Читать книгу Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам - Эдуард Филатьев - Страница 9

Часть первая
Бунтари-одиночки
Глава первая
Воспевание бунта
Отъезд за рубеж

Оглавление

В ту пору страну Советов стремились покинуть очень многие. Об этом – Бенгт Янгфельдт:

«… семья Якобсон… уехала из России летом 1918-го, взяв с собой Сергея, младшего брата Романа. Сам же Роман в это время скрывался в деревне из-за членства в кадетской партии».

Решила оставить родную страну и Эльза Каган. Роману Якобсону, в течение нескольких лет настойчиво ухаживавшему за ней, был дан решительный отказ.

Вот что по этому поводу написала сама Эльза:

«В 18-м году сдавала экзамены, получила свидетельство об окончании архитектурно-строительного отделения Московских женских строительных курсов, помеченное 27 июня 1918 года. На той же Ново-Басманной, где находились мои курсы, в бывшем Институте благородных девиц мне выдали заграничный советский паспорт, в котором значилось: "для выхода замуж за офицера французской армии", а в паспорте моей матери стояло: "для сопровождения дочери". Товарищ, который выдал мне паспорт, сурово посмотрел на меня и сказал в напутствие: "Что у нас своих мало, что вы за чужих выходите?"»

Со своим женихом, французским офицером Андре Триоле, находившемся в России с военной миссией, Эльза познакомилась ещё в 1917 году. Зарегистрировать брак предполагалось в Париже, куда она и направлялась вместе с матерью.

Это предсвадебное путешествие поставило в недоумение многих биографов Маяковского. Даже весьма информированный Янгфельдт писал:

«Отъезд и брак Эльзы окружены множеством вопросительных знаков. Почему Эльза так скупо упоминает об этих жизненно важных событиях в своих воспоминаниях? Почему отсутствуют свидетельства других людей, например, Лили?

Почему Эльза не вышла замуж в Москве, а уехала для этого в Париж? Отсутствие точных фактов прямо пропорционально количеству вопросов, которые неизбежно возникли бы при более подробном изложении дела».

Ещё более эмоционально высказал своё недоумение Аркадий Ваксберг в книге «Загадка и магия Лили Брик». О ней Бенгт Янгфельдт высказался так:

«Нахожусь под большим впечатлением от этой книги. В ней впервые освещается жизнь Маяковского и его ближайшего окружения с перспективы советского полицейского государства 20 – 30-х годов. Только на этом страшном, нелитературном фоне можно понять сложное и противоречивое поведение людей того поколения».

О поездке Эльзы Каган во Францию Аркадий Ваксберг высказался, напомнив, что страной Советов (Сов), по утверждению большевиков, управляли народные депутаты (деп), и поэтому её в ту далёкую пору называли «совдепией»:

«Как могла рассчитывать Эльза на выезд в Европу из подвергнутой блокаде России, где большевики сами лишили своих сограждан свободы передвижения? Из совдепии не выезжали – из неё бежали, рискуя жизнью и не ведая о том, что ждёт беглеца впереди. <…> А вот Эльза уезжала, как уезжают все нормальные люди в нормальной стране в нормальные времена. История её отъезда полна неразгаданных до сих пор загадок. Ни на один вопрос, который естественно возникает, нет ответов. Впрочем, и вопросов этих почему-то никто не поставил. Ни тогда, ни потом».

Впрочем, Янгфельдт несколько вопросов задал, выдвинув свою версию отъезда:

«Эльза с матерью бежали из большевистской России, в чём она впоследствии призналась в частной беседе: она "ненавидела революцию", которую называла "крайне неприятной"…

Но кто выступил главным инициатором отъезда? Эльза? Или мать, которая, как и младшая её дочь, была от большевизма в ужасе?..

Чаша терпения Елены Юльевны и Эльзы переполнилась, когда их "уплотнили", подселив новых соседей – не "семью рабочего", как писала в воспоминаниях Эльза, а пятерых красногвардейцев, которые терроризировали обеих женщин до такой степени, что им приходилось каждую ночь баррикадировать двери».


Николай Гумилев


Впрочем, были всё-таки в те времена люди, которые в Россию возвращались. К их числу относился служивший во Франции офицер бывшей царской армии Николай Гумилёв, известный поэт и муж поэтессы Анны Ахматовой. 10 апреля 1918 года он отправился на родину, сказав друзьям, которые безуспешно пытались его отговорить:

«– Я думаю, что большевики не опаснее львов».

Кто знает, может быть, он произнёс ещё и четверостишие, написанное в 1914 году:

«Словно молоты громовые

Или волны гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьётся в груди моей».


Поэт Гумилёв рвался на родину.

Появившись в конце апреля в Петрограде, он быстро разобрался в обстановке, стал всюду громогласно объявлять себя монархистом и принялся в открытую креститься, завидев какой-нибудь храм.

А вот Эльза Каган и её мать, получив документы, необходимые для выезда из страны, в самом начале июля 1918 года приехали в Петроград, чтобы, сев на пароход, Россию покинуть.

На Дальнем Востоке в тот момент ситуация складывалась весьма драматично. Пятидесятитысячный корпус чехословаков, отправлявшийся через Сибирь во Францию, 29 июня сверг советскую власть во Владивостоке. Почти весь состав Владивостокского Совета был арестован. 1 июля Дальсовнарком обратился к трудящемуся населению с воззванием, в котором призывал выступить на защиту советской власти. На Дальнем Востоке появился Уссурийский фронт.

В Петрограде об этом ещё ничего не знали. Эльза писала: «Володя и Лиля уехали вдвоём в Левашово под Петроградом. Для мамы такая перемена в Лилиной жизни, к которой она совсем не была подготовлена, оказалась сильным ударом. Она не хотела видеть Маяковского и готова была уехать, не попрощавшись с Лилей. Я поехала в Левашово одна».

Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам

Подняться наверх