Читать книгу Мифшутки Древней Греции. Сатирический пересказ античных преданий - Эдуард Леонидович Резник - Страница 8

Или вот, к примеру, Аид мрачный. Ну, казалось бы, уж такая персона важная, а от тёщи страдал, как последний смерд.

И всё потому, что прельстился юной племянницей своей, Персефоной, дочерью Деметры и громовержца сладострастного.

Бегала, говорят, та Персефона по лугам с подружками, рвала себе цветочки алые… А Аид подглядел, прельстился и к брату Зевсу стремглав кинулся.

– Отдай, – говорит, – мне Персефону по-братски. Прельстился – аж горю весь, будто в пламени!

А громовержец ему:

– Бери на здоровьице. Но только так, чтоб Деметра не пронюхала.

И помчался Аид взбудораженный к Гее-матушке с просьбой сердечною:

– Помогите, мамаша, пожалуйста, умыкнуть вашу внучку для сватанья!

И обрадовалась плодородная матушка:

– Наконец-то! Не дождусь уж, думала! Боялась, сынок-то в меня пошёл, в Гею!

И прорастила на радостях цветок красоты невиданной.

Рванула тот цветок Персефона нежная, да и провалилась в царство Аидово. Только Солнце-Гелиос её и видело.

Примчалась Деметра на крик дочери, а там лишь океаниды безмозглые – мычат, блеют, глазками хлопают.

И взмолилась тут Солнцу мать безутешная:

– Не видал ли ты дочь мою, о светлый Гелиос? Как сквозь землю она провалилася!

– Так сквозь землю и того… ухнула! – отвечал ей златоликий Гелиос.

И о сговоре братцев всё выложил.

Ох и разгневалась богиня на небожителей. Ох и закатила на Олимпе истерику. А затем, собрав туники нарядные, уволилась из богов без выходного пособия.

Замерла с её уходом жизнь во всей Греции – облетели деревья, травы повысохли.

А Деметра устроилась у царя Элевсина, Келея, нянечкой и знай себе сынишку его Демофонта балует.

Натирает на ночь пряной амброзией да в горячую печь кладёт – подрумяниться.

Но не вышло суфле из Демофонта мелкого. Проснулась его истеричная маменька и весь процесс кулинарный испортила.

– Ах ты, дура! Дура набитая! – набросилась Деметра на бедную женщину. – Не видать теперь Демофонту бессмертия! Пропадёт, как и все, – сгинет пропадом!

Насилу эвлесийцы храмом её успокоили.

Впрочем, и он Деметру не особо умилостивил.

Оставалась земля бесплодной, богам жертвы на ней не курились.

Закручинился громовержец без курева и письмо Аиду отбил срочной молнией: «Брат Аидушка (зпт) смилуйся (тчк) Твоя тёща нас крайне третирует (тчк) Ты б вернул Персефону склочнице (тчк) Хоть на лето (зпт) хоть на каникулы (тчк)».

И ответил Аид брату всевластному: «Насовсем забирай (зпт) коли надобно (тчк)».

«Мы весь год это счастье не выдержим (тчк), – прилетела ответная молния. – Три сезона потерпим (зпт) не более (тчк)».

С этих пор у богов так и водится. Три сезона на Олимпе – дочь с матерью. А как возвращается к Аиду девица, мать грустнеет и зима наступает лютая.

Лишь Аиду в аду жарче жаркого – Персефона-то, говорят, в мамашу характером.