Читать книгу Волхвы. Исторический спецназ - Эдуард Семенов - Страница 4

Дубовый веник выписывал в воздухе замысловатые кренделя и опускался на разомлевшее тело Ивана. И он буквально чувствовал, что усталость уходит куда-то в сторону. Растворяется в легком паре, настоянном на меду. Все заботы и тяжелые мысли отошли в сторону, и Иван буквально ощутил, что молодеет внутри. «Да, как давно, я не парился в баньке? Он попытался вспомнить. Последний раз с друзьями на картошке. Нет, до этого конечно, были сауны. Но там все больше с клиентами и спонсорами. Ну, с женой пару раз сходил. Но ей от жары дурно становится»

Он лежал и покряхтывал, а перед глазами проносилась жизнь.

Как кадры в Инстаграм. Удар веником – кадр, еще удар – еще кадрик, и так пока перед глазами снова не появился этот загадочный наличник с необычными узорами то ли русскими, то ли арабскими, а может мексиканскими.

– Может поддать?

– Хватит, пожалуй.

– Ну, смотри.

Веник остановился, пар начала опускаться. Стало легче дышать. Они вышли с Потапычем в предбанник и уселись за стол, на котором уже стояли кое-какие разносолы.

В дверь постучали.

– О, старуха моя! Заходи.

– Сам ты старуха!

В дверь вошла моложавая женщина с весьма аппетитными формами, которую старухой можно было исключительно ради шутки. Она была одета в спортивный костюм, на ногах кроссовки. Волосы были убраны в толстую косу, которая в свою очередь была стянута в большой золотистый кокон. Поставив на стол большое блюдо с пирогами, цыкнула на мужа.

– Что ты меня перед гостями позоришь?

– Знакомься. Моя Степанида. А я значит Степан, как ты понял.

– Здравствуй, гость наш долгожданный.

– Очень приятно, Иван.

Он почувствовал, как Степанида очень быстро пробежала по его лицу глазами, как будто считывала информацию.

– Вот еще пирожков попробуйте. С пылу с жару. И не сидите долго. Завтра рано вставать.

Иван уже не удивлялся, что здесь все решают за него, но он подумал, что пока все равно ничего сделать нельзя, поэтому раз нет угроз для жизни, лучше принимать все происходящее вокруг как должное. Тем более, что фотоаппарат обещали вернуть. И пес Шурка вроде как за ним пошел. Бред!

Потапыч улыбнулся жене.

– Вот спасибо. Вкуснотень-то какая. Мои любимые? С яблочками.

– С молодильными. Сверху положила.

– Как мои летали, видела?

– Сегодня лучше, но все равно пускать их рано.

– Согласен.

– Ну, ладно. Пойду к соседке на вечерку, а вам я в светлице постелила.

– Ну, привет там всем передавай.

Иван терпеливо ждал, так как уже начал понимать, о чем идет речь. «Мои» – это ребята из библиотеки, которые потом стали собакой, кошкой и филином. Летали они на авиасимуляторах в комнате по сетке, то есть в виртуальном пространстве. Но вот как их могла видеть Степанида? Наиболее разумный ответ, что тоже по сетке, но поверить, что женщина ее возраста увлекалась компьютерными играми, было сложно.

Он с шумом выдохнул воздух из груди и скривил рот, поджав губы. Не понятно. Мир вокруг становится все запутаннее и запутаннее, и никак не получалось свести концы с концами. Его раздумья прервал Потапыч.

– Вот еще один пирожок съешь и можешь начинать задавать свои вопросы. Протокол выполнен.

– Какой еще протокол?

Сначала пирожок, потом вопросы.

Иван выбрал с краю пирог и укусив почувствовал, как что-то липкое потекло по щеке. Слизнул и ощутил вкус вишни.

– Ну, вот. Добра молодца напоили – накормили, да в баньке попарили.

– А, этот протокол, – понял Иван, – но потом-то старуха съела добро молодца?

Припомнил Иван сюжет русской сказки.

– Ну, – Потапыч покрутил рукой в воздухе, изображая корону. – Если добро молодец не дурак, то в сказке все по-другому. Ты пей, пей чаек. Это иван-чай, сам собирал в прошлом году.

– Еще вопросы будут? Если не знаешь с чего начать, то начни с главного.

Иван еще немного пожевал и не проглотив пищу, промычал:

– Кто Вы?

Потапыч улыбнулся в сторону и довольно кивнул головой.

Мы волхвы. Древний род каликов перекатных.

– Кого? – поперхнулся Иван, и переспросил. – Не понял, кто?

***

Как уснул, Иван не помнил. Как его положили в постель и укрыли одеялом заботливые руки тоже. Впрочем, как проснулся, тоже не помнил. Может и не засыпал, а забылся, переваривая и прокручивая в голове слова, которые никак не срастались с тем, что слышал, знал раньше. И верил и не верил. Хотел поверить и понимал, что лучше этого не делать.

«Волхвы. Ну, да так называлась деревня, куда он приехал. Логично, что все, кто живут в ней тоже Волхвы или Волховы по фамилии, по паспорту. В своих поездках по стране он такое часто встречал. Но по роду деятельности? Как? Как такое могло быть… Потомки тех людей, которые пророчили вятшему Олегу смерть от черепа его коня, видели как появился на свет Исус Христос и поднимали восстание против Рюрика в Новгороде. Они оказывается, никуда не делись. А перемещаясь по свету, собирали знания и силу, пока не осели в Рязани…»

Он повернулся на другой бок и попытался отключиться…

«Никаких компьютерных сетей в деревне нет, и никогда не было. И не будет, что характерно! Компьютеры же подключены напрямую вроде как к небу. Типа ноосферы, по Вернадскому. Тут Иван не совсем понял как, но вчера в небе Потапыч, он же Перун, бог войны и грозы тренировал своих бойцов-защитников, а по совместительству сына и племянников.»

Еще один оборот вокруг своей оси. Простыня сбилась и намокла.

«Его заметила Васька, та, которая по ночам, когда тело девочки спало, выходила погулять по деревне в виде белой кошки. Она одна в деревне имеет смартфон и использует его как обычные люди, правда ей для этого приходится каждый день ходить на Кудыкину гору, туда, где этот интернет ловит. Именно она послала ему фотографию наличника с окна библиотеки…»

Снова провернулся и откинулся на спину.

«Зачем, правда, я понадобился волхвам, не понял. Намекали, на какие-то знаки, но. … Надо будет завтра спросить. Или уже сегодня…» Сквозь ресницы было видно, что в комнате еще темно, но при этом звуки за окном говорили, что утро вот-вот наступит. Закричал на краю деревни петух, ему ответили с другого края. Значит, рассвет, солнце зацепилось за краюшку земли и стало выглядывать из-за бугра. Раздался звон колокольчика. Коровы пошли на луг. Их гнал пастух. Иван отчетливо слышал щелчки кнута. Вот если бы рядом была какая-нибудь городская улица, и проходила станция метро. Вот он бы их даже не услышал… Стоп, метро… Я же здесь видел что-то похожее на метро…»

Наконец, он провалился в утренний глубокий сон и проснулся только тогда, когда кто-то начал трясти его за плечо.

***

– Дядя Ваня, вставайте. Нам пора, – услышал он над собой девичий голос и открыл левый глаз. Впрочем, почти ничего не увидел, кроме края пышной подушки.

– Куда пора? Зачем пора? – судорожно выговорил он, пытаясь разлепить правый глаз. И только тогда увидел, что его тянет за руку с кровати та самая девочка Василиса, которая кошка. И действительно было в ее движениях что-то еле уловимое кошачье. Ласковое, но с коготками. – Сколько времени?

– Дядя Степа велел мне сводить Вас на гору, а уже почти восемь утра.

– Всего восемь? – он попытался разлепить ресницы пальцами. – Почему так рано.

– Какое там рано. Поздно, нам еще позавтракать надо. А да горы, знаете сколько идти. Топать и топать. Если повезет, пройдем через дуб, конечно, но рассчитывать на это не стоит. Вставайте, а я пока пойду на кухню чайник поставлю. Нам тетя Степанида сырники со сметанкой сделала.

Иван увидел, как Василиса закрыла за собой дверь, оставив его одного. Он нехотя принял вертикальное положение и понял, что лежит раздетый в одних трусах. Его одежда была аккуратно сложена рядом на тумбочке, возле которой, как ни в чем не бывало, стоял его кейс. Иван пнул его ногой. Кейс тяжелый. Значит, аппаратура на месте. На всякий случай открыл крышку и заглянул внутрь. Фотоаппарат, объективы, зарядка. Ничего не пропало.

Он повернул голову и увидел, что его планшет заряжается от розетки. И уровень зарядки практически равен 100 процентов. Он был готов поклясться, что не помнит, как надевал трусы, как ставил планшет на зарядку. Но, надо было одеваться.

Мысли работали быстро. Раз аппаратура на месте, то меня здесь уже ничего держит. Выхожу с длинным объективом, благо нужный мне наличник рядом, на другой стороне улицы. Делаю пару кадров. Говорю всем: «До свидания!» и домой. Пятнадцать минут через поле. В машину. Развернусь где-нибудь на дороге. К обеду буду в Москве.

Взял в руки футболку и джинсы. Втянул ноздрями запах свежевыстиранного и поглаженного белья. Блин, надо будет поблагодарить за заботу как-то. Денег оставить, наверное.

Он быстро оделся. Так, берцы. Где они? В комнате их не было. Наверное, разулся в прихожей. Прямо над его кроватью нависало окно заботливо прикрытое занавесками, так чтобы солнечный свет не падал на него. Интересно, что видно из окна, подумал он. А вдруг оно выходит на улицу. Тогда я телевиком смогу достать наличник, да еще с верхнего ракурса. Да. Может получиться хороший кадр. Он рывком отодвинул занавеску, пустив в комнату яркий солнечный свет. Погода на улице была хорошая, но кое- где на небе все же тучки собирались.

Иван опустил взгляд вниз. Да. Из окна была видна улица, был виден парадный подъезд дома Потапыча. Ворота, через которые он входил в дом, но на другой стороне улицы не было библиотеки. Был совершенно другой дом. Иван потряс головой. Не может быть, а где библиотека. Он посмотрел в сторону и увидел, что она рядом, но на три дома левее, и нужное ему окошко на телевик уже не поймаешь.

«Как же так? Мы же вчера только улицу перешли? Опять какая-то ерунда получается. А он был уверен, что с рассветом все вернется на круги своя».

В животе заурчало. Вот организм требует своего. Раз проснулся, дай ему чего-нибудь пожрать.

***

Кухня на первом этаже была большой и светлой, соединенной с большим залом для пиршеств. Длинный стол в центре зала легко мог вместить человек сорок гостей. Во главе стола стояло два огромных кресла. Даже можно сказать трона.

Василиса вертелась у кухонной плиты. Она была одета в легкое платьице. Сверху на него был накинут передник. Волосы ее на этот раз были стянуты в один большой пучок сзади. Девочка очень старалась вести себя как взрослая.

Она увидела, как Иван спускается по лестнице, и достала из печки тарелку с сырниками. Поставила их на маленький столик. Полезла в холодильник, достала оттуда плошку со сметаной. Молоко было налито тут же в крынку побольше. Чайник закипал и издавал утробные звуки.

– Чай с молоком? Или без? Или просто молоко?

– А кофейку нет?

– Есть, конечно. – Василиса встала на табуретку и достала банку кофе из шкафа. – У нас просто его никто не пьет. Вот и держим для гостей.

Иван поставил кейс на пол, рядом со своими берцами. Они стояли тут же у входной двери.

– Скажи, а как так получилось. Вчера вроде библиотека казалась рядом, а сейчас до нее идти надо.

Он сел за стол и поискал глазами вилку.

– Ничего удивительного искривленное пространство. Мы к этому давно привыкли. И ты тоже скоро привыкнешь.

– Как так искривленное?

– Ну, ты разве никогда там такого не наблюдал? – Василиса кивнула неопределенно головой, но было понятно, что имелось в виду пространство за пределами деревни, – как едешь куда-то на работу, спешишь, обгоняешь какой-то тихоходный транспорт, приезжаешь на места, а он уже там стоит.

– Ну, пару раз было.

– Вот, а здесь это всегда и со всем. Так что не удивляйся.

Она положила перед ним столовые приборы.

– Почему?

– Место такое. Давай кушай и пошли.

– Знаешь, а я, наверное, передумал. Раз фотоаппарат со мной, то я по-быстрому сделаю фотографии и пойду назад. Ты же не будешь возражать?

Василиса хохотнула.

Я нет, а вот дом явно против. Думаешь, он случайно подальше отъехал? Нет, просчитал тебя на сто ходов вперед. Можешь, конечно, попробовать. Но только время потеряешь. Поэтому не настаиваю, но рекомендую не сворачивать с намеченного плана. Будет и проще, и быстрее.

Иван решил поупрямиться.

– Я все же попробую.

Василиса пожала плечами.

– Как хочешь! Поешь сначала. – Она подвинула к нему тарелки. – Сметанки побольше накладывай.

– Спасибо.

Иван налег на завтрак. Исподволь рассматривая сидящую с умным видом Василису. Вот странно. Получается, я вижу перед собой ребенка, а разговариваю с ней как со взрослой. Она же разговаривает со мной как с дитем неразумным, тоже видит перед собой ребенка. Или все же взрослого? А может это опять искривленное пространство?

– Нет, просто у меня было с детства больше возможностей для развития. И я ни одной не упустила, – в унисон с его мыслями объяснила Василиса.

– Я что сейчас вслух сказал?

– Нет, просто твои мысли на лбу написаны. – Василиса прищурилась и провела рукой по линии бровей. – Ну, как на телетайпной ленте.

И сказала она это с таким серьезным видом, что Иван поверил и коснулся своей рукой лица, чтобы проверить и наткнулся на шрам, который рассекал его щеку.

Это еще что такое? – он посмотрел по сторонам. Вспомнил, что в прихожей висело зеркало. Соскочил с табурета, добежал до него и в ужасе отшатнулся.

Из зеркала на него смотрел молодой Иван Сазиков, а на щеке у него был шрам. Сильно уродующий его лицо.

***

– Где это я так? – не понял он и потер щеку, проверяя не нарисован ли шрам.

Василиса сложила тарелки в раковину и быстро начала их мыть.

– Это пока ты совсем не поймешь, просто прими как данность. Шрамы вообще-то украшают мужчину, а боевые тем более.

– Какие такие боевые шрамы, откуда они? Я не держал в руках ничего тяжелее фотоаппарата. И не собираюсь держать. Если ты думаешь, что я будут играть в вашу непонятную игру.

Василиса встряхнула тарелкой, смахивая с нее воду.

– Какой ты нудный, Иван! Неужели ты не понял, что это уже давно не игра. И вообще никогда игрой не было.

Иван не стал ее слушать. Он надел свои берцы. Даже не стал их шнуровать. Просто сунул их внутрь. Схватил кейс и выбежал на улицу. Ему уже не надо было никаких фотографий. Он просто решил сбежать. Выскочил на крыльцо. Сориентировался по солнцу. Оно всходило с востока, значит ему надо на запад. Под забором в теньке спал черный пес. Иван выбежал со двора. Черный пес поднял голову и посмотрел на дверь, из которого выглянула Василиса.

– Ну, что разлегся. Иди за ним. А то натворит сейчас делов-то. Как успокоится, проводи, его к дубу. Я буду там ждать.

Пес нехотя поднялся, потянулся, помахал хвостом в знак своего доброго расположения духа и в развалку проковылял на улицу вслед за убежавшим Иваном, который уже успел отбежать на приличное расстояние и распугать всех уток и куриц, которые вышли на обочину дороги, пощипать подорожник.

Иван почти не смотрел по сторонам. Он помнил, что «молоковоз» привез его оттуда, где был лес. Надо дойти до него и дорога вдоль опушки доведет его до дуба, там надо повернуть в сторону и еще через пятнадцать минут будет трасса. В общем, на машине они ехали где-то полчаса, значит пешком около часа. Сейчас полдевятого. Значит, в полдесятого он будет в машине. Если бы Иван умел ориентироваться по солнцу, то сделал бы и это, но он этого не умел. Планшет же в данном месте оказался бесполезной железкой. Он включился, минут пятнадцать крутил картинку «Поиск сети» и в итоге выдал, то, что ему говорили уже несколько раз. «Сеть не обнаружена». Самое обидно, что при этом планшет сожрал половину зарядки.

Иван шел и не оглядывался. Он не хотел даже думать о том, что придется возвращаться. «Да, чтобы я еще раз куда-то поехал сломя голову. Никогда. Блин, говорила же Муля, умная женщина, хватит носиться по деревням. Пора искать приличную работу? И тут же поймал себя на мысли, что он в последнее время совершенно о ней не думал. Был занят работой, книгой, вот и за этим окошком полетел сломя голову, даже не посоветовавшись с ней, просто поставил перед фактом, да и то уже когда вернуться было невозможно.

Прошло восемь лет их совместной жизни. И он уже не дарил ей цветов. Давно не дарил. А может нарвать ей ромашек? Будет приятно. Завянут, пока доеду. Ну, и все же. Можно же в какую-то емкость их поставить. На заправке купить. Ей будет приятно. Опять же можно будет сказать, что ездил за полевыми цветами, чтобы ее порадовать. А что хорошая идея?

Мысль – действие. Иван шагнул к первому замеченному цветку на дороге и понял, что это репейник. Колючки были большие с алыми сердцевинами и из далека красиво смотрелись, но это был явно не цветок для того, чтобы попросить прощения. Ему нужны были ромашки, фиалки, что-то такое нежно-мимишное. Он ведь видел это все, когда шел в деревню.

Но вокруг была какая-то болотная растительность, из которой торчали низкорослые деревья. «Болото! – догадался Иван. – Блин, а где поле? Наверное, оно начинается возле дуба. Ну, ничего я скоро туда дойду». Лес начинался по левую руку, по правую же руку куда глаза глядели расстилалось болото.

Ну, вот и дуб. Ветку со вчерашнего вечера никто не трогал, она была подперта рогатиной, и можно было пройти под ней, не касаясь листы. Вот и развилка. Странно. По идее с этого места уже должна быть видна трасса, но вьющаяся в сторону трассы дорога, вихляя, уходила куда-то вдаль и там растворялась. «Возможно, здесь просто такой изгиб местности». Сейчас разберемся. Свернул направо и снова пошел по тропинке. Через несколько минут понял, что в прошлый раз по ней свободно проезжала машина, а сейчас ему тесно идти.

Заблудился? Развернулся, пошел обратно. Снова дуб. Снова развилка. Снова дорога. Ну, да ошибся. Вот та дорога, которая мне нужна. Снова пошел по ней и снова через какие-то несколько метров она сузилась до пешеходной тропинки. Может быть, именно об этом говорил Потапыч? Дорогу развезло. Точно. Надо идти по ней пока не упрешься в трассу. Просто цветы после дождя буйно разрослись, а по дороге мало кто ездит. Где же ромашки? Это стало навязчивой идеей, и он закрутил головой во все стороны.

Но ромашек нигде не было, а еще минут через пятнадцать ходьбы, когда понял, что в ногах стало хлюпать то ли от пота, то ли натертая мозоль закровоточила, в общем, когда совсем обессилел, то снова вышел к дубу, возле которого стояла та самая рыбачка с сигаретой в зубах. Одета она была также во все зеленое: болотные сапоги, плащ.

– Ну, давай знакомиться, мил человек, – процедила она сквозь зубы, и смачно сплюнула на землю. – Алла Вячеславовна. Можно просто Алка! Чай не бары. Вижу, совсем запыхался? На ту сторону хочешь? Переведу, если заплатишь.

Сколько? – Иван решил не торговаться. Вот сколько скажет, столько и отдать.

– А что у тебя есть ценного?

Иван похлопал по карманам. А ведь кошелек-то с документами он в машине оставил!

– У меня карточка в машине, вы мне дорогу покажите, а я вам потом на телефон скину, сколько скажете.

Алка заржала так, что спугнула несколько птах в кустах.

– На какую карточку. Ты что мне зубы заговариваешь? Золото, серебро есть. Вижу, нет. Вот сумка твоя вещь хорошая. Я уже к ней привыкла. Рыбу в нее складывать буду. Ее отдашь, покажу.

Сумку? – не понял поначалу Иван. – Кейс. Зачем он Вам?

На лицо Ивана легла чья-то тень. Он поднял глаза и увидел, как на ветку дуба сел рыжий филин. И одновременно из леса раздался собачий лай.

– О, явились, не запылились, – заворчала Алка. – Развести парня не дали. Ну, что мне уж и попробовать нельзя, что ли? А вдруг получится. Да, знаю, что с чем пришел, с тем уйдет. Знаю, что с собой ничего не возьму, но вдруг получится прошмыгнуть во время боя по краешку.

– Угу, угу, – гукнул филин, как будто соглашаясь с ней.

–Ты это Степаниде скажи, – услышал Иван голос Василисы, и оглянувший увидел, что она стоит на тропинке за его спиной, а возле ноги сидит черный пес.

– А что сразу Степаниде? Старухе и не обязательно об этом знать, – уперлась Алка.

– Ты куда шла, Алка? На рыбалку, вот и иди лови свою золотую рыбку, а здесь она уже уплыла, – сказала как отрезала Василиса. – И будешь еще у батюшки сигареты клянчить, все расскажем Потапычу. Он тебя по самый не балуй отхлестает. Имей в виду. Не посмотрит на возраст. Ты же знаешь.

– Да, не клянчила я, он сам дал, – засмущалась Алка. – Ну, так я пойду.

– Иди, иди, мужу привет передавай.

И Алка будто растворилась в зеленой чаще. Василиса покачала головой ей в след.

– Вот, что за человек. Позорит нашу фамилию.

Иван устало присел на край тропинки. Он уже не знал что делать. Часы на планшете показывали полдвенадцатого дня. Солнце уже почти было в зените, а потому нещадно палило. Как ни в чем не бывало, Василиса обратилась к нему.

– Ну, что пойдем на гору. Время еще есть.

– Какое время?

– Ну, чтобы озвучить твое желание.

– Какое желание?

– Да любое. Хоть жене позвонить, хоть президентом стать. Сколько фантазии хватит.

– И что? Сбудется?

– Если успеешь загадать ровно в полдень, пока тени нет, то вероятность весьма большая. Главное сказать вслух и на четыре стороны. Ветер подхватит твои мысли и разнесет по человеческим сердцам, если они начнутся биться в унисон, то все в мире перевернется так, что сбудется. Ну, а если в резонанс войдет, то не обессудь. Придется встретиться со старухой.

– Со Степанидой?

– Да, она же местный участковый. Будет проводить дознание, чего ты такого удумал. И решать, что с тобой делать.

От этих слов повеяло холодом, но облегчения Иван не почувствовал. Холод был загробный. Дохнуло даже могилой откуда-то с поля или болота. Тут-то Иван понял, что ему не зря говорил Потапыч, действительно с трех сторон его окружало болото, с четвертой был лес, в котором, судя по всему, где-то в центре должна была быть гора.

– А позвонить- то я просто могу.

– Можешь.

– Тогда пошли.

Иван кряхтя поднялся и надел на шею свой кейс. Он показался ему просто неподъёмным, но оставлять его где-то у него уже даже мыслей не возникло. «Своя ноша не тянет!»

***

Это была скала. Цельный кусок гранита, поросший мхом и присыпанный со всех сторон землей. На вершине была практически круглая площадка с острым зубом на краю. И еще на том зубе было место, чтобы встать одной ногой, держась за ветки одинокой кривой сосны, чудом проросший на самой вершине, и проткнувший своими корнями всю скалу насквозь, практически слившейся с ней в одно целое.

Балансируя на одной ноге, и одной рукой держась за ветку, Иван в другой руке держал фотоаппарат, который висел на шее. Виды, которые открывались вокруг, были завораживающие. Скала была чуть выше, чем самые высокие деревья в лесу, но с другой стороны, сам лес был как бы в одной большой чашке, или блюдечке с голубой каемочкой. Все, что было голубое, была вода. На краю леса прилипла деревня, она обнимала лес, и в тоже время врезалась углом в поле-болото. Лишь узкая пуповина тропинки соединяла остров с большой землей, по которой прошла трасса, и в дымке был виден какой-то город с дымящими трубами. Как у парохода. А с другой стороны текла река Проня. По реке плыл пароход, а на середине реки стоял паром.

Иван делал панорамные снимки и не мог остановиться.

Посмотрел вниз. Василиса спокойно сидела у подножия скалы и гладила пса. Филин кружил где-то над головой. Сверху площадка скалы была очень похожа на пупок. Но поначалу Иван не придал этому значения.

– Вау, как круто! – закричал он в никуда. – Это реально круто!

– Не трать время, – снизу услышал он голос Василисы, – до полудня осталось пару минут. Тень уже почти ушла. Реши, что будешь делать? Звонить или загадывать желание?

– Что? – переспросил Иван. – Не слышу тебя. Я чувствую себя на вершине мира. А понял. Нет, – крикнул он вниз громко, продолжая с ней разговор, – президентом я быть не хочу, ответственности много, а вот поболтать с ним о жизни было бы здорово. Наверное. Рассказал бы ему, какая здесь красота. Ладно. Буду звонить.

Только на вытянутой руке планшет смог поймать сотовую сеть размером в одно деленьице. Почти сразу пикнуло сообщение. Пришла ответочка. «Письмо получено и прочитано». В следующий момент планшет задребезжал уже входящим звонком. Звонила Маля, жена. Он переключил телефон на громкую связь и закричал в трубу.

– Любимая, не волнуйся, я живой и уже на всех порах лечу к тебе, – он старался передать всю нежность, которую чувствовал в этот момент, но явно немного либо переиграл, либо на таком расстояние нежность не передавалась, потому что услышал, как где-то там в другом мире бьется в истерике голос рассерженной женщины.

– Сазиков, ты что там совсем обалдел со своими деревяшками, где тебя вообще носит?

Слова Мали обожгли и обидели Ивана, она и раньше так говорила, но сегодня это звучало слишком.

– Я же послал тебе смс, что задержусь, – все же попытался оправдаться Иван.

– Задержаться можно на пятнадцать минут, можно на час, на два, но не на сутки, – голос жены был непреклонен.

– Любимая, не ругайся, здесь совсем нет связи. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы добраться до сети.

– И представлять не хочу. Сказки мне рассказываешь. Захотел бы нашел способ. Сейчас связь даже в метро есть.

– Зая моя, я уже спешу к тебе сломя голову.

– Мне уже все равно! Можешь вообще не возвращаться.

Короткие гудки показали ему, что разговор закончен.

– Блин, и как теперь быть?

Иван с досады на мгновение забыл, что стоит на одной ноге и держится рукой за ветку, переступил с ноги на ногу, замялся и… выпустил из рук планшет. Как сухой лист он блеснул в полете и исчез в ветках деревьев.

– Ну, что? – позвала его Василиса снизу, – Поговорил? Может успеешь маленькое желание. Тени еще не появились.

Но вместо этого Иван спрыгнул со скалы.

– Да, чтоб Вас всех. Какие к черту желания? Я взрослый человек, уже давно в это не верю. Я не могу жить, без интернета, без телефона и телевизора. Без банкомата, наконец. Я вообще из-за Вас планшет потерял, а там вся моя жизнь. Как мне теперь без него? Вот как теперь жене сказать, где я. Она уже черт знает что подумала.

Он все еще был в состоянии разговора с женой, и не сразу понял, что сейчас наговорил кучу обидных слов совершенно чужому человеку. Да еще почти ребенку. Все-таки любимые женщины в состоянии достать любого мужчину за несколько секунд и на любом расстояние гораздо лучше, чем десяток русалок и кикомор вместе взятых. Василиса все это время стояла нахмурив бровки и смотрела на него исподлобья, готовая вот-вот заплакать. И ему стало стыдно. Он осекся, покраснел и попытался загладить вину.

– Прости, – выдавил он из себя, – я погорячился.

– Ну, вот. Первые разумные слова от тебя услышала, – обиженно ответила Василиса. – Что еще скажешь?

– Мне не надо было срываться. Ведь вы не виноваты в моих проблемах. Ты, ты, – он осекся, но все же закончил, – ты можешь мне сказать, как отсюда выбраться?

Василиса посмотрел на солнце. Оно уже преодолело верхнюю точку небосклона, и предметы стали отбрасывать тени.

– Сегодня один шанс ты уже упустил. Если не будешь делать глупостей, сможешь попробовать попытку завтра. – Увидев в глаза Ивана немой вопрос и удивление, добавила. – Но если прямо вот совсем невтерпеж, то можешь попробовать уговорить дядю Степу. Может быть он и откроет для тебя вторую комнату.

Черный пес тяжело вздохнул, поднялся, зевнул и вразвалочку пошел в сторону леса. Иван проводил его взглядом.

– Куда это он?

– Куда, куда? Пошел искать твой планшет. Разве не ясно, – все еще обиженно ответила Василиса и, скрестив руки, отвернулась. – Найдет, не волнуйся.