Читать книгу Отпусти меня восвояси. Новый русский эпос - Эдуард Струков - Страница 11

В самом конце девяностых,

в аккурат под миллениум,

мне предложили работу

у одного весьма состоятельного человека,

бывшего замполита-ракетчика,

купившего большой завод.

Мой новый начальник

был весьма яркой личностью,

он имел вздорный характер,

неуёмную склонность к эпатажу,

а ещё был страшным фанатом

самого разнообразного оружия,

огромный стол его вечно был завален

толстенными импортными каталогами,

ножами, арбалетами и прочим железом.

Не стану кривить душой,

на первый взгляд он показался мне

умным, образованным человеком,

прекрасно разбирающимся в бизнесе —

но первое же совещание

заставило меня серьёзно задуматься

о правильности выбранного мною решения.

Мой новый босс ворвался в кабинет

с дико выпученными глазами,

размахивая перед несчастными менеджерами

самой настоящей саблей,

как потом оказалось, наградным оружием,

которое реально принадлежало

когда-то самому адмиралу Горшкову.

«Началось!» – тоскливо прошептал

сидевший рядом со мной менеджер.

Шоу продолжалось довольно долго.

Наш босс носился по кабинету

тарзаньими прыжками,

то и дело хватая за запястье

какого-нибудь бедолагу,

заносил над скрюченными пальцами несчастного

остро отточенный адмиральский клинок

и орал, брызгая слюной:

«Почему не сделано?!»

Мы сидели, пригнув головы,

как при артобстреле,

помышляя об одном —

как бы выбраться из кабинета живыми.

Но это были ещё цветочки.

В финале своего выступления

бывший советский замполит

зарядил тугой чёрный арбалет,

поставил к двери кабинета сотрудника,

заподозренного в измене,

приладил тому на голову стакан

и с пеной у рта потребовал от несчастного

немедленной явки с повинной

в якобы содеянном жульничестве…

Именно в этот день я и услышал

от нервно курящих менеджеров

впервые это прозвище «Свирепый Майкл» —

в миру босса звали Михаилом.

Текучка на заводе была большая,

слабонервные быстро уходили,

но некоторые оставались —

либо упёртые, либо хладнокровные, вроде меня.

Дело своё я знал, работать умел,

допросов с пристрастием не боялся,

быстро выучил хозяйские штучки

и жил себе припеваючи.

Ну, что поделаешь,

если у человека бзик такой?

Как говорится, в каждой избушке

живёт своя бабушка.

Дела наши между тем шли на лад,

завод работал, деньги капали,

но Свирепый Майкл был неистов —

сначала он заставил меня

читать по субботам менеджерам лекции,

то по финансам, то по маркетингу,

в целом это была неплохая мысль,

но делал я это всё почему-то

в свое личное время

и за ту же зарплату, что злило.

Потом шеф назначил по выходным

массовые занятия физкультурой,

что уже мало кому понравилось.

Мы всё больше и больше превращались

в какую-то полувоенную структуру.

Вскоре босс надумал сколотить

элитный клуб топ-менеджеров,

для чего заставил всех нас

купить по дорогому ружью.

Теперь по воскресеньям

вместо семейного отдыха

мы ездили на так называемые «стрельбы»,

бегали на полигоне по снегу к мишеням,

не только отмораживая гениталии,

но и просаживая на дорогущие патроны

потом и кровью заработанные деньги.

Оружие было везде и всюду —

когда Майклу надоело муштровать

своих бестолковых ЧОПовцев,

он увлёкся снайперской стрельбой

и даже как-то провёл крупные соревнования,

на которые приехали со всей страны

реально крутые спецназовцы,

лежавшие сутками в болоте,

ожидая подъёма мишеней —

такие вот у снайперов упражнения.

После этих распиаренных сборов

шефу сорвало крышу совсем —

он уверовал в себя окончательно,

то бишь «поймал звезду»,

начал говорить с власть имущими свысока,

покрикивать на чиновников,

сплетничать с кем попало про губернатора.

А всё проклятое оружие…

Никогда нельзя с ним играть,

оружие этого не любит.

В один прекрасный день

Свирепый Майкл подорвался

на собственной гранате «лимонке»,

которую за каким-то чёртом

таскал в кармане своего плаща.

Он поехал с подругой в теннисный клуб,

отыграл там с нею пару сетов,

и уже на улице, идя к машине,

полез в карман за ключами,

как-то неудачно зацепился чекой

за свой собственный карман —

чека с лязгом отлетела прочь,

и Миша пал на асфальт,

рефлекторно закрывшись от осколков

телом любимой девушки.

Историю эту наш «великий вождь»

представил потом обалдевшей публике

как заказное покушение

неких загадочных конкурентов,

но мне-то друзья в погонах

рассказали всё, как было.

Поскольку бедная девушка

получила по вине Майкла в спину и в ноги

целых тридцать осколков

то имела теперь не совсем товарный вид,

а посему наш героический босс,

как всякий порядочный офицер,

вынужден был на ней жениться,

завёл двух сыновей-погодков,

но брак долго не продлился,

жена Майкла повзрослела и поумнела,

уехала на ПМЖ в Германию,

удачно вышла замуж снова,

и нанятые ею лихие юристы

отжали через пару лет в её пользу

остатки империи бывшего мужа.

Случилось неминуемое —

беспокойный Миша в пух и прах

разругался с губернатором,

поехал жалиться в администрацию Президента,

а пока пытался туда попасть,

на него мгновенно завели

кучу уголовных дел,

объявили в федеральный розыск,

и в один прекрасный день

шального «криминального» бизнесмена

задержали прямо в московском ресторане,

а изъятые при обыске его квартиры

четыре десятка разрешённых ружей

и целую кучу ножей-кинжалов-сабель

с помпой представили на суде

как главное доказательство

его кровавых бандитских намерений.

Почему-то во время суда

Миша решил повесить всё на меня,

не понимая или не желая понимать,

что главной дичью этой охоты

априори является он.

Он со своими адвокатами

так долго мурыжил судей

процессуальными извращениями,

что вполне закономерно

вызвал у них ответную реакцию

в виде сурового приговора.

В стране наступали иные времена,

бизнесменов закатывали в лагеря

по любому дурацкому обвинению,

за четыре года следствия и суда

остатки бизнеса Майкла закошмарили,

арестованное имущество бездарно просрали,

а сам Миша, чуть не разорившийся

на оплате услуг банды своих адвокатов,

хором певших ему воодушевляющее:

«У них на вас ничего нет!»

поехал по приговору суда

далеко и надолго,

туда, где след его давным-давно пропал.

Рассказывают, что на зоне

он, офицер-замполит, выкинул фортель —

поменял масть и перешёл к «чёрным»,

они технично развели его на бабки,

и Майкл исправно грел общак,

оплачивая телефонные переговоры

и прочие прихоти воровского сообщества,

пока деньги в его закромах

не закончились совсем.

Что лично до меня,

то я остался ему благодарен.

Он заставил меня изменить себя,

научил многим полезным вещам,

помог стать настоящим профессионалом,

понять своё истинное предназначение.

Может, это чересчур высокие слова,

но мне хочется, чтобы память о нём

осталась именно такой —

может быть, потому,

что я чувствую лёгкую вину перед ним?

Со временем я догадался,

что все его эпатажные выходки

были просто попыткой экшн-перфоманса,

Миша что-то хотел пробудить в нас,

расшевелить, растолкать,

вывести из зоны местечкового комфорта.

Иногда я даже ностальгирую

по тем весёлым временам,

вспоминая, как Свирепый Майкл

выпрыгивает из своего джипа

и бежит через грязное футбольное поле,

выхватывая из-под чьих-то ног мяч,

ставит его перед воротами,

и с рычанием, с разбегу

пробивает мне пенальти…

И я, как обычно,

вопреки всем его надеждам,

всегда отбиваю этот мяч кулаками.