Читать книгу Отпусти меня восвояси. Новый русский эпос - Эдуард Струков - Страница 9
Кадмий как проклятие
Оглавление1.
Случаются на свете странные вещи,
которые превращают жизнь в ад,
лишают вас спокойствия,
не дают спать по ночам,
становятся занозой в мозгу,
заставляя забывать обо всём,
день за днём изматывая разум.
Именно таким проклятием
на закате советских времён
стал для меня именно кадмий,
«редкий элемент с атомным номером 48,
мягкий ковкий металл серебристо-белого цвета».
Работал я заводским снабженцем,
и начальство поставило мне задачу
достать этот растреклятый кадмий
во что бы то ни стало, любой ценой.
Сделать это официальным путём
на закате Госплана и Госснаба
уже никак не получалось,
поэтому, попросту говоря,
пришлось нам банально украсть
на чужом заводе пластину кадмия
и припрятать её в попутном контейнере.
Я, святое дело,
отрапортовал кому следует,
был обласкан и поощрён,
но… в поступившем контейнере
кадмия не оказалось!
Это была дьявольщина.
Я обшарил каждый метр,
лично допросил всех и вся,
долго и грязно/цинично ругался,
тайком молил небо сжалиться —
но кадмий исчез.
Этого не могло быть,
потому что просто быть не могло.
2.
Нет ничего на свете хуже,
чем в одночасье стать неудачником.
Ещё утром был я везунчиком,
баловнем судьбы,
которого ласково журили на совещаниях,
этаким «анфан терриблем»,
которому прощалось всё —
но всё это происходило
ровно до тех пор,
пока мне фартило.
Но удача изменила мне,
мало того, что чёртов кадмий
в одночасье рушил моё реноме,
он без жалости ломал
мою и без того невеликую карьеру,
или, говоря нынешним языком,
отрубал мой «социальный лифт».
На горизонте замаячил силуэт
ценного пушного полярного зверя
по имени «песец».
Уже примчались на чей-то стук
вездесущие «особисты»
с многозначительными физиономиями,
уже искало меня заводское радио,
требуя срочно явиться к директору,
тихо косились на меня подчинённые
с постными похоронными рожами —
словом, по всему, оставалось мне,
как настоящему русскому офицеру,
только одно —
самым незамедлительным образом застрелиться.
– Остановись и подумай! —
постоянно шепчут нам небеса.
Но по молодости своей
я небесам не внимал
и о подобных вещах не задумывался,
поэтому просто срывал горькую злость
на своё фатальное невезение,
разбивая крепкий кулак
о кирпичную складскую стену.
Вовсю накрапывал к обеду
бессмысленный осенний дождик,
когда вдруг подошёл ко мне
старый добрый знакомый,
весёлый инспектор-пожарник Вася.
– Ищёшь чо ли чо-то, поди?
Гля, покожу-то чо! —
с дивной вологодской хитрецой сказал он.
«Чо» оказалось подставкой,
пластиной серебристого цвета,
на которой в чугунной сковороде
дымилась жареная картошка.
Всё вышло просто —
при выгрузке дунул сильный ветер,
запаренные грузчики подпёрли
дверь контейнера первым,
что подвернулось им под руку,
а шедшая мимо уборщица тётя Валя
пристроила бесхозную вещицу
потом туда, куда надо.
Хорошо всегда то, что хорошо кончается.
Завод, конечно, отхохотал своё,
но отныне поселился в моём мозгу
тот самый неусыпный червь сомнения.
Мудрые инженеры наши
тоже наконец-то задумались.
Почему именно кадмий?
В чём тут страшная тайна?
Изделие простое, в космос не летает,
в таких обычно все болты и гайки
цинкуют или хромируют…
3.
…Он встретил нас, как родных.
Ветеран труда, много лет на пенсии —
а тут ребята с самого Дальнего Востока,
со всем почётом и уважением,
привезли даром икры и рыбы,
пьют, сколько ни налей,
хоть до утра готовы слушать байки
бывшего ведущего конструктора
Симферопольского института,
вписавшего когда-то в проект
тот самый проклятый кадмий.
– Тогда на соседнем участке
хлопцы кадмирование делали.
Утащил я горсть болтов домой,
чтобы поддон «Запорожцу» прикрутить,
хорошие болты оказались,
не ржавели совсем,
днище сгнило уже давно,
а они всё как новые были!
Подумал я тогда,
что как хорошо было бы везде
поставить болты с кадмиевым покрытием,
им же вечно сносу не будет.
Потому и написал —
«покрытие кадмием».
А так-то оно конечно, какой кадмий?
Обычный железный ящик.
Тут и хром сойдёт, и цинк…
4.
Я стоял у шаткого плетня
и никак не мог накуриться.
Горячий ветер Крыма
дружески шевелил волосы,
тёплый винный хмель
расслаблял моё тело.
Внутри меня с грохотом
рушился айсберг по имени Кадмий,
и его серебристые ледяные глыбы
тонули в терпком фанагорийском вине…
Всё оказалось до обидного просто!
А всего-то требовалось —
изначально докопаться до сути.
И не было бы тогда
всех этих совещаний,
истерик, поездок,
напрасных ожиданий,
нервов, надежды,
мольбы и отчаяния…
Нужно было просто
остановиться и подумать.
Но разве тогда
жизнь была бы такой интересной?
Закрыв глаза, я подставил лицо
уходящему на закат южному солнцу.
Захмелевшая молодость моя
обещала быть вечной.