Читать книгу Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский - Страница 48

С юности до смерти террор и революция, апокалипсические видения грядущего – рядом с Достоевским.

Кровь, страдание и религия с начала жизни входят в его биографию. Он родился в помещении Мариинской больницы для бедных, где работал врачом его отец. По семейным преданиям, отец, этот вспыльчивый, мучительный неврастеник, был убит своими крепостными. Его страстно религиозная мать каждый год возила детей в главный монастырь России – Троице-Сергиеву лавру и учила читать по книге «Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета». «Мы в семействе нашем знали Евангелие чуть не с первого детства» (Достоевский). Любимым чтением вслух в доме были «История государства Российского» Карамзина и стихи «полубога» – Пушкина.

В январе 1838 года 17-летний Достоевский поступает в Главное инженерное училище, готовившее военных инженеров. Он учится в том самом Михайловском за́мке, где был убит Павел I. Но теперь трагический Михайловский замок переименован в Инженерный, и печальные покои, где пролилась кровь, навсегда заперты. (В середине века на месте спальни была устроена церковь Петра и Павла.) Все это должно было разжигать пылкое, болезненное воображение.

Нервический юноша, обидчивый, болезненно самолюбивый, враждебен муштре и беспощадной военной дисциплине. И уже в училище смыслом жизни, избавлением, островком желанного и мучительного одиночества становится литература.

Он начинает писать, мечтает посвятить себя «литературному труду». И едва закончив училище, торопится выйти в отставку. И вот – наконец-то! Он свободен, он может писать. Он не сомневается – его ждет слава. И все так чудесно, так странно легко начинает сбываться.

«Как-то вдруг, неожиданно» Достоевский начинает писать роман «Бедные люди», «и отдается ему безраздельно». Его товарищ (в будущем известнейший писатель) Григорович, с которым он в это время делил квартиру, передает рукопись Некрасову, уже известному тогда поэту и, что самое важное – преуспевающему издателю. И происходит эпизод, ставший легендарным в истории русской литературы. Некрасов вместе с Григоровичем ночь напролет, не в силах оторваться читают «Бедных людей». Потрясенные, в 4 утра они приезжают на квартиру Достоевского – будить «великий талант» и «излить восторг».

Некрасов печатает роман – большой успех! Триумфальный дебют! Наш главный литературный критик Белинский предрекает Достоевскому великое будущее. Он принят в кружок Белинского, куда входят самые знаменитые русские литераторы. И тотчас начинается трагедия.

Все ждут от него новых свершений. Молодой Достоевский лихорадочно работает, «стремясь заткнуть за пояс самого себя». Десять повестей он успел написать до своего ареста. Он рвется вперед, но слишком быстрыми шагами. На вечере у Белинского он читает «Двойник». И вчерашний горячий его почитатель Белинский, и все участники кружка не понимают и не принимают! Расколотое человеческое сознание, темные игры подсознания – все это так чуждо гармоническому, ясному мироощущению этих людей. Но молодой Достоевский не прощает непризнания. Наступает резкое охлаждение – и в отношениях с великим критиком, и со всем его окружением.

Ну а далее – столь типическое для обогнавшего свое время – постоянное отсутствие денег, литературная поденщина, чтобы как-то жить, разлад с литературной средой. И все это мучительно переживается Достоевским. Он все больше «страдает раздражением всей нервной системы». Появляются первые симптомы эпилепсии, мучившей его всю жизнь.

Именно тогда, весной 1847 года, состоялась его первая встреча с бесом. Достоевский начал посещать «пятницы» М.В. Петрашевского. Это как-то сглаживает его одиночество. В 1848 году он вошел в тайное общество, организованное самым радикальным петрашевцем – Николаем Спешневым. Красавец, богач, барин, холодный соблазнитель и беспощадный революционер, мечтавший о кровавом перевороте. Этот «его Мефистофель» имел огромное влияние на Достоевского. Николая Спешнева он впоследствии изобразит в образе Николая Ставрогина в романе «Бесы».

И вот рассветным утром 23 апреля 1849 года в числе других петрашевцев «триумфально дебютировавший писатель» был арестован и заключен в самый страшный Алексеевский равелин Петропавловской крепости, где его ждали восемь месяцев следствия и допросов.

Когда петрашевцев доставили в Третье отделение, «некоторые шли, стараясь прижаться к стене, боялись ступить на паркет в середине комнаты, ибо верили в “западню Шешковского”». «Боялись, что пол опустится, и высекут», – вспоминал один из петрашевцев (П.А. Кузьмин). Но дело обернулось куда хуже. Как сказал Петрашевский, их «судили и осудили за намерения». И чтобы впредь никому неповадно было мыслить на опасные темы, 21 человека приговорили к расстрелу.

Государь придумал маленький «гиньоль». Посмевших мыслить должны были привезти на расстрел – на Семеновский плац. И произведя всю подготовку к смерти, помиловать.

Озаботиться организацией «расстрела» должен был командующий гвардией.

Но прежний командующий, великий князь Михаил Павлович, «солдафон и остроумец», умер, пока Достоевский сидел в крепости. (Так что императору пришлось пожаловать в ту же Петропавловскую крепость – хоронить в Петропавловском соборе любимого брата.)

Вообще этот год был тяжелым для царской семьи и особенно для нашего героя Александра. Летом умерла его дочь, великая княжна Александра. Ей было всего семь лет. Этот день Александр отметил в дневнике – старательно обвел траурной рамкой и между страниц оставил засушенный цветок. Должно быть, с ее похорон.

Теперь, после смерти Михаила, все родные братья царя были в могиле. И царь назначил командующим опасной гвардией и гренадерским корпусом наследника…

И новому командующему поручили организовать страшноватое шоу на Семеновском плацу.

Так произошла встреча нашего героя с Достоевским.

Как и наш герой, Достоевский встал на рассвете. В декабрьский черный рассвет его разбудили. На колокольне Петропавловского собора ударили часы – половина седьмого.

Петрашевцев посадили в кареты и повезли на Семеновский плац.

Они все были в той апрельской одежде, в которой их взяли. И в тех же костюмах теперь, 22 декабря 1849 года, в жестокий мороз их вывели на Семеновский плац.

Всех возвели на эшафот, покрытый черным сукном, и прочли приговоры. Они узнали, что их приговорили к расстрелу.

К ним поднялся священник – с крестом для покаяния перед смертью.

«Наступили ужасные, безмерно страшные минуты ожидания смерти, – вспоминал Достоевский. – «Холодно! Ужасно было холодно!!! С нас сняли не только шинели, но и сюртуки. А мороз был двадцать градусов…».

И первую тройку приговоренных во главе с Петрашевским свели с эшафота – расстреливать. На них надели смертные белые балахоны…

Эту первую тройку подвели к столбам, стоящим у эшафота, привязали к ним и опустили колпаки на лица. Выстроилась расстрельная команда.

«Вызывали по трое. Я был во второй очереди. И жить мне оставалось не более минуты», – вспоминал Достоевский.

И все эти ужасные четверть часа Достоевский жил под несомненным убеждением, что через несколько минут он умрет.

Уже раздалось: «Целься». И солдаты подняли ружья…

И только тогда «ударили отбой». Им прочли помилование государя. Достоевский вспоминал: «Весть о приостановлении казни воспринялась тупо… Не было радости возвращения к жизни… Кругом шумели, кричали… А мне было все равно, – я уже пережил самое страшное.

Да, да!!! Самое страшное… Несчастный Григорьев (один из ожидавших казни петрашевцев) сошел с ума. …Как остальные уцелели? – Непонятно!.. И даже не простудились».

«Достоевский умолк, – вспоминает этот его рассказ писательница Е. Леткова-Султанова… И успокаивая его, Яков Полонский (знаменитый поэт) торопливо сказал: “Ну, все это было и прошло…”

– Прошло ли? – загадочно сказал Достоевский».

Не прошло. Навсегда мучительно осталось с ним.

Как и то невыразимое счастье дарованной Богом жизни, которое охватило его уже потом – в камере. Когда прошел предсмертный шок, и он до конца осознал: «Был у последнего мгновения и теперь еще раз живу!» (Достоевский).

«Как он был счастлив в тот день… он такого не запомнит другого раза. Он ходил по камере и громко пел, все пел. Так он был рад дарованной жизни», – вспоминала Анна Григорьевна, его жена.

Вместо расстрела петрашевцев отправили на каторгу, в арестантские роты. Петрашевский и после этого гиньоля остался насмешником. Когда на них надели одежду каторжников и кандалы, он оглядел всех и расхохотался: «Однако, друзья, как мы смешны в этих костюмах».

Достоевский получил 4 года каторги с лишением «всех прав состояния и последующей сдачей в солдаты». Каторгу Достоевский отбывал среди уголовных преступников.