Читать книгу Китай - Эдвард Резерфорд - Страница 6

Октябрь 1839 года

Сомнения Ньо зародились теплым октябрьским днем.

В прибрежных районах у устья Жемчужной реки каждый октябрь спадает полутропическая жара, приходит конец повышенной влажности и долгим летним муссонам. Начинается восхитительный сезон. Небо чистое и синее, легкий ветерок дует над водой. Это похоже на идеальное английское лето, даже менее изменчивое.

Ньо стоял на мысе на оконечности Бога. Сразу за ним терпеливо ждали четверо носильщиков с паланкином с шелковыми занавесками, в котором привезли чиновника, а на небольшом расстоянии чуть дальше, вне пределов слышимости, эмиссар Линь и Шижун смотрели через воды залива туда, где совершали маневры двадцать боевых джонок.

Ньо, как и два чиновника, пристально следил за военными джонками, потому что учения гарантировали, что в бою с варварами доблестные моряки Поднебесной уничтожат британский флот.

Шижун был в восторге. Пусть он и подвел Линя во время допроса пирата, но оправдал доверие, собрав разведданные в Макао.

Сегодня, вернувшись на материк, Шижун приготовил для эмиссара небольшой сюрприз, который, как он надеялся, понравится великому человеку. Однако сначала нужно понаблюдать за учениями. В Макао он купил голландскую подзорную трубу – небольшую медную трубу капитана дальнего плавания, которой тот весьма гордился, – и теперь с ее помощью внимательно следил за происходящим с самого начала.

Но его мучил один вопрос.

– В заливе находятся британские торговцы, ваше превосходительство. Вы не возражаете, что они видят наши тактические учения?

– Я даже хочу, чтобы они увидели, – ответил Линь и пристально посмотрел на воду. – Это всегда хорошо, Цзян, напугать врага. Посеять сомнение и панику в его сознании. Разрушить его моральный дух. Именно поэтому я сказал варварам, что мы отравили колодцы в Гонконге. Мы дали им понять, что` мы можем сделать, если захотим. Сегодня мы покажем им, как легко сумеем сокрушить их в море. – Он указал на военные джонки. – Смотрите, они начинают.

Боевая тактика китайского флота была точной и совершенствовалась на протяжении многих поколений. Если противник владел многочисленным флотом, можно было послать брандеры, чтобы посеять панику. Но главный удар всегда был одним и тем же.

Военные джонки были маленькими, куда меньше крупных и неуклюжих торговых судов. В основном около ста футов от носа до кормы. Но они хорошо маневрировали в прибрежных водах, где патрулировали территорию против местных пиратов.

Военная джонка представляла собой небольшую плавучую крепость, полную солдат. На палубе имелось примерно шесть пушек, цель которых – повредить мачты и снасти противника и замедлить ход вражеских кораблей. На подходе к кораблю противника хорошо обученные лучники осыпали врага градом стрел, чтобы уничтожить строевую команду, а потом пойти на абордаж.

Сегодня пушка стреляла только ватой, а наконечники стрел были тупыми, но Шижун видел, что лучники целятся очень точно, поскольку стрелы с грохотом молотили по палубе условного противника.

– Адмирал Гуань[32] знает свое дело, – заметил Линь с довольным видом. – Все корабли выстроены точно в линию. Идеальная координация.

Теперь Шижун видел, как моряки зацепляют вражеские мачты с помощью крюков и тянут корабли в свою сторону. Затем одни перемещаются по абордажным доскам, другие раскачиваются на веревках – и с короткими мечами и ножами в руках они толпой нападают на вражеские корабли.

– Вот молодцы! – воскликнул Шижун. – Давайте поднимайтесь на борт. Они как белки-летяги. – Он засмеялся. – Это правда, ваше превосходительство, что моряки адмирала обучены боевым искусствам?

– Да, многие обучены, – ответил Линь и довольно покивал. – Разорвут варваров на кусочки.

Они наблюдали за происходящим в течение получаса. По окончании учений на палубе показалась крупная фигура самого адмирала Гуаня, когда его джонка салютовала комиссару фейерверком. Линь позволил себе улыбнуться.

И вот настал момент Шижуна.

– С вашего позволения, господин эмиссар, – сказал он, шагнув вперед и подняв медную трубу так, что она вспыхнула на солнце.

Как будто из ниоткуда появились три лодки-дракона, одна впереди, две сзади, гребцы энергично орудовали веслами, причем идеально синхронно. На кормах развевались красные флаги. Когда они поравнялись с эмиссаром, гребцы приветствовали его громкими возгласами.

– Это твои парни? – спросил Линь. – Те, кого ты вытащил из тюрьмы?

– Да, господин эмиссар. У нас уже есть десять команд, и одна на подходе. Я велел им патрулировать побережье, как вы приказали.

– Их действия эффективны?

– Без сомнения.

– Это доказывает два принципа, которые я часто провозглашал, – заявил Линь. – Во-первых, никогда не казни человека, который может тебе пригодиться. А второй?

– Пусть вор ловит вора, господин эмиссар.

– Именно так. Эти бандиты знают каждую бухту на побережье, каждую уловку контрабандистов. Кто бы лучше сгодился на роль береговой охраны?

– Точно!

– Кстати… – Линь покосился на Ньо. – А почему этот молодой бандит со шрамом не в лодке?

– Оказалось, он не местный, господин эмиссар. Никто не захотел брать его к себе в команду. Я привлек его для выполнения моих личных поручений, и он отлично справляется.

Ответ, казалось, удовлетворил эмиссара.

– Пора осмотреть форт, – сказал он.

Носильщики несли паланкин с эмиссаром вдоль берега реки, а Ньо и Шижун шагали следом.

Ньо шел, почтительно склонив голову. Все знали, что Шижун допрашивал Морского Дракона, а потому его все боялись. В первую минуту, когда молодой чиновник указал на него в тюрьме, Ньо решил, что Шижун его узнал. Но постепенно стало ясно, что этот занятой молодой человек благородных кровей понятия не имеет, кто это. Для Шижуна Ньо был всего лишь одним из безымянной толпы, и пусть даже у него шрам на лице, но у тысяч других тоже есть шрамы. Ньо надеялся, чтобы все и дальше так было.

Если Шижун отдавал ему приказ, Ньо тут же выполнял его. Если задавал вопрос, то отвечал так быстро, как только мог. Он подавал голос только тогда, когда к нему обращались, а это случалось не слишком часто.

Но после успеха своего небольшого представления Шижун пребывал в таком хорошем настроении, что даже соизволил заговорить с Ньо в дружеской манере.

– Итак, молодой человек, что ты делаешь с деньгами, которые получаешь? – любезно спросил он.

– Коплю, господин.

– А для чего?

– Для своей старшей сестры, господин. Ей нужны деньги.

– Очень похвально, – одобрительно кивнул Шижун. – Что ж, сейчас мы увидим одних из лучших солдат империи.

– Знаменных гвардейцев, господин?

– Да, маньчжурских воинов. Не то чтобы наши ханьские солдаты оставляли желать лучшего, но это элитные маньчжурские знаменные. Равных им нет.

– Говорят, хакка тоже отважные воины, – заметил Ньо.

– Правда? Но им не сравниться с маньчжурскими знаменными.

Ньо не ответил.

И действительно, когда они приблизились к форту, то увидели около сотни знаменных, выстроившихся в линию на смотр.

Здесь было две группы. Первые – лучники в кафтанах, затянутых поясами, с колчанами на боку, полными длинных стрел, и с громоздкими луками – все еще были в летних конических соломенных шляпах с шариком наверху. Стрелки в мягких кожаных сапогах и куртках по какой-то причине были одеты в бархатные зимние шляпы, расширяющиеся кверху, – чертовски умный ход, вынужден был признать Ньо, – у каждого из них был длинный тяжелый фитильный мушкет.

Линь выбрался из паланкина и подал знак Шижуну встать прямо за его плечом. Ньо встал рядом с хозяином. Затем капитан стражи выкрикнул приказ, и лучники выпустили стрелы – раз-два-три – на потрясающей скорости. Ньо был под впечатлением.

– Это самые мощные луки в мире, – сказал ему Шижун. – Стрелы настолько тяжелые, что могут пробить двух человек.

Теперь пришла очередь стрелков. Капитан проорал первый приказ:

– Засыпай!

Солдаты быстро достали маленькие пороховницы из рога и насыпали немного пороха на полку.

– Закрывай!

Солдаты быстро защелкнули крышку, встряхнули мушкет и благополучно сдули остатки пороха.

– Заряжай!

Они подняли дульный конец, взяли один из маленьких пакетиков с порохом, которые носили на куртках, и высыпали содержимое в ствол. Затем в него затолкали патрон, а следом небольшой ватный тампон.

– Забивай! – (С помощью шомпола они протолкнули пулю и заряд на место.) – Шомпол на место!

Шомпол был возвращен в специальное гнездо в цевье для будущего использования.

Ньо пристально наблюдал за сложными приготовлениями. Пираты Морского Дракона не пользовались огнестрельным оружием, и он раньше не видел такой подготовки. Шижун посмотрел на него и улыбнулся.

– Похоже на то, как заряжают пушку, – заметил он.

– Подготовить фитиль! – приказал капитан.

Стрелки взяли тлеющий фитиль, который держали в левой руке, и прикрепили его к серпентину над полкой. Затем подули на тлеющий конец, чтобы образовалось крошечное пламя.

– Прицелиться! – крикнул капитан, и они прицелились. – Открывай!

Большим и указательным пальцем правой руки каждый стрелок откинул крышку полки, чтобы обнажить порох.

– Пли! – приказал капитан.

Спусковые крючки были спущены, замок опустился на открытую полку, порох загорелся, раздался громкий хлопок, и из стволов каждого мушкета вырвались сначала узкие вспышки, а затем столп пламени, за которым потянулся шлейф темно-синего дыма. Только три мушкета не сработали.

– Отлично! – воскликнул Линь и повернулся к Шижуну.

– Великолепно, – поддакнул Шижун и обратился к Ньо: – Ну и что ты думаешь об этом?

Ньо нахмурился. Весь процесс от первого приказа до выстрела занял целую минуту.

– Кажется, это слишком долго, господин, – с сомнением пробормотал он и добавил, вспомнив, с какой скоростью перемещался Морской Дракон и его пираты: – Разве враги не нападут на них раньше, чем они подготовятся к выстрелу?

– Что он сказал? – спросил Линь.

Пока Шижун передавал его слова этому важному чиновнику, Ньо съежился. Как можно было быть таким идиотом? Всего-то нужно было восхищенно воскликнуть: «Чудесно, господин!» – или что-нибудь в этом роде. Эмиссар рассвирепеет и бросит его обратно в тюрьму?

Но он недооценил Линя. Тот гордился тем, что знал, как все работает.

– Вопрос правильный, – объявил он, а потом велел Шижуну: – Объясните ему, что порядок в нашей армии такой идеальный, потому что каждая часть поддерживает другую. Пока наши стрелки заряжают оружие, они защищены стеной пехотинцев, вооруженных пиками. А когда они стреляют, не только шум и дым пугают противника, но и свинцовые пули разлетаются при ударе и оставляют огромную рану. Я видел, как попали в плечо, а оторвало всю руку. Любой удар – и ты, вероятно, умрешь. – Он мрачно кивнул. – Более двухсот лет мир дрожал перед нашими армиями.

Они поднялись на огромные валы из обожженной глины перед фортом с гранитными стенами, и Шижун восхищенно огляделся. Каждая стена была укреплена. То же самое и в форте на противоположном берегу реки. Когда они добрались до береговой батареи, то, глядя на длинную линию больших пушек, установленных на позициях, Шижун пробормотал:

– Великолепно!

Здесь для эмиссара снова устроили демонстрацию. Во-первых, все орудия выстрелили с оглушительным ревом. И они наблюдали, как ядра подняли столп брызг далеко в воде. Мгновение спустя они увидели клубы дыма, за которым последовал рев из батареи почти в двух милях от противоположной стороны. После этого небольшого представления офицер провел Линя и Шижуна вдоль орудий, чтобы произвести смотр артиллерийских расчетов.

Ньо ждал. Но когда Лин миновал половину линии, Ньо бочком подошел к ближайшей пушке и с любопытством посмотрел на нее. Красивое чудище. На внешней поверхности мощного ствола остались глубокие вмятины.

– Выглядит старой, – сказал Ньо старшему канониру.

– Ей больше ста лет, но все как новенькая, – ответил коренастый канонир.

Ньо повнимательнее осмотрел огромную пушку – должно быть, она ужасно тяжелая, – но не увидел никакого механизма для направления огня.

– А как вы целитесь? – спросил он.

– Ствол закреплен. Нет необходимости наводить его. Мы ждем, пока корабль не окажется перед нами. Затем срабатывает вся батарея. И батарея напротив.

– Но до дальнего берега далеко. Достигнут ли пушечные ядра кораблей посередине?

– Выше по течению между двумя следующими фортами канал у´же. Мимо них никто не проскочит.

– А что, если лодка-дракон приблизится к берегу под линией огня?

– Войска позаботятся о ней, разве нет?

– Наверное, – размышлял вслух Ньо. – А если вражеский корабль выстрелит в вас из своей пушки?

– Корабельные пушки не такие уж большие. В любом случае им не пробить укрепление. Никаких шансов, – рассмеялся канонир. – Мы разнесем их на куски. Им никогда не прорваться вверх по течению.

– Понимаю, о чем вы, – вежливо произнес Ньо. – Благодарю!

Когда Линь и Шижун вернулись, оба выглядели очень довольными.

– Спросите, что он думает о батарее, – сказал Линь с улыбкой. – Достаточно ли она хороша для него?

Шижун задал вопрос. В этот раз Ньо не стал испытывать судьбу.

– Она просто чудесна, господин!

Линь снова сел в паланкин и обратился к Шижуну:

– Как поживает ваш почтенный отец? Когда вы в следующий раз будете ему писать?

– Сегодня вечером, господин эмиссар.

– Подойдите, когда закончите письмо, я хочу добавить пару слов.

Шижун подошел к библиотеке, где работал великий человек, уже поздно вечером. Но пробивавшийся из-под двери свет подсказал, что эмиссар Линь все еще там.

– Вы просили сообщить, когда я допишу письмо отцу, господин эмиссар.

– Да, могу я взглянуть?

Шижун положил письмо на стол. Это было хорошее письмо. Помимо обычных вопросов о здоровье отца и тети, он коротко рассказал о недавних обязанностях и живописал события прошедшего дня. Никаких слов лести, но было ясно, что он очень уважает господина Линя, и это правда.

Линь прочитал, одобрительно хмыкнул, положил письмо на стол и жестом велел Шижуну сесть.

– Я составлял личное письмо Эллиоту, – сообщил эмиссар и, после того как Шижун поклонился, продолжил: – Прежде чем отправлю, хочу узнать ваше мнение. На днях совершенно случайно утонул британский моряк, а его тело выкинуло на берег.

– Я слышал, господин эмиссар.

– Возможно, было бы удобно, если бы это был труп того самого человека, которого мы требовали выдать нам из-за убийства несчастного местного жителя. Тогда можно было бы закрыть дело без потери лица ни для нас, ни для британцев. Как считаете?

– Очень хитро придумано, – с улыбкой заметил Шижун.

– Император не требует, чтобы мы проявляли глупость.

– Эллиот был бы дураком, если бы не принял ваше предложение, – ответил Шижун. – Но могу я задать вопрос? – (Линь коротко кивнул.) – Наше могущество огромно, и варвары это знают. Теперь вы великодушно предлагаете им еще одну уступку. И все же я не могу не задаться вопросом: у вас никогда не возникает соблазна просто сокрушить британских варваров раз и навсегда?

– Лично у меня? – улыбнулся Линь. – Конечно. Но вы задали неправильный вопрос. Важно желание императора, а не мое. И что император велел мне сделать?

– Остановить контрабанду опиума.

– Верно. Но велел ли он мне развязать войну с варварами?

– Пока нет, господин эмиссар.

– Да, у нас оживленная торговля чаем. Наши крестьяне выращивают чай. Наши хонги продают его. Разве император велел нам разрушить торговлю чаем?

– Нет, господин эмиссар.

– Итак, все очень просто. Британцы могут торговать чаем, но не должны контрабандой провозить опиум, в отношении которого должны подписать обязательство, пообещав подчиниться нашим законам. Эллиот говорит, что их законы запрещают им подписывать. Тогда нужно изменить их законы. Я надеюсь, его королева уже прочитала мое письмо, и если она справедлива, то запретит торговлю опиумом и незамедлительно прикажет британским торговцам подчиниться. Тогда проблема решена, а моя работа выполнена. – Он помолчал. – Пока торговля чаем продолжается?

– Да, господин эмиссар. Сейчас чай перевозят американские корабли.

– Именно так. Американцы и другие варвары, которые подчиняются нашим законам, могут подняться вверх по реке и купить чай. А вот британских торговцев не пускают. Чай, конечно, попадает в Британию, но британские торговцы не могут везти его. Американцы и другие торговцы используют все доступные суда, отправляют чай и извлекают прибыль, оставляя британских торговцев в дураках. В этом им некого винить, кроме самих себя.

– Верно ли, ваше превосходительство, что американцам разрешили подписать менее строгие обязательства, которые не вынуждают их подчиняться нашим законам?

– Документы составлены на их родном языке, поэтому я не могу сказать. – Хитрый чиновник слабо улыбнулся. – За исключением негодяя Делано, американцы почти не занимаются контрабандой опиума, так что на самом деле не имеет значения, что они подписывают.

– Господин эмиссар, вы думаете, что британцы настолько жадны, что из-за этого нападут на нас?

– Кто знает… – ответил Линь, на этот раз с искренним недоумением. – Мне еще предстоит понять их моральные устои.

Он снова взял письмо Шижуна и, окунув кисть в чернила, выбрал подходящее место на листе, быстро написал несколько иероглифов и вернул письмо Шижуну, который прочитал приписку:

Удачлив начальник, секретарю которого доверяют. Счастлив отец, сына которого хвалят.

Совершенное китайское двустишие: одно предложение параллельно другому, каждое слово в идеальном балансе со своими собратьями. Что касается элегантной каллиграфии, каждый мазок кисти показывает чистоту души и чувство справедливости автора. Когда Шижун прочел послание и подумал, какую радость оно принесет отцу, у него на глаза навернулись слезы. Он поклонился в пояс, чтобы выразить уважение и скрыть слезы.

* * *

– Чертов Гонконг! – проворчал Талли, когда они с Джоном Трейдером стояли на палубе корабля, который уже несколько недель был их домом.

Талли повторял эту фразу каждое утро. Гавань Гонконга с крутым Пиком являла великолепную перспективу, но картина не доставляла Талли Одстоку никакого удовольствия.

– По крайней мере, мы получаем еду с материка, – сказал Трейдер. – И китайцы не отравили колодцы.

– Лучше бы отравили, – буркнул Талли и, выпучив глаза, пристально посмотрел на воду, где британские корабли стояли на якоре вот уже несколько недель. – Я бы лучше умер, чем и дальше тут торчать.

Трейдер не мог его винить. Всем было скучно.

– По крайней мере, мы в безопасности, – попытался успокоить он.

– Скорее, мы в безвыходном положении. Прикованы к скале! – Одсток кивнул в сторону Пика. – Смотрите! – Он с яростью простер короткие ручки в сторону якорной стоянки. – Семьдесят британских кораблей на якоре. И я, черт побери, не могу воспользоваться ни одним!

– Нам нужно терпение, – рискнул высказаться Трейдер.

– Нам нужен чай! – прорычал Талли, затем немого помолчал. – Вы видели, что сегодня утром мне пришло письмо? От отца из Лондона. – Он вынул письмо из кармана. – Вам стоит прочесть.

Почерк Эбенезера Одстока по-прежнему оставался отрывистым, но казалось, что возраст уже начал брать свое.

– Мне жаль, что у него такие плохие зубы, – сказал Трейдер, и Талли в ответ только фыркнул. – И его нога. Он пишет, что с трудом добирается до офиса, даже с палкой. – Талли снова фыркнул; Трейдер прочел вслух: – «И я боюсь, что мозги уже не так хорошо работают».

– Старый черт! – хмыкнул Талли.

– «Учитывая нестабильность торговли с Китаем в настоящее время, – продолжил читать Трейдер, – ожидается дефицит чая, цены могут взлететь до небес. Я буду благодарен, мой дорогой сын, если ты пришлешь весь чай, какой только сможешь, при первой же оказии».

– А я не смогу, – почти причитал Талли.

Трейдеру казалось странным, что грубоватый торговец средних лет все еще так боится отца.

– Пока мы разговариваем, в Кантон привозят весенний урожай из отдаленных районов, лучший чай. Джокер продаст мне столько, сколько я смогу купить. Я расплачусь серебром. У меня даже есть судно, которое можно использовать. Но я не могу подняться вверх по реке, потому что мне не разрешено подписывать обязательства перед Линем.

– А нельзя закупить чай через какого-нибудь американского купца?

– Я пытался. Все в деле. Загружены доверху хлопком на продажу, а обратно поплывут с чаем. Но, увы, не для меня.

– Я полагаю, что нам нельзя подписывать чертовы обязательства. Обещать не возить опиум? Ну то есть не только сейчас, разумеется.

Талли потряс головой:

– Мне не нравится Эллиот, но в одном он прав. Нам надо держаться вместе. Мы сказали Линю, что британские торговцы не могут подписывать никаких документов, которые переводили бы их под китайскую юрисдикцию. Нельзя такого делать! Сами себе отрубим ногу. Как только мы подчинимся китайскому закону, мы у них под колпаком навеки. Любой китайский судья сможет нас пытать и повесить по собственной прихоти. – Он мрачно покачал головой. – Ничего не поделаешь. Придется сказать старику, что я не смогу достать ему чай.

– Уверен, он поймет, – сказал Трейдер.

– Ты его не знаешь.

– Думаю, у меня есть одна идея, – заметил Трейдер после короткой паузы.

На следующее утро маленькое суденышко с пустыми трюмами, высоко сидящее на воде, вышло из тени возвышавшегося Пика Гонконга и направилось через залив.

На полпути Трейдер увидел вдали китайскую военную джонку, а через час появилась лодка-дракон. Но ни джонка, ни лодка не приблизились к его суденышку. Глядя через воды в сторону холмов Макао, Трейдер задавался вопросом: увидится ли он снова с Мариссой?

Трейдер вспомнил смутную неловкость, когда расставался с Мариссой, – любовник, который не обещал вернуться. Возможно, у нее уже появился другой. А если нет? На него нахлынули воспоминания: гладкая кожа, прикосновение ее волос к его рукам, ее запах. Что было бы, если бы они снова встретились? Что случилось бы?

Незадолго до полудня он увидел сияющий на солнце фасад собора на вершине холма. Ему все равно придется подняться туда, чтобы найти Рида, если американец все еще на острове, а это наверняка так. Его добрый друг не исчез бы за горизонтом, не сообщив Трейдеру об этом.

К тому времени, как они бросили якорь, к ним уже плыла четырехвесельная лодка. Менее чем через полчаса Трейдер был на набережной и собирался было подняться на холм, когда, к своему удивлению, увидел американца всего в каких-то пятидесяти ярдах.

– Никак молодой Трейдер пожаловал! – Американец подошел к нему и протянул руку. – Что привело вас сюда, мой друг?

– Хотел повидаться с вами. Как раз собирался к миссис Виллемс.

– Ох! – По лицу Рида скользнула легкая тень, или ему показалось? Если так, то она мгновенно исчезла, сменившись широкой ухмылкой. – Ну, меня вы уже нашли.

– Миссис Виллемс здорова?

– Да.

– А Марисса?

– Сейчас ее нет на острове. Уехала проведать родню.

Они уселись в португальской таверне, и Трейдер объяснил, что ему нужно.

– Итак, вы хотите, чтобы я выступил в роли американского торговца, заключил сделку с китайским торговцем, которого вы называете Джокером, и отправил чай из Вампу на этом судне в Гонконг? За что Одсток мне заплатит.

– Очень щедро.

– Вы даете мне корабль и оплачиваете товар.

– Именно.

Рид затянулся сигарой.

– Дело в том, что я мог бы немного поработать. – Он усмехнулся. – Макао – приятное место, но я заскучал.

– Тогда вам стоит принять мое предложение, – воодушевил его Трейдер.

– Я мог бы получить здесь бумаги от губернатора, в которых говорилось бы, что я добросовестный американский коммерсант. Это не проблема. На днях я оказал ему услугу. Нам, конечно же, придется поднять американский флаг. Может быть, изменить название. – Он задумался. – «Леди-янки». Как вам? У вас есть команда и капитан?

– Нормальная китайская команда. Помощник капитана сможет управиться с судном, и он знает здешние воды.

Рид покачал головой:

– Вам нужен капитан. Но не волнуйтесь. У меня есть кое-кто на примете.

– И где же он?

– Прямо здесь, смотрит на вас.

– Вы и правда были капитаном корабля?

– Много раз. Заплатите мне обычную ставку капитана вдобавок к остальному, и по рукам.

– Договорились!

– Тогда давайте получим бумаги от губернатора прямо сейчас.

Офис губернатора находился на авениде де Прайя-Гранде. Было приятно снова пройтись по красивому изгибу большой эспланады. Трейдер почти ожидал, что сейчас увидит Талли Одстока, совершающего дневную прогулку по набережной.

У губернатора Рид объяснил свою миссию помощнику, который провел их в приемную. Но ждать пришлось недолго. Через несколько минут помощник снова появился в дверях:

– Губернатор сейчас вас примет, господин Рид.

Четверть часа спустя Рид вышел, размахивая бумагами, и выглядел он счастливым.

– Все, что нам нужно. Пора идти! – бодро воскликнул он.

– Мы собираемся к вам? – спросил Трейдер, когда они вышли на Прайя-Гранде.

– Не мы, а я. Вы – нет, – твердо сказал Рид. – Вам лучше немедленно вернуться на судно. Пусть люди напишут новое название на носу, а я пока соберу вещи. Мы отплывем до вечера.

Пока один из членов экипажа выводил краской буквы названия «Леди-янки», которые он написал мелом, Трейдер смотрел через залив на Макао, где высоко на холме сиял в солнечном свете фасад собора, и думал о Мариссе.

– Мы готовы, – сообщил Трейдер, когда наконец приехал Рид. – А я сойду на берег. Будет несложно найти лодку, которая отвезет меня из Макао в Гонконг.

Рид взглянул на него с любопытством.

– Трейдер, вы нужны мне в Кантоне, – твердо сказал он. – Вы знаете этого китайского торговца Джокера. Скажете ему, что со мной можно иметь дело. Иначе я откажусь.

Трейдер был недоволен, но решил, что здесь особо не поспоришь.

Однако, когда они плыли той ночью по заливу, Джон осмелился спросить:

– Как там Марисса?

– Нормально.

– У нее новый возлюбленный?

– Не ваше дело! – отрезал Рид, а через минуту добавил: – Когда бросаете юную особу, Трейдер, то не возвращайтесь. Так им только больнее.

Утром в Боге Рид предъявил свои бумаги и подписал документ, гарантирующий, что он не везет опиум. Два чиновника быстро осмотрели трюм и дали Риду разрешение продолжить путь. Еще до полудня они с Трейдером сошли на берег в Вампу, а ближе к вечеру направлялись от кантонских факторий к дому старого Джокера.

Торговец был рад их приходу.

– Господин Трейдер! – просиял он. – Давно не виделись. Ваш друг хочет чай?

На следующее утро он настоял на том, чтобы отправиться с ними в Вампу и убедиться, что в трюм загрузили весь чай, который только может увезти их судно.

Талли, осмотрев груз, остался очень доволен. Он одобрительно хмыкнул, пожал руку Риду и похлопал Трейдера по спине.

– Вот уж не думал, что ты так быстро обернешься, – признался он.

– Мы покинули Макао в тот же день, – объяснил Трейдер. – И из Вампу поплыли прямо в Гонконг.

Талли полностью устроили условия, о которых договорились Рид и Трейдер, и он заплатил Риду на месте.

– Не хотите ли сплавать еще за одной партией? – спросил он американца.

– Как только вы пожелаете!

В тот вечер они все вместе обедали на борту корабля Талли. Затем Рид сказал, что хочет поговорить с Одстоком наедине, поэтому Трейдер, поднявшись на палубу, любовался закатом. С того места, где корабль стоял на якоре, он мог видеть море за россыпью островов. Высоко над ним темно-зеленые вершины Пика ловили красные лучи солнца, которые потом становились оранжево-зелеными, затем сгущались в индиго, и наконец, когда появился Рид, опустилась темнота.

– Вернусь на корабль, – сказал Рид. – Завтра мы перегружаем чай на судно побольше, а затем я поплыву в Вампу еще за одной партией.

– Я еду с вами?

– Нет, вы нужны Одстоку здесь. Доброй ночи!

После того как он ушел, Трейдер некоторое время оставался на палубе. Ночное небо ярко освещали звезды. Он снова подумал о Мариссе. Очень хотелось увидеть ее. Может быть, даже не поговорить с ней, а просто посмотреть. Трейдер сомневался, сможет ли он под каким-нибудь предлогом ускользнуть в Макао.

Наконец он спустился. Талли лежал в гамаке, но все еще не спал. В свете лампы Трейдеру показалось, что пожилой мужчина задумчиво посмотрел на него. Но Талли ничего не сказал, поэтому Трейдер закрыл глаза и заснул.

Следующие две недели прошли достаточно спокойно. Рид совершил еще два рейса в Вампу за чаем, а во время второго рейса он также смог привезти партию хлопка.

Рид был занят, Трейдер – нет. Трижды он спрашивал Талли, можно ли ему наведаться в Макао, и каждый раз получал отказ. В итоге, как и все остальные, Трейдер был вынужден проводить бо́льшую часть времени взаперти на борту, хотя они с Талли навещали своих знакомых на других кораблях в поисках сплетен, развлечений и, конечно же, новостей, но новости были в дефиците.

– Факт в том, что новостей не будет, – пробурчал Талли. – И скажу вам почему. Мы в безвыходном положении. Это просто дело принципа. Китайцы говорят: «Пока вы в Китае, подчиняйтесь нашим законам». Мы отвечаем «нет». Все остальное – обман. Линь заявляет: «Мы забудем о том деревенском жителе, которого вы убили, если вы просто согласитесь подчиняться нашим законам в будущем». Чушь! Эллиот только что сказал Линю: «Вы можете осмотреть наши корабли, убедиться, что на борту нет опиума, прежде чем разрешить нам подняться вверх по реке. Но мы не подчиняемся вашим законам. Не подпишем обязательства». Еще одна чушь!

– Я слышал, – сказал Трейдер, – что некоторые британские суда заходят в реку, и, если Линь согласится пропустить их после проверки, они помчатся в Вампу и первыми приобретут самый лучший чай.

– Знаю. Я называю их Оптимисты. Они могут торчать там, сколько им вздумается, но Линь не купится на это. Это дело принципа. Подпишите обязательство. Соблюдайте наши законы или убирайтесь к черту.

– Эллиот просто тянет время, не так ли?

– Полагаю, в ожидании военно-морского флота, – пожал плечами Талли, – если Лондон решит его отправить.

Но новостей из Лондона не было. Ни слова.

Был ясный солнечный день, когда дюжина молодых людей, которым надоело сидеть взаперти на кораблях, решили подняться на вершину Пика.

Джон Трейдер был одним из них.

Миновав россыпь рыбацких хижин у кромки воды, они вскоре оказались в густом лесу, покрывавшем холм. Сначала дорога не составляла труда, кроме того, большинство вооружилось какими-то тростями.

Еды и вина у них было ровно столько, чтобы устроить пикник на вершине.

Но постепенно тропа становилась все круче. Джон даже немного вспотел. Он улыбался, радуясь возможности размяться. Они двинулись по тропе, огибающей большой холм, и примерно через час, преодолев около двух третей пути, натолкнулись на большие скалы. Там Трейдер и его спутники остановились, чтобы посмотреть на воду, плескавшуюся в тысяче с лишним футах внизу, а их лица обдувал легкий ветерок.

На последнем участке пути растительность поредела, под ногами вместо тропы были сплошь камни и корни деревьев. Идти было нелегко, но они довольно быстро добрались до вершины и с благоговением смотрели с высоты тысячи восьмисот футов над водой на великолепную панораму Гонконга.

Наконец кто-то подал голос:

– Я знал, что это прекрасная гавань, но только отсюда действительно видна рука Создателя.

Это правда, подумал Трейдер. Даже сам по себе канал обеспечивал защиту высокому скалистому острову от материковой части Китая. Но когда муссонные штормы обрушивались на широкий вход в залив, канал превращался бы в адское место, если бы не благословенный защитный барьер на западе, всего в нескольких милях между Гонконгом и заливом. Это был вытянутый в длину остров, тоже с высокими горами, который зигзагообразно пересекал воду, как китайская ширма. Он носил название Лантау и образовывал западную стену охраняемой гавани Гонконга.

Но Создатель сделал больше. На полпути вдоль пролива огромный китайский материк высунул драконий язык – широкий низменный мыс, известный как Коулун, который разделял пролив пополам, оставляя узкий проход. Суда, направлявшиеся на восток через этот проход, заходили в другую, меньшую гавань, известную как залив Коулун, где могли переждать даже тайфун.

Неудивительно, что Джон Трейдер сказал:

– У португальцев есть Макао. Возможно, мы могли бы занять это место.

Пикник закончился, и они как раз собирались снова спуститься с холма, когда Трейдер заметил кое-что странное. Среди огромного скопления судов на огромной якорной стоянке в Гонконге было всего два корабля Королевского флота. Оба были небольшими. На «Волидже» было двадцать восемь орудий, по двенадцать с каждой стороны, плюс еще четыре на квартердеке, что позволяло называть его фрегатом. «Гиацинт» был всего лишь шлюпом, вооруженным шестнадцатью пушками и парой девятифунтовых пушек в носовой части.

Внимание Трейдера привлекла шлюпка, которая привезла кого-то к «Волиджу». Шлюпка подождала немного, чтобы пассажир поднялся на палубу корабля, а потом поплыла к «Гиацинту», где оставалась в течение нескольких минут. Трейдер увидел, как «Волидж» снимается с якоря. Вскоре его примеру последовал «Гиацинт», и оба корабля устремились к заливу.

Обращаясь к своим товарищам, Трейдер спросил:

– Какого черта два военных корабля уплывают в такой спешке?

Но никто не знал.

Спустя несколько часов Талли принес новости.

– Не знаю почему, – простонал он, – но если приходит беда, то всегда как гром среди ясного неба.

– Говорите, что какое-то британское торговое судно приплыло прямо из Лондона, проигнорировав инструкции Эллиота?

– Да. Через Бомбей. Заходит в Кантонский залив и, не останавливаясь, просто плывет к Богу. Когда китайцы говорят капитану, что он должен подписать обязательство Линя, он подписывает проклятую бумаженцию, словно это просто билет на спектакль, и плывет в Вампу.

– Возможно, капитан не понимал, что делал.

– Все-то он знал. Только плевать хотел. И вышиб почву у нас из-под ног. Всему британскому флоту, Эллиоту, британскому правительству и всем нам.

– Можно сказать Линю, что это ошибка.

– Ерунда! Линь ответит: «Вы заявили, что ни одно британское судно не может подписать этот документ. Вы солгали мне. И если капитан, прибывший прямо из Лондона, может подчиняться китайским законам, то вы тоже. Конец истории». На его месте я бы тоже так сделал.

– И что теперь?

– Эллиот направил «Волидж» и «Гиацинт» в залив. Якобы чтобы защитить Оптимистов, но на самом деле, чтобы удостовериться, что им в голову не взбрело то же самое и они не подписали эту бумагу.

– А Линь что будет делать?

– Кто знает? Скажет подписывать или убираться. Надеюсь, мы откажемся. Может перекрыть нам доставку продуктов. Ему такое по силам. Или отравит колодцы. Одному Господу известно.

– Грядет сражение?

Талли задумался.

– Если оставить в стороне тот факт, что у Эллиота всего два боевых корабля, у него нет полномочий развязывать войну. – Он помолчал. – Я не уверен, что такими полномочиями обладает Линь.

– Значит, пока боевые действия не предвидятся.

– Ох, я бы так не говорил. Войны как бунты. Могут начаться по ошибке.

* * *

Ньо стоял перед дверью Шижуна. Был вечер, и фонари горели. Три дня они провели с канонирами на позициях, чтобы быть под рукой. А теперь час уже почти пробил.

Увидев приближающегося эмиссара Линя, Ньо открыл дверь, чтобы сообщить о его приходе. Линь прошел внутрь, и Шижун почтительно поднялся из-за стола, за которым писал. Ньо закрыл дверь, но на этот раз остался в комнате, поскольку хотел подслушать их беседу, но, похоже, ни эмиссар, ни Шижун его не заметили.

– Завтра утром? Уверены? – резко спросил Линь.

– Уверен, господин эмиссар. Две мои лодки всю дорогу преследовали их. Встречный ветер все еще замедляет варварские военные корабли, но к рассвету мы увидим их с мыса. Командует капитан Смит, но мои люди считают, что Эллиот на борту.

– Хорошая работа. – Линь помолчал. – Я ошибался, предлагая Эллиоту компромисс по поводу убийства. Зря я вообще вел с ним переговоры. Его действия показали истинную природу. Он уверял, что британские капитаны не могут подписывать обязательство. И теперь мы знаем, что это ложь. Он презирает правду. Он презирает закон. Он всего лишь пират, и мы будем действовать соответственно. – Собираясь уходить, Линь взглянул на стол. – Что вы писали?

– Копировал поэму великого Юань Мэя[33], господин эмиссар.

– Хорошо, – кивнул Линь. – По возможности в спокойные моменты нужно заниматься каллиграфией. Именно так император восстанавливает свое равновесие и здравый смысл. – Он задумчиво посмотрел на Шижуна. – Когда все закончится, вам следует вернуться к учебе и снова сдавать экзамены. Однажды вы сможете занять высокую должность. Но экзаменационная система – совершенно справедливо – единственный путь, который ведет на вершину карьерной лестницы.

Эмиссар ушел. Ньо видел, что Шижуна его слова очень тронули.

Вскоре после рассвета Шижун стоял рядом с эмиссаром Линем на мысе и смотрел в медную трубу на неспокойные серые воды залива. Ветер с силой ударял ему в спину.

Слева, недалеко от того места, где был уничтожен опиум, находился готовый к бою флот адмирала Гуаня, чуть дальше – караван британских торговых судов, ожидающих, чтобы их допустили в Вампу, а вдали видны были «Волидж» и «Гиацинт», медленно движущиеся к ним по заливу.

Линь протянул руку к трубе, смотрел в нее в течение минуты, затем повернулся к Шижуну:

– Отправляйтесь к адмиралу Гуаню и передайте: если варвары хотят поговорить, скажите им, что мы не ведем переговоров с преступниками. Мое предложение отменяется. Варвары должны немедленно выдать настоящего убийцу. Ни одно британское судно не будет торговать, пока капитан не подпишет обязательство и не согласится подчиняться нашим законам. Возьмите с собой в качестве переводчика господина Сингапура. – Он сделал паузу. – Если варвары нападут, адмиралу разрешено уничтожить их. Это все.

– Господин эмиссар… – Шижун взглянул на него с надеждой. – Могу я остаться на борту корабля адмирала Гуаня? Вдруг он отправит меня с ответным сообщением.

– Вам хочется поучаствовать в боевых действиях. – Линь еле заметно улыбнулся. – Можете остаться, если не помешаете адмиралу.

Ньо ждал с маленькой лодкой-драконом. Чтобы добраться до военной джонки адмирала, не потребовалось много времени. Поднявшись на борт вместе с господином Сингапуром, Шижун передал сообщение. К его радости, адмирал разрешил ему остаться на борту.

– Подплыви к берегу и подожди! – крикнул Шижун Ньо. – Я подам сигнал, когда ты мне понадобишься. Если начнется битва, – добавил он, – тебе будет хорошо видно.

Адмирал Гуань, без сомнения, был очень видным мужчиной: настоящий китайский воин старой закалки. В свои шестьдесят Гуань все еще был красив и держался прямо, как шомпол. У него было большое сильное лицо, тонкие свисающие усы, а глаза казались мудрыми и бесстрашными. Гуань славился своей учтивостью и сейчас отнесся к юному мандарину как к равному.

– Надеетесь увидеть бой, господин Цзян?

– Если будет бой, то я не хотел бы пропустить его, – ответил Шижун.

– Не питайте особых надежд. У меня шестнадцать полностью вооруженных военных джонок и дюжина брандеров. Британцы были бы круглыми идиотами, если бы напали на нас.

В этот момент Шижун увидел господина Сингапура, печально стоящего чуть дальше на палубе. Он был похож на увядший цветок.

– Наш переводчик не рвется в бой, – сухо заметил адмирал Гуань.

Прошло несколько часов, прежде чем два британских военных корабля подошли достаточно близко, чтобы послать бот с тремя парами гребцов к военной джонке адмирала. На борт поднялся молодой британский офицер, который отдал честь, а за ним грузный человек, двигавшийся куда медленнее. Он на достаточно приличном китайском представился как Ван Бускерк, миссионер.

Адмирал кивнул, и господин Сингапур на своем лучшем английском передал официальное послание от Линя. Морской офицер слегка нахмурился и ответил, что будет трудно выдать властям какого-либо виновника убийства несчастного китайского крестьянина, поскольку их всех отправили в Англию.

– Тем не менее, – продолжил он, – я немедленно передам ваше послание и вернусь к вам снова с дальнейшими предложениями.

Он вежливо поклонился и удалился.

– Что думаете об этом? – спросил адмирал Гуань Шижуна, провожая взглядом бот. – Тут не о чем говорить.

– Интересно, не мог ли наш переводчик в надежде сохранить мир смягчить сообщение?

Адмирал Гуань мрачно посмотрел на господина Сингапура, но ничего не сказал.

Когда через час офицер и Ван Бускерк вернулись, адмирал приказал Шижуну:

– Озвучьте миссионеру, что именно сказал эмиссар Линь, слово в слово.

Когда Шижун сделал это, стало ясно, что Ван Бускерк прекрасно его понял, а господин Сингапур выглядел встревоженным. Затем миссионер передал сообщение офицеру на английском языке. Офицер слегка поморщился и охнул.

Теперь заговорил по-китайски Ван Бускерк:

– Вы позволите мне, адмирал, как наблюдателю, кое-что сказать? Суперинтендант Эллиот хочет добиться по возможности компромисса. Но два военных корабля, которые вы видите, находятся под прямым командованием капитана Смита, бесстрашного флотоводца, как и вы. И если Смит сочтет, что нашим судам угрожает опасность, то потребует, чтобы Эллиот разрешил ему вступить в бой.

– Он пират, как Эллиот? – коротко спросил адмирал.

– Эллиот не пират, сэр.

– Это вы так говорите, – заявил адмирал Гуань, давая понять, что дальше слушать не намерен.

После отбытия делегации остаток дня британские корабли не двигались.

В тот вечер господин Сингапур подошел к Шижуну.

– Адмирал мне не доверяет, – сказал он с грустью. – И варвар-миссионер все равно говорит по-китайски. Я должен подать заявление об отставке и попросить разрешения адмирала уехать.

Когда Шижун передал сообщение адмиралу, этот достойный человек только хмыкнул:

– Он боится сражения. Скажи, что покидать корабль запрещено. В прошении отказано.

Позже, когда они вместе ели в каюте адмирала, Шижун спросил старого командира, что, по его мнению, будет дальше.

– Если враг силен, – ответил Гуань, – он атакует. Если враг колеблется, значит он слаб. Каждый китайский командир знает это. Варвары колеблются, потому что понимают, что проиграют бой. – Он кивнул и добавил: – Но я скажу вам кое-что интересное: битву можно выиграть, не вступая в битву.

– Каким же образом, господин адмирал?

– Покажу вам утром.

Солнце уже поднялось, когда адмирал сделал свой ход. Шижун стоял рядом с ним и смотрел, как весь флот из двадцати восьми кораблей – военных джонок и брандеров – вошел в залив к британским торговым судам.

– Мы собираемся встать между торговцами и военными кораблями, – объяснил адмирал Гуань. – Оттуда мы можем послать наши брандеры, чтобы сжечь их в любое время, когда захотим.

– Но на самом деле вы ничего такого делать не будете.

– Верно. У британских военных кораблей остается только два варианта. Они должны либо напасть на нас, либо уплыть вместе с торговыми судами.

– То есть вы вынуждаете их сражаться или унижаться и можете выиграть битву, не сделав ни единого выстрела.

– Точно.

В течение следующих пятнадцати минут, пока китайский флот медленно двигался по заливу, все молчали. Глядя в подзорную трубу на юг, Шижун не обнаружил никакого движения со стороны британских кораблей. Он заметил, что в их направлении плывет какое-то судно, но с такого расстояния не было видно, под каким флагом.

Он был весьма удивлен, когда адмирал внезапно повернулся к нему и заметил:

– Император не посчитал бы, что мы действуем безответственно. Вы согласны?

Шижуну и в голову не приходило, что такого стойкого старого вояку могут мучить сомнения. Он, конечно, все понимал. В запутанной бюрократической системе Поднебесной ни один человек не смог бы подняться по карьерной лестнице до самого верха, если бы не овладел тонким искусством угадывать намерения императора и защищать его с тыла.

– Мы же не нападаем, господин, – сказал он.

– Но кто-то может решить, что мы провоцируем варваров на бой.

На мгновение Шижун задумался, а потом заговорил, тщательно подбирая слова:

– Эмиссар Линь ясно дал понять, что Эллиот доказал, что является пиратом, и поэтому с ним следует обращаться как с пиратом.

Адмирал кивнул, затем помолчал. Снова посмотрев в подзорную трубу, Шижун увидел, что над приближающимся кораблем развевается британский флаг, и продолжил следить за его продвижением.

– Это интересно, – пробормотал он и обратился к адмиралу: – Приближается британское торговое судно, господин адмирал. Но оно направляется не к другим торговым судам, а прямо в сторону Бога. – Шижун протянул адмиралу свою подзорную трубу.

Гуань некоторое время разглядывал судно.

– Вы правы. Итак, еще одно из Великобритании готово соблюдать закон и подписать обязательство.

Шижун собирался было согласиться, когда внезапно из «Волиджа» вырвался клуб дыма, а затем последовал отдаленный грохот.

– Вы это видели?! – воскликнул Шижун. – Эллиот только что выстрелил в нос торгового судна. – Он смотрел с удивлением. – Торговое судно поворачивает назад.

– Хорошо, – резко кивнул Гуань. – Если это не пиратство, то тогда я не знаю, что это.

Он посмотрел на Шижуна в поисках подтверждения.

– Эллиот – пират, господин адмирал. Он только что доказал это.

Они бросили якорь, тщательно выбрав место, и тут появился бот. Как и прежде, в нем прибыли молодой офицер и голландский миссионер. Шижун подошел вместе с господином Сингапуром к борту.

Посланники в лодке даже не просили разрешения подняться на борт и решительно проигнорировали господина Сингапура. Ван Бускерк запрокинул голову и крикнул Шижуну по-китайски:

– Капитан Смит требует, чтобы вы немедленно уплыли! Вы угрожаете британским торговым судам.

– Но мы ничего не сделали, – ответил Шижун.

– Так вы уплывете или нет?

– Нет.

Пару минут спустя гребцы уже орудовали веслами, и бот двигался обратно к «Волиджу».

Прошло полчаса. Ничего не происходило. Приближался полдень.

– Как я и думал, – сказал адмирал. – Они слабы. Слабы.

Но в полдень британские военные корабли перешли в наступление. Адмирал отдал распоряжение своим кораблям выдвинуться навстречу противнику.

Бояться особо было нечего. Когда «Волидж», а за ним «Гиацинт» двинулись в их сторону, Шижун и представить себе не мог, что они далеко заплывут: два варварских корабля против шестнадцати военных джонок, не считая брандеров.

Военная джонка адмирала размерами превосходила остальные. На широких палубах имелось по шесть пушек с каждого борта, там же в ожидании приказа находилось почти двести моряков, вооруженных до зубов. Над ними на верхней палубе, откуда открывался хороший обзор во всех направлениях, стояли Шижун с адмиралом.

Когда «Волидж» приблизился к первой военной джонке, его встретили пушечным огнем, китайцы стреляли очередью, целясь в паруса и такелаж. Затем на британские палубы обрушился дождь стрел, словно рой мух, налетевших с неба.

«Волидж» двигался быстрее, чем ожидал Шижун. Очевидно, пушечных ядер было недостаточно, чтобы замедлить его продвижение. Шижун попытался в подзорную трубу рассмотреть, какие потери понесли британцы. Хотя «Волидж» собирался вступить в бой, казалось, что на палубах почти нет солдат. Как они собирались брать их суда на абордаж?

Затем «Волидж» произвел бортовой залп.

Шижуну не доводилось видеть, как стреляет британский военный корабль. Совсем не похоже на стрельбу отдельной пушки с борта китайской военной джонки: сначала яркая вспышка, затем облако дыма и мощный рев, подобный удару грома. Когда дюжина пушек разом выстрелила, то они целились не в оснастку или палубу, а в корпус корабля и в уязвимую точку около ватерлинии.