Читать книгу Дневник лабуха длиною в жизнь - Эдвард Шик - Страница 32

Был светлый, теплый майский день. На улицах – следы первомайского парада. Там и сям мелькали люди с нарушенной координацией. Из окон доносилось хоровое пение. Праздник шлялся по городу.

Я не знал, как мне с Ирой говорить. Убивать ее давно уже расхотелось. Этого козла, конечно же, проучу, но что мне делать, когда приду домой?

Дойдя до дома… прошел мимо. Медленно плелся по центру в направлении Оперного театра. Тоскливым, горячечным взглядом смотрел я на веселых людей. Зашел в гастроном, купил бутылку вина. В ближайшем подъезде откупорил и всю выпил! Не прошло и трех секунд, как «Портвейн Таврический» извергся. Успел согнуться и робу солдатскую не испачкал. Стало плохо во всех отношениях. Решил посидеть в подъезде. В голове сольфеджировал: «Смейтесь, паяцы, над разбитой любовью».

Когда засыпаешь с ее фотографией под подушкой, а просыпаясь, первые мысли о ней – состояние, о котором один известный писатель говорил: «Это или причина твоего счастья, или причина твоей боли».

Не помню, сколько прошло времени. Когда стало темнеть, пошел домой. Дверь открыла Ира, бросилась на шею, прижалась… Я размяк. «А может, всего этого не было? А как же письмо?»

Все были дома. Виталька прыгнул ко мне на руки, и тут нахлынули на меня отцовские чувства – сына воспринимал скорее как младшего братика. Ему уже был год и два месяца, он хорошо бегал и что-то лепетал на своем языке. Мама раздавала команды:

– Лёня, выбрось мусор! Гриша, нарежь колбасу! Эдик, снимай портянки, постираю! Ира, начисти картошку!

Пока все были заняты, я поиграл с сынишкой. Реактивная мама довольно быстро накрыла стол. С большим удовольствием съел свое любимое блюдо – жаренную картошку с (любой) колбасой. Ира молчала, нервно теребя скатерть, что не скрылось от моего взгляда.

– Мама, мы пойдем пройдемся.

– Идите, идите только смотри, не опоздай в часть!

Мы вышли на улицу в теплый, ласковый вечер.

– Пойдем в Стрийский парк? – тихо предложил я.

– Хорошо, – покорно ответила Ира.

«Может, вину свою чувствует?» Мы молча шли, не держась за руки. В парке я купил по эскимо. Здесь мы провели немало счастливых часов. В окруженном плакучими ивами пруде жили два лебедя – черный и белый. Постояли у пруда. К сожалению, гуляющих все еще было много, но мы нашли более или менее уединенную скамью.

Подрагивая легкой дрожью, я нежно приподнял лицо Иры за подбородок и повернул к себе:

– Ира! Я хочу, чтобы ты мне все честно рассказала!

– Ты о чем? – встрепенулась она, округлив свои карие невинные глазята.

Продолжая держать за подбородок, глядя в упор, сжав зубы, я произнес:

– У тебя еще есть возможность рассказать мне о том, что произошло!

– Ничего не произошло! Ты о чем?! – дернула она головой.

– Ну хорошо! Тогда слушай!

Закурив, я повернул к ней голову и начал пересказ ее неотправленного письма, которое помнил, как дьякон «Отче наш». Она молча слушала, смотрела перед собой, все больше вжимаясь в скамью.

– Ты забыла воду спустить… Скучаешь… Равнодушен к тебе?!

Повернувшись к ней, одной рукой я обнял за плечики, другой нежно взял за горло, и тут… Из ее глаз фонтаном брызнули слезы.

– Ничего у нас не было! Просто один раз я… мы… мы были у его друзей дома, – размазывая кулачком слезы громко всхлипывала она. – И там мы пили… и он… поцеловал меня, а… я ему сказала, чтобы он не делал этого… Просто мне не хотелось идти домой… Твоя мама меня ненавидит, а он… он ходил со мной искать квартиру и… и ходили к его друзьям. Я люблю только тебя! – остановилась она и преданно посмотрела мне в глаза.

Все еще не убирая руку с ее горла, я прохрипел:

– Это все правда?

И уже знал, что верю, хочу верить! Трудно было бороться с ее слезами и с самим собой.

– Да все, все правда! Я тебя люблю! – и она потянулась к моим губам.

Целовались долго… Давно уж стемнело. Людей стало мало.

– Пошли! – мягко сказал я, взяв ее за руку и кивнув в сторону густо растущих деревьев.

Нашли место на молодой траве, но оно было слегка пологим, и, чтобы не сползать, мне пришлось одной рукой держаться за маленькую березку. Похожи мы были на двух маленьких сцепившихся в траве паучков. Время увольнительной давно закончилось. Обнявшись, молча сидели.

– Эдик, как ты в часть попадешь, будут проблемы?

– Не волнуйся, я знаю место в заборе.

Дома никто не спал. Мама подняла переполох:

– Где вы шлялись?! Тебя же посадят!

Я быстро переоделся.

– На, возьми! Я тут спекла немного, – сунула мне мама пакетик.

Все закончилось благополучно. В нужном месте перемахнул через забор и через две минуты был в оркестровой. Пакетик с печеным я отдал Шиху, чтоб не заложил.