Читать книгу Самолёты, поезда - Егор Алексеевич Громов - Страница 5

Знаете, что лучше выходного дня? – День отпуска. Ведь он даёт ощущение, или гормональную реакцию, – любое определение на выбор, – что всё спокойно, предсказуемо: вы знаете, что следующий отрезок времени вы «официально свободны», финансово стабильны, вы уверены, что ваша жизнь не изменится и останется такой-же предсказуемой, как и до: вам не понадобится искать работу, более того у вас будет такая же зарплата и тот же привычный вид деятельности. Отпуск, в отличии от выходного дня, достаточно определённый период. Когда выходной он всегда наполнен стрессом понедельника: обречённый, вы думаете, как отоспаться, – и как ненавидите готовить на неделю; а также уборка и дела, что не успели сделать в её начале. Именно поэтому отпуск не является синонимом к субботе и воскресенью, которые являются простыми, выходными днями.

И каковы же симптомы обычного, выходного дня? – Вы много спите, вам всё также тяжело вставать, вы думаете вы переутомились – или больны? Смертельно? «Раньше было лучше» – вспоминаете вы. «Я постарел, волосы стали реже – а не седина ли?». И более того вам кажется, что все зубы мудрости уже давно вырваны. Получается выходной день не так идеален. Но что можно поставить между отпуском и выходным? – День, когда все спешат на работу, а вы ещё со вечера решили, что у вас будет отгул (отмечу: решили сами). Дальше всё случается чудеснейшим образом: рано проснувшись, вы чувствуете, что ваши волосы необычайно гибкие и шелковистые, вы полны энергии и более того в вас сочетаются ранее не сочетаемые существительные: настроение, утро, бодрость, желание, – нет! даже больше, – стремление! – Добавим к этому всему стук состава и запевающий бодрый голос. Под такие утренние мотивы и проснулись герои купе номер одиннадцать:

«Обычно по утру,

я чувствую печаль

– сегодня радость.

Нашёл свой день, -

иду к очередному по пятам,

так счастлив в этот понедельник!»

Напевая, вошёл новый пассажир, звуком плотной змейки открыв купе и соединив лучи утреннего солнца.

На фоне лучей, бьющих в спину, появился святой образ в чёрной футболке и с сумкой на перевес: снизу офисные брюки и синий пиджак зажатый в руке.

– Утро доброе. Какое отличное утро, а у вас ещё все спят, – с деловой улыбкой хлопнул он по верхней полке и пролетел взглядом по недавно проснувшемуся Максиму Игоревичу и Кузьме, который уже собирался к выходу.

– Блеск! Солнце! Свежесть! – Вы не теряйте момент, наслаждаться им осталось мало времени, – резво сказал он и откинув занавески шире открыл форточку. Затем строго, по-деловому, но живо, от носа поднёс руку сначала к старшему, затем к младшему и равномерно потряс каждую из них.

– Ну не будем скромничать. – Владимир!

– Кузьма.

– Максим Игоревич.

Немного неловко представились он, за исключением имени, совсем незнакомому гостю – оба были ошарашены его энергией. Владимир сразу прочитал их взгляд, – или и так уже планировал поделиться с первыми ушами, с которыми можно будет ловко вступить в диалог, – терпел он с шести утра но: ни таксист всю дорогу проговоривший по телефону; ни продавец билетов за стеклом, от которого отчётливо слышалось: «Я вас совсем не понимаю – не слышу вас!»; ни сотрудник контрольно-пропускного режима туалета вокзала (который озадачился потерей двух упаковок туалетной бумаги, и вместе с ручкой и тетрадкой под названием «Учёт» ушёл в математическую печаль) не удовлетворили его желания поговорить.

– Решил взять выходной, потом и второй – подряд! – Вы понимаете Кузьма: банк, цифры, сделки, учёт – это всё прелестно, но захотелось уже снять рубашку и галстук. Ведь жизнь бежит. Я бы сказал убегает как молоко из турки… Всегда в торопях, перед работой, не успеваю уследить и оно сворачивается! Аааа потом выливается уже на вылитое кофе. «Надоело» – сказал я себе и взял выходной – сам!! Захотелось знаете ли снять эту белую рубашку и контрастный галстук. Контрастный! – Во как сказал!!

– Но по привычке оставить синий пиджак и брюки, – остроумно подметил Максим Игоревич. На что клерк широко улыбнулся, загорелое лицо разошлось в белой ровной улыбке.

– Да, согласен. Вот она сила привычки! Не сказал бы что это плохо. Знаете, вжился я как-то в этот костюм, он мне что футболка и шорты, – заключил он и бросил сумку на верх.

Затем что-то вспомнив поморщился «что-то да забыл» и выхватив из кармана серую раскладушку, нажал пару тональных кнопок и приложив к уху вышел из купе. Как-только послышался звук поднятой трубки он с радостью начал:

– Да, представь куда я еду! – Да не на работу. Ну я же сам себе начальник!.. Обижаешь! – Да ладно, что там с отчётом?! Какие показатели, мне не терпится узнать. –«Не терпится!» какое слово, – провёл он по слогам пальцем в воздухе и подмигнув соседям прикрыл дверь купе, затем звонким голосом удалился по коридору. – Нам нужно успеть за два часа – работа не ждёт! Мне скоро позвонят. – А вот, всё на связи, – вторая линия! – Вячеслав Григорьевич, как поживает южный филиал?

Голос постепенно удалялся. Кузьма и Максим Игоревич чудно посмотрели друг на друга и рассмеялись. «Каких только пассажиров не встретишь в вагоне поезда» – отметил Максим Игоревич.

– Вы прямо расцвели!

– Прямо расцвёл?!

– Да, вчера были задумчивы, – от чего это Максим Игоревич не ответил и сделал вид, что сам не понимает причину, возможно, самому Кузьме показалось.

– Давай спишем это на качественный сон, – на что Кузьма понимающе кивнул.

– Я кстати, кажется, всё вам рассказал про себя, оставив себя практически голым, а о вас я ничего не знаю: кто вы, откуда, чем занимаетесь…

– Я люблю собирать пазлы… Ладно, серьёзно. Я не сказал бы, что слишком сильно отличаюсь от вас, Кузьма: я также много работаю, также нашёл то, чем буду заниматься всю жизнь. Я переезжал в другие города, принимал решения, в дальнейшем повлиявшие на мою жизнь и поменявшие её – я не сидел на месте – как и вы. Конечно, с пьедестала лет – если года можно вообще назвать достижением?.. Могу сказать, что не все решения были верными. Скажу так: иногда они влияют не только на твою жизнь, но и жизнь людей рядом. Нужны ли им данные изменения? Уже другой вопрос. – Бывает, что нет.

– А совершали ли вы ошибки?

– Нормально ли это ошибаться? – Кузьма кивнул. – Да, это нормально. Ошибки определённо были и много. Ошибки – это естественно. Но самое страшное так это то, что иногда они могут повлиять на жизнь других. К сожалению не всегда положительным способом, а иногда даже критично отрицательным. И этого не стоит забывать. Что касается лично человека их совершающих, – они просто часть его жизни, пути, его становления как личности. В корне своём ошибки важны, на них строится прогресс. Если бы их не было, то не было бы прорывов в тех или иных областях. Всё потому, что нельзя начать с начала, нельзя откатить назад, можно только начать по-новому, но данное не исключает прошлого и ошибок присущих ему, на них мы учимся и идём дальше, – учим друг друга.

– То есть нужно всегда думать о других?

– Нужно думать о себе, но не забывать о других. Иногда, только о себе. Иногда, только о других.

– Думать о себе не эгоизм?

– Эгоизм. Но иногда это верное решение. Если ты берёшь на себя ответственность за других людей, ты не можешь, в первую очередь, не быть немного эгоистом; эгоизм – это когда ты должен принимать решение. Также эгоизм – это когда ты следуешь своему пути; в свою очередь когда ты ему противоречишь, ты не счастлив. Особенно когда чем-то жертвуешь ради кого-то. Тогда ты не чувствуешь силу, просыпается жалость к самому себе – ты уже не такой сильный: там и плохое настроение, неверие в себя, упущенное время на часах – ты живёшь не своей жизнью – ты не счастлив. И находясь в подавленном состоянии как ты можешь помогать другим? Что если им к тому же самим сложно помочь себе? С этой стороны эгоизм уже не так уж и плох, не находишь? – Кузьма утвердительно кивнул.

– Я всегда считал, что корка хлеба не лучший предмет для делёжки. Я считал, что лучше быть эгоистом и вести всех к лучшей жизни. – Но иногда, всё же теряешь некую гибкость и забываешь учитывать интересы других, – тогда они начинают жить не своей жизнью, – ведь всегда можно чуть-чуть свернуть, уступить где это возможно.

Его взгляд метался. Кузьма хотел задать ещё лишь пару вопросов, чуть больше уточнить, понять, но поезд остановился, пару раз тряханувшись, словно через мясорубку прокрутили несколько костей. Кузьма резко посмотрел влево и спешно взял сумку. Поезд замер. Громкоговоритель повторил: «Остановка город «Д» стоянка одна минута» – Опомнившись, Кузьма забыл, что хотел спросить.

– Надо же, чуть не пропустил! Во заговорились! – грустно улыбнулся он. Ему понравилось новое знакомство, – Кузьма тоже душевный человек, – а диалог оставил чувство незавершённости, словно не хватило ещё каких-то пятнадцати минут, словно тебя оторвали от концовки фильма и не дали узнать, чем он завершится, не предоставили ответ на мысль, которая взвивалась в голове на протяжении всего просмотра.

Он быстро встал и дружески, немного долго, пожал руку Максиму Игоревичу и сделал шаг к выходу, остановившись на долю секунды и махнув рукой спящей соседке сверху, которая спиной к ним, лежала уткнувшись глазами в сетку. Такие пассажиры не очень общительны, толи из-за природной замкнутости, толи снобизма – такие люди как Максим Игоревич охарактеризовали бы их таким словом, как «молодость».

Дверь купе плавно открылась и также вернулась в обратное положение, прежде, вместе с полуденными лучами, запустив и добрую улыбку Кузьмы.

– До свиданья.

Максим Игоревич вздохнул.