Читать книгу Мор - Егор Букин - Страница 2

Пыльная керосиновая лампа, тускло горевшая, свисала с потрескавшегося потолка; обоев почти не было – все они упали с отсыревших стен. На грязном голом полу валялись пустые колбы, какие-то клочки бумаги, маленькие сушеные ягоды, куски земли с травой и бычки. В помещении стоял запах мочи, пота и грязи с тонкой примесью каких-то трав.

Очнувшись, Отто почувствовал острую боль в левой части головы и тут же понял, что не видит левым глазом ничего кроме темноты. Спустя пару секунд, до него дошло, что это всего лишь бинт. Он лежал на какой-то ободранной, покрытой заплатками, липкой софе. Стояла она у стены ровно в том месте, где с потолка падала прямо ему на грудь поминутно капля воды. За занавешенным окном прогремел гром, и сверкнула молния. Яркая вспышка голубого цвета озарила комнату и того, кто сидел в другом углу. Дождь сильнее забарабанил по карнизам. Неизвестный, почувствовав на себе взгляд охотника и увидев, что он поднимается, встал и сам. Он, добродушно раскинув руки в сторону, подошел ближе, говоря при этом крайне спокойным, мягким и приятным голосом:

– О, слава богам! Вы живы.

Неизвестный непременно хотел бы обнять Отто, но тот выставил вперед руку, говоря этим знаком «не надо».

– Что ж, так тому и быть, так тому и быть, – затараторил незнакомец, отходя назад.

– Где я?

– Ох, да-да-да, я ведь совсем, совсем забыл вам все рассказать. Меня зовут Элиас, я алхимик. – Он протянул руку охотнику, но тот лишь поднял недовольные глаза, отчего рука была сразу убрана. – Вы сейчас находитесь в моей обители и по совместительству лаборатории.

Он раскинул руки в стороны, демонстрируя комнату, которая была не более пяти шагов в длину и ширину. Для своего жилища Элиас был одет вполне подобающим образом: темно-синий плащ, весь в пятнах разнообразного происхождения, был снизу изорван; поверх него была надета черная накидка, доходившая до колен и абсолютно вся изорванная до состояния бахромы. Определённый стиль бедноты здесь явно присутствовал. Но вот что не совсем вписывалось в этот образ, так это белоснежная маска в виде клюва ворона. Судя по всему, она была сделана из древесины.

– Несмотря на то, что я спас вас от неминуемой гибели, – робко и тихо начал алхимик, – мне несколько…неудобно просить вас, господин Отто.

Охотник нахмурил незабинтованную бровь и пристально уставился на собеседника в ожидании объяснений. Не успел Элиас что-либо ответить, как из-за закрытой обшарпанной деревянной двери послышался плач ребенка. Алхимик несколько секунд помедлил, то начиная двигаться к двери, то в нерешительности останавливаясь и оборачиваясь обратно к охотнику, дабы-таки сказать то, что хотел. Но вскоре махнул рукой и ушел за дверь.

Отто поднялся и приложил руку к лицу, вспоминая события минувшего сражения. Тут он обнаружил на столе свое обмундирование – меч в черных ножнах, прекрасный кремниевый пистолет и два метательных ножа. Охотник незамедлительно развесил все оружие по тем местам, где оно и должно быть. После срезал бинт и провел рукой по каштановым волосам от макушки до виска, а после спустился и до подбородка. На этом участке остался один шрам. Отто вздохнул, натянул маску и, взяв свою треуголку в руку, пошел следом за своим спасителем в другую комнату, но что-то заставило его остановиться. Этим чем-то был блокнотный лист бумаги в клеточку, лежавший практически у самой двери и как-то по-особенному манивший. Мужчина поднял его и принялся читать.

«Образец №21

Состав: ягода шипоголовника, капля крови зараженного жителя, находящегося на первой стадии заболевания, веточка болотника.

Образец получился фиолетового цвета, тягуче-жидким и липким, словно мед.

Результат – отрицательный. Вместо исцеления лишь затуманивает разум и дает эффект эйфории, отчего может стать анестетиком».

Неподвижное и серьезное лицо Отто в одно мгновение преобразилось. Глаза его немного сузились, а рот искривился в улыбке. «Так значит он пытается найти лекарство? – подумал мужчина, открывая дверь и бросая лист обратно на пол. – Как глупо». Вошел и стал без особого интереса осматриваться. Комнатка была еще меньше. Теперь здесь стояла лишь одна маленькая деревянная детская люлька, в которой орал младенец, и одноместная кровать, стоявшая у противоположной стены. Сложно было понять, кто именно там лежит из-за плохого освещения в виде одной свечи, которую держал Элиас, стоя у кроватки и укачивая ребенка.

– О, вы уже здесь, – сказал человек в маске ворона. – Познакомьтесь, это моя дочь, пока еще без имени, а там в кровати моя жена Элейн.

Отто промычал что-то невнятное и подошел к кровати, где, укрываясь какими-то лохмотьями, лежала девушка лет двадцати пяти. Она была болезненно худа, с сероватой кожей и заросшим лицом, но во взгляде ее светилась восторженность, возможно даже сила и ум, но в то же время будто бы что-то безумное; на губах была приветливая улыбка. Другими словами, это было лицо человека смертельно больного, но все еще не сдающегося и не утратившего надежду. Она пыталась что-то проговорить пересохшими губами, но у нее явно не было сил, а потому Отто кивнул и сухо представился. Некоторое время спустя, ребенок наконец замолк и уснул. Элиас подошел к жене, горячо поцеловал ее в заросшую шерстью щеку (предварительно сдвинув маску набок) и ушел в еще одну комнатку, по виду которой можно было смело заявить, что это был склад. Или вернее сказать свалка. Он вернулся оттуда с прозрачной наполовину полной бутылкой, внутри которой, плавно качаясь, словно волны, была налита сливочного цвета жидкость неизвестного происхождения. В другой руке он нес два фужера. Элиас вновь с жаром расцеловал щеки, лоб и губы возлюбленной, а после ушел в ту комнату, где был доселе. Отто молча последовал за ним, закрыв за собой. Там они уселись за стол. Алхимик разлил жидкость по пыльным фужерам.

– Какая же все-таки ужасная штука эта ваша жизнь, Отто, – горько заговорил Элиас, снимая маску и кладя ее на стол.

Охотник старался не выражать эмоций, но вид собеседника без маски его несколько поразил. И дело тут было не в красивых голубых глазах, а кое в чем другом. Все его лицо было изуродовано жуткими шрамами, которые шли через глаза, нос, губы, доходили до подбородка, пересекали брови и лоб. Складывалось впечатление, будто бы ему по лицу хорошенько прошлись граблями. Теперь шрам Отто на левой стороне головы перестал казаться ему чем-то страшным, жутким и некрасивым. Элиас заметил пристальное внимание, сосредоточенное на его увечьях, но ничего не сказал, а молча хлопнул стакан напитка.

– Можешь ли ты себе представить, – продолжил он, пожалуй, с излишней поспешностью, – что этот ужасный мор обошел стороной меня, но… – На его глазах промелькнули слезы и он выпил залпом еще стакан. – Но поразила мою прекрасную, прекрасную Элейн. Почему она вынуждена страдать, в то время как я живу припеваючи и даже не умираю после нападения бешеных больных? Почему все так несправедливо, Отто? Почему боги заражают, какими бы то ни было болезнями именно тех, кто обладает хоть частичкой красоты, хоть частичкой нестандартного мышления, хоть частичкой неординарного ума? Умеешь сочинять стихи – держи горбатость. Пишешь или стараешься писать глубокие романы – держи туберкулез и смерть в самом расцвете лет. – Он налил еще стакан и залпом его осушил. – Вы даже представить себе не можете, как я страдаю. Я хочу умереть, Отто. Я не могу больше смотреть на то, как моя любовь с каждым днем становится все слабее и слабее. Я не могу больше слушать, как мой ребенок плачет от голода, который разрывает его желудок. Я больше не могу…не могу больше пихать своей жене зелья, которые практически ей не помогают. Я устал. Устал что-либо делать, что-либо изобретать, но…

Элиас опустил взгляд в пол, и улыбка преисполненная печалью и тоской мелькнула на его губах.

– Хе-хе-хе…– вдруг тихо и печально засмеялся он. – Как забавно выходит, не находите? Я изобрел таблетки, которые приносят облегчение, прогоняя на некоторое время болезнь. Хе-хе…А теперь сам не могу их купить или заново приготовить, ведь мне даже перестали продавать ингредиенты для них. А сам я их просто не добуду, ведь они растут далеко в лесу.

Отто прищурился и крайне внимательно посмотрел на собеседника.

– Так это ты их изобрел? – с недоверием спросил он.

– Я вижу, что вы мне не верите, Отто, но позвольте…зачем же мне вам врать? Может, чтобы воспользоваться вами? Да, мы живем в ужасное время, но мое воспитание не позволяет мне сделать этого. И нет, это не какой-то хитроумный план, придуманный для того, чтобы вас заманить в ловушку и убить. Хотел бы я вас убить – не спасал бы от чудовища. Вы…мне верите? – умоляюще добавил он, спустя несколько неприятного секунд молчания.

– Что тебе от меня нужно?

– Я всего лишь хочу найти то, что по праву принадлежит мне. Понимаете ли, лет десять назад я работал в больнице. После изобретения этих таблеток, мне пророчили богатую и счастливую жизнь, но потом, когда я был на пороге открытия вакцины, причем чисто случайным образом, сам не понимаю, как я это сделал…в общем, меня вышвырнули оттуда и забрали все рецепты и все записи. Их нужно вернуть. Алхимик без своих записей никто. Вы мне поможете?

– Я…не знаю, – пробубнил Отто после долгой и угрюмой задумчивости. Вероятнее всего, это было сделано только ради того, чтобы не показаться чересчур уж доверчивым и не обдумывающим поступки человеком. В настоящий же момент по его телу пробежала легкая дрожь от осознания того, что теперь мучения наконец кончатся, и можно будет спокойно и здорово зажить.

– Вы боитесь? Что ж…в этом нет ничего постыдного. Человек без страха в сердце мало чем отличается от чудовища. Но поймите меня правильно. Если мы найдем эти записи, я, возможно, смогу их доработать и изобрести вакцину. Если я, конечно, не утратил своих способностей. – И с печальным видом стал осматривать пол, заваленный неудачными образцами.

– Хорошо, – твердо ответил Отто.

– Вот и славно, вот и славно, – вновь затараторил Элиас, протягивая собеседнику руку. – Большое вам спасибо, Отто.

– А ты не думаешь, что власть уже изобрела вакцину?

– Нет, нет, такого просто не может быть. Во-первых, там одни полные, я извиняюсь, дураки, а во-вторых, они бы наверняка уже пустили ее в продажу. Они точно не преминули бы возможностью заработать на этом денег.

Отто отодвинул свой фужер, так и не сделав ни одного глоточка, и поднялся из-за стола. Элиас вскочил следом.

– Я не могу вас отпустить. Во-первых, как вы могли уже заметить, погода там ни к черту, а во-вторых, вы даже не отужинали у меня. Так не делается.

– Я не ухожу.

Охотник зашагал в сторону комнаты с больной женой и ребенком. Алхимик с переполнявшим ему любопытством кинулся следом.

Войдя, Отто аккуратно, дабы не разбудить младенца, прошел к изголовью кровати Элейн. Сунул руку в карман и извлек деревянную коробочку. Достал оттуда три белых кругленьких таблетки и положил ей в длинную руку, которая, словно безжизненная, была протянута вдоль тела. Девушка с невероятным усилием смогла улыбнуться и кое-как поднять руку, после чего положила одну из таблеток на язык. Элиас, стоявший в дверях и наблюдавший, чуть не заплакал, но, дабы не подавать виду, отвернулся и утер рукавом слезы.

– Спасибо, Отто. Спасибо…

Сам же охотник, наблюдавший за девушкой, не выражал особых эмоций. Все, что он смог из себя выдавить, так это слабенькую улыбку, которую, впрочем, не было видно из-за маски. Элейн на глазах менялась, превращаясь из дохлой на вид собаки в красивую даму. Хоть ее страшная худоба никуда не делась, признаки болезни отступили. Коричневая шерсть с рук и головы ушла, кожа вновь стала такой, какой должна быть, пусть и несколько бледноватой, клыки и когти тоже ушли. Очаровательная блондинка с волосами нежного и теплого цвета, она была точно создана для ласк. Элейн мило улыбнулась и наконец сказала:

– Вы очень благородный человек, Отто. А в наше время…во время, когда немногочисленные люди, еще не лишившиеся рассудка, готовы перегрызть друг другу глотку ради всего одной такой таблетки… Это поистине невероятно. Спасибо вам.

Сердце Отто неожиданно застучало чуть сильнее. Он впервые за последние пятнадцать лет увидел женщину. Здоровую женщину. Ему показалось, что он даже слегка покраснел, а потому чуть отстранился от кровати назад, дабы Элейн не заметила этого. Да и нормального, вроде бы адекватного, человека, такого как Элиас, охотник тоже давно не встречал. Неужели наконец-то появились те, кому бы он мог доверять? Отто и сам не понял, как эти двое если уж не понравились ему, – для этого слишком рано, – то как минимум не вызывали особых подозрений и желания перерезать им глотки.

– Отто, простите за нескромный вопрос, но…есть ли у вас семья? Родители, жена, дети? – спросила Элейн, слегка приподнимаясь на локтях.

Отто не стал отвечать, а лишь прищурился и стал переводить взгляд то на Элейн, то на Элиаса, слегка начав отходить дальше от кровати; его рука машинально потянулась к мечу…

– Не бойтесь, – перебила она его, – нам некому рассказывать ваше прошлое. Не бойтесь также нас испугать, мы многое видели в жизни. Особенно Элиас.

Помолчав с минуту, Отто все же начал. Говорил он несколько недоверчивым тоном и все время поглядывал то на нее, то на него; рука же все лежала на рукояти меча.

– Отец мой был алкоголик и кончил жизнь самоубийством незадолго до моего десятого дня рождения. Мать, понимая что скоро обратится в чудовище, в истерике сделала то же самое, прострелив себе голову. Несколько недель мы питались ее мясом, очень долго поджаривая его на свече. Младшая сестра, преуспевающая торговка, была убита во время ограбления на пятый день после того, как начала торговать. Старшего брата зарубили зараженные люди во время нашей с ним прогулки. Если бы не он, то я бы сейчас с вами тут не разговаривал. Ну…а деда пришлось убить собственноручно после того, как однажды ночью он начал обращаться в чудовище.