Читать книгу Священник из Ада - Егор Куджо - Страница 8

—

Палач раскрыл глаза и обнаружил, что находится среди развалин, придавленный грудой камней. Все тело онемело. Грудь сдавило так сильно, что вдох едва проходил внутрь, а выдох кончался хрипом. Из разбитого лба кровь стекала по лицу и заливала глаза. Во рту застыл ее солоноватый привкус. Серые от пыли кисти, в том числе и детская рука, торчали возле головы. Священник медленно поднял взгляд перед собой.

Напротив, в огромной траншее, горели останки исполинской твари. От громадного тела остались только голова, часть спины и руки. Плоть, пузырясь, сползала с костей, а под самим монстром растекалась лужа бурой крови. Из распахнутой точно небольшая пещера пасти сквозь уродливые треугольные зубы поднимались клубы едкого дыма. В воздухе витал несвойственный для еще свежего тела запах разложения.

Палач подался вперед, заставляя онемевшее тело ожить, и груда камней с грохотом посыпалась вниз, высвобождая священника. Рядом лежал дробовик, который он в последний момент успел схватить с повозки. Священник поднял его здоровой рукой и оглядел. Корпус немного помялся, металл покрыли многочисленные царапины, но ствол остался ровным, что значило, что и само оружие еще могло стрелять. Грязный рукав протер окровавленный лоб.

«Неужели оно сдохло?» – палач посмотрел на мертвого гиганта.

Внезапно тело монстра затрещало, и его спина с хрустом провалилась внутрь грудной клетки, выпустив наружу кровавый туман из газов. Каин тут же нацелился в сторону чудовища.

Из грудины показались белые женские руки. Они медленно, точно крадущиеся змеи, заскользили вверх по обломанным ребрам и застыли на самых верхушках, вытягивая наверх их хозяйку. Из разлагающегося трупа монстра показалась обнаженная девушка. Густые и длинные каштановые волосы лежали на стройном бледном теле. От живота в полость монстра тянулись толстые синие сосуды, дрожащие, будто в них струилась кровь. Синие, как у утопленника, губы незнакомки раскрылись в лукавой улыбке, и яркие желтые глаза с черным белком играючи посмотрели на палача.

– Не стреляй, – прошелестел голос девушки. Она откинула густые волосы на спину, обнажив округлую грудь.

– Ага, прямо-таки послушался, – ответил священник, но все же не выстрелил. Мушка дробовика целилась ей в лицо. Каин был так напряжен, что стоило только внезапной гостье пошевелиться, и он спустит курок.

Девушка улыбнулась, видимо, прочитав желание палача.

– Я здесь, чтобы поговорить, – ее голос звучал интимно тихо, словно она с ним заигрывала. – Ты же не имеешь ничего против разговоров?

Каин настороженно нахмурился и поднял дробовик повыше.

– Нет, но я против, когда меня сшибают, растирают об землю и разбивают голову об стену.

– Это твоя подружка подбила меня, я не виновата, – девушка развела руки в стороны. – Если бы мои крылья не загорелись, я бы приземлилась помягче.

– Жаль, что не разбилась насмерть. Ты и есть ведьма-немезис, так?

– То есть увиденное тебя в этом не убедило? – девушка ехидно улыбнулась и коснулась кончиками пальцев грудей. – Да, я ведьма-немезис. Не такой немезис, как тот «монстр Франкенштейна». В отличии от него, я такой родилась.

Каин бы обрадовался, что его предположения полностью совпали с действительностью, если бы они не носили катастрофический характер. Перед ним стояло самое сильное существо на планете.

– Если ты ответишь на мои вопросы, обещаю, ты умрешь быстро и безболезненно, – постарался как можно убедительнее произнести палач, но сказанное показалось ему самому смешным.

Девушка засмеялась.

– Какой ты грозный, Каин. Я бы хотела узнать тебя поближе, гораздо ближе, – она облизала бледные губы. – Я отвечу на твои вопросы, но тогда ты ответишь на мой. Не бойся, я не буду спрашивать о вашей церкви и прочем бреде. Это будет личный вопрос.

Каин поморщился, и его рука сильнее сжала дробовик.

«Она знает меня? Что же, неудивительно для ведьмы. Надеюсь, она не телепат, – палач взглотнул. На секунду ему показалось, что к встрече с ведьмой нужно было готовиться также, как и к встрече с Ашей. Он вдруг понял, что не знает, что делать дальше, – Что за личный вопрос? Здесь есть подвох».

– Попробуем, – палач сделал шаг вперед. – Кто вы такие, каковы ваши планы и кто у вас главный? Проникновение на территорию человечества ваших рук дело?

– Да, наших, – тут же ответила ведьма, словно это не было секретом,.– Мы организация, чьей целью является уничтожение человечества. Знаю, звучит банально, но факт остается фактом. А главная здесь я.

– Так и думал. Если тебя убить, можно будет возвращаться домой, – священник уже приготовился стрелять.

– Оу, – девушка наклонила голову набок, – Железная Дева вряд ли ждет от своего пса такого непослушания. Однако сейчас разговор не о ней, а о тебе, и вот мой вопрос, – она наклонилась вперед, облокотившись на огромное ребро монстра. – Почему ты предал Люцифера?

Холодок пробежал по спине палача. Даже спрятав лицо за прикладом дробовика, он не мог скрыть шока. Веки широко распахнулись, и казалось, что глаза вот-вот начнут дрожать от страха, как внезапно задрожало и само орудие.

«Какого черта? – мысль о телепатии не казалась уже такой дикой, – Откуда она знает? Она не может знать… Не может знать так много! Она телепат. А там где телепатия, всегда рядом телекинез. Если она может и то, и то, – его мрачный взгляд впился в лицо ведьмы, – Тогда нам всем конец…»

– Откуда тебе это известно? – тихо, но с твердостью в голосе спросил Каин.

Девушка, увидев смуту в лице палача, улыбнулась пуще прежнего, обнажив белоснежные зубы. Каштановые волосы свалились со спины и закрыли повисшую над ребром грудь.

– Он мне сам рассказал о тебе, – ведьма улыбнулась, увидев, как лицо палача побелело на глазах. – Ты ведь был его любимчиком. И до сих пор любимец. Господин ждет твоего возвращения. Именно поэтому я…

Не успела ведьма договорить, как палач выстрелил. Раскаленная дробь моментально сорвала кожу с ее головы. Девушка повалилась назад, получив еще три пучка свинца в лицо.

Священник тут же прыгнул в траншею, прямо в грудину монстра, и продолжил обстреливать ведьму. Ее белые руки попытались прикрыть тело, но палач ногами придавил их к земле. Струи крови, бьющие из головы девушки, орошали его лицо и одежду.

Гниющая на ребрах плоть вдруг ожила и устремилась к немезису. Кровоточащая масса начала залезать на нее со всех сторон, точно пытаясь защитить, но палач ее не видел. Не видел ничего кроме разрывающейся от выстрелов головы девушки и крови, брызгавшей в глаза. Сердце бешено било по ушам, и даже звук выстрелов не мог пробиться сквозь эти оглушительные удары.

В дробовике кончились патроны. Священник выбросил его и выхватил из кобуры «увальня» – тяжелый однозарядный пистолет. Плоть уже начала покрывать лицо ведьмы. Пуля в последнюю секунду вырвалась из оружия и расколола голову немезиса надвое. Мясо поглотило девушку и начало пульсировать, раздуваясь до большого кокона.

Не успел палач и сделать шага назад, как образовавшийся из гнилой плоти шар ощетинился длинными стальными иглами. Несколько таких разорвали его плащ и оцарапали лицо, но Каин вовремя отступил. Кокон начал покрываться блестящей чешуей.

Забравшись на лишившийся плоти череп, палач быстро, насколько это позволяла детская рука, перезарядил «увальня». Новая пуля отправилась в шар, но со звоном отрикошетила и улетела в стену за спиной.

– Что же, придется тебя оттуда достать, – юноша откинул пистолет в сторону и стер подступающую к глазам кровь. Он помахал рукой перед коконом, и длинные иглы, следую за ладонью, покачались из стороны в сторону.

Губы палача тут же посинели. Темные волосы стали пепельно серыми, а зрачок в правом глазу вспыхнул красным, словно капля расплавленного железа, и поделился надвое.

«Прости меня, Дедушка, я грешен, – уголки губ Каина задрожали в кривой ухмылке. – Надеюсь, мне не придется превращаться полностью».

Палач задрал рукав на правой руке и выставил ладонь с отросшими когтями в сторону. Воздух над пепельной кожей начал дрожать и плавиться. Рука покраснела, точно металл в печи, и через пару мгновений стала желтой. По ее поверхности побежали языки пламени.

Каин бросился к кокону, и длинные иглы потянулись ему навстречу. Они пронзили священника насквозь, разорвав плащ на спине, но Каина это не остановило. Раскаленная рука на огромной скорости вошла в стальную чешую, точно нож в масло, и юноша почувствовал, как пальцы вцепились в горло ведьмы. Сквозь кокон послышался приглушенный крик, и палач ощутил, как девушка попыталась вырваться. Он сильнее сдавил горло, изо всех сил вонзая длинные когти в гортань. Из шара повалил дым и запах жженой плоти.

Внезапно что-то крепко стиснуло его руку. Острая боль пронзила мышцы, и юноша услышал треск собственных костей. Он из всех сил рванул конечность на себя, и из оплавленной дыры, ломая кокон, вылезла огромная и покрытая толстыми венами рука, когтями вонзившаяся в его плоть. Палач в ужасе попытался вырваться, но она держала его мертвой хваткой.

Кокон развалился, точно яичная скорлупа. Мутная жидкость, похожая на гной, хлынула наружу и намочила сапоги священника. Перед Каином вновь появилась ведьма, а точнее то, что когда-то ей было. Половину лица девушки обезобразила огромная опухоль, через которую на священника смотрел большой желтый глаз. Нижняя челюсть безобразно торчала вперед, а из разбухших десен росли треугольные акульи зубы. Из выжженного и разорванного горла на грудь стекала бурая жижа. От обросшего мышцами плеча тянулась уродливая исполинская рука, крепко державшая палача. За спиной девушки вздулся красный горб, который пульсировал, словно в нем билось громадное сердце.

– Бо-о-о-ольно-о-о, – проревело существо. Безумные глаза, лишенные какого-либо признака разума, взглядом пожирали юношу. Изувеченное горло свистело при каждом вдохе, а из обезображенного рта текла густая слюна, – Падаль. Мразь. Подонок.

Каин не успел сказать и слова, как огромная конечность ведьмы швырнула его в руины. Тело палача проломило стену бойницы и распласталось на земле.

Через несколько секунд юноша очнулся. Весь мир закружился перед глазами. На несколько секунд из памяти вылетело где он и что происходит. Помутнение очень быстро прошло, но на его место тут же пришла боль, сотнями иглами вонзившаяся в тело. Рука не двигалась, и Каин понял, что она сломана. Без единственной рабочей руки ему не справиться, тем более, что, не превращаясь дальше, ее не восстановить.

Покачиваясь, палач поднялся на ноги и взглянул через проломленную стену, где метрах в сорока от него маячило чудовище, что огромной рукой поднимало глыбу.

«Черт!»

Серые волосы начали быстро отрастать. Второй глаз, подобно первому, заполнился двумя зрачками, а человеческие зубы посыпались на землю.

Каин почувствовал, как кости в сломанной руке начали срастаться, а вместе с этим ощутил поднимающееся из глубины груди веселье. Верный признак того, что он начинает бредить.

«Нехорошо… Держи себя в руках!» – он опустил голову, пытаясь усмирить растущее веселье, но тут же осознал, что нельзя выпускать ведьму из виду.

Не успел он поднять взгляд, как огромный кусок бетона врезался ему в лицо. Голова запрокинулась назад, и шея громко переломилась. Глыба пробила стену позади палача, и Каин сполз по ее обломкам, раскинув ноги.

Глыба буквально вырвала только что отросшие зубы из десен, и открытый рот палача быстро наполнился кровью. Нос размазало по лицу и вдавило в череп. Голова неестественно склонилась на бок и упала на плечо. В пустых лишенных сознания глазах палача отражался беснующийся монстр.

Ведьма, брызгая слюной, расшатывала каменную колонну. Огромная рука качала камень из стороны в сторону и крошила его края когтями, а обезображенный рот скалился и сотрясал небо звериным рыком.

Лицо палача задрожало, словно от инфаркта. Голова дернулась и с громким щелчком встала на место, и Каин тут же вернулся в сознание, с ужасом осознав, что совсем не чувствует тела. Сказывалась сломанная шея. Перед взором все кружилось, и юноша надеялся, что немезис не успеет его атаковать, пока не завершится трансформация. От туловища вздымались первые черные волоски дыма.

Каменная колонна с треском переломилась и повисла над землей, удерживаемая огромной рукой чудовища. Ведьма с ревем взмахнула громадиной и отправила ее в сторону бойницы.

Несколько тонн бетона в пару секунд преодолели десятки метров и, проломив остатки первой стены, устремились в палача.

Губы священника растянулись в жуткой ухмылке. В горящих глазах отразилась приближающаяся колонна и…

…остановилась.

Звериный оскал ведьмы тут же улетучился. На обезображенном лице проступили удивление и ужас, и заплывший чудовищной опухолью глаз со страхом посмотрел на палача. Многотонная глыба безжизненно повисла в паре сантиметров от лица Каина, и воздух вокруг нее будто бы сгустился и задрожал.

– Хе-хе, – раздался смех множества голосов. Юноша, точно безумный, смотрел на застывший перед ним камень. – Думаю, ты впервые видишь телекинез. Позволь продемонстрировать.

Обрамленная когтями ладонь коснулась колонны.

Не успела ведьма и шевельнуться, как громадная глыба, точно пушечный снаряд, со свистом рассекла воздух и протаранила ее. Камень буквально взорвался, и осколки колонны разлетелись по всему форту. Облако пыли взмыло в воздух, скрыв в себе чудовище.

Палач хотел смеяться. Он не видел ничего смешного, но истеричный смех так и рвался из него, заставляя юношу сгибаться и хвататься за грудь. Слюна брызгала сквозь острые зубы.

«Не надо! Хватит! Прекрати!» – кричал в мыслях священник, пытаясь взять над собой контроль. Каждый раз, когда ему приходилось прибегать к помощи телекинеза, его рассудок начинал разваливаться. Ощущение было сравнимо с падением в бездну. Непроглядную, засасывающую точно расщелина на дне озера.

Он поставил ногу на разбитую стену и взглянул на облако пыли.

– Ну давай… Давай! Выходи, девочка! – он прикрыл лицо рукой, пытаясь сдержать смех. Он чувствовал, как в нем растет желание бойни. – Не говори, что ты так быстро подохла!

– Па-па! – воздух над фортом содрогнулся. В клубах пыли показался темный обезображенный силуэт монстра. Огромная рука медленно простерлась из дымки, а вслед за ней вторая, но еще больших размеров.

Каин расплылся в довольной улыбке и облизал губы.

«Сейчас. Сейчас! Сейчас повеселимся!» – его лицо скрутила гримаса страдания. Он упал на колени и схватился за голову. В ушах пищало. Боль, словно сверло, дробила череп и вонзалась в мозг.

– Хватит! – из глаз брызнули слезы.

Монстр вылетел из тумана, точно пушечное ядро. Палач даже не успел поднять головы, когда он оказалось рядом. Безобразное и покрытое безумием лицо ведьмы застыло в паре сантиметров от его носа. Каин даже почувствовал запах паленой плоти и влажное, зловонное дыхание чудовища на своей коже.

Священник еле успел прикрыться руками, когда огромный кулак выбил из его груди воздух. Кости громко треснули, и Каина выкинуло за пределы бойницы. Он выставил ноги навстречу приближающейся земле, но ускорение, полученное им при ударе монстра, буквально обрушило его на твердый каменистый пол. Боль тут же вонзилась кинжалами в сломанные руки, и тело перекрутило несколько раз, пока оно не распласталось на бетоне. Палач, словно не чувствуя боли, тут же вскочил на ноги, и горящие глаза отыскали приближающегося монстра.

– Весело! – Каин сплюнул сгусток крови. – Слабый удар!

«Хватит! – завопил он в мыслях, – Сосредоточься! Соберись!»

Чудище, разбрасывая обломки камня и ломая на пути стены, неслось на него. Новая рука твари будто бы безжизненно болталась позади тела, но палач знал, что именно ей она нанесет удар. Кости в собственных руках почти срослись.

Гигантская лапа, как и ожидал Каин, резко ожила и ринулась навстречу. Он нырнул под нее, оказавшись вплотную с ведьмой. Немезис скривил рот и попытался отпрянуть, но ладонь Каина устремилась ему в грудь. Когти пробили грудину, и длинные пальцы проникли сквозь плоть, сжавшись в том месте, где должно было быть сердце.

Каин широко раскрыл глаза, осознав, что его там не оказалось.

– Что за… – вторая рука ведьмы схватила его и сдавила так сильно, что десятки костей разом хрустнули. Толстая струя крови вырвалась изо рта палача, а глаза полезли из глазниц.

«Нет!» – пальцы вцепились в легкое ведьмы и начали отрывать от него куски. Девушка вскрикнула, и огромная рука выпустила Каина.

Палач, падая, дернул конечность на себя и вырвал кусок легкого из груди монстра. Немезис взревел и забился в агонии. Из пробитой груди потянулись склизкие нити плоти. Не успел юноша рухнуть на землю, как вторая рука монстра вновь обрушилась на него и отправила в полет.

«Скоро я не смогу регенерировать», – думал он, пролетая над руинами. Кости, словно живя отдельно, шевелились в изувеченной плоти и вставали на место, но уже медленнее, чем раньше.

Он упал на прогнившие ящики и мешки. Сырое дерево с громким треском проломилось под телом. Белая пыль извести тут же вспорхнула в воздух и облепила мокрую от крови одежду. Каин начал подниматься, но вдруг услышал железное бренчание под рукой. Под ладонью лежала ржавая цепь. Палач внимательно посмотрел на нее и растянулся в улыбке.

– Юхуху! Что я приду-у-умал!

Земля под ногами монстра дрожала. Его приближение сопровождалось грохотом и звериным воем. Над стеной, которая их разделяла, разлетались камни.

Каин взял цепь с двух концов и, поднявшись на ноги, притаился. Все тело пульсировало болью и стонало, точно просило передышки. Грохот нарастал. Палач чувствовал, как с каждой секундой монстр подходит все ближе, смотрит на камень, разделяющий их, и точно также, как и он сам, представляет по ту сторону врага.

«Давай же».

В этот же момент стена разлетелась, и немезис набросился на него.

Каин перепрыгнул через ведьму, в воздухе обкрутив цепь вокруг ее шеи. Огромные руки девушки попытались ухватиться за нее и не дать затянуться, но исполинские пальцы были слишком неуклюжи. Железо намертво сдавило горло. Палач дернул руками, повалив немезиса на землю, и побежал к ближайшей бетонной свае, таща за собой брыкающегося монстра. Он перепрыгнул через камень, и части цепи оказались по разные стороны колонны. Безобразное тело немезиса продолжало волочиться по земле, пока спиной не ударилось о сваю. Тяжелая цепь сдавила горло ведьмы.

Шея девушки тут же начала разбухать и покрываться буграми мышц, но было уже поздно. Железо так сильно сдавило плоть, что буквально терлось сквозь кожу о позвонки. На лице немезиса, точно куча червей, вздулись вены. Кожа стала настолько красной, будто была готова лопнуть, как переполненный кровью комар. Выкатившиеся глаза покрылись капиллярами и закатились. Огромные руки рвали растущее на шее мясо в бесполезной попытке добраться до цепи.

– Надеюсь, тебе хорошо! – засмеялся палач, но тут же скорчил гримасу, когда боль сжала виски. – Сейчас тебе будет еще лучше…

Цепь в руках Каина начала нагреваться, постепенно становясь красной, а затем желтой. Воздух над металлом задрожал. Через пару секунд до его слуха донеслись жуткие свистящие хрипы ведьмы. Палач засмеялся.

Раскаленное железо плавило кожу девушки и буквально сжигало мясо, проникая сквозь плоть. Одно из звений, сжегшее до конца мышцы, уперлось в кость.

«Умоляю тебя, умри!» – взмолился в мыслях Каин, уже не в силах сдерживать подступающее к нему безумие и слабость в дрожащих руках. Он чувствовал себя так, точно находился в полусне. Забытье и бред медленно поглощали рассудок.

Бетонная свая позади палача внезапно сломалась. Не успел он обернуться, как цепь резко оторвала его от земли и подбросила в воздух. Скользящий взгляд зацепился за жуткое зрелище на земле. Из горба ведьмы рос огромный, как дерево или столб, позвоночник. Меж громадных позвонков подобно ветвям торчали ростки спинного мозга. Руки ведьмы держали раскаленную цепь.

Палач выставил ноги, готовясь к твердой посадке, но монстр неожиданно дернул руками, и Каин на огромной скорости протаранил землю лицом. Череп лопнул, и кровь хлынула на бетон, точно из разбитого кувшина. Священник провалился во тьму.

Цепь сползла с изувеченной шеи ведьмы. Ее горло, обросшее буграми мышц, было выжжено посередине до самых позвонков. Пузырящийся жир стекал по шее, а обугленные края раны все еще дымились.

Девушка упала на колени, выпучив слезящиеся глаза и пытаясь вдохнуть. Тело била дрожь. Огромный позвоночник продолжал расти из лопнувшего, точно гнойник, горба, принося ведьме адские мучения. Огромные руки заколотили по земле с такой силой, что тело Каина начало подпрыгивать. Девушка задергалась точно в приступе эпилепсии. Искаженное агонией лицо обратилось к небу, и из огромного позвоночника начали отрастать отдельные сочленения. Одни стали гигантскими ребрами, а другие же, обретя суставы, превратились в голые кости рук, что с грохотом обрушились на землю, подняв пыль.

Ведьма вдруг замерла, и из ее глаз, ушей и ноздрей потекла кровь. Трупное лицо резко начало худеть: сквозь тонкую кожу проступили очертания черепа, глаза впали, а губы исчезли, обнажив крошащиеся зубы. Через пару секунд от девушки остался лишь скелет обтянутый потрескавшейся кожей. Она вся ссохлась, точно древняя мумия. Из разорванной спины, подобно огромным щупальцам, появилось мясо, что быстро поползло по скелету, обволакивая его и срастаясь с костями.

Палач лежал неподвижно и смотрел. Череп почти полностью сросся, но юноша еще не мог встать. Если бы он мог изменить выражение лица, то оно бы оделось в маску ужаса. В отражении глаз огромный скелет покрывался мышцами, а на верхушке позвоночника начинала расти громадная опухоль, очертания которой отдаленно напоминали голову.

«Быстрее! Быстрее!» – тело регенерировало медленно. Священник ощущал прикосновение холодного бетоне к коже, но конечности все еще оставались неподвижны. Если превращение ведьмы закончится раньше, чем он овладеет своим телом, то ему точно конец. Каин даже жалел, что сразу не воспользовался телекинезом и не раздавил кокон, пока чудовище было в нем. Если он все-таки успеет, если только сможет подняться раньше ведьмы, он не задумываясь им воспользуется, невзирая на последствия.

Гора мышц пошевельнулась, и огромные кости застонали под тоннами плоти. От наросшего мяса словно из труб под давлением хлынул пар, скрыв исполинское чудовище в серой пелене. Сквозь образовавшийся туман палач видел тень уродливой головы, что тряслась из стороны в сторону. Оболочка, оставшаяся от ведьмы, грудой костей и кожи лежала на бетоне. Издали она напоминала какое-то серое тряпье.

Каин прислушался. Сквозь шипение пара и грохот огромных рук о бетон, он ясно выделял тихие и ритмичные удары внутри монстра. Биение исполинского сердца. Что-то громко треснуло, точно разломились огромные кости. Образовавшаяся голова открыла рот, и палач с ужасом увидел тень громадных зубов.

И тут его тело вновь ожило. Оно тут же отозвалось болью и задрожало, точно после пробуждения. Не медля ни секунды, Каин как можно быстрее начал подниматься. Конечности были еще слабы, но не было времени ждать. Теплое дыхание твари, струей бившее из тумана, говорило, что времени восстанавливаться у него нет.

Огромная тень вновь зашевелилась. Земля под слабыми ногами Каина задрожала, и юноша чуть не упал. В тумане стал различим весь силуэт монстра, и палач в ужасе вытаращился на исполинскую тень, понимая, насколько огромно это существо. У выросшей твари были ноги. Она стояла на четвереньках и поворачивалась из стороны в сторону, громко царапая бетон когтями.

«Сколько в нем? Десять тонн? Двадцать? Сто?» – палача охватила паника. Идея о том, чтобы напасть прямо сейчас, улетучилась. Ему просто не хватит сил, чтобы даже сдвинуть телекинезом монстра, не то что убить. Юноша надеялся, что существо даст ему время восстановиться, но в тоже время его терзали плохие предчувствия. Если монстр уже сформировался, разве он не должен был уже напасть? Складывалось впечатление, что тварь сама выжидала то ли удобного случая, то ли хода палача.

Неприятная мысль кольнула Каина, отчего холод пробежался по спине:

«Оно разумно?»

Раздался еще один толчок, и Каин замер, спрятав вдох в груди. Сквозь туман на него смотрели огромные желтые глаза. Испуганное отражение юноши тонуло в бездонных, точно колодцы, зрачках твари.

Пелена рассеялась, и палачом овладел ужас, точно к нему вернулись старые воспоминания об Аде, которые он так тщетно и лихорадочно пытался забыть. В паре метров от него неподвижно застыло нечто безобразное и огромное, похожее на гибрид человека и летучей мыши. Из-под сползающих на лицо длинных черных волос на палача смотрели огромные глаза, лишенные век. Пасть твари раскрылась, и наружу вывалился язык. Длинный, красный и мокрый. Он извивался как змея, облизывая огромные зубы.

Монстр на четырех конечностях, словно таракан, побежал на него. Земля задрожала. Из темной глотки раздался оглушительный рев, точно стадо слонов оплакивало мертвого младенца.

Палач постарался отпрянуть с пути монстра, но не смог пошевелиться. Он в ужасе посмотрел на свои руки и ноги, предательски дрожавшие, точно от лихорадки.

«Оно парализовало меня!» – юноша направил все силы на то, чтобы поднять трясущиеся руки. Ладони медленно тянулись вверх, напрягаясь так, что сквозь пепельную кожу проступили жилы.

Огромная тварь нависла над ним. В чудовищно больших глазах, застывших от него всего в метре, Каин увидел свое жалкое отражение. Из раскрытой пасти на него стекала слюна, и доносился резкий запах гнилой плоти. Огромные, точно каменные глыбы, кулаки монстра взметнулись в воздух и рухнули вниз. Дрожащие руки священника простерлись навстречу.

Лапы застыли в паре сантиметров от протянутых ладоней Каина, и сгустившийся воздух заструился по исполинским пальцам монстра. Палач почувствовал, как его тело моментально начало слабеть. Руки дрожали так, точно удерживали на себе тонны веса, что отчасти так и было. Лицо Каина подернулось судорогой. Чудище ревело не в силах преодолеть невидимый барьер. Громадные мышцы зашевелились, пытаясь весом раздавить препятствие.

Каин морщился от навалившейся на лоб боли. Она ощущалась так, будто его голову со всех сторон сжимают тиски. Он крепко сжимал зубы, и из десен уже струилась кровь.

– Ну что, сука?! – зазвучал многоголосый крик палача. Голос уже не принадлежал ему. Юноша начинал тонуть в собственном безумии, но чувствовал, как взамен рассудка к нему возвращаются силы. – Кажется, телекинезом ты не обладаешь! Это хорошо!

Он начал медленно разводить руки. Лапы чудища, дрожа, разошлись в стороны. Чудовище ревело, пытаясь помешать движению, но ничего не могло с этим поделать.

– Позволь я познакомлю тебя теперь с телепатией, – на этот раз кривая ухмылка все же появилась на устах палача. Он до последнего не хотел прибегать к этой силе, и даже сейчас сомневался, стоило ли ее использовать, но идущее впереди рассудка помутнение уже решило исход.

Красные зрачки палача начали пульсировать, постепенно разгораясь до яркого свечения. Монстр поморщился и постарался вырваться, но удерживаемые телекинезом руки не позволили. Глаза Каина вспыхнули, и красное свечение заполнило собой все вокруг.

Каин летел. Его сознание покинули абсолютно все ощущения, кроме жгучей боли в глазах. Из всего тела он чувствовал только их. Вокруг ничего не было видно. Темнота без запахов, вкусов и температуры. Абсолютная пустота.

Палач опустил взгляд вниз и увидел свой позвоночник, точно червь болтающийся под головой. Из воздуха начали расти ребра, по которым красными нитями сплетались мышцы. Последний позвонок разросся в тазовую кость, а от нее, тут же покрываясь мясом, повисли ноги. В полости ребер появились очертания органов, что начали заполняться плотью.

За всю свою жизнь Каин проникал в чужое сознание всего четыре раза, и каждое слияние отличалось от предыдущего. Однако одно оставалось неизменным – у него заново отрастало тело.

Через несколько мгновений весь скелет юноши покрылся мышцами. Процесс ни разу не сопровождался болью, но сейчас Каин чувствовал пощипывание, когда поверх голой плоти начала расти кожа.

Окружавшая его пустота стала обретать физические свойства. Юноша ощутил, что парит в густой теплой жидкости и может спокойно ей дышать. Руки и все тело слегка сдавливало и отпускало, точно пространство вокруг пульсировало. Странный поток нес его куда-то в темноту.

«Что-то не так», – насторожился палач. Он не видел ничего необычного, что могло бы заставить его переживать, однако что-то держало в напряжении. Перед ним не появлялись обрывки воспоминаний ведьмы или ее внутреннее видение мира. Его просто несло куда-то во мглу, пока он не осознал, что мгла у него только перед глазами.

Юноша не видел ничего, в том числе и своих рук. Они существовали, он ощущал их, но не мог увидеть. Глаза будто бы ослепли. Священник поднес руку к лицу и, потрогав веки, ужаснулся. Его глаза заросли.

«Что? С ними же только что было все в порядке!» – когти начали царапать кожу, пытаясь разлепить плоть, но это было бесполезно.

Неожиданно что-то протаранило Каина, выбив воздух у него из груди. Юноша распластался на чем-то твердом и понял, что его ничто не сбивало; это непонятное течение наконец-то вынесло тело к концу мрака. Если, конечно, мрак вообще был.

Острая вспышка боли пронзила правый глаз священника, и он с криком схватился за лицо, ощущая, как что-то теплое течет по коже. Боль продолжала прорываться вглубь глазницы, словно предмет, попавший туда, проникал глубже в голову. Не колеблясь ни секунды, Каин просунул пальцы в рану. Юноша морщился от боли, внутри все пылало огнем, но он продолжал просовывать когти вглубь черепа. То, что проникло ему в голову, было все еще внутри и дико зудело. Священник ощущал движение этого предмета и пытался поймать его, пока не осознал, что он исчез.

Каин замер, пытаясь понять что происходит. Рассудок точно покрылся пеленой, и даже течение времени менялось для палача, то замедляя свой ход, то неистово ускоряясь. Юноша отмотал последние события в памяти и осознал, что он сам же вонзил себе пальцы в глаз, и ничего в него не попадало.

– Черт возьми! – Каин вытащил мокрые пальцы из глазницы. Как оказалось, до того, как он полез внутрь, глазное яблоко было цело; сейчас же оно стекало по запястью. Теперь он точно не мог ничего видеть. Кровь облепила лицо.

«Я не контролирую ее сознание. Нужно выбираться, пока не…» – новая вспышка боли поразила голову. Пальцы, уже без его желания, теперь вонзились в обе глазницы и начали разрывать содержимое головы.

Священник завопил от обжигающей боли. Пальцы до самых казанков проникли в череп и раздался треск. Каин потерял сознание.

Он падал. Несся на огромной скорости сквозь бездну. Боль уже отступила, но рассудок все еще пребывал в состоянии полусна. Палач плохо чувствовал свое тело, а оно, в свою очередь, беспорядочно барахталось во мгле.

И вдруг раздалась яркая и болезненная вспышка. Каин сильно зажмурился и схватился за голову. Чувство было такое, словно череп вновь лопнул, и из него выкачивали все содержимое. Виски пронзил режущий свист. Мир вокруг крутился. Палач ощущал гравитацию, чувствовал, что падает. До слуха, сквозь дьявольский писк, доносилось трепыхание его плаща на ветру.

Земля ударила разом по всему телу, вышибив воздух из легких. Палач громко захрипел, мостиком прогнувшись над твердью. Скрюченные, сломанные руки словно ветви высохшего дерева простерлись вверх.

Он ощутил свои глаза и часто заморгал, точно не веря, что они восстановились. Взор слепил яркий свет, но это было куда лучше, чем кромешная темнота. Каин часто дышал, чувствуя, как тело медленно отходит от болевого шока. Мир перед глазами начинал тускнеть, и палач увидел над собой бескрайний простор синевы.

«Небо?» – юноша застыл и на несколько секунд забыл, как дышать. Глаза испуганно таращились на целый океан повисший над землей. Это было странно. Вид давно забытого светлого неба должен был вызывать радость, но в юноше он пробуждал лишь ужас. Мир, который он видел, давно канул в небытие, а то, что предстало здесь, было не чем иным, как его трупом.

Каин наконец-то сделал вдох. Со стоном он перевернулся на живот, но не вытерпев боли в сломанных костях, тут же уткнулся носом в землю. Здесь его тело лишилось даже регенерации. Оно горело, и ощущение было такое, точно плоть пронзали острые кинжалы. Внезапно он замер, ощутив, как что-то щекочет лицо. Священник приподнял голову и увидел, что лежит в густой траве.

Детская рука крепко вцепилась в зелень, а потом еще раз и еще, точно проверяя не мираж ли это. Пальцы мололи меж собой травинку, и ощущение влаги на коже тут же вырвало из забытья воспоминания о лугах и пастбищах.

«Она роется в моей памяти, – трава была покрыта росой, и пиджак священника уже промок насквозь, но он этого не замечал. В уме крутились мысли о том, как поскорее вырваться из ловушки – Для чего она показывает мне воспоминания о прежнем мире? Сомневаюсь, что она хочет сделать мне приятно. Нет, она ищет. Ищет, что показать».

Палач вдруг осознал, что именно нужно было в его голове ведьме. Хоть яркое солнце грело его изувеченную спину, по ней все равно пробежал холодок. Каин застыл на месте, выпучив глаза.

Внезапно где-то рядом послышались голоса. Каин дернул головой в сторону звука, а сам подумал:

«Она нашла…»

В нескольких метрах от него по траве шли два парня и, казалось, не замечали развалившегося на земле священника. Тот, что шел впереди, громко смеялся и что-то рассказывал; от ослепительного солнца его глаза щурились, а светлые, почти белые, волосы полыхали в ярких лучах. По беззаботному выражению лица, можно было понять, что юноша очень весел. Но второй юноша был другим. Каин сразу узнал его, а потому в его глазах застыл молчаливый ужас. Да и как можно было не узнать самого себя? Священник знал, что это за воспоминание. Смерть Авеля.

Молодой Каин шел, понурив голову. В солнечном свете его черные волосы казались еще чернее, чем на самом деле. На лице застыла неприкрытая ненависть, и юноша часто поднимал тяжелый и яростный взгляд на своего брата. Тонкие губы подрагивали от гнева.

Священник вздрогнул. Каждый новый шаг братьев вырывал из его памяти фрагменты, которые постепенно складывались в творящееся на глазах событие. Палач не мог вспомнить все сразу. Обрывки медленно появлялись из темноты, и он мог помнить только то, что должно произойти через мгновение. Единственное, что он знал наперед…

Новый фрагмент всплыл на поверхность, и, уцепившись за него, как утопающий за спасательный круг, юноша с ужасом наткнулся взглядом на камень, что острым краем торчал из травы. Палач ощутил подступающую к горлу тошноту. Он уже вспомнил, для чего ему пригодился его острый скол.

– Нет… пожалуйста… – прохрипел он, широко раскрытыми глазами глядя на валун.

Его испуганный взгляд метнулся к мрачному юноше, и палач с ужасом осознал, что он тоже обратил внимание на камень.

– Нет! – палач постарался приподняться, но боль острыми зубами вгрызлась в руки, и они тут же подкосились. Священник рухнул на траву, и все его тело вспыхнуло в агонии. Из глаз брызнули слезы. – Стой! – крикнул он в надежде, что парень его услышит.

Юноша склонился над травой и поднял камень. Воспаленный ненавистью взгляд с ликованием смотрел на острый выступ. Авель, все также смеясь и что-то рассказывая, шел дальше.

– Прекрати! Пожалуйста, не делай этого! – палач вонзал пальцы в траву и, невзирая на будто охваченное огнем тело, тянул себя вперед. Безжизненные ноги волочились следом. Он уже давно не чувствовал себя таким беспомощным. Юноша изо всех сил пытался подняться, но боль острыми лезвиями терзала плоть. Она проникала в мышцы толстыми иглами, превращая их в желе. Палач прикусил губу. Онемевшие руки дрожали.

– Пожалуйста!

Каин начал медленно красться к брату. Тяжелый камень был таким черным, что буквально поглощал солнечный свет, а скол настолько острым, что, казалось, разрезал на нити падающие на него лучи. Авель даже не оборачивался. Он легко шел вперед, пиная сандалиями траву.

– Черт! Черт тебя побери! Хватит! – священник оскалился от отчаяния и боли. Все тело горело. На шее вздулись толстые вены и поползли на красное и мокрое от пота лицо. Каждая мышца будто бы разрывалась. Внутренние органы завязывались в узлы и тянулись, норовя порваться. От перенапряжения Каина стошнило на траву. Дрожащие пальцы впились в землю.

– Умоляю тебя! Прекрати!

Он не мог больше ползти. Стонущая шея не смогла больше держать голову, и палач упал лицом в собственную блевоту.

«Пожалуйста! Умоляю! Не надо!»

Каин вплотную подкрался к брату. Камень на вытянутых руках поднялся над его головой.

Палач в последней попытке простер руку вперед, надеясь, что сможет использовать телекинез. Ладонь бессмысленно повисла в воздухе. Губы священника раскрылись и задрожали. Утонувшие в слезах глаза с надеждой и отчаянием смотрели на камень, будто умоляли его остановиться. В зрачках блеснули детское бессилие и страх. Сердце било по ушам и сдавливало виски. Каин почувствовал, как был жалок в этот момент. Он отдал бы руку на отсечение, нет, все конечности, лишь бы это прекратить. Не задумываясь нарушил бы приказ Девы, и сам убил немезиса Ворденклифа.

– Не-е-ет! – вырвался его истошный вопль. Пальцы хватали воздух, точно маленький ребенок пытался дотянуться до игрушки.

Камень полетел острием вниз.

– Сто-о-ой!

Глыба обрушилась на голову Авеля, и громкий хруст костей иглами вонзился в сердце палача. Тугая струя крови ударила в грудь молодого Каина. Брат даже не вскрикнул и сразу повалился в траву.

– Хва-а-атит! – перед глазами священника все померкло. Земля, на которой он лежал, словно потеряла гравитацию. Все стало иллюзорным и ненастоящим. Ему показалось, что он оглох. Сквозь тишину, окутавшую его уши, он слышал чей-то крик, но не мог понять кому он принадлежал. Ему показалось, что это кричал еще живой Авель, но потом понял, что голос принадлежал не брату. Это он сам кричал.

Среди травы раздался стон. Тонкие руки заляпанные кровью простерлись вверх, то ли пытаясь защититься, то ли в попытке что-то схватить. Обезумевший Каин опустился возле брата и вновь занес окровавленный камень.

– Каин… почему ты…

Глыба обрушилась на лицо Авеля, и раздался треск. Брызги крови оросили подернутое ненавистью лицо Каина. Глаза горели лихорадочным огнем.

– Хватит! – рыдал священник и бессмысленно болтал перед собой руками. Слезы застилали глаза. Когтистые пальцы пытались схватить силуэт юноши, пытались дотянуться и отнять камень, но тот против его воли раз за разом опускался в траву. И слышался хруст. И Каин кричал, пытаясь заглушить пугающий его, точно раскат грома в детстве, звук.

– Прошу… Каин… – раздался хрип среди травы. Кровавая рука простерлась к брату, но тот обрушил на нее камень и переломил.

– Умри уже! – вопил юноша и бил камнем брата по голове. – Умирай, я сказал!

Сломанная рука упала в траву.

Палач чувствовал это раньше. Бессилие. Бессилие перед отцом, перед Богом, перед дьяволом. Он так хотел стать сильнее, чтобы иметь возможность влиять хоть на что-то, но в этом чужом мире он не мог ничего изменить. Каин снова был лишь безвольной куклой, которая только и могла, что наблюдать за ужасом, не имея возможности его прекратить. Он бы убил себя, лишь бы не дать Авелю умереть. Каждая капля крови, что орошала кожу его прошлого, чувствовалась и на нем самом. Теплая и липкая, навязчивая, как вечное клеймо, которое он уже сотню лет пытался смыть. Кровавые цепи, из которых он уже век старался освободиться, но безрезультатно. Эти кандалы сдирали кожу и мышцы, и боль от них была ужаснее любой из всех, что ощущало его тело. Его плоть могла регенерировать, но душа – нет. Он был бессилен. Священник не влиял на этот мир. Мир памяти шел своим чередом, а он мог лишь наблюдать.

– Пожалуйста… – прохрипел он. Слабость ударила в голову, и палач уронил лицо в траву. Горящая огнем грудь начала содрогаться в рыданиях. Священник подтянул ноги и обнял их руками, упершись лбом в колени.

Бледное лицо молодого Каина обратилось к небу. По щекам к подбородку текла густая кровь брата. Он выронил камень из рук и стер ее с глаз. Пустой и безжизненный взгляд устремился в небо, где яркий солнечный диск приближался к земле. В небе нарастал гул и свист. Воздух прорвал сокрушительный рев труб, точно гиганты, сидящие в облаках, играли на громадных инструментах. Белый свет заполнил собой все вокруг, и по небу вокруг солнца побежали диски. Звезда приближалась к земле.

Каин опустил голову и посмотрел на заляпанную кровью одежду. Лицо не выражало страха, а наоборот, было преисполнено безразличия. Огромный луг зелени вдруг замер. Трава разом полегла к земле, обнажив изувеченный труп Авеля.

– Бог… – сорвалось с губ юноши, и свет поглотил его.

Палач уже не рыдал. Он бессмысленно смотрел куда-то перед собой, и шевелил раскрытыми губами. Трупное лицо покрывалось светом. Горящие глаза погасли, а длинные волосы облепили заплаканное лицо.

– Прости меня… Авель… Прости…

Огромные кулаки обрушились на Каина и с грохотом вбили его в бетон. Осколки камня разлетелись вокруг, а из-под пальцев монстра поползли трещины, которые тут же заполнились кровью священника. Немезис поднял руки, и на его безобразном лице показалось подобие улыбки.

Каин лежал в неестественной позе. Одна нога была вывернута против колена, а руки переломаны, точно прутья высохшего дерева. Потухшие глаза смотрели в разные стороны, а нижняя челюсть, лишившаяся всех зубов, болталась у шеи. Из груди торчали сломанные ребра.

– Да, я не могу использовать телекинез, – голос монстра состоял из обрывков звуков. Он напоминал смесь клокотания, рева, стона и криков разных существ, слившихся в одном отчаянном и истошном хоре, – но телепатия – мой конек.

Чудище вновь занесло громадный кулак, но вдруг остановилось, уставившись на священника.

Большая буква «М» на лбу юноши пульсировала, словно магма под остывшей коркой. Красное биение нарастало, уменьшая паузы между вспышками.

Монстр отодрал прилипшее к бетону тело и поднес к лицу. Веки палача медленно раскрылись, и на монстра посмотрели безразличные глаза. Священник не шевелился. Ни один мускул на бледном лице не содрогался, превращая его в маску безразличия. Складывалось впечатление, что юноша все еще лишен сознания, однако четыре подвижных зрачка, что рассматривали монстра, говорили о том, что палач не спал. Ему просто было все равно.

Существо вздрогнуло и завертело головой, точно в его руке оказалась бомба или что похуже. Уродливое лицо исказилось яростью, и громадные пальцы сомкнулись на теле палача. Раздался хруст костей, и на землю ручьями потекла кровь. Немезис расплылся в омерзительной улыбке, наблюдая, как она струями бьет меж пальцев и орошает кожу, но вновь посмотрев на юношу, тут же перестал улыбаться.

Запрокинутая голова священника все также не шевелилась. Пустой взгляд падал прямо на монстра, и в нем будто читалось: «Ты уже не сможешь сделать мне больнее».

Немезис взревел и бросил тело палача в руины. Стена, в которую врезался священник, разлетелась как при взрыве. Колонна, стоявшая рядом, со стоном обрушилась сверху. Облако пыли взмыло в воздух, и обломки камня, подпрыгивая и перекатываясь, разлетелись по сторонам.

Монстр опустился на четыре конечности и с проворностью ящерицы понес свое многотонное тело к месту падения.

Камень еще громко падал, а пыль кружилась в воздухе, когда немезис отыскал палача. Священник вновь обрел человеческий вид. Его серая от бетонной крошки голова болталась из-под завала. Через раскрытый рот стекала вязкая нить крови, полуоткрытые глаза смотрели на монстра.

– Хах, живучий! – огромная челюсть твари двигалась, точно ковш экскаватора, – Даже успел исцелиться! Господин Люцифер хорошо потрудился над тобой! Но ты так быстро сдулся… Неужели одно воспоминание об убийстве брата способно тебя так расстроить?

В голосе немезиса звучал вызов и издевка, но в огромных зрачках все равно читались напряжение и испуг. Монстр не мог понять, почему Каин не боится его.

Палач едва зашевелил ртом, издавая слабые хрипы.

Чудовище тут же приблизило огромную голову и затаилось, пытаясь разобрать слова.

– Просто он не должен видеть меня таким… – на мертвенно-бледных губах Каина показалась ухмылка.

Монстр застыл в недоумении, как вдруг яркая вспышка прошлась по его спине. Немезис взревел, вставая на задние конечности. Сверкающая дуга вонзилась в бок чудовища, прорубив плоть до середины живота, и тварь повалилась на землю.

– Хорошо, что ты здесь, – прохрипел палач, глядя через полуопущенные веки на юношу.

Авель стоял в двух шагах от завала. В руках гудел медных посох, на конце которого переливалось сияющее лезвие из белого пламени. Голубые глаза неотрывно наблюдали за ревущим монстром.

– Ублюдок! – прогремел голос немезиса. Огромные руки уперлись в землю, подняв многотонное тело, и чудище оказалось на четырех конечностях. Монстр резко развернулся в сторону, где стоял Авель, но юноши там уже не было. Из-под груды камня на чудовище смотрел лишь священник.

Полоска света прошлась прямо по брюху гиганта, выпустив наружу дымящиеся кишки, и монстр с ревом отскочил в сторону, пытаясь на ходу подхватить вываливающиеся потроха. В луже черной крови, где только что был немезис, стоял Авель, сапогом придавливая упавший на землю кишечник.

Монстр выкинул навстречу парню огромную ладонь. Снова заблестели светящиеся дуги, и пальцы монстра разлетелись по сторонам. Серафим с проворностью птицы нырнул под руку чудовища, размахивая посохом и отсекая ломти от громадной конечности.

Рука немезиса укоротилась до локтя. Монстр вскочил на ноги, и земля под юношей задрожала. Вторая конечность устремилась в парня, но Авель с легкостью увернулся от громоздкого удара. Огромные когти раздробили бетон за его спиной. Посох помчался навстречу монстру, и яркая дуга вспорола бок исполина.

Чудище взвыло и бесконтрольно замахало руками, пытаясь хоть как-нибудь задеть юношу. Над землей поднялась пыль, точно рядом взлетал вертолет. Авель словно в танце миновал каждый выпад. Он возникал из ниоткуда как призрак, нанося молниеносные удары по немезису. Несколько раз огромные когти чудовища пролетали в считанных сантиметрах от юноши, но Авель с ловкостью матадора миновал их в последний момент и тут же контратаковал. Имея вес в сотни раз меньший, чем у гиганта, он с легкостью теснил его и отсекал от многотонного монстра кусок за куском.

Громадное тело немезиса сочилось кровью. Руки превратились в короткие культи, а плоть, иссеченная порезами, при каждом движение растягивалась, обнажая глубокие раны. В огромных глазах царил хаос и страх.

Как только правая рука укоротилась до плеча, немезис в отчаянии бросился вперед. Чудовищная пасть раскрылась точно пещера, норовя сожрать юношу. Авель без особого труда уклонился и зашел гиганту за спину. Сверкающая коса рассекла плоть до позвоночника.

Монстр с ревом упал на колени, но тут же начал подниматься. Сверкающая коса прошлась по огромному колену, и чудовище с ревом обрушилось на спину, лишенное голени.

Авель оказался прямо напротив головы. Сияющее лезвие отразилось в зрачках гиганта. Юноша занес посох для удара, как вдруг грудная клетка монстра, иссеченная решеткой порезов, начала раздуваться, жадно втягивая воздух. Авель тут же отпрянул назад, пытаясь сопротивляться потоку воздуха, что засасывал его в распахнутую пасть чудовища вместе с обломками камня и пылью. Тело немезиса превращалось в шар.

– Черный огонь! – крикнул палач.

Юноша не мог двигаться, все силы уходили на то, чтобы устоять на ногах. Монстр резко подался вперед, и из его глотки вырвался огромный столб черного пламени. Яростный поток промчался по руинам, превращая стены форта в пар, и захлестнул Авеля.

– Не-ет! – Каин зажмурился от обжигающего кожу жара.

Последние струи огня сорвались с обугленных губ монстра, и между гигантом и палачом растянулось целое черное озеро огня. Оно с шипением переливалось перед Каином и создавало у него ощущение бельма на глазу. Священник ничего не видел, только ощущал, как жар выедает глаза, а в кожу вонзаются раскаленные иглы. Бетонные колоны, что торчали из пламени, плавились и со стоном падали в черноту, поднимаясь на поверхность уже в виде раскаленных испарений. Огонь подползал все ближе, лениво пожирая языками камень.

– Сгорел ангелочек! – заклокотал немезис. Огромная пасть растянулась в улыбке, а из-за зубов показался скользкий и длинный язык. Из срезов на локтях отрастали новые кости и тут же покрывались плотью. Глубокие раны шипели, испуская из себя кровь, и срастались. Монстр смотрел на огонь, как вдруг перестал улыбаться.

Сквозь черное пламя, загородившее собой все, пробивались лучи света. За ними разразилась яркая вспышка, и весь огонь исчез, оставив от себя лишь оплавленный котлован, наполненный магмой.

Авель стоял на нетронутом пламенем пяточке земли. Сверкающее лезвие переливалось у ног, а из-за спины, точно вода рвущаяся из трубы под давлением, бил поток светящейся жидкости, по форме напоминавший крыло. Она испарялась тут же, стоило ей только отдалиться от тела на полтора метра.

«Наконец-то», – палач с облегчением вздохнул. От яркого света жидкости, его лицо казалось совсем бледным. Субстанцию, которую ученые окрестили «ангельской водой», Каин видел всего второй раз в жизни, но уже мог сказать, что исход боя предрешен.

Авель резко припал к земле, коснувшись бетона ладонями, и бьющий из-за спины поток взбесился. Он моментально разросся до размеров волны и понесся к монстру, превращаясь в бушующее пламя.

Немезис успел только взреветь, когда огонь захлестнул его с головой. Истошный вопль прорвался сквозь свет, и запах горелой плоти наполнил воздух.

Взгляд Авеля вдруг помутился, и юноша упал на колени. Бьющий из спины гейзер иссяк, и белое пламя тут же погасло, оставив на краю котлована дымящееся черное тело немезиса.

Палач смотрел на широко раскрытую пасть монстра. В пустых глазницах чудовища кипели глаза и бурой жижей вытекали наружу.

«Прошу тебя, умри… Не вставай».

Но чудовище не собиралось сдаваться. Обгоревшая плоть зашевелилась, разрывая корку, в которую превратилась кожа. Сквозь разломы сочилась черная кровь. Из открытого рта начали вырываться сиплые хрипы и свист. Не до конца отросшие руки вцепились в обломки стен, и монстр медленно пополз прочь, постепенно набирая скорость.

– Авель! Вставай! Вставай, Авель! – кричал священник, провожая взглядом убегающее чудовище.

Юноша, пошатываясь, поднялся на ноги. Голова была опущена, а в глазах горел лихорадочный огонь. Рука как можно крепче сжала медный посох, и из его края вырвался светящийся клинок, но уже куда меньшего размера, чем предыдущий.

Авель тут же очутился возле обгоревшего монстра. Немезис начал оборачиваться, но сияющее лезвие тут же вонзилось в его плоть. Юноша изо всех сил махнул посохом, и тело монстра поделилось пополам. Чудовище истошно взревело. Огромные ноги трепыхнулись, разбрасывая камни и остановились.

Точно не замечая пропажи, гигант быстро продолжил ползти вперед, минуя разбитые бетонные стены. За изувеченным телом тянулся густой след крови.

Ноги Авеля снова подкосились, и юноша оперся на посох, схватившись за грудь. Он задыхался. Лезвие тут же рассеялось в воздухе.

Каин знал, каких усилий требовало высвобождение ангельской жидкости. В первый раз, когда Авель смог использовать «крыло», он впал в кому. С тех пор прошло множество тренировок, но юноша все еще мог удерживать жидкость не больше половины минуты, однако палач надеялся, что этого будет достаточно.

– Я еще не закончил, – прохрипел Авель и вытащил из-за пазухи антикварный пистолет.

Внезапно под кожей на спине немезиса что-то зашевелилось. Черная корка лопнула, и наружу вырвались огромные перепончатые крылья. Руки монстра вцепились в стены и подбросили тело в воздух. Крылья мощно затрепыхались, быстро поднимая гиганта над землей.

Волосы юноши растрепались и облепили мокрое от пота лицо. Авель прищурил глаза, поднимая пистолет вверх за монстром. Тело замерло, готовое к одному единственному движению – спуску курка.

Палач следил за удаляющимся немезисом и, задержав дыхание, ждал. Он знал, что Авель не промажет, юноше нужно было время, чтобы собрать энергию благодати в пуле, из-за чего священник нервничал и бросал взгляд то на воспитанника, то на улетающего монстра. Он крепко сжал зубы.

Авель слегка расслабил палец на спусковом крючке и пошевелим им, готовясь к выстрелу. Половина туловища монстра качалась в воздухе, точно лодка в шторм. Темнота поглощала обгорелое существо, и оно постепенно начинало исчезать.

– Стреляй! – не выдержал палач.

Авель резко сжал крючок, как вдруг что-то огромное сбило его с ног. Огромный столб света вырвался из антикварного пистолета и моментально пронзил небо, но слишком далеко от монстра.

Каин с ужасом смотрел, как отрубленные ноги чудища пинком отбросили Авеля назад и начали ползти за улетающей половиной немезиса. Рот палача бессмысленно раскрылся, пытаясь что-то закричать.

Серафим лежал на спине, крепко сжимая пистолет. Взгляд голубых глаз бессмысленно блуждал по небу. Юноша постарался встать, но руки и ноги будто не понимали, чего от них хотят, и просто шаркали по бетону.

– Авель! Вставай! Вставай! – палач попытался выбраться из завала, но у него все еще не хватало сил. Силуэт монстра почти растворился в темноте, и только звук хлопающих крыльев был еще различим.

Авель смог сесть и крепко зажмурил глаза. Когда они открылись, то их взгляд устремился точно в то место неба, откуда доносились хлопки. Каин не видел монстра, но знал, что юноша его видит.

Рука с пистолетом потянулась в сторону звука. Авель вновь прищурился. Оружие в руке подрагивало. По лицу юноши скатилась капля пота.

– Стреляй! – крикнул палач, чуть не сорвав голос.

Авель спустил курок. Из пистолета вырвался луч света, но не преодолев из десяти метров исчез, точно и не существовал. Серафиму не хватило сил.

Палач, что с отчаянием смотрел, как яркая вспышка исчезает в небе, закрыл глаза и опустил голову. Губы растянулись в злобном оскале.

Пистолет выпал из рук юноши и звонко ударился о камень. Ослабевшая рука осталась висеть в воздухе, будто Авель показывал в сторону, куда улетел немезис. Широко раскрытые глаза бессмысленно смотрели туда, где только что перед его взором была мушка.