Читать книгу Синее слово - Екатерина Беляева-Чернышева - Страница 6

Я никогда не оскорблю

признаньем. Глупо и бесцельно,

ведь это даже не любовь,

лишь тень бесплотная её.

Я так давно – не Вас – люблю,

видать и правда – беспредельно;

смотри-ка: в самом деле – кровь,

сквозь пальцы на письмо ничьё.

Ах, эти белые листы

чудесной принтерной бумаги,

головокружительностью сна

и многозначностью влекут.

Пока они ещё чисты —

не растерять бы мне отваги,

сильней алеет белизна

сквозь перечёркнутый уют.

А ты (ведь мы давно на «ты»,

ведь кто ещё родней и ближе?)

не сомневайся, это явь

(никто, никто не виноват),

но не забудь мои черты,

но говори как можно тише,

и обязательно оставь

те несколько минут и взгляд.

(Но ты оставь их для меня,

те самые, в ещё грядущем,

когда сойдутся, наконец,

все шестерёнки и зубцы,

когда вильнёт моя лыжня,

в изгибе замерев зовущем —

я ткнусь лицом в сухой чабрец,

упав, как падают птенцы.)

И дождь, и листья – и кресты,

само собой, – повсюду знаки,

пугают звёзды и луна

(но многозначностью влекут) —

но эти белые листы!..

Не растерять бы мне отваги,

ещё алеет белизна —

оставь мне несколько минут…

Оставь! Но ты отводишь взгляд,

и смотришь будто бы обычно,

что ты немного уязвлён

не подавать стараясь вид,

а мне об этом говорят

твои черты, притом отлично:

бровей чуть схмуренный наклон

и складка детская обид.

(Такая тишь – над всей землёй —

как будто ночь сама уснула.)

Начистоту: мой глупый пыл

ничто не в силах остудить.

Родной, о чём ты! Милый мой,

та тень, что птицей промелькнула —

ведь это только повод был,

чтобы с тобой поговорить.