Читать книгу Ниже мёртвых. Сибирские рассказы. Часть первая - Екатерина Блынская - Страница 4

Неожиданно для меня лето в Сибири началось с жара и зноя. Дома же царила прохлада, толстые стены не пропускали жару, но как только я выходила на улицу, мне становилось дурно. Я накрывала голову, чем попало, и пряталась в тень. Тень, к сожалению, оставалась только у подъезда, от которого убийственно несло котами, прайдом, стадом котов, постоянно кочующих из окна бабы Тони – во двор.

Палисадов, как в Москве, тут не делали нигде, поэтому трава под домом была закатана в асфальт, коты плодились адски и вся эта армия, как волна, ходила туда и обратно в подвал и в бабкину форточку. Но не одни коты мучили нас, но и тараканы, которые вскоре пришли от неё. И не просто пришли…

Бабка Тоня, видите ли, злая на местного" смотрящего» пса Колька и его, в принципе, небольшую и весьма приличную во всех отношениях стаю, вызвала очистку, предварительно спрятав своих котов.

С Кольком я дружила. Он ходил за мной зимой, когда я выбегала из подъезда в одной футболке и звала его через пургу, он обваливался на меня, вместе со снегом, кидался лапами, фыркая и весело лая.

Я напрасно звала Колька с его подругами. Никто не прибегал, не махал хвостом – колечком, не тёрся белым седым подбородком о мою раскрытую ладонь.

Колёк исчез и все знали, что его увезли… и все грустили о нём, втихаря, но никто не сказал, ведь это была сущая мелочь. Собака пропала, да и ладно.

Наконец, увидев, что я расстраиваюсь, Славка на мои вздохи, что Колька давно не видно, наврал, что его кто – то забрал к себе, дачу охранять.

Но это было не так и сама бабка Тоня мне вскоре призналась… Наверное, её замучили выносимые мною кости для уже несуществующего Колька у подъезда, которыми давились её кошки и вороны, растаскивающие их по пыльному двору.

– Да его пристрелили. Или на мыло сдали! Хватит орать под окнами, – как- то выпалила бабка, проходя мимо, – если б не я, он бы всех моих котяток передавил…

Я постояла ещё во дворе, борясь с онемением ног, потом, увидев, что баба Тоня гребёт со своей матерчатой синей авоськой в магазин, подумала, что если бы гнев убивал, я бы заколебалась закапывать трупы…

Слёзы мои лились снова и снова… И вовсе не от горя, а от ощущения собственной слабости, собственного ничтожества перед этим западно – сибирским жестоким миром, в котором все… или почти все такие чёрствые.

Поэтому, когда говорят, что москвичи уроды, я про себя смеюсь и помалкиваю. Ходят слухи, что сибиряки душевные, открытые люди… Что? Где? Какие люди?

Их, чёрт побери, меньше, чем вишенок на торте… Как, впрочем, в любой губернии нашей родины.

Через неделю баба Тоня пропала, словно куда- то уехала. Стало необыкновенно тихо.

На форточке бабы Тони всегда сидел кот, теперь форточка была закрыта. Кот метался по окну. Другие кошки тоже пытались попасть за окошко – но им никто не открывал.

Прошло три дня и я уже стала выходить по ночам на лестничную клетку, прикладывала ухо к бабкиной двери и слушала… Ничего… Мёртвая тишина.

Уйти она не могла, родственников у неё не было.

Славка работал в ночь, поэтому, как- то перед очередной его сменой, я, заметив на кухне днём толпу тараканов, растолкала его.

– Миленький… прости великодушно свою взбалмошную жену, но… у нас нашествие тараканов.

Славка, посапывая, перевернулся.

– Я куплю ловушки, милая.

– Миленький… ты не понял. Тараканы не ходили к нам раньше. Они голодные. Их наполеоновский обоз.

– Ты расскажи мне ещё про голодных тараканов…

– Надо выломать дверь.

Славка открыл глаза и сел.

– Ну, ёперный театр имени Ленинского Комсомола… Что за премьера… на этот раз идёт?

Я, смущённо присела на край матраса.

– Бабка Тоня уже три дня не выходит из квартиры.

– Наверное, её просто нет…

– Там её кот в окне застрял.

– Слушай, женщина… Ты чего хочешь, говори сразу…

Через пять минут, когда дверь бабы Тони слетела с петель, выбежали из всех квартир все соседи. Они лезли из своих нор, чтобы устроить нам скандал. Славка вошёл в бабкину квартиру, из которой на нас упал запах, упал, как дверь. Прошёл по комнатам, заглянул в ванную, вышел, зажимая нос и втолкнул меня домой.

– Чего? Померла? – спросила я с интересом.

– Вызывай, короче… всех. Она живая. Но тебе туда не надо.

Через некоторое время сбежалась уйма народу… И я высунулась из-за двери, глядя, как выносят на носилках голубовато – серую бабу Тоню. Люди с любопытством обсуждали увиденное. Одни возмущались, что мы сломали дверь, другие, что шумим и спать мешаем. Никто не поинтересовался, почему пропала бабушка, как она могла пролежать в ванной столько дней и никто кроме нас не кинулся.

Меня это возмутило и я высказалась в толпу народа.

– Я жалею, что умер Гоголь. Потому что, если бы он был жив, ему нужно было ехать сюда.

Сосед, подросток с голым торсом и короткой шеей, вечно слушающий рэп на всю улицу, заржал.

– Чо ему делать тут?

– Писать продолжение «Мёртвых душ». Пиши – не хочу!

Конечно, никто меня не понял, и я ушла собирать мужа на работу и заворачивать ему забутовку.

Оказывается, баба Тоня всё это время пролежала в ванной, где упала, принимая душ, и не смогла встать. Её увезли и она, вскоре, умерла в больнице. От неё пришли тараканы, потом мыши, с которыми я боролась месяца два… Потом нашлась бабкина троюродная сестра, сделала ремонт в квартире и выветривала вонючее жилище покойной около лдвух месяцев. Коты рассосались, в квартиру заехали новокузнецкие ребята с ребёнком и жизнь снова встала на вечные рельсы.

Но мне казалось, что бабка получила за Колька, не иначе. Должна же быть хоть какая-то высшая справедливость!