Читать книгу Вырай. Книга 1 - Екатерина Боровикова - Страница 10

Рабочий вторник Бондаренко провёл в нетерпении. Раздражали и коллеги, и ученики. К тому же директор вызвала к себе в кабинет и вежливо напомнила, что он пропустил все сроки сдачи годового плана по воспитательной работе с классом.

Подавив желание послать подальше начальницу, Максим Андреевич кивнул и вышел. В конце концов, она тоже человек подневольный.

Вторую половину дня, вместо того чтобы заниматься исследованием народных легенд и сказаний, Макс сидел в кабинете биологии и марал бумагу, с тревогой поглядывая в окно – погода постепенно портилась. К пяти часам туман полностью спрятал окрестности.

Ещё через час Максим закончил работу. К этому времени стало совсем темно. Выйдя на школьное крыльцо, наставник поёжился – фонарь у двери кое-как освещал ступеньки, но дальше туман скрывал абсолютно всё. Прогнав предательскую мысль о переносе рандеву с ведьмой, Макс сделал шаг в молочную темноту.

Велосипед не взял, оставил на «стоянке» возле школы. Слишком рискованно в такую погоду ехать по шоссе на двухколёсном коне – как раз в это время люди, работающие в областном центре, но живущие за городом, спешат разъехаться по домам, а поцелуй с машиной всегда неприятен.

Из тумана постепенно выныривали размытые пятна – освещённые окна и редкие деревенские фонари. Так что до остановки Макс дошёл без проблем. Дождался рейсового автобуса и поехал в Яблоневку.

* * *

МАЗ не спеша отчалил и словно растворился в темноте. Максим из автобуса вышел один. Стараясь не слишком вертеть головой, чтобы не потерять направление, мужчина достал из кармана телефон, включил фонарик, но тут же выключил, потому что стало только хуже – свет не смог разогнать плотную влагу вокруг, зато на границе светового луча туман стал походить на толстую грязно-белую стену.

Городской житель слабо представляет себе, что такое сельские просторы в ноябре. Семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки на земле лежат облака. Туманом это можно назвать только днём. Ночью, особенно, если в радиусе километра-двух отсутствуют источники света, может сложиться впечатление, что на планете наступил армагеддон. Фраза «на расстоянии вытянутой руки ничего не видно» здесь неуместна. Вытянута рука или нет, глаза не заметят разницы. А если упомянуть высокую влажность, температуру в диапазоне «не тепло, но и не холодно» и абсолютную тишину, то станет ясно, почему осенними вечерами на улицах деревень сложно встретить людей. Большинство старается закончить все дела засветло.

Несколько секунд Максим стоял и думал, что же делать дальше. Потом понял. Включил навигатор на телефоне. Умный гаджет определил местоположение, стрелочка на экране бодро указала направление.

За десять минут Макса дважды чуть не сбили. Наплевав на чистоту обуви, он спустился с дороги и пошёл по краю поля. Вскоре наконец-то различил первый Яблоневский фонарь. Дело пошло веселей.

Улица пустовала – сельчане сидели по домам. Макс открыл калитку нужного двора, подивился тому, что собачонка молчит, и постучал в дверь хаты. Только тогда сторожиха гавкнула из будки, но даже не вылезла – видно, ей тоже не нравилась погода.

– Максим, что случилось? С Катериной что-то? – В голосе послышалась тревога.

– Нет, нет, с Семёновной всё хорошо. Я по личному вопросу.

– Тогда проходи.

В сенцах сильно пахло чабрецом. Макс снял куртку и попытался разуться.

– Боты не снимай. Холодно, я печь сегодня не топила.

В доме была всего одна комната. В углу стояла кровать, на которой громоздились высокие подушки. Николаевна задёрнула штору, закрыв «спальню».

Старуха указала на старый продавленный диван. Максим сел, почувствовал, как пружина впивается в зад, и немного передвинулся. Николаевна опустилась на укрытое вязаным покрывалом кресло и выжидающе посмотрела на гостя.

Бондаренко решил не тянуть.

– Антонина Николаевна, вы знаете, что я классный руководитель в одиннадцатом классе?

Женщина кивнула.

– Ну… это хорошо, что знаете. – Максим улыбнулся. – Следующий классный час надо проводить, ребята тему запросили – нечистая сила в мифах и легендах славян. А я ведь не историк, не филолог, так что ничего почти не знаю. Может, вы мне поможете?

Бабка неожиданно разозлилась:

– А с чего ты решил, что я что-то ведаю про нечистую силу? Институт закончил, а туда же – веришь всему, о чём люди болтают!

Максим понял, что разговора может не получиться:

– Да ничего такого! Что вы, я не верю ни в какие сплетни. Просто обратился к нынешнему директору, она мне дала кое-какую литературу, но научную, сухую, ребятам не понравится. А вы человек серьёзный, опытный, люди к вам со своими проблемами приходят. Лечение травами даже традиционная медицина признаёт. Не магия, а наука. Я, как биолог, всегда это утверждал.

При этих словах женщина кивнула и немного подобрела:

– Тут ты прав, хлопец. Ещё век назад люди знали, что травницы и знахарки не имеют ничего общего с колдунами. А сейчас всех скопом под одну гребёнку.

Макс, ободрившись, продолжил:

– Хочется чего-то с местным колоритом – для детей это будет ближе, чем западные ужастики. Неужели никто ни разу не рассказывал вам какую-нибудь странную историю? Про русалок? Или про упырей, например? – На последней фразе голос слегка дрогнул.

Антонина Николаевна молчала с минуту. Когда Максим решил, что ничего вызнать не получится, женщина заговорила.

* * *

– Тонька, зараза! Хватит дрыхнуть! Мамка твоя уже до околицы дошла, наверное!

Девочка кубарем скатилась с чердака и выскочила из сарая. Тётя Лида воинственно указала на калитку:

– Беги скорей. Хоть поможешь ягод насобирать!

Тоня протёрла кулачками глаза и, толком не проснувшись, побежала.

– Подожди, окаянная. На. – Тётка протянула племяннице узелок. – Там бульба вчерашняя, Олеся поесть забыла взять. Да обуйся, в лес идёшь, а не на гули.

Девочка послушно вернулась в сарай, обула старые босоножки, доставшиеся от старшей соседки, и понеслась на улицу.

Солнце только встало, небо ещё было окрашено в розовато-оранжевый цвет, но деревня уже не спала – кто-то с косой спешил на луг, кто-то выгонял со двора корову, чудом уцелевшую во время оккупации, а кто-то правил крышу сарая, весело стуча молотком. В основном женщины – не у всех мужья успели вернуться с войны. А кому-то, как маме и Тоне, ждать было уже некого.

Утренняя прохлада и торопливый бег помог ребёнку проснуться окончательно. Она злилась на маму, ведь та обещала взять её с собой.

Тонечка увидела далёкую тонкую фигуру, уже выскочив за последний деревенский огород.

– Мама! Мама-а! – И припустила ещё быстрей. Ножки поднимали дорожную пыль в воздух, сердце торопливо стучало в груди. – Мамка!

Фигура вдалеке остановилась и обернулась. Тоня тут же забыла про обиду.

Запыхавшись, девочка подбежала к матери.

– Ты. Почему. Ушла. Без меня? – Дыхание было прерывистым, поэтому вопрос прозвучал не по-детски строго.

– Ты так крепко спала, доча, что не хотелось будить. – Мама отбросила светлую чёлку со лба и улыбнулась.

– Зря. Мне семь лет, я не маленькая уже. Представляешь, сколько ягод мы вдвоём соберём? – Тоня протянула узелок. – Тут тётя Лида обед передала.

– Так это Лидка тебя подняла? – Улыбка погасла, но лишь на мгновение. – Ладно, солнышко. Вдвоём и вправду веселее.

Да, Тонечка и вправду была взрослой. Она прекрасно понимала, что тётя Лида, хоть и кричит иногда, очень хорошая, ведь она их приютила. Год назад немцы бежали от советской армии, но не поленились задержаться в «Ленинской заре», согнать всех жителей в большой амбар и поджечь здание. Остальные дома тоже сожгли без жалости. Бабушка и две старших сестры погибли. Маму и Тоню спасла рыбалка – когда женщина и девочка, увидев дым, прибежали в деревню, их встретило огромное пустое пепелище.

Мама раскапывала ещё тлеющие головешки и выла, как зверь. Тонечка тоже плакала, но очень тихо – боялась ещё больше расстроить маму. Только через сутки женщина пришла в себя.

Троюродная сестра отца жила в соседней Яблоневке. У неё было четверо детей, все ютились в двух комнатах, но тётя Лида даже не задумалась, давать ли кров дальним родственницам. Олеся, как могла, платила за доброту – хлопотала по хозяйству, присматривала за детьми, начитывала заговоры на здоровье и семье, и живности. Тонечка тоже не отставала, всю зиму штопала одежду и подметала полы.

Взрослый ребёнок прекрасно понимал, что гости, живущие в доме почти год, в тягость. Всё чаще тётка намекала, что погостили, но пора и честь знать. Мама тоже переживала, но пока идти было некуда.

Сейчас девочка держала мать за руку, в небе заливались жаворонки, светило по-утреннему ласковое солнце, и думать о грустном совершенно не хотелось. А хотелось думать о чернике и землянике, которые их поджидали, да о чабреце, росшем на опушке. Зимой из ароматных цветков мама заваривала вкусный чай.

– Кстати, у меня хорошие новости. Возможно, у нас будет своё жильё.

Тоня от радости подпрыгнула и взвизгнула:

– Какое? Где? Когда?

– Знаешь бабу Свету? Которая всегда, даже летом, в валенках ходила?

– Знаю.

– Она позавчера умерла. Из родственников только сын, который ещё в сорок втором погиб на фронте. Дом у неё добротный, сын перед самой войной ставил. Лидка с бабами деревенскими поговорила, те предлагают нам с тобой в ту хату переехать.

– Ура! Ой. – Тоня вдруг зажала рот руками. – Нельзя так сильно радоваться, человек ведь умер.

Мать в ответ лишь грустно улыбнулась.

– Мам. Давай из леса вернёмся и переедем сразу.

– Нельзя. Надо сначала у хозяйки разрешения спросить. Вдруг мы ей не понравимся? Тогда покоя в доме не будет.

– Как спросить? Она ж померла! – Девочка остановилась и возмущённо посмотрела на родительницу.

– Рано тебе знать ещё. Завтра похороны, сразу после них и спрошу.

– А-а-а, понятно. – Тонечка разочарованно пошла дальше. Потом хитро прищурилась и спросила: – А в твоих тетрадочках записано, как правильно спрашивать?

Олеся засмеялась и дёрнула дочь за косичку:

– Записано, не волнуйся. Всё узнаешь в своё время.

Записи рецептов лекарств и заговоров, которые начала собирать ещё прапрабабушка, всегда хранились в металлическом сундучке, под печкой, вдали от любопытных и атеистических глаз. Это их и спасло – знахарские дневники оказались единственным уцелевшим скарбом. Тоня давно заглядывалась на тетради и ветхие листочки бумаги, но никто посвящать её во взрослые тайны пока что не спешил.

Их встретил птичий гомон. Но, как только гостьи ступили под тень деревьев, стало абсолютно тихо – лесные жители присматривались. Спустя пару минут лес снова зажил своей жизнью и зашумел.

Поначалу девочка просто ела. Сочные ягоды словно сами запрыгивали в рот. Потом мама развязала узелок, Тоня умяла пару картофелин, голод поутих, и работа пошла.

Корзинка до краёв наполнилась черникой, когда солнце было в зените. Доев остатки завтрака, девочка и женщина пошли домой.

Часа через два Тонечка вскрикнула:

– Ой, мам, смотри! Родник! – Потом удивлённо добавила: – Мы же из него недавно пили.

Мама не ответила. Она взволнованно смотрела на родничок и морщила лоб. Потом сказала:

– Это другой родник. Пойдём.

Через полчаса они стояли на том же месте и молча смотрели на ручеёк.

– Ма-ам?

Женщина подмигнула:

– Смотри-ка, сколько воды в лесу. Неудивительно, что здесь так хорошо деревья растут. – И незаметно для дочери заломила ветку на ближайшей ёлке.

Ещё через полчаса сомнений не осталось – они ходили кругами. Хоть темнота и должна была наступить нескоро, мать разнервничалась. Тоня держалась, но было видно, что девочка очень устала.

– Так. Давай отдохнём немного. Согласна?

– Ага. – Малышка тут же рухнула на траву. Мама опустилась рядом.

Тоня легла на спину и раскинула руки. Высоко-высоко, важно и неторопливо раскачивались верхушки деревьев. Хотя здесь, внизу, ветра не ощущалось совсем. По синему небу плыли белые облака. Где-то вдалеке зачастил дятел, отбивая клювом птичье послание. Несмотря на гудящие от усталости ноги, девочке было хорошо.

Внезапно в небе ребёнок увидел лицо, вполне себе человеческое. Какой-то седобородый дед с длинными нечесаными волосами стоял за деревьями. Он был так велик, что ему пришлось согнуться, чтобы глаза оказались на уровне верхушек сосен. Тоне стало очень страшно.

– Мама, смотри! Какой-то злой великан за нами наблюдает!

– Где?

– Да вон он! Ой, исчез.

– Показалось тебе. – Мать заторопилась. – Так, хватит валяться, а то мы до дома к ночи не доберёмся.