Читать книгу Кафе. Читай по главе в день - Екатерина Брицова - Страница 13

Поделюсь наблюдениями за ложью

Когда мне было 10 лет, мы с мамой вдвоём переехали на Кубань, и там со мной произошёл случай, который научил меня пониманию, что ложь не нужна. Очевидно, скажет мой добрый читатель, что ложь не нужна. Разве это неясно? Но одно дело, когда ясность в только голове, другое, когда понимаем всем телом, то есть всем своим существом. Когда уже на подсознательном уровне зафиксирована информация. Как базовые привычки, например: тронешь огонь – обожжёшься. Так и с ложью. Ценно прочувствовать её нутром, чтобы понимать её суть и начать с ней новые отношения, построенные на осознании взаимовыгоды или взаимоуничтожения.

Здесь, на Кубани, и состоялась встреча с этой истиной.

Мы переехали. Отец с братом остались в Сибири. У папы был какой-то контракт по работе, которому ещё несколько месяцев жизни нужно было отдать.

До переезда мы жили в квартире, у нас была дача и у бабушки – частный дом. Там были огороды и садовые деревья. Но такого обилия фруктов на личном участке, как на Кубани, я не видела ни разу. Мы приехали к самому урожаю: горы яблок, груш, слив, винограда. Я была в восторге. Моментально всё это начала есть большими порциями. С непривычки организм бунтовал, возмущался, но жажда вкуса была сильнее. Например, сливы я до сих пор не ем. Так тогда их переела. Только в виде варенья…

В один из дней, когда мамы не было дома, я решила порезать яблоки, чтобы засушить их к зиме. Несвойственная мне инициатива, вызванная, видимо, резкой сменой обстановки. В доме, в который мы переехали, давно не жили. Ножи, что удалось найти на скучающей кухне, были туповаты. Меня это не смутило, и я взялась за дело. Неумёха городская. Вкладывала яблоко в ладонь и сверху давила ножом, отрезая ломоть. Несколько фруктов поддались практически легко. Дали себя искромсать, разложить на сушилку. Но на одном из последующих нож сорвался и впился мне в основание большого пальца. Кровь моментально хлынула рекой (как мне тогда показалось). Я взвизгнула и набрала полные лёгкие воздуха, чтобы приготовиться орать от боли, как вдруг…

Как вдруг я огляделась в поисках невидимого зрителя и вспомнила, что я одна дома и что никто меня не пожалеет. Это было впервые. Чтобы такая рана с хлещущей кровью, и я совсем одна. Даже маленького брата не было. Он бы хоть испугался за меня. Меня бы поддержала его реакция.

Я моментально проанализировала ситуацию. Кровь уже капала на пол. И я начала разговаривать с собой: «Сейчас, Катюша, мы промоем ранку и смажем зелёнкой». Так я и сделала. Зелёнка в несколько раз усилила боль. Я начала глубоко дышать и интенсивно дуть на ранку.

Заматывая порез тряпочкой или бинтом, я начала рассуждать, что всё время, когда я кричала раньше, я врала. Не во всех случаях, конечно, в младенчестве наверняка была веская причина – чтобы привлечь внимание, например. Но тогда я именно так сказала себе: «Я врала. Кричала раньше, как будто от боли, но могла не делать этого. Точно!»

Мама много раз уличала меня во лжи. Настоящей, ненадуманной. «Кто разбил? Ты?» – «Нет. Не я…» Наказание, взаимная обида. «Кто разбил? Ты?» – «Да. Я». Такая же реакция. Что-то не то. Как бы я ни ответила, реакция была одинаковая. Но если соврать – рассуждала я ребёнком – есть вероятность 50%, что не заметят и не призовут к ответу. Однако это оказалось ошибкой рассуждения. Ложь не спасала от ответственности. Это нужно было вовремя обнаружить, пока я не научилась обманывать профессионально.

Родителей расстраивала любая наша с братом нечестность, и я старалась быть такой как можно реже. Но в эпизоде с порезом меня озарило, что ложь и правда – это ещё глубже, чем признаться, кто разбил кружку, чем ответить честно на неприятные вопросы. Даже когда я просто так кричу, плачу – это я тоже обманываю. И можно боль прожить без крика, и можно помощь самой себе оказать… Можно эмоциональными реакциями не манипулировать и не привлекать к себе внимания. Другое дело, когда они не контролируемые, чистые, незапланированные. Но здесь и тени манипуляции или желания нарушить чьё-то пространство не будет. Даже у ребёнка. Чистые эмоции – совсем другое дело. В тот день я пообещала себе учиться не врать. Не врать себе, что мне больно, если не больно. Не врать, что страшно, если это не так. Начать с себя. Именно так.

Что тут добавить. До сих пор учусь. С того момента я ещё много раз ловила себя на лжи. Явной, прикрытой, во спасение. Лгала многим и себе – отодвигала себя на второй план, заставляла себя молчать, отказывала себе во многом, даже без следующей за этим пользы для кого-то – бездумно, во вред себе, но порой в иллюзорную угоду социуму. Сейчас этого уже сильно меньше. «Что люди скажут?» Всё что угодно. Люди непредсказуемы. В их голове роем мысли, и у каждого тысяча и одна причина сказать мне что-нибудь обо мне. Для меня. Хорошее, плохое. Без контроля.

Я иду к себе. Я разрешаю себе быть собой, взращивая в себе высокие моральные принципы, чтобы мои желания и намерения были во благо мира (а иначе зачем мы живём вообще). Чтобы быть верной себе и при этом очищать планету от психического (и другого) мусора. Говорю, когда хочу. Молчу, когда хочу – но с этим сложнее – чаще настаивают, чтобы говорила: отвечала на вопросы, соблюдала речевой этикет. Учусь делать только то, что хочу делать. Не делаю того, на что нет внутреннего отклика, – наблюдаю за этим более тщательно. Получается не всегда. Пока не всегда. Нахожусь с тем, с кем хочу быть. Убираю из окружения того, кто не нужен именно мне и именно сейчас, – деликатно, как могу. Наблюдаю за своими реакциями. Занимаюсь совершенствованием этих процессов и не обманываю себя в этом.