Читать книгу Ветер отчаянных надежд - Екатерина Дибривская - Страница 10

– Николай Петрович, – шепчет Полина, – уверена, что со стороны всё это выглядит странно и… непотребно.

Я склоняю голову к её лицу, вижу, как расширяются её зрачки, и вдыхаю её запах.

– Вы, вроде, не замужем, а я холост, законов мы не нарушаем, в порочной связи не состоим, так кому какое дело до досужих сплетен за спиной? Вам? Вы мой личный помощник, сопровождаете меня. Точка. А каким образом я веду себя с ребёнком никакого отношения к делу не имеет.

Она вспыхивает. Да, мне нравится делать ей намёки. Втайне я надеюсь, что она признается мне. Но понимаю всю тщетность своих ожиданий. «Она не такая», – проносится в голове болезненное воспоминание.

Стойкая оловянная принцесса устраивается рядом с Топоровым, своим бывшим генеральным, я усаживаю рядом Лёшку и присаживаюсь с другой стороны стола. Иван Константинович усиленно пытается не выдать удивление, но Полина неуютно ёрзает под его взглядом.

– Итак, – начинаю я, чтобы хоть как-то скрасить неловкость этих двоих, – в понедельник, когда я приеду в офис, думаю, часам к десяти, я бы хотел просмотреть отчёты о проделанной работе за последние три года от каждого отдела. От бухгалтерии – всю финансовую отчётность, договора, накладные, счета-фактуры, акты сверок и бухгалтерский баланс за пять лет. Полина, я пью зелёный чай, без сахара. Ссылку на магазин вышлю вам на почту, закажите, пожалуйста, сразу несколько коробок. От вас, Полина, я попрошу подготовить расписание на ближайшие две недели, и мы покумекаем, как вписать в него мои уже запланированные мероприятия.

– Конечно, – посерьёзнев, откликается она. – У меня всё с собой, если желаете, можем обсудить расписание прямо сегодня.

От её сухого делового тона моя шея покрывается мурашками.

– Благодарю, но это лишнее. Обсудим в понедельник. К которому часу вы обычно приходите?

– К восьми тридцати.

– Чудесно, я предпочитаю работать с десяти и до двадцати, в лучшем случае, но, учитывая ваши обстоятельства, готов сдвинуть график. Но мне понадобится ваша помощь в поездке через две недели. Это займёт время с пятницы до воскресенья.

– Я не могу, – вырывается у неё. – Мне не с кем оставить сына.

– Сына мы возьмём с собой, Полина, – говорю ей тоном, не терпящим возражений. – Обсудим позже. Покину вас на пару минут.

Я спешно иду по направлению к выходу, потому что там, в дверях, со взглядом, наполненным злобой, стоит моя секретарша. Если быть точнее – бывшая секретарша. Потому что она написала заявление на увольнение по собственному желанию ровно две недели назад и не должна была здесь присутствовать. Ни в качестве моей секретарши. Ни в качестве моей любовницы. Тем более, не в этом смысле.

Потому что эта молоденькая профурсетка оказалась настолько глупа, что решила повесить на меня свою беременность. Да вот только не прокатило – о своём диагнозе я знал уже пятнадцать лет. Бесплодие. Стерильность. Понятное дело, я не афишировал это направо и налево. Кроме моего лечащего врача об этом не знал никто.

Однажды давно – теперь уже казалось, что в прошлой жизни – я хотел ещё детей. Кроме подрастающего семилетнего сына. У меня появилась женщина, и мы пытались много лет, а потом пошли по врачам. Именно тогда я и узнал о дисфункции семявыводящих протоков, а лечение не дало результат. Периодически я проходил обследования и пробовал новые методы лечения, но потом забил. Оставил всё, как есть.

Потому что те отношения распались, а мой единственный сын разочаровал меня. Потому что я сам себя разочаровал. Потому что я, старый дурак, потешил своё эго и сотворил с Полиной то, чего она никогда не в силах будет простить.

– Никуша, так это правда! – восклицает Камилла. – Мне сорока в клювике принесла новость – сам Бакинский таскается с новой секретаршей и очаровательным ребёнком, своей копией.

Я хватаю её за руку и вывожу из зала. Меньше всего я хочу, чтобы она закатила скандал перед публикой. Хотя… к чёрту! Я не хочу, чтобы она закатывала скандал перед единственными двумя людьми, которые теперь интересуют меня больше всего на свете.

– Зачем явилась?

– Посмотреть на эту шмару, конечно, – усмехается Камилла своими силиконовыми губами. – Она у тебя работала до меня, да? Смотрю, ей ты позволил оставить ребёночка? Ещё и обеспечивал все эти годы, поди? А, может, и потрахивал? Ну в перерывах между мной и Иркой?

– Закрой свой рот, – рычу в ответ. – Заткнись и не вздумай полоскать её в своём болоте!

Камилла смеётся. Хохочет до слёз из глаз.

– Батюшки! Я ушам своим не верю! Чтобы господин Бакинский защищал проститутку… Ой, прости… Секретаршу. Сдаёшь позиции… или… погоди-ка! Это ты из-за неё таким стал – жестоким, эгоистичным, самовлюблённым козлом? Никуша, ну это вообще ни в какие ворота!

Эта барышня меня уже знатно подбешивает, но я держусь. Пальцем не трону, конечно, хоть и заслужила, но руки чешутся.

– Камилла Борисовна, вы отработали положенные две недели и можете быть свободны.

– Да иди ты к чёрту! Я была беременна от тебя, а ты заставил сделать аборт. Ты, – она обвиняюще тычет своим длиннющим ногтем прямо мне в лицо, – сказал, что я не могу быть беременна от тебя, хотя я ни с кем тебе не изменяла, когда ты спал со всем, что шевелится! А теперь, полюбуйтесь-ка! Бакинский и его юный наследник! Я сейчас патлы этой курве поукорочу! Родила она и радуется! А ты! Около неё увиваешься! На глазах у всего офиса! А меня в подсобку вечерами приглашал!

Она резко разворачивается и норовит прошмыгнуть обратно в ресторан, но я хватаю её за руку и встряхиваю. Устроила тут… цирк!

– Камилла, остынь, по-хорошему тебя прошу! Все наши отношения в прошлом. И личные, и деловые. Я тебя засужу! Ты же понимаешь, что не будь у меня на руках подтверждённого диагноза, я бы засомневался и не говорил с тобой в таком ключе?

– А я тебе говорю, что твой диагноз врёт! – взрывается она. – Или меня оплодотворили инопланетяне! Или случилось Божественное чудо! Непорочное зачатие! Я всё поставила на тебя, думала, рожу наследника, и ты женишься…

– Я никогда бы не женился на тебе, – не выдерживаю я. – Ребёнка, своего ребенка, никогда бы не бросил, обеспечил бы тебя до конца дней, но никогда бы не женился. На тебе.

С сожалением вижу, как Полина с Лёшкой покидают ресторан и скрываются за дверью. Я не хочу объяснять Камилле очевидные вещи. Не хочу. Устал. Столько переговорено, а она упрямо навязывает мне свою теорию. Все бабы одинаковые. Одна проблема. Одно решение. Нагулять ребёнка и повесить на более богатого любовника.

– Так что, – продолжаю я. – Если ты продолжишь лезть в мою личную жизнь, преследовать или попытаешься приблизиться ближе, чем на три метра, к моему личному помощнику или её семье, я тебя засужу. За попытку мошеннических действий. За угрозы. За шантаж. За вымогательство. Ты знаешь, я найду миллион причин. И свидетелей.

– Ну ты и скотина, – она качает головой. – Хорошо, я уйду, но я даже рада, что теперь ты понимаешь, каково это – бороться за своё, ценное и дорогое. Когда ты глотку готов грызть…

В её голосе звучит отчаяние, но на лице не дёргается ни один мускул. Врёт как дышит. Это я изучил в ней хорошо за пять лет работы бок о бок.

– Зачем же ты сделала аборт? Я же тебя на него не тащил… Просто сказал, что это не мой ребёнок.

– Потому что без тебя это не имеет смысла… – тихо говорит она и уходит.