Читать книгу Хранитель Черной поляны. Ключ-камни - Екатерина Эдуардовна Галиева - Страница 5

Реальность

– Вася, Васенька, вставай, – шептал мне на ушко Никита. – Мне постель застилать надо. Встава-ай.

Я открыл глаза. Алёша уже привёл в порядок свою кровать и оделся. Он сидел за столом и что-то мастерил. Никита лежал рядом со мной. На его румяной заспанной мордашке отпечатался след от подушки. Он был весь такой теплый, мягкий и пушистый, насколько вообще может быть мягким и пушистым пятилетний мальчишка. Я не утерпел и потрогал лапой его светлые кудряшки. Никита тут же вскочил.

– Он проснулся!

Лёшка обернулся к нам.

– Утро доброе. Есть новости?

– Есть, да не про вашу честь, – ответил я потягиваясь. Ночь оказалась очень хлопотной и напряженной. Я совсем не чувствовал себя отдохнувшим. Зевнув так, что аж за ушами хрустнуло, я спрыгнул на пол и пошёл к лестнице. Ребята молча смотрели мне вслед.

– Вася, – окликнул меня Кит, когда я уже начал спускаться вниз, – Вася, подожди нас.

Он тоже встал с кровати и начал торопливо заправлять её.

– Не спеши, Никита. Не видишь что ли, господин Хранитель не в духе и общаться с нами не собирается.

Лёшка подошёл к брату и помог ему расправить покрывало. Я остановился. В душе поднималась досада на себя и на Лёшку.

«Надо же какой вредный парень, не мог промолчать. Теперь Кит точно обидится. Но я всё равно не вернусь. Не дождётся.» Я сел на ступеньке и принялся с независимым видом приводить себя в порядок.

Наконец они тоже пошли к лестнице. Я не двинулся с места. Лёшка перешагнул через меня – как будто не знает, что так делать нельзя! Никита, который шёл следом поднял меня на руки и прижал к себе. Я лизнул его щёку и замурлыкал. Мир был восстановлен.

В сенях мы расстались. Ребята побежали умываться на улицу, а я заглянул в кухню. Баба Маня хлопотала у печки. В воздухе витал сладковатый ванильный дух свежих булок. Я запрыгнул на любимый подоконник и выглянул во двор. Наши гости, как я и предполагал, ещё не спускались с сеновала. Дедушки тоже нигде не было видно. Наверное, он повел Милку на луг.

Я устроился поудобнее, растянувшись во всю длину подоконника. Поспать, конечно, не получится, но хоть на солнышке понежусь. После ночи, проведённой на дереве мне, и правда, хотелось тепла и уюта. Загорать, как известно, лучше утром и вечером, но мало кто слышал, что для восполнения магической энергии утреннее солнце гораздо полезнее. Эту премудрость я выяснил опытным путём и теперь всем знакомым советую.

Я впитывал солнышко каждым волоском своей шкурки. Лёгкий сквознячок обдувал меня и, если бы не тяжкие думы, не было бы в целом мире кота счастливее меня.

«Итак, я знаю, что Артём и Карина ботаники. Причём во всех смыслах этого слова. Они ищут редкие растения для составления гербария. Кто-то, предположительно Дама Треф, – начал я мысленно раскладывать свой пасьянс2, – «Подсунула им плакун-траву. Другая Дама, допустим Бубен, два века хранила опасное зелье и тетрадь. Есть ещё Дама Пик, которая это зелье сварила двести лет назад. Хотя эта Дама Пик могла и в одиночку всё провернуть. Так что для начала нужно убедиться, что всё это разные особы».

Я перевернулся на другой бок и вспомнил об ещё одной Даме.

«Что это за диво-дивное мне Берегиня подсунула? Жаль нельзя сейчас рассмотреть. Цветок в кармане остался, теперь только в Изнанке достанешь. Так что есть ещё Дама Червей. Что же мне, королю несчастному, со всем этим делать? Шерше ля фам3, как говориться, шерше ля фам.»

Под окном послышалась возня. Я выглянул. Среди разросшихся кустов малины ходила пёстрая курица, а за ней прятался Овинник. Он поманил меня рукой, и я нехотя поднялся.

«Сейчас начнет на прошедшую ночь жаловаться,» – решил я. Но Овинник не стал ругать меня за шум и беспорядок, что устроили мы с Чёртом, а молча потащил через двор к повети. Курицу он гнал перед собой, похлопывая по бокам тонким прутиком. Добравшись до своей вотчины и отдышавшись, он сказал:

– Вот что, Кот, ты, конечно, поступай как знаешь, но я тебе по дружбе совет дам. Отправляйся-ка ты вместе с этими студентами в Ольховку. Погляди какая бабка их во всё это втянула. Как вернёшься, мне расскажешь. Может, я и знаю её.

– Ты думаешь она и правда там живет?

– Не думаю. Но встречу она им там не зря назначила.

– Хорошо, – сказал я. Других-то идей всё равно не было. – А про Чёртову бабушку ты ничего не знаешь? С ней ты не знаком?

– Знаком. Немножко…

Глазки Овинника забегали под насупленными бровями.

– Эгей, дядюшка! Что-то ты темнишь, – встрепенулся я. – Давай-ка рассказывай про эту даму. Где её искать?

Но Овинник стоял на своем:

– Делай, как я говорю. Ступай сначала в Ольховку. Разузнай там всё. А уж потом о пани Стриговской поговорим.

Я расширил зрачки, выпустил когти и прыгнул на него, пытаясь, если не поймать, то хоть запугать и подавить авторитетом. Но он юркнул серой мышкой в угол и затаился за сусеком4 с овсом. Ловить его там было бесполезно. Я сменил тактику. Прошёлся влево, вправо. И начал излагать в деталях, как сильно я его люблю и уважаю, и как важно, чтобы мы друг другу помогали. Но несознательный усадебный дух на контакт не выходил. Сидел тихо и даже не шуршал.

– Ладно, – сдался я, – Сделаем, как ты хочешь. Но если в моё отсутствие здесь что-то случится, пеняй на себя. Съем без суда и следствия.

Выйдя во двор, я увидел ребят, возвращающихся из душа.

Лёшка нёс в руках полотенца и зубные щётки. А Кит, мой Кит, сидел верхом на Трезоре. Алабай, словно понимая какой чести он удостоился, шествовал, медленно переставляя лапы. Не пёс, а просто слон какого-то восточного набоба5!

У крыльца Никита спешился. Он вытащил что-то из кармана и протянул на раскрытой ладони Трезору. Тот слизнул лакомство и, мигом утратив всю свою солидность, принялся скакать и вилять хвостом, выпрашивая ещё угощение. Лёшка пошел в дом, а Никита, поймав пса за ошейник двумя руками, усадил перед собой. Потом сел напротив и, глядя в громадные собачьи глазищи, принялся что-то рассказывать.

Вот изменник! – возмутился я и, расправив хвост с независимым видом, направился к крыльцу.

– Вась, ты видел, как меня Трезор вёз? Правда здорово? – Кит наивно полагал, что эта новость меня обрадует.

– Видел, – я повел хвостом, выражая досаду.

– Я его дрессирую, – продолжал мальчик. – Дедушка сказал, что он уже большой, но совсем глупый, не обученный.

– Вот с этим я абсолютно согласен.

– Ещё дедушка сказал, что его придется на цепь сажать, если он не поумнеет. А Трезору на цепь нельзя. Правда, Трезор?

Пёс басовито тявкнул в ответ.

– Вот я и учу его. Он уже многое умеет. Смотри.

Никита встал, выпрямился, сделал строгое лицо и скомандовал: «Трезор, лежать!» Алабай продолжал сидеть, широко улыбаясь и подметая пыль хвостом.

– Лежать, Трезор! – повторял мальчик раз за разом, – Лежать!

Мне стало интересно. Я присел и сощурился. «А ведь и правда, если эту махину обучить, может неплохой помощник получится. Вот только времени на это уйдёт много».

Наконец Никита не выдержал. Он подошёл к Трезору и надавил ему на холку, прижимая к земле. В другой руке мальчик держал кусочек сыра перед носом своего ученика.

– Лежать, Трезор. Лежать, – продолжал настаивать он. Когда псина улеглась и получила своё лакомство, Никита победно взглянул на меня.

– Вот видишь, он уже слушается.

Я не успел высказать своё мнение, так как бабушка выглянула в окно.

– Дрессировщик, иди есть. Завтрак на столе.

Никита побежал вприпрыжку домой, а я решил продолжить воспитание Трезора. Выгнув спину горбом и задрав хвост, я маленькими шажками подошёл к его морде. Он был реально огромным, но я бесстрашно уставился ему прямо в глаза, как это делал Никита.

– Трезор – хорошая собака. Трезор – послушная собака, – говорил я низким грудным голосом. Он навострил обрубки ушей и внимательно меня слушал.

– Трезор, сидеть! – скомандовал я. Пёс тут же уселся. А я от такого неожиданного успеха растерялся и отскочил. – Надо же, получилось! Нужно закрепить результат.

Я снова приблизился и скомандовал:

– Трезор, лежать!

Алабай распластался в пыли и положил морду на лапы.

– Трезор хороший, очень хороший пёс, – удивленно повторял я и вдруг увидел, что за нами наблюдает Артём, свесившись из люка сеновала.

– Каринка, иди сюда скорей, – позвал он девушку. – Посмотри, что они делают.

В люке появилась вторая голова. Карина потёрла глаза и зевнула.

– А что они такого делают? Играют просто и всё. У меня у соседей тоже кот и пёс дружат. Спят вместе, едят рядом.

Девушка скрылась в глубинах сеновала и принялась там что-то двигать. Артём, напротив, стал спускаться вниз.

– Всё, Трезор, урок на сегодня окончен. Меня ждёт завтрак, – мурлыкнул я на прощание и пошёл в малинник. Оттуда запрыгнул на подоконник и присоединился к ребятам, поглощавшим бутерброды и кашу. Бабушка взбивала венчиком глазурь, чтобы обмазать свежевыпеченные булочки.

Моя миска в уголке у двери была пуста. И я решил, что сегодня завтракаю со всеми вместе за столом. Спрыгнув на пол, я подсел к Лёшке. Он тут же протянул мне ломтик колбасы. Хорошо, когда люди понимают, что нам, котам, надо.

Завтрак затянулся. После внуков Баба Маня посадила за стол гостей. Потом к ним присоединился дед. Они пили чай, ели булочки с сыром и творогом. Дедушка усадил меня рядом с собой и то и дело подсовывал мне лакомые кусочки.

Разговор опять вертелся вокруг растений. Карина рассказывала, как важно найти отвечающий всем требованиям к составлению гербариев образец. Что он должен быть без дефектов и являть собой эталон усреднённости. А для этого нужно сначала осмотреть как можно больше образцов растений этого вида и выяснить эти самые средние характеристики. Она ещё много чего рассказывала про эти свои гербарии, но я всего, конечно, не запомнил.

После завтрака студенты пошли собирать вещи, а дедушка запрягать Карлушу. Ещё с вечера они договорились, что дедушка отвезёт их в Ольховку. Его видно тоже интересовало кто и где нарвал диковинные цветы. Мне в свете последних событий тоже нужно было в деревню.

«До Ольховки путь не близкий и лучше уж на Карлуше ехать, чем свои лапы трудить, – решил я. – Вот только надо залезть вовремя и спрятаться в телеге. А где там спрячешься? Ни багажника, ни капота. Стоп. А под сидением на облучке есть ящик. Надо, чтобы кто-то мне помог его открыть и закрыть».

Я огляделся в поисках подмоги. Никита у ворот опять дрессировал Трезора. А Лёшка стоял у лестницы на сеновал как раз рядом с телегой. Он ждал, когда Артём спустит вниз подушки и одеяла. Это был мой шанс.

Проскочив через двор, я запрыгнул на телегу и начал сигналить Лёшке, чтобы он подошёл.

– Я поеду с дедом в Ольховку, посмотрю на эту старушку-цветочницу. А ты останешься здесь за главного. Как уедем, поднимись на чердак, посмотри не оставят ли они там чего. Только не трогай руками. Палкой сено пошеруди и всё. А если что-то найдёшь… Ну, просто солью вокруг посыпь. И жди меня.

Лёшка кивнул в ответ, но как-то не очень уверенно.

– Открой ящик под сиденьем, я спрячусь там, чтобы никто вопросов лишних не задавал и не высадил меня из благих побуждений.

Мальчик поднял откидное сиденье и заглянул в ящик. Он растолкал по углам, лежащие там ремни, торбу6 и какую-то ветошь.

– Вась, а ты уверен, что это хорошая идея?

– Уверен, – ответил я, и запрыгнул во внутрь. – Закрывай пока не видит никто.

Лёшка пожал плечами и опустил скамью на место.

Под лавкой пахло овсом, дёгтем и сыромятной кожей. Я постарался не обращать внимания на эту своеобразную ароматическую смесь, улёгся и стал прислушиваться к тому, что происходит снаружи. Телега была новая, сделана добротно и больших щелей в моём убежище не было. Свежий воздух и то с трудом проникал, а уж о том, что бы по сторонам поглядывать нечего было и мечтать. «Ничего, мне главное до Ольховки добраться, а там уж вылезу наружу», – решил я и затаился. Примерно с полчаса они ещё собирались, а я изнывал от скуки, не зная, чем себя занять. Наконец все вещи были погружены, наставления и советы получены, и мы тронулись в путь.

2

Пасьянс – карточная забава или гадание, состоящее в особом раскладывании карт.

3

Шерше ля фам —выражение, которое буквально означает «ищите женщину».

4

Сусек – место в амбаре, забранное досками в виде неподвижного ларя. Предназначено для ссыпки зерна или хранения муки, а также закладки овощей и картофеля.

5

Набоб или наваб – титул правителей некоторых провинций Восточной Индии в империи Великих Моголов.

6

Торба —мешок с овсом, который привязывают к морде лошади.