Читать книгу Чистая кровь - Екатерина Эдуардовна Старкова - Страница 2

– Ты моей смерти жаждешь? – я приподнимаю бровь, рассматривая платье цвета ясного безупречного неба и туфли на пятидюймовых шпильках, белые, точно снег. Я перевожу взгляд на Эрин, мою соседку по комнате. Она смотрит на меня с победоносным видом, вздергивая нос и сдувая с лица рыжие кудряшки. В ее вишневых глазах таилась еле заметная тревога, что весьма естественно, учитывая, что она предлагает мне пойти на выпускной в одежде, которую я только что рассматривала.

И это при том, что я с третьего курса говорю, что не пойду на этот идиотский выпускной.

– Ты обязана пойти. Чаще всего именно там нас замечают Чистые. Это самый быстрый способ найти себе Хозяина. В Администрации это будет сделать намного сложнее! – она изрекает фразу за фразой, начинает напирать. Ранее скрещенные руки сейчас вытянуты по бокам и сжаты в кулаки – признак злобы, а может даже и гнева.

Я решаю промолчать и бросаю на нее укоризненный взгляд. Подруга замолкает, но упорства ей не занимать, а значит, она еще будет доставать меня с этим.

Ложусь на кровать, затыкая уши наушниками, и включаю медленную и тихую фортепианную мелодию. Это заставляет всё моё тело расслабиться. Мимолетно оглядываю помещение, наверное, уже в миллионный раз.

Стандартная современная комната без излишков. Две кровати, две тумбочки, сделанные из покрашенного бордовым клена; окно на всю стену. В этом огромном зеркале во внешний мир видны высокие трубы заводов, бескрайние небоскребы и приземистые домишки. Небо ярко-голубое, прямо как платье, лежащее на кровати Эрин.

Также в комнате стояли зеркало во весь рост и шкаф на две персоны. Он был похож на антикварный, но мы знали, что серию таких шкафов выпустили около десяти лет назад с завода «Ричардсон Интерпрайзерс».

Потолок – белый, стены – кремовые, пол выложен светлым паркетом. Постельное белье, на котором я сейчас и лежу, цвета старого вина.

– Если ты не пойдешь – то мы не подруги, – размеренно, выговаривая каждое слово, произнесла Эрин. Ее слова пробивают стену тихой мелодии.

– Ты слышала, что шантаж – это не выход? – я выдыхаю и встаю с кровати, скидывая наушники. – Через десять минут у нас борьба. Ты идешь?

Она хмурится и сердито смотрит на меня.

– Ты еще спрашиваешь? – скрещивает руки на груди. – Если я не приду, то получу нагоняй от мистера Бёрка.

Усмехаюсь и достаю из шкафа шорты до середины бедра и футболку с рукавами до локтя. Обе вещи черные, сделаны из прочного, но удобного материала, позволяющего совершать разнообразные активные движения, что очень удобно в драке. Я переодеваюсь, вдыхая чистый, стерильный запах ткани.

Закрывая шкаф, уступаю место перед ним подруге. Беру с тумбочки резинку и завязываю конский хвост. Подхожу к зеркалу. Из него на меня смотрит физически подготовленная девушка с шелковистыми волосами цвета молочного шоколада. В глубоких карих глазах таятся лед и непоколебимость. Одежда удачно подчеркивает подтянутую фигуру.

Я прекращаю осмотр и, вздохнув, надеваю черные носки и кроссовки. Непоколебимость характера… Именно то, что от нас требуется. Недаром я прошла весь этот путь. Недаром я подвергла себя такому воздействию. Недаром я стала псевдо-Инклином. И я убью главу Одержимых, ибо именно он практически на моих глазах убил моих родителей. И я убью его, убью, иначе я не Маргарет Лидейн, последняя из нашей семьи.

Замазываю тональным кремом родимое пятно на шее, форма которого напоминает полумесяц. Оно указывает на принадлежность к семье. Основа плотно ложится на кожу, скрывая «чистый» признак и обещая, что тренировка пройдет без проблем. Кстати, про Чистых. Говорят, что некоторые из них могут перевоплощаться. Да, мы, в некотором роде, оборотни. Я никогда не перевоплощалась, но по поверью могу… в рысь. Рысь передавалась по маминой линии, по папиной же были гордые величавые волки. Мой брат мог превращаться в волка. Моему брату могло бы исполниться семнадцать лет через две недели.

Могло бы…

Мы уже на тренировке. В ярости я переворачиваю одного соперника за другим…

Могло бы…

Меня уже не допускают к сверстникам, говорят идти к манекенам. Я набрасываюсь на них, перед глазами кровавая пелена, представляю на месте безликих кукол лишь одного человека. Лицо, изукрашенное глубокими шрамами, один из которых проходит прямо по глазу, ослепив подонка. Другой глаз представляет собой глубокую бездну, мрачный Тартар, ведь он черный, как самая безлунная ночь. Широкий нос, уродливые губы… И эта гримаса бесчувственного убийцы, так врезавшаяся в память.

Могло бы…

Достаю из ножен катану, я набрасываюсь на гаденыша… или гаденышей.

Первому отрубаю голову, второго разрубаю пополам, третий получает удар прямо в сердце. Ненависть, горячая и живая, бежит по моим венам черной смолой, заставляя действовать, действовать, действовать… Не останавливаться, остановка – значит смерть.

Могло бы!..

– Марианна!

Я резко замираю на месте. Правый бок немного колет, по телу ручьем бежит пот, а с глаз потихоньку сходит пелена. Я оглядываюсь на тренера, окликнувшего меня, и замечаю удивленные взгляды однокурсников, а также и Эрин, которая смотрит с неподдельным восхищением.

– У нас гости, – хмуро произносит мистер Бёрк, и только тогда я замечаю четыре фигуры Чистых, замерших на пороге. На меня смотрят Ричардсоны – финансовые магнаты нашего Города.

Первый – сам Драгон Ричардсон, глава семьи, любящий подминать под себя всех и вся. Черт, черт… Наверняка, это слишком пошло прозвучало. Но я лишь имела в виду, что это чересчур властный человек, который своего никогда не упустит. Осторожно закрытый, даже его поза это доказывает. Скрещенные руки и пальцы, нервно по ним постукивающие. Его темно-синие глаза смотрят на меня оценивающе. Он нервничает, понимая, что я могу быть опасной, особенно сейчас, когда в моих руках оружие, а он стоит в нескольких метрах. Медленно разгибаю пальцы, и клинок падает на пол, еще несколько мгновений подпрыгивая и позвякивая. На лице мужчины появляется мимолетная улыбка, он стал более расслаблен.

Перевожу взгляд. Вторая – Ариадна Ричардсон, единственная женщина в их доме, не считая служанок, жена Драгона. Страшно представить ее в его объятиях. Она кажется до ужаса маленькой и незащищенной. Миниатюрная, сорокалетняя женщина выглядела молодо, что неудивительно со столь развитой в наше время косметологией, всякими кремами да масками. Она была блондинкой с еле заметными рыжими прядями. Ее волосы были заплетены в изящную французскую косу, а сапфировые глаза прятались за тонкой оправой искусственных очков. Деловой костюм показывал в ней истинную аристократку, при этом подчеркивая все достоинства ее тонкой фигуры.

Третий – Дэвид Ричардсон, блондин с пронизывающими небесными глазами, приемный ребенок, который до сих пор не знает собственного имени. В газетах было написано, что он был подброшен прямо на порог дома богачей. Аристократ был не промах, оказался милосердным и решил помочь мальчику. Вот только ему уже порядка восемнадцати лет, а он до сих пор живет у приемных родителей и ничего не знает о своей настоящей семье, несмотря на кучу сыщиков, которых нанял Ричардсон-старший.

Четвертый же – известный лежебока и извращенец, известный во всем городе, Лейв Ричардсон. На его счету много искалеченных проституток и Инклинов, которые старались его защищать. Вот это только им требовалась защита от него. Слухи о его грязных делишках достигли каждого уха, да только благодаря богатому папочке молокосос умело заметал следы.

Небрежно преклоняюсь на одно колено перед этой семьей. Я сделала бы это с должной честью… если бы здесь не было последнего, самого гадкого выходца из их семьи.

Следом за мной все преклонили колени. Я – их лидер. Я – лидер нашей группы. Я – лидер от рождения. Только вот этого не знает никто, кроме меня.

– Извините ее, она хороший воин, но иногда забывается, – продолжает тренер излишне сладким тоном. Понизьте уровень сахара в голосе, а то у меня скоро кровь носом пойдет от столь калорийных увещаний.

– Неважно, – оборвал его Драгон. – Пусть тренируются все, мы посмотрим и отберем того, кто наиболее развит, – коротко и ясно отрезал. Вполне в его духе.

Работники быстро побежали заменять манекенов. Все встали после того, как я выпрямилась, словно марионетки на поводу у кукловода. Темные глаза главы Ричардсонов наблюдали за мной, а я не отводила взгляда, как положено Чистым, но не Инклинам. Но порой самые сильные из Инклинов смотрели в упор, не отводя глаз и не моргая. Спасибо библиотеке за интересные и полезные данные.

Мужчина усмехается и кивает мне, я же ехидно улыбаюсь и, наклоняя голову в ответ, отворачиваюсь к новому безликому чудовищу.

Могло бы…

Дикий рык рвется из моей груди, и я, не подбирая клинка, оббегаю манекен и запрыгиваю на спину предполагаемого врага. Заворачиваю палки-руки за спину. Если бы это был человек, он бы уже выл от страшной боли. Вывих – весьма болезненное средство, которое вполне может заставить человека кричать на всю округу.

Достаю из наручных ножен кинжал и вонзаю там, где у человека была бы сонная артерия. Перед глазами встает мертвенно-бледное лицо предводителя этих гадов, я представляю, как он корчится в агонии, как его кровь забрызгивает мои руки.

– Получи, тварь!.. – слабо выдыхаю ему в ухо и бросаю манекен на холодный каменный пол. Поднимаю голову, перехватывая взгляд изумрудных глаз. Глаз одного из аристократов.

Лейв смотрит на меня, как на забавную игрушку, словно я желанная вещь, которую ему хочется приобрести. Как будто ему хочется подергать папочку за штанину и, указав пальцем, потребовать о покупке. Ненавижу таких.

Отворачиваясь, я иду к следующему объекту.

Тренировка обязуется быть долгой.

***

Усталость.

Страшная усталость сковала все моё тело: мышцы и нервные окончания. Я дралась с безразличными куклами раз за разом, пока мои конечности не сковало неподвижной сталью отсутствия энергии. Чтобы продолжить сражаться, мне нужно было отдохнуть и подкрепиться.

Когда я бросила оружие на землю, все остановились. Скорее по инерции, чем осознанно. Они посмотрели на мистера Бёрка, взглядом спрашивая разрешения на отдых, прекращение тренировки, когда я уже направилась к выходу. Он кивнул команде, хмуро глядя мне вслед. Когда я переступала порог, взглядом меня провожали все, считая и Ричардсонов. За прошедшие три часа они успели оценить меня по достоинству, пока я кидалась на каждый манекен, который мне еле успевали подставлять. «Убивала» я их с бешеной скоростью, ведь желала смерти ему, как он желал смерти моей семье.

Рычу.

Рычу, а слезы уже капают на железный пол. Из-за облицовки коридора звук моих шагов глубоким эхом разносится по зданию, практически полностью сделанному из железа. Только комнаты держат современный стиль, остальное в нашем кампусе напоминает тюрьму.

И это моя личная тюрьма.

Тюрьма, в которую я пришла по собственному желанию.

***

Утром следующего дня я понимаю, что живу лишь на желании отомстить. Что я жива лишь потому, что жив он.

Дерьмовое чувство.

Все движения совершаются машинально: встаю, заправляю кровать. Иду в душ, спуская напряжение, отдавая его прохладным струям воды, окутывающим мое тело защитно-непроницаемой пленкой. Сушу чистые, мокрые волосы, от которых вкусно тянет ванилью, впрочем, как и от всего моего тела. Надеваю черные джинсы и белую футболку. Вещи чистые, только из стирки. Обслуживание здесь, как в пятизвездочных отелях, не хуже.

Заплетаю волосы в косу, запуская в нее белую атласную ленту. Вновь маскирую родимое пятно. Каждый день как по сценарию, каждый день повторяется по кругу. По кругу, из которого невозможно выбраться.

Какой у меня был план? На что я рассчитывала, когда пришла в это училище, когда захотела отомстить? Думала, что обучусь всему, а потом сбегу. Какая наивная глупая девочка… Круглосуточная охрана, камеры чуть ли не на каждом шагу. На что ты надеялась, малышка Маргарет?

Усмешка кривит мои губы, тихо смеюсь. Ничего, мы найдем выход, детка. Найдем.

Маленькая девочка внутри меня победоносно сжимает кулаки, кивая головой своим мыслям. Победа близко, главное – дотянуться рукой, сжимающей катану, до горла противника и рассечь кожу, выпуская наружу литры рубиновой влаги.

Я дожидаюсь Эрин, и мы вместе идем в столовую. Завтрак в заведении обязателен, в отличие от ужина. Кормят здесь так же хорошо, как и ухаживают за одеждой. Лоб еще слегка мокрый и липкий от сыворотки подавления разума. Я буквально чувствую, как она пробирается мне в мозг и подавляет мое собственное мышление. Но я сопротивляюсь, хотя и не очень успешно. На меня она действует на йоту слабее, чем на других, но здесь причина лишь в моем происхождении. И все равно она действует, черт ее побери.

Столовая находится в другом здании. Она напоминает храм древних греков – мрамор, мрамор, везде мрамор. Колонны поддерживают свод строения, как внутри, так и снаружи. В специальных нишах стоят искусно исполненные статуи богов и богинь, нимф и сатиров. Они смотрят на нас своими каменными глазами прямо в упор, словно пытаясь понять, что мы скрываем.

Внутри стоят несколько рядов деревянных столов. Многие Инклины сидят за ними, несколько человек уже покидают здание. После завтрака у нас по расписанию двухчасовая прогулка, затем йога, потом свободное время, обед, прогулка (на этот раз один час), затем тренировка, которая длится три часа, ужин, по желанию, подготовка ко сну, ну, и сам сон. Шестой курс самый легкий, занятий мало, больше отдыха и йоги. Нервное равновесие нам пригодится, как я уже говорила.

Чистые. Ярким примером того, чего мы боимся, может стать Лейв Ричардсон, эта рыжеволосая бестия, неуемный психопат и идиот. Вспоминаю его взгляд собственника. В груди клокочет гнев, хочется плюнуть ему в лицо. Сжимаю кулаки и тут же разжимаю. Слишком много чести для него.

Раз они приходили вчера, значит, уже выбирают Инклинов для своих сыновей, конечно же, опираясь на их собственные желания. Драгон еще в пятнадцатилетнем возрасте отказался от приставления к нему Инклина, хотел доказать, что Чистый и сам может за себя постоять. И доказал. За все время его карьеры, на него были произведены сотни покушений, да только охотники сами становились жертвами.

Но он вовремя понял, что его дети не приспособлены к защите самих себя, да и чувство самосохранения у них было практически равно нулю. Взять хотя бы тот случай, когда рыжий на спор спрыгнул с третьего этажа родительского дома. Если не ошибаюсь, на тот момент ему было лет семь. После падения он несколько месяцев отлеживался в частной больнице с множественными переломами, ссадинами и синяками.

Я обвожу взглядом обширный зал и замечаю пресловутую «семейку Адамс» за столом для важных гостей. Тот стол сделан из чистого серебра, а узоры на нем выполнены не иначе как золотом. Снова ловлю на себе взгляд изумрудных глаз, но делаю вид, будто не замечаю этого.

Мы с Эрин садимся за свой столик, где к нам прибивается наша любимая компания. Филипп Лайтман – крепкий парень. Всегда на позитиве, считается главой, мы в шутку называем его «отцом семейства», он же, смеясь, отвечает «дети мои». После этого обычно вся компания валяется под столом, собирая остатки собственного достоинства и серьезного поведения в кучку. У него багровые волосы и искристые фиолетовые глаза. Про лучистую улыбку и вовсе нечего говорить.

Майк – тоже вполне милый парень, со второго курса ухлестывал за Рики. В принципе, его внешность ему это позволяла, Рики всегда тянуло на неформалов. Подведенные черным карандашом нефритовые глаза следили за каждым движением моей подруги. Он все время ерошил белые волосы, приводя некоторых перфекционистов в бешенство. Пальцы его левой руки были все в мозолях от постоянной игры на гитаре.

Рики – девушка-неформалка, которой нравятся неформалы. Весьма ожидаемо. У нее длинные, до пояса, зеленые волосы, которые она часто собирает в высокий хвост. Кровавые глаза. Да-да, именно кровавые, они были цвета свежих алых роз. В правой брови и в губе у нее торчало по бусинке пирсинга.

Я сажусь по правую руку от Филиппа, мы улыбаемся друг другу. Под столом он нежно прикасается к моей руке – ежедневный ритуал, бессмысленный, но такой приятный. Я сжимаю его руку в ответ и приступаю к еде. Сегодня у нас фруктовый завтрак – яблочное пюре, апельсин и сок. Здесь не привыкают к обильному приему пищи, нас держат в форме. Вряд ли Чистым понадобятся объемные телохранители, не способные подняться с кровати с первого раза.

Завтра у нас должна быть командная тренировка, а еще тренировка по парам. В команде мы впятером, так же, как и сидим за столом. В паре же я с нашим «отцом». У нас никогда не было проблем, действовали мы быстро и слаженно. В драках и оружии Фил разбирается безукоризненно.

После завтрака мы всей компанией отправляемся во внутренний двор училища. Недавно покошенный газон вкусно пахнет, мы ложимся на него и лениво отдаем себя в распоряжение солнечным лучам. Спокойствие… Как этого иногда не хватает.

Закрываю глаза, чувствуя, как Фил ложится рядом со мной. Через неделю у нас экзамен. Я знаю весь материал, который мы изучали, но все равно волнение своими зубами уже прогрызло путь к моему сердцу.

Помимо лежащих рядом тел, я чувствую, как кто-то смотрит на меня. Этот кто-то стоит совсем рядом, рассматривая мое лицо и тело, раздевая меня взглядом. Резко открываю глаза и замечаю прямо перед собой тугодумного психопата. Думаю, не стоит уточнять, кто это, но если еще не понятно, то это чертов Лейв Ричардсон.

Несколько секунд мы смотрим в глаза друг другу, а потом его лицо искажает противная ухмылка. Мое лицо остается неподвижным, и он, не дождавшись ответного жеста, хмыкает и уходит.

Похоже, я ненароком оскорбила идиота.

***

У некоторых Чистых есть своего рода сверхъестественные способности.

Да-да, знаю, это звучит глупо и до невыразимости непонятно… но это так. Конечно, умение летать – это уже слишком, для этого существуют специальные костюмы, технологии и тому подобное. Но что-то типа чтения мыслей и различной маскировки…

Чтецы мыслей – их называют просто Чтецами – весьма распространены в современном мире. Они работают в разных сферах деятельности – для распознавания лжи в криминалистике и прочего. Но главное то, что они работают в нашем училище.

Чтецы весьма полезны при тренировках. Когда тебя спрашивают, чего ты боишься, то, понятное дело, ты либо промолчишь, либо соврешь. Чтец узнает правду – точнее, выуживает из твоих мозгов своими мысле-щупальцами – и специалисты создают голограмму в соответствии твоим страхам.

Я считала, что у меня нет страхов, но это ложь. Все чего-то боятся.

Будет интересно узнать что-то новое.

Через несколько минут у нас должна быть тренировка. Точнее будет сказать, что это иллюзия боя с элементами наших страхов. Главное для нас – узнать, чего мы боимся больше всего, самую нашу скрытую фобию, о которой, возможно, мы просто не догадываемся, но втайне боимся, даже не признавая этого.

У меня арахнофобия и боязнь темноты. Также я боюсь, что человек, которому я доверяю, предаст меня. И хоть я имею весьма узкий круг друзей, подвоха нужно ждать от кого и чего угодно.

Несколько минут.

Они тянутся холодной макарониной сквозь отверстия между зубцами вилки, впрочем, как всегда и идет время, когда чего-то преданно ждешь. Я знаю. Для меня так протянулись уже двенадцать лет.

Наконец, зовут и нас.

Мы заходим по очереди: Фил, я, Эрин, Рики и Майк. Это уже так отработано, что нам не требуется слов, чтобы что-либо обговаривать. Мы раздвигаемся в линию. Я держусь Филиппа, Рики – Майка, Эрин идет сама по себе. Ее походка напоминает кошачью, за что она и получила прозвище «Кошка». Чтобы не называть своих настоящих имен, Инклины придумывают различные прозвища. У многих есть семьи, и они боятся за их сохранность.

Итак, в нашей команде: Фил прозван Отцом, Эрин – Кошкой, Рики – Кровью, Майк – Снегом, а я – Небом. Придумывали в спешке, не было времени на обдумывание этой глупой бурды.

У каждого была рация и лазерный пистолет. Похоже, Администрация думает, что на шестом курсе учатся дети, которые могут кого-нибудь подстрелить. Экипировка на нас была отменная, – костюм, маскирующийся под окружающую обстановку – она шла от тяжелых кожаных ботинок до повязки на пол-лица. В общем, мы были готовы ко всему, кроме себя.

Как только мы вышли на поле, началась перестрелка с несуществующими врагами. Нас было пять человек на сотню, единственный их выстрел мог лишить нас подвижности. Костюм при касании лазера словно каменел, и мы падали на землю. Это неважно, мы справлялись и с большими неприятностями. Но у них был свой козырь в рукаве.

Черт, разве можно бояться страха? Всегда казалось, что вещь это иррациональная и теоретически невозможная, но сейчас, не зная, чего можно ожидать, я чувствовала его.

В меня чуть не попали, я еле увернулась от выстрела и юркнула за стену дома. Слегка выглядываю, вижу цель – выстрел. Все, как учили.

Все, как по сценарию.

Я уже не понимаю, сколько это продолжается, час, два, может больше. Не понимаю, зачем я здесь. Не понимаю, почему еще не слегла от проскальзывающих мимо выстрелов.

Из рации наперебой звучат голоса, я отвечаю и стреляю, стреляю и отвечаю.

«Небо, Кровь в крови, – насмешливо звучит голос Фила, слегка искаженный прибором. – Ты как? Прием».

Я испускаю смешок. Ясно, значит, Рики каменным кулем свалилась на землю и не участвует в заварушке.

– Прием. Норма, – коротко, но ясно.

Он смеется в рацию, а затем замолкает до следующей информации.

На весь зал раздается голос:

– Осталось десять мишеней.

Кажется, что победа скоро, но, как правило, последними остаются ловушки. Именно те, которые олицетворяют наш страх. Я тут же начинаю сканировать свои мозги, думая, чего такого я могу бояться. Мысль о том, что я Чистая запираю под семью печатями, обычно получается, что на этих тренировках Чтецы не забираются так глубоко.

– Осталось три мишени.

Глазами ищу безликих кукол. Где же, где же вы?..

Вдруг перед моим взором появляется Фил, что-то шепчет, не разобрать. Я медленно подхожу к нему, прошу повторить.

– Один из них не очень-то умен, шляется по центральной площадке.

Я киваю и иду туда. Осторожно выглядываю и вижу… Лейва. Да, черт возьми, Лейва, мать его, Ричардсона!

До меня доходит, что это иллюзия прежде, чем я пытаюсь спросить это вслух. Краем глаза я ловлю движение – Фил целится в него. Меня что-то сковывает, я понимаю, что Чистых нужно защищать, но я ведь знаю, что это лишь манекен.

Вот только я, как истинная глупышка, решаюсь на одно тупое действо.

В момент, когда друг нажимает на курок, я резко становлюсь на линии огня. Лазер касается маскировки, и я падаю, ведомая костюмом прямо на грязный пол. На моих глазах и Фил, и Лейв становятся безликими, а я понимаю, что это была чертова фобия. Страх, что я не смогу защитить Чистого? Возможно.

Из-за поворота выскакивает Эрин и пристреливает этих двоих. Она кричит в рацию:

– Небо упало на землю, что делать?

Вдали раздается выстрел.

Механический голос твердит:

– Вы победили! Поздравляю!

Костюм снова становится легким, как пушинка, и я поднимаюсь, сбрасывая с лица потную повязку. К нам бежит Фил, за ним – Майк и Рики. Они радостно смеются, хлопая в ладоши, как малые дети. Филипп обнимает меня и похлопывает по спине. Иллюзия исчезает, и мы видим, что к нам приближаются мистер Бёрк, директор и… как думаете? Ну, конечно, Ричардсоны!

Я стягиваю с головы защитный шлем и поправляю хвост. Волосы растрепались, но на данный момент это меня не волнует. Сейчас мне хочется лишь в душ. Парная тренировка уже прошла, мы с Филиппом прошли на ура.

– Вы все молодцы, кроме двоих. Кроме Рики… – тренер затягивает фразу и строго смотрит на меня. – И кроме тебя, Марианна.

Все друзья посылают ему удивленные взгляды.

– Не болтайте, – гневается Отец. – Она пристрелила больше всего врагов, как она может быть в минусе?

– Они обе дали себя обезвредить. – Бёрк сверкает глазами, как разъяренная пантера. – А Марианна была повержена иллюзией тебя.

Фил переводит на меня неверящий взгляд.

– Правда?

– Да, – немедля отвечаю я. Все (кто бы сомневался), все смотрят на меня. – Я лишь следую правилу.

После этой фразы я иду к выходу. Меня больше ничего не волнует, пусть разбираются сами.

– В каком это смысле? – доносится мне вслед голос Драгона.

Я медленно разворачиваюсь и смотрю прямо в темноту аквамариновых глаз.

– Хозяин должен жить, я – могу умереть, – скандирую уже выученную наизусть фразу и покидаю «поле брани».

Они все видели, в кого превратился манекен.

Неужели что-то может быть непонятно? Ай, черт с ними. А сейчас…

Душ.

***

После душа остается немного времени на отдых до отбоя. Час. Наверное, вам покажется, что этого времени вполне достаточно, но когда ты отдыхаешь, пресловутый час пролетает, как минута.

Я пришла на лужайку, окружающую наш кампус. Если уточнять, то это сад. Уже достаточно стемнело, бледный лик луны освещает разнообразные деревья и побеги растений. Ее мягкий свет легким покрывалом ложится на мою кожу, даря чувство спокойствия и безопасности.

Вдруг разносится еле слышный шорох. Ощущения защищенности словно рукой сняло, я резко выхватила кинжал и обернулась в ту сторону, откуда донесся шум.

– Да ладно тебе.

Из-за кустов вышел… зеленоглазый поганец. Я раздраженно рычу. Как же он меня раздражает!

– У семьи Ричардсонов на меня зуб? – процеживаю я, тщательно выговаривая каждое слово. – Если нет, то я не понимаю повышенного внимания к моей скромной персоне.

– Ты весьма нам интересна, – медленно, до отвращения слащаво, протягивает рыжий аристократ. – Хорошо дерешься.

– Ну, спасибо на добром слове, – мой голос так и сочится язвительностью, не могу держать это в себе. Не верю, что он просто похвалил меня – все это неспроста.

Он смотрит мне прямо в глаза, даже не улыбается, хотя Чистые обычно смеются над сарказмом «своих крестьян». Сузив глаза, слежу за каждым его движением: что он предпримет, что скажет?

Он медленно подходит ко мне, наклоняется к уху и жарко шепчет:

– Я заполучу тебя, – пытаюсь сделать шаг назад, но его стальные руки держат мои плечи, не давая отстраниться. – Ты будешь моим Инклином, моей тенью…

Становится страшно, в легких не хватает кислорода, голова начинает кружиться…

– Ты будешь моей!

Наконец он отпускает меня, и мы еще несколько мучительных секунд смотрим друг другу в глаза. Я в его изумрудные, он – в мои карие. Я словно погружаюсь в омут…

– Не дождешься, – твердо говорю совсем охрипшим голосом и покидаю сад.

Впервые хочется… сбежать.