Читать книгу Чистая кровь - Екатерина Эдуардовна Старкова - Страница 4

– Пошли отсюда, – я схватила Фила за руку и попыталась потянуть в противоположную от приближающегося к нам Лейва сторону, но он выдернул ее и зло сверкнул глазами.

– Сколько можно? – гневно прикрикнул он. – Что из себя такого представляет этот аристократ, что ты при его появлении краснеешь и шарахаешься?

Я злобно рыкаю и смотрю прямо в его фиолетовые глаза. Ссоры случались редко, но разгорались подобно пожару. После словесной перепалки мы приступали к драке, царапали и избивали друг друга. Нас еле как расцепляли, а потом мы ходили, понурив головы. Когда чувство вины достигало апогея, я неслась на его поиски. К обоюдному удивлению, мы сталкивались в необъятных коридорах кампуса и выпаливали слова прощения. Затем долго смеялись и сжимали друг другу руки.

Где ты, прежний Фил, что всегда прислушивался к моему мнению и находил его весьма разумным? Что ослепило тебя?

На этот раз нас расцепили еще до драки. К плечу парня прикоснулся Майк, напоминая, что не время и не место для начала ссоры. Меня же грубо схватили за руку и потащили сквозь толпу. Чертыхаясь, я с ненавистью смотрела на пламя волос ведущего меня Чистого.

Все расступались перед нами, словно мы тащили за собой бомбу, способную аннигилировать все окружающее пространство. И я чувствовала себя этой бомбой, ибо горячая сладостная ярость уже закипала внутри ослепляющей лавой.

Как только Лейв вытянул меня из залы, я выдернула свою руку из его пальцев. Он резко обернулся, его глаза горели обжигающей кислотой. Мы столкнулись взглядами, началась игра «кто кого переглядит». Огонь или кислота?

Ни то, ни другое. Вновь открылись двери, и мы одновременно перевели взгляд на Команду. Они вышли, не промолвив ни слова, и встали прямо напротив нас. Филипп, Эрин, Майк и Рики. Я должна стоять рядом с ними, но чувствовала себя словно по ту стороны стеклянной стены. Словно я на одном берегу реки, а они на другом, а моста нет.

– Поговорить надо, – четко произнося каждое слово, промолвил Филипп. При этом он переводил взгляд с меня на Чистого. Он словно хотел понять, что происходит, и я разделяла это желание.

– Согласна, – кратко соглашаюсь и смотрю на Лейва. Он скрестил руки на груди, закрываясь от нас. На его месте я чувствовала бы себя неловко. В него уперлись пять пар, ясно выражающих гнев, глаз.

– Я требую индивидуальной беседы с мисс Рот.

Я быстро переглядываюсь с друзьями, будто спрашивая их мнение. Но, вопреки всему, все, кроме Фила, кивают мне. Наверное, им надоело то, что аристократ бегает за нами, им попросту хотелось избавиться от него. А так как гонялся он за мной, то я и должна была положить этому конец.

– Что Вам нужно, мистер Ричардсон? – складываю руки на груди и выжидательно смотрю на него. Он словно не замечает вопроса, вместо этого осматривая Фила с головы до ног. И взгляд такой, полный отвращения, было видно, что тот однозначно ему не нравится. – Мистер Ричардсон?

Наконец, он обращает внимание. Сначала растерянный, взгляд резко стал осмысленным.

– Я уже сказал, что хочу поговорить с Вами с глазу на глаз.

Жестом зову его за собой и поднимаюсь по витиеватой лестнице наверх. Перед тем, как скрыться на втором этаже, замечаю взгляд Филиппа, полный замешательства.

Я не могу поступить иначе.

По коридорам ходили учителя и ученики, что весьма мешало. Требовалось место для уединенного разговора. Я захожу в первый попавшийся класс, Чистый идет за мной.

Поворачиваюсь к нему, когда закрывается дверь.

– Итак? – я приподнимаю бровь, ожидая его слов.

Он подходит ко мне на расстояние шага.

– Мисс Рот, я хотел бы заявить вам о своем недовольстве. – Он только начал, но я уже его перебила.

– Какое еще недовольство вы имеете в виду?

– Не перебивайте меня, пожалуйста. – Он хмурится. Абсолютно нетерпеливый человек. – Я хочу, чтобы вы держались подальше от Филиппа Лайтмана.

Я начинаю задыхаться от негодования.

– С какой это стати? Хочу заметить, что вас это однозначно не касается. Это моя жизнь, и вы не имеете никакого права ввязываться в нее!

Он злится. Брови чуть ли не сходятся, а глаза сверкают. Он подходит еще ближе, мне приходится поднять голову, чтобы не прерывать зрительного контакта.

– Значит, скоро я обрету это право.

– И каким же образом?

Он склоняется ниже и шепчет мне на ухо:

– Я всегда добиваюсь того, чего мне хочется. Это естественная природа Чистых. Привыкайте, мисс Рот.

Он отворачивается от меня и уходит. Я жду минуту, пока до меня доходит смысл его слов, а затем покидаю комнату.

***

Выпускной давно закончился, а я все бродила по территории училища. Из головы не выходил этот краткий разговор.

«Я всегда добиваюсь того, чего мне хочется» – мурашками по коже. Это так знакомо, ведь я сама такая. И поэтому знаю, что он не отступит, пока не исчезнет интерес.

Захожу в комнату. Эрин сидит на кровати, ее рыжие волосы собраны в хвост, косметики, как и платья, уже нет.

– Ты где так долго шлялась? – голос звучит резко, с надрывом, словно она недавно плакала. А ведь это действительно так. Ее щеки влажные. – Что, крутишь шашни с Чистым, да?

У меня внутри похолодело.

– Эр…

– Что, Эр?! – она перебивает меня, размахивая руками. – Я уже восемнадцать лет Эр! – она указывает на меня пальцем. – Валите спать, мисс Рот.

Меня передергивает. Никогда она меня так не называла.

Сняв платье и смыв косметику, я легла спать. На душе скребли кошки, а рядом спала моя лучшая подруга, только что накричавшая на меня.

***

Смотрю в зеркало. Каштановые волосы заплетены в изящную косичку. Мама всегда заплетает их по-разному. Глаза сверкают от счастья. Вся семья сейчас вместе ужинает за столом, только я забежала в детскую, дабы показать родителям новый рисунок. И только это меня спасло.

Внезапно раздается истошный вопль. Он повторяется несколько раз, а моя кровь застывает в жилах, неприятное чувство сковывает тело, а сердце приглушенно бьется.

Когда я смогу сдвинуться с места, будет уже поздно.

Медленно, шатаясь на каждом шагу, иду вниз. Как только последняя ступенька остается позади, передо мной появляется человек. Он смотрит на меня своим прожигающим взглядом. Мне становится страшно, когда я вижу его уродливый шрам, проходящий через глаз. Множество других увечий легкой сеткой царапин проходятся по лицу. Он усмехается. Смотрит на меня и усмехается.

– Как тебя зовут, девочка? – голос напоминает резьбу ножа по металлу. Такой же скребущий и противный.

– Маргарет Лидейн, – тихо отвечаю я, смотря на этого страшного человека испуганным олененком.

– До встречи, Маргарет. – Он садится передо мной на корточки и гладит по голове, все так же страшно улыбаясь. – До встречи.

Затем он встает и подталкивает меня к входу в столовую. Сердце то и дело пропускает удар. Я понимаю, что там меня ждет что-то страшное, но я просто должна туда пройти. Позади меня закрывается входная дверь. Страшный мужчина ушел.

Захожу в комнату. В первый момент меня изумляет обилие красивого алого цвета на всех предметах интерьера. А затем мой взгляд натыкается на родителей…

Я просыпаюсь с криком и в холодном поту. Перед глазами все еще мелькают ужасные картины: бледное лицо мамы, ее широко распахнутые голубые глаза, запачканные кровью длинные, чуть ли не белые, волосы. Изящные черты лица искажены гримасой ужаса. Она лежит на полу, как сломанная кукла, руки и ноги торчат в разные стороны. А стоит перевести взгляд…

Папа. Я сильно на него похожа. Помню – приду со школы и сразу в папины объятия. Надежный, крепкий, всегда рядом. А тогда… В вертикальном положении его держали несколько кинжалов. Красивые кинжалы, они были украшены изящной резьбой. Они заменяли гвозди на распятии. Кровью был нарисован крест. Отец был очень религиозен.

Брата я тогда так и не нашла. Не представляю, в каком я была бы состоянии, если бы увидела, как расправились с ним.

Обхватываю руками голову, сдавливаю, словно тиски. Боль нарастает, хочется рыдать и выть, хочется вернуться и расправиться с этим Одержимым еще тогда, когда была возможность.

Грег Намир. Я убью его. Я отомщу за свою семью.

***

Утро начинается с чувства непривычки.

Сейчас все не так. Я целых шесть лет просыпалась с полным распорядком дня, а сейчас кажется, что у меня слишком много свободного времени.

Я проснулась раньше Эр. Она так и спит с обиженным выражением лица, будто маленький ребенок. Кудряшки, разметавшиеся по ее лицу, слегка вздрагивают от почти неслышного дыхания. Это выглядит очень мило, но я знаю, что это девушка с волевым характером умеет за себя постоять.

Чуть ли не с самого рождения она росла без отца, пребывавшего на войне. Ее матери и сестренке приходилось очень трудно. Дети росли в бедности, иногда денег не хватало даже на еду. А потом пришел их отец.

Вернулся с войны. И живой, и неживой – так она объясняла. Тело живое, а душа мертвая. Он сильно изменился. Все началось с криков, которые перерастали в ссоры. Эр сидела в гостиной с прижавшимся к ней сестренкой, и они вместе съеживались от криков отца на мать. Но в один день все изменилось.

Когда подруга рассказывала мне об этом дне, ее била крупная дрожь, словно она заново проживала те ужасные мгновения. Она рассказала, что вернулась со школы как обычно и засела за уроки в своей комнате. Когда послышались крики, она ни капли не удивилась, но… Вдруг послышался звук удара. И удара не просто ладонью об стол, а удар руки о живого человека.

Эр на мгновение замерла, но, услышав крик матери, кинулась на кухню. Анна лежала на полу, закрываясь рукой от разъяренного мужа. В ее глазах металось отчаяние и первобытный страх. Когда мужчина вскинул руку во второй раз, девочка кинулась наперерез. Ее руку обожгло острой болью. Поняв, что родной отец способен причинить ей вред, она приняла единственный верный выбор – защищаться.

Рядом лежал кухонный нож. Женщина выронила его после удара, и о нем все благополучно забыли, что оказалось спасательным маяком. Маленькая девочка быстро схватила рукоять орудия и замерла, протянув руку.

«Если ты подойдешь – я тебя убью, – первая в ее маленькой жизни угроза прозвучала нерешительно, поэтому она повторила уже более уверенно. – Если подойдешь – убью!»

Как смешно и страшно было наблюдать тогда еще маленькой Эрин, как ее отец, тот, кого она считала своим защитником и опорой ее семьи, просто развернулся и ушел! Ни слова не промолвил, а просто ушел.

Я наблюдаю за ней, а вся история проносится вихрем в моей голове. Сколько всего мы натерпелись, сколько пережили… Но не сломались. И это самое главное.

Одевшись, ухожу из комнаты. Мне хочется покоя снаружи и внутри. Мне хочется найти умиротворение, свое место в жизни и, возможно, любящую меня семью. Неужели я многого прошу?

Но до этого еще далеко, по крайней мере, еще служение у Чистых, побег и месть за убитых родных. Я умею ждать.

Солнце приятно греет кожу. Кажется, я люблю его просто за то, что оно есть. За то, что светит и не обделяет меня теплом. Это напоминает мне, что я не только комок ярости, который желает отмщенья… Нет, это напоминает мне, что я тоже заслуживаю простого человеческого счастья.

На лето еще не окончивших обучение Чистых отправляют к морю. Курорт, да. А главное – тишина. Тебе ничего не мешает, ты можешь просто отдаться своим мыслям и ощущениям, раствориться в них. Забыть, что тебе нужно что-либо делать, просто наслаждаться бездействием. В такие моменты кажется, что время замирает, останавливается на этом моменте, а ты живешь, живешь, живешь… И ты чувствуешь вечность, протекающую сквозь тебя.

Но рано или поздно все заканчивается, опускаются руки, кончаются мысли. Ты просто продолжаешь жить, но эти мгновения не забудутся, а будут жить внутри тебя, в левом межреберье.

Все бы отдала, чтобы и сейчас поехать к изменчивому морю, бушующему и, в то же время, спокойному. Но с этого момента мой план начинает осуществляться, а это значит, что расслабляться никак нельзя. Это значит, что пора разбирать детали.

Все начинается с того, куда меня заберут. И именно это я хотела сказать. Меня возьмут, как самую обыкновенную вещь, и отвезут в неведомый особняк, где я буду защищать какого-нибудь заносчивого мажора. В этом мире Инклины – вещи. И, к сожалению, это вряд ли изменится в скором времени.

Здесь главное не забывать, что на самом деле во мне течет другая кровь. Кровь высшего сословия. Чистая кровь.

Я другая, а это уже что-то да значит.

***

Эрин находит меня через час в нашем укромном месте.

Прямо за нашим кампусом находится забор, огораживающий территорию заведения. Под этим забором проведен подкоп. Конечно же, этот выход на свободу замаскирован множеством веток, листьев и прочими предметами.

Когда мы нашли его, то были охвачены восторгом. Как же, ведь мы обнаружили путь из этой атмосферы рабства и удушливости! Как счастливы мы были, как молоды…

Если пройти чуть дальше, то можно набрести на небольшое озеро. Оно скрывается в низине, поэтому сразу заметить его достаточно трудно.

Я сижу на берегу и наслаждаюсь тишиной, когда Эр садится рядом. Несколько минут мы молчим, смотря, как ветер гонит гребешки волн по зеркально-чистой поверхности озера, в которой отражается голубое небо. Этот оттенок напоминает мне мамины глаза, и я вновь вздрагиваю от воспоминаний. Этот кошмар преследует меня во сне и наяву.

– Извини… – говорит Эрин, не поднимая на меня взгляда. Я удивленно смотрю на нее. – Я сорвалась на тебя. Напряженный денек – выпускной, алкоголь, да и ты с этим…

Она обрывает фразу на полуслове, но я понимаю. И осознаю, что в этой ситуации есть доля моей вины.

– Не нужно, – пришло ее время смотреть на меня удивленным взором. – Сама виновата. Я обязана думать о вас, не только о себе. Ведь вы – мои друзья. Моя единственная семья. Вы – мое все.

Когда она обнимает меня, не произнося ни слова, я понимаю, что это действительно так. Понимаю, что они – единственное, что есть у меня.

Мы сидим на берегу еще около получаса, когда я решаю все-таки прервать молчание:

– Сегодня Церемония Присвоения. Если ты снова нарядишь меня в какое-то платье, я тебя убью.

Она нервно смеется и молча качает головой.

Когда мы уходим, я оглядываюсь на спокойную гладь воды.

А затем ухожу.

Навсегда?

***

Я надеваю тренировочную одежду, собираю вещи. Вскоре в этой комнате будут уже другие Инклины, первокурсники. У них все еще впереди.

Все происходит слишком быстро. Хочется провести рукой по стене, в последний раз полежать на винном покрывале, вдохнуть запах застоявшейся надежности. Но пора уходить.

Мы с Эр выходим из комнаты, таща за собой чемоданы. По коридорам снуют выпускники, многие водят взглядом по стенам, словно стараясь запомнить черты нашей общей тюрьмы. Мы провели здесь шесть лет, и нам кажется, что они не хотят нас выпускать, что они желают нас задержать. Глупые иллюзии.

Мы заходим в церемониальный зал. Все слишком ярко и торжественно, учитывая, что сейчас, грубо говоря, будет аукцион рабов. Стоят ряды мягких, по-королевски выглядящих, стульев. На них уже восседают Чистые, перешептываясь и споря. Каждый хочет отхватить самый лакомый кусочек.

Вещи мы оставляем в отведенном для этого углу и становимся шеренгами. Играет торжественный марш. Не произнеся ни звука, все начинают одновременно шагать. Со стороны это может выглядеть красиво, но для нас это действие можно выполнять автоматически, таким привычным оно было.

Музыка останавливается, и мы замираем вместе с ней. Чистые смотрят на нас оценивающе. Кого-то сразу бронируют, кого-то откидывают. Мы – живой товар на рынке.

– Алек Робинсон, – звучит первое имя, из строя выходят первый человек.

Дамы и господа, аукцион прошу считать открытым!

***

Проходит около двух часов, когда очередь доходит до меня.

К этому времени некоторых Инклинов уже причислили к домам. Остальные будут пытать счастья в Администрации, отсылая резюме в отдаленные уголки страны. Сложно найти себе Хозяина, если тебя продинамили на Церемонии, но я не беспокоилась насчет этого.

– Марианна Рот, – я выхожу из строя и останавливаюсь прямо перед Чистыми, поочередно смотря каждому в глаза около двух секунд. Это занимает продолжительное время, ведь их достаточно много. Каждый норовится отвести взгляд, но они не дадут слабину перед девчонкой-Инклином. Это против их природы. – Думаю, вы наслышаны об успехах мисс Рот, ровно, как и о том, что она лучшая из выпускников этого года.

Аристократы брезгливо хлопают, но мне все равно. Единственное, что меня удивляет – это то, что нигде не видно Ричардсонов. Это подозрительно, учитывая, как Лейв убеждал меня, что всегда добивается желаемого. Так, где же вы, мистер Я-Добиваюсь-Всего-И-Всегда?

Неважно.

К директору стали подходить Чистые, подавать заявку на принятие меня в семью. Их слишком много. Когда создается такая ситуация, проводится совместимость со всеми возможными будущими Хозяевами. Придется проходить проверку с каждым.

Ко мне начинают подходить, осматривать. Не шевелюсь, смотрю на дальнюю стену. Не хочу это проходить. Рассматривают со всех сторон, тыкают пальцами, проводят по коже, нарушают личное пространство… Разве что в рот не заглядывают, да зубы не проверяют. Но я должна.

Кто-то проводит по хвосту волос и оттягивает его. Он вновь падает на шею, становится немного щекотно. Перед моим лицом возникает улыбающийся парень. Я слежу за ним, но не двигаюсь. У него волосы цвета карамели и медовые глаза, блестящие задорным блеском. Тонкие губы растягиваются в усмешке. Он смотрит с прищуром, словно видит меня насквозь, и это слегка неприятно.

– Марианна, – протягивает он, пробуя имя на вкус. – Рад познакомиться. Я – Кит Рейнджер, – он снова осматривает меня с ног до головы. – Мне кажется, это имя вам не подходит.

Я замираю. Сердце начинает учащенно биться.

– Думаю, лучше бы звучало… – он улыбается мне, как старому другу. – Если бы вас звали Маргарет.

Дыхание обрывается, я тревожно смотрю ему в глаза. Мысли путаются, стены рушатся. Кто ты? Как ты узнал?

– Забыл упомянуть, – он подмигивает мне. – Я – Чтец.

Я не успеваю ничего ответить, как Кит уходит, весело размахивая руками. На него смотрят слегка неприязненно, но я уверена, что он приятный малый, особенно, когда не лезет в чужие мысли.

Чтец… Боже, хорошо, что он не из подставных Намира, но что если он прямо сейчас пойдет и расскажет об этом?

Но подумать об этом мне не дали.

Стоило мне посмотреть в другую сторону, как я увидела приближающийся ко мне живой огонь. Лейв быстро написал заявление и походкой хищника подошел ко мне. Он осмотрел других Чистых с таким лицом, будто они все были муравьями.

– Здравствуйте, мисс Рот, – он небрежно склонил голову в мою сторону. – Как продвигается покупка имущества? – язвит, сделав акцент на слове «имущество». Паразит.

– Весьма успешно, мистер Ричардсон. Я успела заинтересовать некоторых аукционеров.

– Аукционеров? Для вас это аукцион? – удивленно спрашивает он. Глаза его зажглись недоброй вспышкой.

– А как еще вы хотите назвать продажу ценного имущества? – я передразниваю его, язвлю в ответ. Он сердится. Не хочет уступать мне в словесной перепалке, но все-таки сдается.

– Один-ноль в вашу пользу, мисс Рот, – он наклоняется и приглушенно шепчет мне на ухо. – Игра начинается.

Я вздрагиваю. Он говорит тихо, но в этой фразе он показывает всю силу и превосходство надо мной. К открытому миру он приспособлен больше, чем я, шесть лет скрывающаяся за стенами заведения, переживающая утрату семьи.

– Хочу вам напомнить, что вы не одни, – смело отвечаю, хотя сердце замирает от страха. – Мне будут подбирать Хозяина по совместимости. Не думаю, что вы подойдете.

– Вы не можете этого знать, Марианна, – я брезгливо морщусь, когда он обращается ко мне по имени. Недоносок. – Утра вечера мудренее. Скоро мы все узнаем.

– Ну конечно, вы же всегда добиваетесь желаемого, так? – не могу скрыть иронической усмешки.

– Именно, – он ухмыляется губами, но глаза горят дьявольским огнем. Я понимаю, что пора отступить.

Снова устремляю взгляд на дальнюю стену и замолкаю. Несколько секунд он смотрит на меня с интересом, но вскоре понимает, что я не намерена продолжать дискуссию. Он просто стоит рядом, и, хоть я и не хочу этого признавать, мне становится чуть теплее. Пусть он Чистый, довольно-таки мерзкий Чистый, но он стоит рядом. Это создает иллюзию поддержки.

Через десять минут директор объявил результат:

– На мисс Рот подано около пятидесяти заявок, что создает некоторые трудности. Завтра каждый Чистый будет проходить тест на совместимость, пока специалисты не найдут ей более подходящего Хозяина, дабы они могли доверять друг другу, а она смогла бы отдать за него жизнь. – Она замолкает, облизывая пересохшие губы. – Прошу следующего. Марс Дэйтон.

Я облегченно выдыхаю и иду к входу. На сегодняшнюю ночь мне предоставят комнату, а завтра, наконец, решится моя судьба. Но от этих размышлений меня отрывает сильная рука, вцепившаяся в мое предплечье. Я оборачиваюсь. Неудивительно. Всего лишь до чертиков приставучий Лейв Ричардсон.

– Думаю, нам нужно поговорить. – Говорит с абсолютно серьезным выражением лица, в глазах – ни смешинки. Довольно-таки странно для человека, активно использующего иронию вперемешку с сарказмом.

– В который раз вы уже это говорите? – я неодобрительно смотрю на его руку. Ощущение того, что меня контролируют, причиняет дискомфорт. – Отпустите меня.

– Это неважно. Просто я хочу вас узнать, – он игнорирует мою просьбу. Мои брови начинают сходиться на переносице.

– Зачем? Чтобы лучше всех пройти тест? Вы еще больший жулик, чем я думала, – другой рукой я пытаюсь ослабить его хватку, но все усилия тщетны. Меня словно держал медведь.

Руки у него очень теплые. Очень странно, учитывая, что он испускает холод всем своим присутствием. Наверное, дабы поддерживать равновесие. Он тяжело вздыхает, свободной рукой потирает переносицу и отводит назад мешающиеся пряди.

– Вы поспешны в выводах, мисс Рот, – и снова такая знакомая усмешка. Да здравствует прежний Ричардсон, мистер Ирония.

– Не думаю, что эти выводы такие уж и поспешные, – смотрю прямо ему в глаза. – Я повторюсь – уберите от меня свои руки. – Наконец-то он переводит взгляд и видит, что до сих пор держит меня. Вскидывает брови и отпускает. Я потираю затекшую конечность, а он со сдержанной улыбкой кивает мне и вновь шепчет на ухо.

– Как скажете, Марианна, как скажете.

Он уходит и оставляет меня наедине со своими мыслями.

***

В комнате я не раскладываюсь, просто не вижу в этом смысла. Завтра я уеду, а значит, прощай, прежняя жизнь, привет переменам! Я близко и уверена, что не сдамся по пути к цели. Я умею ждать. Месть – блюдо, которое лучше всего подавать холодным.

Здесь стоит много кроватей, рассчитано человек на десять, не меньше.

Я до сих пор ничего не знаю о своей Команде. Кто куда и к кому. Только лишь уверена, что они тоже будут нарасхват. Как-никак, мы – лучшие.

Вспомнишь лучик, вот и солнышко. Ребята ворвались в мою комнату и бросились обниматься. Разве что Фил стоял в стороне и смотрел на нас, улыбаясь. Правда, когда я протянула к нему руку, он присоединился.

Успокоившись, мы уселись на полу и начали болтать обо всем на свете. Бредовые теории того, как появились различные предметы быта, только нам понятные шутки, полный бред, неразбериха и крупная дружески-семейная связь.

Майк с Рики игриво толкают друг друга, Эрин покатывается по полу от смеха с наших «влюбленных», а мы с Филом с улыбкой смотрим на наших «детей», держась за руки. Я понимаю, что сильно привязались к ним, что я не выжила бы без них, но… Жажда мести тугой петлей сжимает мое горло и, душа, напоминает о необходимости перерезать глотку лидеру Одержимых.

– О чем задумалась? – с секунду я тупо смотрю на Фила, затем встряхиваю головой.

– Неважно. – Пытаюсь небрежно улыбнуться. – Глупые размышления о будущем. Точно! – Я чуть ли не хлопаю себя по лбу. – Я так и не спросила вас, кем вы были выбраны.

– Я, Майк и Рики попали в семью Рейнджеров. У них пять детей, что нас невероятно удивило… – Фил задумчиво почесал макушку.

– Рейнджер? – я вспоминаю про Чтеца. – А среди детей нет парня по имени Кит?

– Есть, – Фил странно смотрит на меня. – Он предпочел защищаться сам. Почему ты спрашиваешь?

– Он подавал заявку на принятие меня в семью, – как-то странно все это. Почему он проигнорировал всех, кроме меня?

Фил хмурится, но быстро забывает об этой непонятной ситуации. На него с криком «Бонзай!» набрасывается Эрин и начинает колотить подушкой. Сзади меня оглушает Рики, катающаяся на Майке. Опасно сверкая глазами, беру первый попавшийся «объект поражения» и ввязываюсь во всеобщую потасовку…

Когда мы устаем, за окном стоит глубокая ночь. Друзья решили переночевать со мной, а я, собственно, и не возражала. Мы ставим рядом пять кроватей и ложимся все вместе. Вскоре Майк и Рики сопят в обнимку, Фил похрапывает, а Эр утыкается носом в подушку.

Я забыла спросить Эр насчет ее Хозяина, но, думаю, это подождет до утра. Ребята должны выспаться. Завтра сложный день. Для всех.

Мой план состоит в том, чтобы около двух недель втираться в доверие к Чистым, а затем собрать припасы и сбежать. Все это явно было недоработано, но я не беспокоилась, импровизация всегда хорошо мне давалась. Главное, чтобы Хозяева не прознали, что я собираюсь сбежать, а с остальным разберусь.

Да еще и этот Кит… Чтец. Он уже знает, кто я. Может ли он раскрыть правду аристократам или будет молчать? Самый сложный вопрос, на который у меня нет ответа, ведь я совсем не знаю этого Чистого… Мало ли, что ему в голову взбредет. Ладно, пора спать, разберусь с этим потом.

– Спокойной ночи, ребят, – шепчу я уже уснувшим друзьям.

И погружаюсь в спокойный сон.