Читать книгу Новые приключения Елены Федоровны. Волшебные повести для взрослых - Екатерина Гартнер - Страница 6

Базиль согласился сразу.

– Отлично! Нет, просто замечательно! Я туда давно собирался! Ты же знаешь, Лёра, оттуда мои предки по бабке.

– По какой такой бабке? – засомневалась Елена Федоровна. – Что-то я ни о какой бабке не слышала!

– А вот и услышишь! Я тебе покажу документы – между прочим, семнадцатого века.

– Ладно, ладно, потом! – Елене Федоровне не хотелось терять время. – Только я тебя очень прошу, никого с собой не зови. Ты знаешь, я не люблю твоих шумных компаний.

– Ну конечно, раз ты не хочешь. Хотя…

– Нет, Базиль. Никаких «хотя». Или я поеду одна.

– Всё, всё! – Базиль был на редкость покладист. – Когда едем?

Ехать договорились прямо завтра – в субботу, чтобы на всякий случай захватить еще один выходной – ей все равно, а у Базиля в понедельник лекция.

Встретиться условились на Казанском пораньше – путь-то неблизкий. Базиль пообещал сейчас же узнать расписание и перезвонить.

Звонок раздался почти сразу.

– Ну, ты быстрее молнии, – одобрительно сказала Елена Федоровна. – И когда же первый поезд?

На другом конце провода молчали.

– Лёра, это ты? Ты о чем? Какой поезд? – раздалось, наконец, в трубке, но это был не Базиль. Это был Борис.

– Ах, Боря! Я перепутала! Я жду звонка…

– Если я некстати… – начал Борис.

– Ну что ты! Ты всегда кстати, – поспешила уверить его Елена Федоровна.

– Так какой поезд? – повторил Борис.

– Ах, это так! – о своих планах она рассказывать не хотела. – Скажи лучше, как у тебя дела?

– Так себе, – ответил Борис. – Хуберт приехал.

– Ну, что же делать! – фальшиво посочувствовала Елена Федоровна. – Я бы, конечно, взяла его к себе, но у меня нет места, ты же понимаешь…

– Ты вообще не причем. Никто не говорит.

Тут надо объяснить грустный тон Бориса.

Хуберт – когда-то западногерманский, а теперь просто немецкий журналист левых убеждений, которых не смогли поколебать никакие перестройки и революции, приехал в Москву еще студентом. Через каких-то немцев он попал к Елене Федоровне, перезнакомился со всеми ее родными и зачастил к ней, подолгу застревая в ее квартире и вызывая этим недовольство всего окружения. Сам он ничего не замечал, поскольку отличался несколько детски-наивным взглядом на жизнь и был уверен, что ему всюду рады.

Недовольство же родственников Елены Федоровны объяснялось довольно просто: Хуберт был необыкновенно педантичен, дотошен и у него начисто отсутствовало чувство юмора. Каждый анекдот ему приходилось объяснять по несколько раз и неудивительно, что вскоре он стал предметом насмешек – сначала старшего, а потом и младших поколений всего большого семейства.

Елена Федоровна объясняла занудливость Хуберта немецким менталитетом и пыталась защищать его от своих языкатых родственников.

Неудивительно, что он проникся к ней огромным уважением и любовью, предпочитал ее квартиру всем другим и очень переживал, когда она переехала из огромной коммуналки на Рождественке в малогабаритную однушку, как называл риэлтор ее новое жилье в одном из спальных районов на юге столицы.

С тех пор во время своих частых приездов в Москву он поселялся у Павла, подолгу беседовал с ним, подробно вводил его в курс своих дел и советовался с его женой насчет отношений с женщинами. Хуберт мечтал встретить любовь и готов был жениться, но боялся потерять свободу. А когда Павел по прошествии нескольких лет выдохся, его стал забирать к себе добрый Борис. Но и у Бориса через пару дней кончалось терпение, и он начинал звонить по всем знакомым в надежде пристроить Хуберта куда-нибудь хоть на денек. Елене Федоровне он позвонил от отчаяния, надеясь, что она позовет Хуберта на субботу или воскресенье в гости – выходные были самыми тяжелыми днями. Хуберт слонялся по квартире, пытался помогать Ларисе на кухне, сидел на любимом диване Бориса и увязывался за ним в магазин, когда тот сбегал, чтобы хоть полчаса побыть в одиночестве.

Елена Федоровна старалась помочь, чем могла. Она звала Хуберта к себе на целый день, поила чаем с вареньем, выслушивала его рассказы и давала советы.

Вообще говоря, с тех пор, как он перестал жить в ее квартире, она стала относиться к нему с гораздо большей симпатией и ругала Кирилла и Артема, которые не называли Хуберта иначе как Бич Божий и передразнивали его плохой русский.

Однако на этот раз Елена Федоровна, хотя совесть и говорила ей, что Бориса надо спасать, решила проявить твердость.

– Завтра меня не будет в Москве, – сказала она решительно. – И в воскресенье тоже. У меня важные дела.

– Понятно, – голос Бориса был печален.

– Может быть, Павел? – ей стало жаль племянника.

– Что ты! Он скорее повесится, чем возьмет его на выходные. Ладно, придумаю что-нибудь.

– На следующей неделе я его заберу, – пообещала добрая тетушка.

– Надеюсь, он уже уедет, – грустно сказал Борис и повесил трубку.

У Елены Федоровны на душе скребли кошки, но ей надо было собираться, и она довольно быстро забыла и про Бориса и про Хуберта. Настроение у нее улучшилось. Весь остаток дня она изучала карты, расписания поездов и автобусов, а вечером приготовила два бутерброда с сыром – себе и Базилю – и взяла бутылочку воды.

На следующий день она поднялась спозаранку. Утро было темным и хмурым, шел мелкий дождик, но на душе у нее было светло и радостно.

Базиль ждал на перроне. В своей огромной плащ-палатке он был похож на грибника – не хватало только корзины. Зато через плечо у него висела огромная сумка с бесчисленными карманами, а на голове была какая-то странная шляпа.

– Подарок бывшего студента из Чили, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Елены Федоровны. – Необычайно практичная вещь. Не отсыревает, не промерзает. Кожа какого-то их местного оленя – носят исключительно тамошние шаманы.

Базиль снял шляпу и показал ее снаружи и с изнанки.

– Ну ладно, пошли, – сказал он, водрузив шапку на место. – Поезд через двадцать минут. – Ты одна?

– Что за глупый вопрос? Конечно, одна! А что? – насторожилась Елена Федоровна.

– Да нет, ничего, – Базиль секунду помедлил, доброжелательно сверху вниз поглядывая на тетушку, как он любил называть ее. Рядом с ним она казалась совсем крохотной. – Лёня уже здесь. Кстати, он с девушкой.

У Елены Федоровны в груди что-то оборвалось.

– Как с девушкой? – пролепетала она, хотя хотела сказать совсем другое: Причем тут Лёня? Зачем ты его позвал? Кто тебя просил?

Хитрый маневр Базиля, таким образом, почти удался.

– Да ладно, – примирительно сказал он, снимая с Елены Федоровны ее рюкзачок. – Ты же знаешь, Ленька – тюфяк. Не может отказать бабе. А вон, кстати, и они.

По перрону шел Леня, ведя под руку модно одетую девушку в сапогах на высоких каблуках.

Лёню Елена Федоровна обожала. Толстый увалень Лёнька мало походил на его спортивного красивого деда. Но стоило ему улыбнуться и засмеяться, как перед Еленой Федоровной возникал брат – с веселыми блестящими глазами и обаятельными ямочками в уголках рта.

Лёню она не видела больше года. Иногда он звонил, справлялся о здоровье и обещал зайти, но не заходил – был очень занят. Так как был бизнесменом – единственным бизнесменом в ее окружении.

Так уж получилось, хотя ничто этого не предвещало. Просто, – как оправдывала Лёню в разговоре с подругами Елена Федоровна, – он попал в когорту.

Подруги при ней, конечно, Лёню не осуждали, но про себя – она была в этом уверена, – ее жалели.

Сама Елена Федоровна о Лёниной работе старалась не говорить, хотя постепенно, по мере того, как дети и внуки ее знакомых обзаводились машинами и квартирами, перестала стесняться и даже съездила пару раз за Лёнин счет в подмосковный пансионат.

После этого она совершенно смирилась с его работой, и только просила следить за речью и не совершать противоправных действий.

Лёнька смеялся, говорил, что тогда ему надо уходить из бизнеса, но при Елене Федоровне никогда не говорил «наехали» и «бабло». Да и вообще старался при ней не говорить о делах.

Однажды – это было давно – сидя у нее на кухне, он в ее присутствии по телефону «порешал вопросы», а после этого срочно повез ее в больницу – у нее случился гипертонический криз – первый и, слава богу, последний раз в жизни.

Даже сейчас, глядя на Лёню, Елена Федоровна не могла сердиться.

А вот девушка ей не понравилась. Особенно сапоги на каблуках. И хотя Елена Федоровна постаралась не показывать своих чувств, поскольку считала это неприличным, Леня всё понял.

– Лиде захотелось покататься на электричке, – извиняющимся тоном сказал он.

– Отлично, – жизнерадостно загремел Базиль. – У Куваева все равно джип! Все поместимся.

– У какого Куваева? – спросила Елена Федоровна, хотя это уже не имело никакого значения.

– У Славки Куваева, моего бывшего аспиранта, – охотно пояснил Базиль. – Он в этой Вотьме большой человек – возит местное начальство. А сегодня выходной. Я созвонился, он нас встретит. И, кстати, он знает Мишу Гольденблата. Так что все одно к одному.

– В каком смысле? – не поняла Елена Федоровна.

– Ну, это самое, – Базиль на минуту замялся. – Мишка мне вчера звонил, я ему сказал про Вотьму, и он очень заинтересовался. Говорит, он там что-то читал, но у него своя теория. Хочет убедиться, что прав. Так что они с Зиной сейчас подойдут.

– Ах вот как! С Зиной! – Елена Федоровна уже не скрывала сарказма. – А Зина что, тоже хочет убедиться, что Миша прав?

– Ну зачем ты, Лёра, – укоризненно сказал Базиль. – Миша с Зиной – это гораздо лучше, чем Миша без Зины. Ты и сама знаешь.

Возразить было нечего. Тем более что по перрону, размахивая газетой, уже шел Миша, а за ним с рюкзаком и сумкой поспешала Зина.

– Ладно, ничего страшного, – сказала себе Елена Федоровна. – Да и чем мне может помешать вся эта ребятня? В конце концов, я всегда могу их бросить и уехать обратно.

И в этот момент у нее зазвонил мобильный телефон.

– Лёра! Ты где? Вы еще не уехали? – это был Борис. В голосе его была надежда.

– Мы на вокзале. Но откуда ты… – начала Елена Федоровна.

– Не важно! Когда отходит поезд? – закричал Борис в трубку.

– Через десять минут.

– Всё! Успеваем! Хуберт с вами!

– Как Хуберт? – растерянно спросила Елена Федоровна, но в трубке уже раздавались гудки.

– Хуберта позвала? – невинным голосом поинтересовался Базиль. – Ну что же, ничего не поделаешь.

Базиль торжествовал. Это была его абсолютная победа. Хуберт, якобы приглашенный Еленой Федоровной, с лихвой перевешивал и Леню с Лидочкой, и Зину с Мишей.

– Как же так? – растерянно говорила Елена Федоровна, стараясь не встречаться глазами с насмешливым взглядом Базиля. – Я ему ничего не говорила! Я ни словом не обмолвилась!

– Да ладно, ничего страшного, – сказал Базиль. В голосе его послышалась обидная снисходительность.

– Нет, я не понимаю! Вчера я только сказала Борису, что собираюсь…

– Все понятно.

– Но я не давала ему повода…

– Всё. Не оправдывайся. С кем не бывает!

Елене Федоровне пришлось замолчать. А Леня уже спорил о чем-то с Мишей, Базиль показывал Зине свою новую чудо-сумку с двадцатью карманами, Зина искренне восхищалась, и только Лидочка стояла чуть поодаль и с неудовольствием наблюдала за всей компанией.

Между тем подошла электричка.

– Давайте сядем в поезд, – предложила Елена Федоровна, – а если Хуберт не успеет – ну что ж, ждать не будем. Электрички ходят редко.

– Успеет, успеет, – сказал Базиль. – Уж Борис постарается.

Елена Федоровна ничего не ответила. Она все еще не теряла надежды, что Хуберт опоздает.

И напрасно. В самый последний момент, когда машинист объявил отправление и Елена Федоровна подумала, что, кажется, пронесло, Ленька углядел в окно бегущих Бориса с Хубертом и вместе с Базилем ринулся в тамбур.

– Сюда, сюда! – закричал он, налегая плечом на дверь электрички, а Базиль протянул руку и втащил Хуберта в поезд.

Двери захлопнулись, счастливый Борис помахал с перрона: – До свидания, до свидания! – и поезд начал набирать ход.

Все стали рассаживаться, а возбужденный Хуберт радостно сообщил: – Я чуть не опоздал! Совсем не по-немецки, да? – Он любил подчеркнуть свой космополитизм.

– Немец, перец, колбаса, – сказал Базиль.

– Что? – переспросил Хуберт.

– Ничего. Садись, давай. Вот сюда, рядом с Лёрой. Поехали.