Читать книгу Портал - Екатерина Гуреева - Страница 6

За эти дни я не сделал ни одного звонка! Не успел. Я посвятил все время обработке фотографий и чтению писем – довольно грубых, мягко говоря. Издательство необоснованно присваивало мне язвительные эпитеты неисполнительного человека, а в целом корреспонденция содержала сплошное нытье: «Мы не укладываемся в сроки! Когда же мы дождемся от тебя работу?» и так далее и тому подобное.

Еще мне приходится присматривать за альбиносом и исправно кормить его мясом, купленным в ту же ночь, после приема в клинике «Дар».

Дезинфицировать раны, в общем-то, несложно, но у меня это получается, только когда он ненадолго засыпает. И, конечно, тяжело ловить Джека, если у него плохое настроение. Да уж, уход – дело непростое!

Я подхожу к окну. Мое внимание привлекает мокрый первый снег в конце октября. Тучи сгущаются в плотную массу. Ветер играет с кронами деревьев, гоняет по дорожкам сада ковер листьев.

Я не стесняю волка в передвижениях. Он изучает человеческое жилье, доселе никогда не виданное, может в любой момент выйти на улицу, свободно ходить, куда заблагорассудится. Дверь в доме не запирается. Я не хочу отбирать у него право, данное ему самой природой. Все происходит на абсолютном доверии.

И еще я, наконец, оправил на электронную почту Тима несколько гигабайтов прекрасного материала.

Обедаю жареной картошкой с артишоками, вареными овощами, цветной капустой и кусочками сельдерея. Пью чистую прозрачную воду, набранную во флягу прямо с верхушки водопада. Я решаю прогуляться на свежем морозном воздухе, чтобы взбодриться и разыскать бедное животное, которое уже измучилось ходить на трех ногах. Хотя вру, он ходит на четырех, но прихрамывает. Вообще Джек быстро идет на поправку. Я уже подумываю позвонить нашему любимому врачу. Стоп! Я сказал «любимому»? Наверное, перенапрягся за компьютером.

В саду, на той самой дорожке, я обнаруживаю волка. Он молчит и отчужденно поглядывает на дом, то и дело задирая голову на слуховое венецианское окно, располагающееся под самой крышей и распахнутое настежь. Или у меня плывет в глазах, или мне все-таки кажется!

Нет, отнюдь нет. Я обеспокоенно топчусь на месте. Осторожно осматриваюсь и только потом двигаюсь к парадному входу. Поднимаюсь по чердачной винтовой лестнице. Моя рука нервно застывает у дверной ручки, я почти касаюсь ее пальцами. Прислушиваюсь к громким ударам сердца в ушах и висках и берусь, наконец, за ручку. На моем лице появляется недоумение. Как это понимать? Я же сам несколько дней назад совершенно безрезультатно пытался открыть дверь. Очень странно.

Мягко, деликатно толкаю дверь из темного дуба. Смотрю на ЗАПЕРТОЕ ОКНО! Надо же, как со мной играет воображение.

Я заглядываю внутрь комнаты, скольжу рассеянным взглядом по старому пыльному паркету. Одна из стен, обшитая деревянными панелями, заставлена до потолка коробками, на которые наброшены какие-то пожелтевшие тряпки.

В самом дальнем конце комнаты стоят вазы с пестрым цветочным орнаментом и две старые резные прикроватные тумбы с хромированными ручками, изогнутыми полумесяцем.

Левая стена почти не захламлена. В одной из ниш под круглым окошком располагается этажерка, на ее полке стоит сломанная печатная машинка, рядом – чистый, пожелтевший от сырости лист бумаги. Кому все это принадлежало? Какие-то тайны мадридского двора.

С крутой конусовидной крыши тянется вниз белый провод с одной ввинченной лампочкой. Я не зажигаю свет – тут его, несмотря на грязные окна, предостаточно. Оставлю все как есть. Ко всему прочему провод, словно его движет невидимая сила, раскачивается, особенно когда я прохожу под ним.

И ради этого окна я сюда поднимался, даже не зная, как попаду на чердак?

А теперь дверь каким-то чудом открылась сама, но закрылось окно. Мне в голову вдруг приходит очевидная мысль: теперь надо пойти в сад и опять посмотреть с того же места на чердачное окно. Что изменится на этот раз?

Я подхожу к слуховому окну, откуда открывается вид на мои скромные владения. Сверху лес кажется менее приветливым, отчужденным. Ему не видно конца. Этот вид успокаивает и засасывает в пучину грусти и меланхолии. Я не испытываю тоски, хотя ловлю себя на мысли, что совсем не хочу так жить в старости. Без голосов и смеха близких людей я просто однажды сойду с ума.

Я прислоняю ладони к окну и пытаюсь отворить его. Не поддается ни одна из трех створок. Я решаюсь уйти, и словно неведомая сила читает мои мысли. Дверь вдруг с протяжным скрипом захлопывается! Даже в испуге я сдерживаюсь от проклятий, хотя на языке крутится больше дюжины подходящих выражений.

И тут я замечаю странную вспышку, скосив глаза в ее строну, смотрю на верхнюю полку этажерки под нишей, на желтый лист бумаги, лежащий рядом с печатной машинкой. Ох, это еще что?!

Я приближаюсь. Передо мной лежит странный на первый взгляд предмет.

Обруч или браслет диаметром чуть больше моего запястья, весьма тяжелый, толщина кольца чуть ли не в половину большого пальца. Сам металл, из которого отлит браслет, похож на сплав трех элементов – меди, олова и свинца. Это мои предположения, конечно. Но самой интригующей деталью была округлая выпуклость на вещице, гладкая на ощупь, идеальной формы, размером с наперсток.

– Откуда ты здесь взялся? Тебя же тут только что не было! – восклицаю я, удивляясь текстуре находки и колориту намешанных, словно в сумбуре, цветов: бурый, красный, охряный, желтый. Этот коктейль оттенков придавал увесистому изделию такой же сложный цвет.

Я подбираю чистый лист бумаги формата А5, на котором обнаружил находку, кручу в руке и кладу его на место. На кой черт он мне сдался? Оставлю здесь!

Потом я покидаю чердак и выхожу в сад, вороша на ходу кучи преющих листьев. Слуховое окно заперто. Значит, мне просто показалось. На радостях я успокаиваюсь, хожу взад-вперед по дорожкам. Осматриваю еще раз дом, окна, стены с разных углов. Воображение может разыграться от одиночества у любого человека. Думаю, акклиматизация прошла более чем успешно. Я начинаю привыкать к таким мелочам. Меня это, безусловно, утешает, но немного.

Я стою у окна гостиной в левом крыле, прямо напротив холла и парадной двери. Сквозь арку открывается обзор коридора правого крыла и дивана. Сидя на просторном подоконнике, я набираю номер Миры Джонс и прислушиваюсь к гудкам. Браслет лежит на журнальном столике, он всегда у меня на виду.

– Я слушаю! – раздается бархатный голос женщины на том конце провода.

На улице вечерело.

– Мира, здравствуйте! Вас беспокоит Майкл Эсм. Я надеюсь, вы еще не забыли, как принимали у себя раненого волка и его скромного сопровождающего?

– Такое не забудешь! – восклицает Мира, из ее голоса тут же улетучиваются сонные нотки. – Куда вы оба исчезли, позвольте спросить? Нельзя тянуть с повторным осмотром, Майк, это несерьезно!

– Он особо не жалуется.

– Волки – очень терпеливые животные, поверьте на слово, – она ненадолго задумывается. – И вы, видимо, тоже.

– Я решил, что сейчас – наилучшее время назначить нашу встречу…

– Встречу? Вы так думаете? – неуверенно переспрашивает она.

– Я имею в виду прием, но если хотите, можно отложить до следующего раза, а сейчас встретиться в том кафе! Как вы на это смотрите, Мира?

– Вы приглашаете меня на свидание?

Я задумываюсь:

– Да, если хотите! – отвечаю уверенно, не надеясь получить желаемый ответ, но получаю его.

– Хорошо, Майк, завтра в шесть устроит?

– Конечно. С вами – в любое время, – громко отвечаю я.

Мира вполголоса смеется.

– Идет, Майк, тогда до встречи. И если не затруднит, привезите мне свежие снимки с Джеком. Я хотя бы по ним отслежу его состояние.

– А это возможно?

– Конечно же, нет, но я попробую.

– Мира, он постоянно где-то бродит, я его почти не вижу. Сделаю, что смогу.

– До встречи, Майк.

– Пока, Мира.

Я бросаю телефон, целясь в диван. И тут мой взгляд падает на браслет, который безмолвно, терпеливо лежит на стекле. Что он такое? Как он оказался на этажерке? Как он появился там, где его поначалу не было? За несколько мучительных часов эти вопросы свели меня с ума. Этот день меня раздавил психологически, я пребывал в смятении, угнетенно рассматривая проход в холл.

И я замечаю еще кое-что!

В воздухе повисла Тень, она расширяется в стороны. Колеблющийся кокон, казалось, следит за мной, будто он здесь из-за меня. Я чувствую себя из-за этого неуютно, мне не по себе. Меня охватывают боль, паника, ужас, но встать с подоконника я не могу, словно весь обмазан клеем. Я ощущаю, как плавится мой мозг, как он горит, превращается в кипящий свинец.

Пылает где-то… Кто так истошно кричит?!

Я падаю с подоконника, приходя в сознание уже на полу, больно ударившись головой и плечом. Неужели я задремал? Но этот кошмар показался таким реальным, что я сразу устремляю взгляд в холл, где должно сейчас витать черное облако. Голова болит, я поднимаюсь на ноги, беру со столика браслет и ухожу спать, чувствуя себя разбитым.