Читать книгу Стася: тайна под розой. Она – его безумие. Он – ее катастрофа - Екатерина Мельникова - Страница 4

Стася поцеловала спящего Матвея в кончик носа. От этой ласки он обычно просыпался. Потом они, как правило, долго целовались, совсем не могли оторваться друг от друга по вечерам. Вернется ли все это к ним обратно? Стася боялась, что после аварии Матвей никогда не сможет выздороветь, стать прежним, она очень боялась, как он будет это переживать и больше всего боялась от него фраз «зачем я тебе нужен»?

Девушка отлично знала, в какую депрессию может попасть человек, с которым случилось нечто подобное, но она также знала, что Матвей силен духом. Они справятся с этим.

Стася и Богдан сели по обе стороны его кровати. Первым заговорил врач:

– Я сделал для тебя одолжение. Если заведующий узнает, что сюда входил посетитель, мне конец. Поэтому мы ненадолго.

– Хорошо, хорошо. Дайте только мне подержать его за руку полминуты. – Стася взяла руку Матвея в обе свои ладони. – Он цел? Что у него с ногами?

– Нет, не цел, но, тем не менее, все могло быть намного хуже. Перелом обеих ног, ему сделали срочную операцию, но в дальнейшем потребуется огромный восстановительный курс лечения. Мне жаль, но Матвей еще очень не скоро сможет ходить. Примерно месяц он будет лежать здесь, а когда сможет сгибать ноги в коленях, мы выпишем его. Он побудет дома, после этого врач назначит курс лечения, когда кости хорошо приживутся.

– И как же передвигаться до полного выздоровления?

– Боюсь, только в инвалидной коляске. – Вздохнул Богдан, ни на секунду не отрывая от Стаси взгляд.

Девушка поняла, что все ее опасения сбылись. Она расплакалась, прикрыв рот ладонью. Потом пришлось вытирать слезы. Их было так много… Она уже давно так горько не плакала. Богдан протянул ей салфетку, а потом присел рядом.

– У него есть большой шанс подняться на ноги. Вот об этом надо помнить. – Шепнул он. Его теплое дыхание Стася ощутила на своей шее. Богдан приклонил к ней голову и погладил по волосам. – А теперь пошли. Завтра его переведут. Ты будешь ходить к нему, когда захочешь, я об этом позабочусь. Тем более что его спустят в мое отделение. Интенсивная терапия.

– Спасибо вам.

– Все будет хорошо.

Матвей открыл глаза. Открыл осознанно, словно вообще не спал.

– Матюша! – встрепенулась Стася. Поглаживая его лицо, она сказала: – Ты все слышал, да? Родной, мы это переживем. Я буду с тобой каждую секунду, обещаю. Все это останется позади.

– Я знаю. – С трудом произнес он, а потом медленно перевел взгляд на доктора. – Отодвинься, Богдан.

– Ты это о чем? – нахмурилась Стася, а потом посмотрела на медика. – Это тот Богдан, о котором ты рассказывал?

Матвей едва заметно кивнул, а Богдан слегка опустил голову, стыдясь своего неоконченного суицида. Теперь и эта девушка подумает, что он чокнутый.

– Что вы так на меня смотрите? Я для вас всего лишь врач, а то, что было – осталось в прошлом.

– Ты не представляешь, Богдан, как я хочу жить, даже после того, что услышал. Я представить себя боюсь в инвалидной коляске, но надеюсь, что справлюсь. Мне есть, ради кого. Стася, а где твой живот? – вдруг напугался Матвей.

– Наша девочка в инкубаторе, побудет там немного, и нам ее отдадут.

– Да, – добавил Богдан, – к этому же времени тебя выпишут, ты будешь лежать дома, соблюдать определенный режим, а когда пройдет боль в ногах, будешь ездить лечиться. Ты обязательно поднимешься, борись только, не жалей себя. И без нервов! Приступы сейчас очень некстати.

Матвей выпустил пару крупных слез. Он надолго потерял учебу и работу, разбил новую машину. Но важнее всего, что Стася с ребенком живы. Эта мысль внушила ему надежду. Он будет драться за свое здоровье, не позволит себе раскисать.

Когда Богдан сказал, что пора вернуться, Стася поцеловала жениха в губы. Врач сразу отвернулся, точно подобная сцена наводила на него отвращение.

Матвей с девушкой едва смогли разжать руки, чтобы ненадолго попрощаться. Парень не мог поверить, что месяц или два не будет спать рядом с любимой. Но он дал себе слово продержаться.

– Матвей, – сказал Богдан, уходя, – над тобой кнопка, ты дотянешься до нее. Почувствуешь сильную боль – жми, тебе сразу же сделают укол. Все это пройдет, не пугайся только.

Оказавшись в своей палате, Стася остановилась у зеркала. Богдан ушел дежурить на свой пост. Был темный вечер, они с Матвеем пробыли здесь ровно сутки, а девушке до сих пор казалось, что это кошмарный сон. Ей было страшно одной в пустой палате и плохо без любимого. Она глядела в зеркало и, впервые вспомнив о себе, наконец-то ощутила боли от многочисленных ушибов, а на лице обнаружила ранки в виде порезов.

Только потом, пытаясь уснуть, она вспоминала, как в них летели осколки. Прижимаясь к подушке, она никак не могла забыть слов Богдана, которые он обронил напоследок для Матвея. У нее потели вся спина и ладони от одной мысли, что любимый в эту самую минуту переживает страшную боль. Но она пыталась лежать спокойно, думая, что в больнице ему быстро помогут.

На следующее утро Стася проснулась от того, что в палату влетела мама с отчимом. Они сразу же крепко обнялись. Оказавшись в руках мамы, Стася расплакалась.

– Мама… Матвей!..

Девушка долго не могла произнести вслух то, что ему предстоит пережить. Потом она поспешила рассказать все, в том числе про ребенка, чтоб мама не переживала.

В палату, куда перевели Матвея, пришли его дядя с отцом. Антон долго молчал, а Анатолий сразу зарыдал, глянув на сына.

– Мой мальчик дорогой, ну как же так? – с трудом шептал он, нежно сжимая руки Матвея. – Господи, как ты мог допустить такое?! – добавил он чуть громче, взмывая взгляд к потолку.

– Папа, не плачь. Я поправлюсь. Ты прости за машину.

– За какую еще машину? Я не могу перестать о тебе думать. Почему на нас валятся все эти несчастья?

– Папа, пожалуйста.

– Толя, – Антон положил брату на плечо ладонь, – Матвею нелегко, надо бы его подбадривать… Главное, что все они живы.

Тимур со Снежаной по очереди навещали сначала Стасю, потом Матвея. Эти встречи были тяжелы для них всех, потому что Стасе невыносимо видеть боль в глазах родных людей, и эта авария нанесла обширный урон телу и психике Матвея. Все это понимают, но никто не сможет помочь. Мысли, что его мучения кончатся еще не скоро, заставляли Стасю плакать каждый день.

Не забудет утро, когда она навестила Матвея, будучи несколько дней выписанной из больницы. Крики она услышала еще в коридоре, а поняв, что это его голос, она ускорила шаг и оказалась на пороге палаты, где две медсестры придерживали Матвея, пока врач делал укол. Через несколько мгновений лицо парня стало расслабляться, он хватал ртом воздух, но было видно, что ему все еще больно.

Стася вошла и села на его кровать, когда одна из медсестер вытирала платком его влажное лицо.

– Позвольте, – она властно вытащила из руки женщины ткань, – я позову, если что.

Все медики вышли, и тогда парень с девушкой смогли пообщаться.

– Не пугайся, я все выдержу. – Прошептал Матвей так бессильно, точно его выжали, как мокрую тряпку.

Стася бережно стирала пот с его лица. Он положил ладонь на ее руку.

– Ты дрожишь. – Заметил Матвей. Потом он откуда-то нашел в себе силы посмеяться. – Знаешь, как я теперь в туалет хожу? Сперва вызываю санитара, а потом лежа… Боже, за что?.. Я это, знаешь, боюсь к этому привыкнуть. Короче, каждое утро просыпаешься в надежде, что все это сон.

Стася не могла ничего ответить. Ей от всего услышанного стало плохо, но она должна его слушать – Матвею ведь будет легче.

– Я еще сильнее тебя полюбила, Матюша. – Сказала она, и это было правдой. Такие слова как «я люблю тебя» были для нее чем-то особенным, она не могла сказать это каждому. – Я испугалась, что ты погибнешь, что я останусь одна. И все в этом мире для меня развалится. И я не буду знать, что делать. Нам повезло, мы оба знаем, что делать. Нужно продержаться это время. Скоро ты сможешь потихоньку сесть, а потом уже встать. Я буду все делать сама, я готова ухаживать за тобой и буду счастлива, потому что ты все еще у меня есть. Я научусь готовить борщ.

Матвей позвал ее обняться. Стася бережно опустилась на него. И тогда он сказал, что она ни о чем не пожалеет; он выполнит свое обещание носить ее на руках.

– Я снова виделась сегодня с нашей малышкой. – С улыбкой и слезами счастья на глазах сказала Стася, подняв голову. При этом она все еще прижималась к Матвею, и тот мог прикасаться к ее лицу и волосам. – Я кормила ее. После Нового года ее вернут.

– Сейчас только ноябрь. Долго ждать.

– Все это время я должна была носить ее в животе.

– Какая она? Наша девочка.

– Маленькая. Очень маленькая и хрупкая. Я боюсь прикасаться к ней! Ты знаешь, она ко мне так прижимается… Нас слишком резко оторвало друг от друга. Это просто неестественно. Так не должно было случиться.

– Как назовем ее?

– Я не знаю… – Стася, задумавшись, вдруг вспомнила имя врача. Богдан Степанович. – Давай Степанидой.

– Почему?

– Мне это имя вдруг на ум пришло.

– Давай. Станислава и Степанида. Красиво. Знаешь, мой врач сказал, что к Новому году я уже должен свободно сгибать ноги, боли не будет. Я смогу сидеть. Так что встретить год как овощ мне не грозит. Я надеюсь.

– Не надейся, а знай. Где ты будешь под Новый год, там с тобой буду и я. Оставят тебя тут, ну и притащу я прямо сюда шампанское, мандарины и елку. А что? Мы еще так гульнем! Никому и не снилось.

Было приятно видеть на лице Матвея улыбку. Скоро он поправится и снова станет прежним, будет смеяться и жить. Стася старалась почаще представлять любимого именно таким.

Как раз когда она что-то сказала по поводу снов, Матвей вспомнил, что ему снилось за последние дни. В основном он ничего не помнил, но просыпался в поту, потому что кошмар со столкновением машины о дерево являлся ему снова и снова. Он сам виноват – слишком много думает, вспоминает об этом.

Сегодня он опять спал неспокойно. Ничего не болело после укола, но это не помешало ему проснуться с содроганием. Он до конца выдавил тормоз, но ничего не могло остановить машину на скользкой подобно зеркалу дороге. Волна осколков, мощный толчок… Будто весь мир обрушился на него разом и задавил тело, особенно ноги. А потом все перед глазами плыло и мерцало. Он слышал, как Стася звала на помощь, как он хотел пошевелиться и что-то ей сказать, но не мог.

Невеста в подробностях рассказывала ему, как все случилось, так что одна и та же сцена мелькала в его сне. Теперь он вспоминал сам. Его сознание прокручивалось назад к началу. Сперва он видел, как Стася падает в обморок, потом Богдан вьется вокруг нее и машины, потом отъезжает от Стаси на своей, девушка возвращается в салон, ливень осколков вновь собирается воедино, их машина катится обратно, птица уходит за кусты, Матвей разговаривает по телефону с папой, а затем – секундная пауза и все повторяется в естественном порядке. Все произошло очень быстро. Был крик Стаси, его роковой маневр и вылет с трассы.

Матвей открыл глаза наутро после очередного кошмара и понял, что все еще не может встать, даже сесть. Из-за сильной боли в данное время было бы просто невозможно согнуть в коленях ноги. Они были зафиксированы так, что Матвей не мог двинуть ими или свесить с кровати.

Но через пару месяцев боль постепенно отпускала его. Он многое теперь мог делать сам, мог сгибаться в коленях и управлять коляской. Все, что было невозможным – просто взять и пойти. Для этого, как говорили врачи, нужно «заново учить свои ноги работать».

А пока на нем стояло незавидное клеймо «инвалид». Это было непривычно для Матвея, и первое время он психовал, что однажды какой-то злой рок разом лишил его всех возможностей и заставил отложить дела на неопределенный срок. Он приостановил свою учебу и больше не мог работать, хотя в фотографии состояла его жизнь. Конечно, его руки в порядке и фотографировать он может. Но что ему запечатлеть в данный момент на камеру? Скоро Новый год, его редко вывозят гулять на улицу и в больнице ему снять нечего. Оставалась единственная приятная мысль о чудом уцелевшей в аварии Стасе и их дочери. Парень питался этой мыслью как живительной водой и делал это без труда.

Как-то в ноябре месяце отец с сожалением сказал ему, что машина ремонту не подлежит, но Матвей даже не осмелился залезть в Интернет посмотреть фотографию.

– Судя по том, как мне переломало ноги, – говорил он, – это и так понятно.

Тридцать первого декабря эта авария для всех стала чем-то, что давно осталось в прошлом, но для парня это страшный сон наяву до тех пор, пока он в коляске. Из больницы его еще не выписали, по крайней мере, он может самостоятельно выкатиться из палаты, чтобы элементарно посмотреть в окошко.

Друзья часто приходили к нему и разговаривали так, будто ничего не произошло, пытаясь подбадривать его. Но по-настоящему хорошо Матвею становилось наедине со Стасей. В праздник он не мог дождаться, когда все уйдут, а невеста придет к нему, чтобы встретить Новый год.

Они оба сидели темным вечером на кровати. Стася, весело рассказывая что-то, чистила ему второй мандарин. Она была так красива сегодня в теплом платье и с распущенными волосами! Папа принес им маленький телевизор, чтоб ребята могли следить за часами вместе со всеми. Парень сообщил Стасе, что дней через пять он будет дома.

– Я знаю, Богдан меня известил. – Ответила она. – А чуть позже мы с дядей Петей заберем из больницы Степаниду.

– Это здорово, а почему с дядей Петей?

– Ведь биологически это его внучка. Он ходит такой счастливый!

Матвей погрустнел.

– Я, конечно, уже люблю эту девочку, но так бы хотел кое-что поправить и сделать ее своей до конца…

Стася перестала чистить фрукты и прилегла ему на грудь.

– Она наша. Колесниченко Степанида Матвеевна. Очень интересное, между прочим, имя. Ведь когда мы распишемся, ты хотел взять мою фамилию?

– Не хочу плюс к своей сегодняшней инвалидности оставаться еще и Безруковым.

– Очень смешно.

– И не говори.

Вдруг в дверь палаты скромно постучали, Богдан заглянул сперва одним глазом, потом полностью показалось все лицо.

– Привет, детишки. Можно к вам? С наступающим.

– Тебя так же, доктор, только эти детишки уже родители. – Улыбнувшись, напомнил Матвей. – Иди, сядь.

– С удовольствием. Как чувствуешь себя?

– Ты у меня это спрашивал на вечернем обходе.

– А у своего доброго друга я спрошу еще раз. – Богдан перевел на Стасю взгляд. – Матвей меня спас тогда. Я в долгу.

– Разве к слову «дружба» можно отнести такое понятие как долг? – спросил Матвей.

За это длинное проведенное в больнице время он полюбил Богдана и успел заметить, что он не такой скользкий человек, как казалось раньше. Он просто неудачно влюбился в прошлый раз и сошел с ума. На мгновение. С кем не бывает?

Они долго разговаривали и смеялись втроем, пока в палату ни постучался заведующий отделения. Этот врач представлял собой мужчину, сильно похожего на Богдана внешностью, только старше лет на двадцать. Стася и Матвей прекрасно знали, кто он.

– Нам надо поговорить. – Властно сказал он Богдану, и тот повиновался с большой неохотой, насколько заметила Стася.

Двое мужчин скрылись в кабинете заведующего.

– Ну чего тебе? – лениво спросил Богдан, скрещивая руки на груди.

Начальник резко развернулся к нему.

– Не смей так со мной разговаривать, если хочешь занять мое место через несколько лет.

Богдан, хитро улыбнувшись, тут же сменил тон, но и тот зазвучал настолько неестественно, как будто все, что им только одолевало в этот момент – это страсть к глумлению.

– Я тебя внимательно слушаю, папочка.

Степан Кареев тяжело вздохнул. За что судьба его с женой наградила этим идиотом? Как он мог такой у них получиться? «Богом данный» – переводилось его имя наперекор всему здравому смыслу, скрывая под собой сущность сволочи. Потому что этого человека не ангел, а дьявол создал.

– Ты, верно, будешь песочить меня за плохую работоспособность? – издевательски спросил Богдан, зная, что это не так.

– Нет, работаешь ты блестяще.

– И тебя это, видимо, чудовищно раздражает. Не знаешь, как бы еще можно меня унизить. Ни избавиться от меня ты не можешь, ни исправить. Досада, не иначе!

– Заткнись!

– Ох ты, брат! Начинается старая песня.

– Вот именно, потаскун! – Степан схватил его за шиворот медицинской формы. – Поговорить я хотел о нашем пациенте. Тот, который Матвей Безруков.

– Теперь уже надолго Безногов.

– Как тебе не стыдно? Циник. Речь идет о его жене.

– Они не расписаны.

– Плевать. Эта девушка занята! Почему тебя только на таких и тянет? Я видел, как ты смотришь на нее уж два месяца! Что ты опять замышляешь? Тебе нравится этот соревновательный процесс? Получаешь удовольствие, разрушая пары? А потом опять будешь резать вены, когда ничего не получится! А не получится стопроцентно, потому что насильно любить не заставишь.

– Папа. – Богдан резко убрал его руку. – Не собираюсь я ухаживать за ней. Мы просто друзья. И давай не будем портить друг другу праздник. Через час Новый год! Давай начнем его как идеальная парочка: папа плюс сыночек! Хоть раз в жизни, плиз! А потом я дам клятву Гиппократа, что не трону Стасю. – Парень замысловато помолчал. – Она… сама придет ко мне.

Степан сделал отмашку и направился к двери.

– А ну тебя, делай что хочешь. Я больше не вытащу тебя из дерьма. Пошли в ординаторскую, ребята там накрывают столик.

– Не надо больше со мной разговаривать так хамски, а тем более распускать руки. – Добавил в диалог Богдан, заставив отца задержаться. – Мне уже не десять лет, а тридцать два. Я тебе могу сдачи дать. И попробуй, поднимись после этого – я бью всего один раз.

– Я знаю. Тебе тридцать два. – Развернувшись, подчеркнул Степан. – В твоем возрасте мужики имеют относительно взрослых детей, а ты собрался папе морду бить.

– Ну прямо как ты мне в детстве! – иронично подметил Богдан, находя это сейчас забавным.

– Да потому что рядом с тобой любой человек чокнется. – Сказал в свою защиту Степан. – Сразу после того, как ты переехал, оставил нас с матерью в покое, мы зажили, наконец-то, в свое удовольствие. А мне было бы еще легче, если б ты вообще в другом городе жил. Я тебя ненавижу. Ты меня состарил лет на тридцать, пока столько же лет мотал мне нервы, живя вместе с нами.

Высказавшись, отец покинул Богдана, и тот, проводив его взглядом, уставился в дверь такими страшными глазами, точно заклинал ее сгореть.

Через час Стася наполнила им с Матвеем бокалы вкусным манговым соком.

Когда в двенадцать часов они с любимым выпили и загадали, наверное, одинаковые желания, мимо двери незаметно прошмыгнул Богдан, застав их за долгим ласковым поцелуем.