Читать книгу Средневековье в юбке - Екатерина Мишаненкова - Страница 11

Среди новшеств, внесенных христианством в моральные нормы и традиции, было почти фанатичное отношение к целомудрию. И прежде всего это касается именно первых веков его существования, когда многие богословы в принципе не признавали сексуальные отношения возможными для доброго христианина. Для спасения существовал только один путь – целомудрия. По этой причине церковь довольно долго не занималась вопросами контроля над брачными отношениями и браки продолжали заключаться по старым обычаям – по римскому, датскому, франкскому, германскому праву.

Со временем все же возобладала разумная точка зрения тех богословов, которые понимали, что с таким подходом род человеческий может скоро прекратиться. Христианская церковь росла и набирала силу, ее иерархи были уже не просто пастырями, пришедшими по велению души, а настоящими политиками, видевшими, что язычники плодятся и размножаются, а вот принимать истинную веру не спешат. Для торжества христианства требовалось много добрых христиан, и после многовековых споров официальная позиция церкви пришла к практичному варианту, что целомудрие идеально, но законный брак двух добродетельных людей для рождения детей – тоже хорошо. Или, как сказал Чосер:

Вот из этих раннехристианских дискуссий о целомудрии выросла и классификация женщин как девиц, жен и вдов – простая и понятная, если осознавать, что под девицей отцы церкви подразумевали именно девственницу. Так эти три состояния женщины идеально вписывались в иерархию спасенных, используемую в трудах святого Амвросия, святого Иеронима и Августина Блаженного и основанную на состоянии целомудрия человека в момент смерти. То есть те, кто никогда не занимался сексом (девицы), те, кто прекратил им заниматься (вдовы), и те, кто продолжает (жены). Основываясь на притче о сеятеле в Евангелии от Матфея, богословы заявляли, что девственницы заслуживают стократной награды, вдовы – шестидесятикратной награды, а жены – тридцатикратной награды.

Выйдя же в день тот из дома, Иисус сел у моря. И собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сел; а весь народ стоял на берегу. И поучал их много притчами, говоря: вот, вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать.

Евангелие от Матфея. 13:1–8

Этот подход оказался очень жизнеспособен и поддерживался богословами Высокого и Позднего Средневековья. Так святитель Феофилакт Болгарский[5] писал: «Три же разряда и тех, которые приняли и сохранили семя: одни приносят плод во сто – это люди совершенной и высокой жизни; другие – в шестьдесят, это средние; иные – в тридцать, которые хотя немного, но все же приносят по силе своей. Так, одни суть девственники и пустынники, другие живут вместе в общежитии, иные в мире и в браке. Но Господь принимает всех их, как приносящих плод. И благодарение Его человеколюбию!»

Справедливости ради добавлю, что отцы церкви в этом вопросе не делали различий между полами, иерархия спасенных, основанная на состоянии целомудрия, распространялась на мужчин в той же степени, что и на женщин. Но для выстраивания структуры мужского общества эта модель была, разумеется, совершенно нежизнеспособна, поэтому дальше богословских книг и проповедей дело не заходило. А вот для классификации женщин она подошла настолько хорошо, что с определенными вариациями сохранялась почти до конца XX века.