Читать книгу Человеческая история. Часть 1. Встреча - Екатерина Пудовкина - Страница 2

Сегодня рано утром выпал первый снег. Сергей, стоя у окна, разглядывал свою машину, припаркованную во дворе возле соседнего подъезда и громко повторял:

– В метро или на машине? В метро. Или на машине? В метро. Я должен всюду увидеть этот первый снег, потрогать его собственными руками и загадать желание. И еще, сегодня вечером я пойду ужинать к Тане, и поздравлю ее с первым снегом, который она называет «Выпавший с Небес!»

Таней звали его «приемную» бабушку по линии отца, но для Сережи она всегда была родной бабушкой, которая много лет назад поведала своему маленькому внуку загадочную тайну народной приметы:

– В день, когда выпадет первый снег, потрогай его, загадай желание, и оно обязательно исполнится, но никогда и никому не говори, какое желание ты загадал. Запомни, дорогой, имя первого снега – Выпавший с Небес!

– Таня, но ведь снег зимой всегда падает с неба, – попытался Сережа возразить бабушке.

– Да. Ты прав, дорогой! Только зима по календарю начинается 1 декабря, а первый снег можно увидеть и осенью – это потому что там, на небесах, есть особое укромное место, где зима из года в год хранит свой снег. Если осенью, до наступления 1 декабря, однажды немного снега вдруг выпадает из укромного места – это и будет первый снег. Помни его имя: Выпавший с Небес! – загадочно прошептала Таня, и он по-настоящему поверил ей.

Этот разговор произошел, когда Сергею было пять лет, но каждый раз, когда идет первый снег, он вспоминает рассказ Тани и загадывает желание.

По дороге к метро Сергей любовался снегом по имени «Выпавший с Небес», этим чудом природы, которое, права Таня, можно наблюдать даже не дожидаясь зимы, как, например, сегодня, в холодное, осеннее октябрьское утро. «За это тебе предстоит серьезное испытание, – размышлял он. – Ты поедешь на метро, а так как на метро ты не ездил уже года два, будешь, как инопланетянин, рассматривать схему, чтобы определить, где тебе необходимо сделать пересадку. Ну, а когда доберешься до своей конечной станции, не забудь, пожалуйста, определить, какой выбрать выход из метро: от первого вагона поезда или от последнего.»

Войдя в вестибюль станции метро «Фрунзенская», он стал наблюдать за бесконечным мельканием лиц и сделал для себя вывод: пассажиров можно разделить на три категории. Вот этот молодой человек чем-то напоминает робота – вошел в вестибюль, достал проездной, прошел турникет, повернул налево, подошел к эскалатору, встал на ступеньку, и все эти отработанные до автоматизма движения не мешают ему громко спорить с приятелем, идущим рядом, и одновременно разговаривать с кем-то по мобильному телефону. В центре вестибюля три девушки расспрашивают незнакомую пожилую женщину, где им необходимо сделать переход на другую линию метро, чтобы выйти на какую-то площадь. Себя Сергей определил к третьей категории: «Я вообще в метро езжу редко. Никого ни о чем расспрашивать не буду, сам изучу схему и разноцветные линии с названиями станций, и сам во всем разберусь!»

Однако, это занятие отняло у него достаточно много времени, но, в то же время, дало положительные результаты. Например, Сергей обнаружил, что за прошедшие два года, пока он не ездил в метро, метрополитен открыл несколько новых станций. Также он обнаружил не один, а два маршрута, по которым может добраться до работы: первый с одной, а второй с двумя пересадками, и несмотря на то, что по количеству станций второй маршрут был короче первого, Сергей принял решение ехать с одной пересадкой в центре.

Наконец, после того, как он, воспользовавшись подсказкой информационного табло, определил название станции, на которой ему предстояло сделать пересадку, Сергей направился к эскалатору, и спустившись, занял место на платформе в ожидании поезда в центр. Вокруг него было так много людей, что он не смог войти в прибывший поезд, и стал ждать следующий, успокаивая себя тем, что теперь ему точно известно, где необходимо стоять, чтобы войти в вагон первым.

В вагоне было душно, не очень светло, а из-за большого количества пассажиров, тесно. Пожилые люди дремали или читали газеты, молодежь, сгруппировавшись по два-три человека, шумно переговаривалась, одинокие парни и девушки стояли с закрытыми глазами и с наушниками в ушах. На лицах пассажиров временами появлялись улыбки и понятные только им гримасы, но наблюдать за всеми сразу у Сергея-инопланетянина желания не было и он, остановившись у небольшого трехместного диванчика возле боковой двери вагона, перевел взгляд на молодую женщину, сидящую напротив него. На мгновение он оцепенел: не видя ее прически и того, во что она была одета и что держала в руках, Сергей видел только ее глаза. «Ольга! Это Ольга, я не могу ошибиться, я узнаю ее везде и среди всех, это она!»

– Простите, вы Ольга? – тихо спросил Сергей, наклонившись к незнакомке. В тот же момент поезд остановился, женщина встала и так же тихо ответила, исчезая в толпе выходивших из вагона людей:

– Нет, вероятно, вы ошиблись, я Ирина.

Оцепенение прошло, и он с грустью подумал: «Все верно, эта женщина не может быть Ольгой. Она не может быть Ольгой, и никто на этом свете не может быть моей Ольгой, потому что ее нет: она погибла много лет назад, а я все эти годы продолжаю искать и даже узнавать ее среди прохожих, которые каждый день встречаются мне. Неужели это никогда не закончится?»

***

В четыре года Сергея приняли в детский сад в пятую группу. В тот же год в пятую группу зачислили девочку Олю, которую привела мама, знакомая всем детям, как «тетя врач». Тетя врач работала в Городской детской больнице. Она была заведующей, и два раза в месяц, из-за ночных дежурств, вынуждена была оставлять Олю в детском саду на сутки. Дети про ночные дежурства ничего не знали, поэтому они никак не могли понять, зачем мама оставляет Олю ночевать в детском саду, и очень переживали по этому поводу.

Часто вечерами, за семейным ужином, Сережа рассказывал родителям про девочку Олю, которую считал красивой, доброй, но очень несчастной. Слушая рассказы Сережи, родители постоянно задавали ему вопрос: отчего эту хорошую девочку Олю он называет несчастной, а Сережа, боясь, что и его могут оставлять ночевать в детском саду, не знал, как объяснить маме и папе в чем, по его мнению, заключается несчастье Оли. Однажды мама, придя за ним в детский сад, попросила показать ей несчастную девочку Олю, но Сережа подвел маму к воспитательнице.

– Олечку жалеют все дети в группе. Ее папа военный и в этом году он в длительном плавании, мама работает в нашей детской больнице, два раза в месяц у нее ночные дежурства, поэтому в такие дни девочка остается в саду на сутки, – объяснила воспитательница.

– Скажите, в каком доме живет Олина семья? – спросила мама.

– В вашем, в третьем подъезде, вы на четвертом, а они на девятом этаже, – ответила воспитательница.

О чем еще говорила мама с воспитательницей, Сережа не слышал, но только после этого разговора Олина мама больше не оставляла девочку ночевать в детском саду в дни дежурства. В эти дни Олю стала забирать Антонина Викторовна, мама Сережи, и они все вместе шли к нему домой.

Сережа и Оля не только ходили вместе в один детский сад, но и проучились в одной школе до окончания девятого класса, и все эти годы сидели за одной партой. Это была замечательная пара: темноволосый парнишка и симпатичная девчонка с необыкновенно большими глазами. Они всюду были вместе, родители радовались их дружбе, учителя гордились их успехами, а многие одноклассники даже завидовали и часто повторяли: «Олька с Сережкой, как жених и невеста!»

После праздничного вечера, устроенного в школе по случаю окончания девятого класса, Оля уехала из Москвы на каникулы в другой город. Через три недели в доме, где она жила у родственников, произошел взрыв газа, и Оля погибла. Сергей узнал о случившемся из теленовостей: в списке погибших он прочел фамилию Оли. В то же лето ее мама переехала из Москвы в Мурманск к Олиному отцу. С тех пор Сережа не встречался с ее родителями, но в память об Ольге у него осталась фотография, которую она подарила ему перед отъездом на каникулы.

Осенью в школе произошли организационные изменения: три бывших девятых класса объединили в два десятых, так как часть учащихся перешли в другие школы. Директор, понимая переживания Сережи, предложила ему самому выбрать класс, в котором он будет продолжать учиться. Сергей выбрал тот, где было больше учеников и друзей из его прежнего класса, но с каждым днем сидеть за партой без Ольги ему было все труднее и труднее.

В конце сентября бабушка Таня, которая была для него таким же дорогим человеком, как мама и папа, встретила его у школы и предложила пойти обедать к ней домой. Она жила в доме на улице Третья Фрунзенская, недалеко от дома на Фрунзенской набережной, где жил с родителями Сережа.

Сережа любил приходить к бабушке в гости. Больше всего в двухкомнатной квартире Тани ему нравилась гостиная, в которой стоял круглый стол, накрытый красивой гобеленовой скатертью. Возле стола возвышалось, как трон, большое старинное кресло. Это кресло, которое Таня называла «императорским», и стол вместе со скатертью, много лет назад бабушка с дедушкой привезли из Германии, где жили в связи с длительной командировкой дедушки. В семье всем было известно: Таня любила, сидя в императорском кресле, рассматривать фотографии, собранные в бархатном альбоме, беседуя с теми, кто на них запечатлен.

В тот сентябрьский день Таня пригласила взрослого внука не только на обед: она решила предпринять все возможные усилия для совместного и откровенного разговора с Сережей, так как, после гибели Ольги, его душевное состояние беспокоило ее.

– Дорогой, я хочу показать тебе одну вещь, – сказала Таня, когда они перешли из прихожей в гостиную. Она достала из комода альбом с фотографиями и продолжила свой рассказ:

– Сережа, этот альбом – мое прошлое. Мы не знаем того, что ждет нас в будущем. О будущем мы, как правило, мечтаем! Настоящее – это то, где мы сейчас, где вокруг нас происходит масса событий, в которых мы или не участвуем, или участвуем, и на которые мы не всегда имеем возможность повлиять, а значит, мы зависим от них. И только прошлое принадлежит нам. Только наше прошлое принадлежит нам! Этот альбом мое прошлое. Я открываю его и фотографии рассказывают мне обо всем, что было со мной: я вспоминаю свою жизнь, вспоминаю тех, кто был рядом со мной и кого уже давно нет, и мне становится легче на душе.

Она тяжело вздохнула, поцеловала Сережу в макушку, как делала с первого года его жизни, и добавила:

– Ты, дорогой, посиди здесь в моем кресле, посмотри этот альбом, а я пойду на кухню и приготовлю нам обед.

Сергей удобно разместился в императорском кресле бабушки и начал бережно листать альбом. Вот Танин муж, Аркадий Борисович, дедушка Сережи. Он умер от инсульта, когда Тане было всего сорок пять лет. На фотографии он стоит рядом с Таней, они такие красивые и такие молодые. Это – мама с папой. Папа держит годовалого Сережу. Вот родители Тани. Сережа никогда их не видел, они умерли, когда Таня и ее старшая сестра Валентина были еще совсем маленькими. Позже, девятнадцатилетняя Валентина вышла замуж за двадцатисемилетнего Николая Сергеевича, вдовца с сыном Николенькой от первого брака, в будущем ставшим отцом Сергея. Так Таня, младшая сестра Валентины, стала для Сережи бабушкой.

В конце альбома было несколько листов без фотографий. Сережа задумался, затем достал из портфеля фотографию Ольги, которую после ее гибели всегда носил с собой, и авторучку. С фотографии Оля смотрела на него своими необыкновенными, большими глазами и улыбалась. «Эту фотографию она подарила мне перед отъездом на каникулы. Оли больше нет». Слезы заблестели у него на глазах, и тогда он ровным подчерком сделал на фотографии надпись, чуть ниже лица Ольги: «Ты – мое прошлое и это прошлое принадлежит только мне». Затем, решив ничего не говорить Тане, бережно вложил фотографию в открытую страницу, после чего закрыл альбом и понял, почувствовал, что теперь у него обязательно появятся силы, которые помогут ему научиться жить без Ольги.