Читать книгу Жили-были - Екатерина Риз - Страница 4

Оказавшись дома, Саша даже порадовалась, что Митя остался ночевать у тёти Вали. Переступив порог собственной квартиры, вдруг почувствовала такую неимоверную усталость, что не сразу собралась с силами, чтобы переодеться. Скинула в прихожей туфли, сняла пальто, прошла в комнату и кулем повалилась на разобранный заранее диван. В темноте, тишине, лежала на постели, таращилась в эту самую темноту, и думала… Думала о том, как ей теперь со всем этим жить. Как перебороть себя, как дальше общаться с сестрой, приходить к ней в дом, улыбаться, и всё это при условии, что Ефимов никуда не исчезнет. Вдруг он, на самом деле, останется? Останется с Ликой? Чувства вспыхнут с новой силой, с такой силой, что эти двое… что-то там создадут? В смысле, семью, ячейку общества, поженятся и родят ребёнка? А ей что делать, в гости к ним ходить, на семейные праздники, и улыбаться? Это было бы верхом лицемерия с её стороны, и несправедливости со стороны судьбы.

Её выдержки на это точно не хватит. Раз несколько часов наблюдения за ними выбили её из колеи настолько… что теперь вот лежит в тишине, в темноте, и изводит себя мыслями о страшном будущем, и только по одной причине: чтобы не думать о том, что происходит сейчас. Толя поехал провожать Лику. Всё как раньше. Она идёт домой одна, а он провожает Лику. Провожает с продолжением. Она ведь в этом не сомневается?

Никто не сомневается.

Ефимов всегда млел при виде Анжелики. Это знали все, помнили все, и поначалу столь явное обожание людей смешило, но даже это Ефимов пережил, как-то незаметно для себя, без всяких смущений и ни единого комплекса себе не нажил. Хотя, что говорить о комплексах? Толя Ефимов даже слова такого в отношении себя не допускал. И эта черта в нём Сашу подкупала. Она не была смелой, она не была уверенной в себе, и даже красивой, как сестра, не была. С раннего детства жила с бабушкой, женщиной не строгой, но старомодной. Поэтому Саша об очень многих вещах, свойственных её сверстницам, узнавала от двоюродной сестры. Как одеваться, как краситься, какую музыку слушать и как с мальчиками разговаривать. Некоторые советы, особенно, по поводу мальчиков, Саше не пригождались, да если задуматься, то и вообще в жизни, даже взрослой жизни, не пригодились ни разу. Но сестру она любила, наверное, поэтому позволяла порой собой покрутить и повертеть, в угоду Ликиным интересам. Понимала, что более старшей сестре, с ней, малявкой, не так уж интересно, но Анжелика свой характер сдерживала, родственные чувства в ней воспитывали с детства, и пренебрегать ими даже она опасалась. Родители её любили, она была единственной дочкой, умницей-красавицей, но что такое родительское воспитание забыть не давали. Да и воспитывали их с Сашей практически, как родных, особых различий не делая. Да, она жила отдельно, с бабушкой, но могла в любую минуту придти в дом тётки и остаться. На день, два, неделю…

Но за Анжеликой не поспевала. Не тот у Саши был характер, не хватало ей задора и огня, что с детства присутствовали в сестре. И поэтому она ей не завидовала, никогда. Что толку завидовать, если она даже не хотела того, что Лика? Не хотела бегать по шумным компаниям, не хотела гулять с подружками по магазинам, просто ради «посмотреть», ей не интересны были глянцевые журналы и сплетни про звёздных мальчиков, что печатали в них. Саша лишь любовалась сестрой, как и все, и с улыбкой прощала ей какие-то милые глупости, что она творила. Даже не обижалась на Лику никогда. Во-первых, та и поводов для этого не давала, считая Сашу маленькой, а оттого практически безобидной. Отдавала той свои наряды, которые становились ей малы, надоели или вышли из моды; учила уму-разуму, как самой Анжелике казалось, утверждая, что вместо книжки или телевизора, нужно заводить друзей и учиться общаться. Конечно, это было правильно. Но как-то вышло так, что своих друзей у Саши так и не появилось. Она слишком много времени проводила с Ликой, в компании её друзей, и ровесники как-то перестали её привлекать. Она ни с кем не находила общего языка. Разница в четыре года в юности довольно значительна, разрыв кажется огромным, и интересы семиклассников и одиннадцатиклассников разительно отличаются. Одних интересовали анкеты про мальчиков, первые влюблённости и осторожные поцелуи, а других клубы, закрытые тусовки и секс. До секса Саше в тринадцать-четырнадцать лет дела не было, а вот на эти самые тусовки Лика потаскала её вдоволь. Анжелика была девочкой смелой, но недоступной. Сколько её ухажёров Саша знала и до сих пор помнила, не перечесть. Одни появлялись и исчезали, другие задерживались в жизни сестры и даже с родителями знакомились. Помнится, дядя Игорь лишь головой качал, но всё равно с улыбкой. Глядя в сияющее скромностью лицо дочери, он неизменно верил всему, что та говорила. А Саша украдкой смеялась, наблюдая за этим. Она была ещё слишком мала, чтобы всерьёз задумываться о происходящем, и зачастую «знакомства с родителями» переживала, сидя в кресле с большим яблоком, наблюдая за происходящим и тихонько посмеиваясь над неловкостью, что испытывал приведённый в дом молодой человек. Жених. Но иногда всё-таки представляла, как она однажды приведёт своего любимого человека в дом к дяде и тёте, и те будут такие же торжественные, важные и серьёзные, а в доме будет вкусно пахнуть пирогами и вишнёвой наливкой. Эта картина, наверное, всю жизнь будет стоять у неё перед глазами. Это образ чего-то правильного и важного, что так и не случилось в её жизни. За это было обидно, но опять же эта обида не затрагивала её отношений с Ликой. Никто не виноват, что Саша влюбилась не в того.

А началось всё с радости от поступления Лики в институт. Никто, конечно же, не вспомнил о том, что поступила она на платный, вариант с бюджетным отделением даже не рассматривался. Как бы тётя Валя и дядя Игорь дочку не любили, но к её интеллектуальным способностям относились трезво. Поэтому заранее готовились. Деньги копили. Тётя Валя как-то и Саше постаралась намекнуть, что к её поступлению они тоже готовятся, благо четыре года впереди, но Саше уже тогда стало неприятно, и она пообещала себе, что поступит сама. К тому же, ни в какой институт бизнеса она не собиралась, знала, что из неё не то что бизнесмена или финансиста, даже бухгалтера не получится, и к пятнадцати годам решила следовать зову души, и поступить на литературный факультет в местный педагогический институт. Станет ли она педагогом – вопрос, но желание писать, как проснулось в ранней юности, так и не покидало. Понимала, что пишет она, в силу молодости и незрелости, всякие девчачьи глупости, но просто отмахнуться от этого не получалось. Вот и подумала, почему бы любовь к чтению и желание писать, не превратить в профессию, в дело жизни? Как казалось самой Саше, она сделала правильный выбор. Хотя, тётя с дядей и отнеслись к нему весьма скептически. У них представления о хорошей и прибыльной профессии были несколько другими. Но, в конце концов, они отвлеклись на Лику, сосредоточились на её поступлении, экзаменах, подготовке к этим самым экзаменам, и Сашу оставили в покое. Она даже этому порадовалась. А ещё гадала, что же будет, когда Анжелика станет студенткой. Сама Лика этого момента тоже ждала с нетерпением, была переполнена ожиданиями и мечтами. Рассказывала Саше о студенческой жизни и о том, что все глупые школьные посиделки наконец-то останутся в прошлом. В институте много взрослых, самостоятельных молодых людей.

– И перестань усмехаться, – прикрикнула она на Сашу, когда поймала на том, что та улыбалась, загородившись тяжёлой книжкой. – Я всё вижу. – Лика вздохнула, присела перед зеркалом и покрутила в руках блестящую заколку. – В институте всё будет по-другому.

– Ты точно хочешь заниматься менеджментом?

– А почему нет? – удивилась Лика. – Егор – помнишь его? – уже год отучился, правда, в Нижнем Новгороде, и он говорит, что это очень перспективно.

Слышать из уст сестры «перспективно» касаемо учёбы, было странно. Раньше Саша слышала это всего раз или два, и всё это относилось к её кавалерам, а не к учебникам. А тут Анжелика своим будущим озаботилась. Интересно, надолго ли её хватит?

Лика тем временем нацепила на нос отцовские очки и приняла гордую позу, напустив в глаза серьёзности. Надменно взглянула на Сашу.

– Я стану крутой бизнес-вумен. Как думаешь, мне пойдёт?

Саша выглянула из-за книжки, оценила Ликин маскарад и снова рассмеялась.

– Супер.

Очки Анжелика сняла и деловито поинтересовалась:

– Ты поможешь мне написать эссе? Нужно в качестве собеседования. А я даже не знаю, что это за слово.

Четырнадцатилетняя Саша, вспомнив о своих пятёрках по русскому и литературе, тут же кивнула.

– Напишем, не переживай.

– Я и не переживаю. – Лика поднялась, подошла к дивану и подёргала Сашу за тёмный хвостик, перехваченный цветастой резинкой. Потом книгу отобрала. – Хватит уже читать, ты меня раздражаешь. Пойдём лучше, погуляем. – И дёрнула сестру за руку, заставляя подняться.

Тётя Валя поймала их в прихожей. Из кухни выглянула и взглянула со всей строгостью.

– Куда опять засобирались?

– Мы к Машке, мама. Спрошу, что у неё с институтом.

– А утром ты не спросила?

– Забыла. Мы просто посидим у неё, правда. Скажи, Сань.

Саша повернулась к тёте, посмотрела на ту честными глазами, после чего развела руками. И тётя Валя улыбнулась.

– Идите. Но возвращайтесь не поздно. Лика, следи за Сашей

– Конечно, мамуль. – Они вышли из квартиры, Анжелика захлопнула дверь и красноречиво глянула на младшую сестру. Саша же осуждающе качнула головой, после того, как Лика рассмеялась. А та ещё и предупредила: – Я за тобой слежу.

Конечно, Лика за ней не следила. Зачастую она попросту забывала о младшей сестре, занятая своими делами и сосредоточившись на собственных интересах. У Лики на уме были мальчики, дела сердечные, заботило, когда ей купят новое платье или туфли, и Саша совершенно не представляла, как сестра будет учиться в институте, да ещё на факультете, непосредственно связанном с бизнесом и финансами. Лика умела только тратить деньги, а как они зарабатываются, представления не имела. Хотя, как говорил дядя Игорь, этому её как раз и научат. Саша всегда знала, что это мечты, но вслух об этом не говорила. Всё-таки сестре она желала всего самого лучшего. Встретить порядочного, удачливого финансиста и счастливо выйти за него замуж.

А потом в их жизни, в их общую, спокойную жизнь ворвался Толя Ефимов. Как угар, как затмение, и затмил он в первую очередь Лику. Да, да, когда-то она была не на шутку влюблена в него. Но Саша помнила, что это продлилось недолго. Первые месяцы учёбы в институте, когда Анжелика, как никогда, казалась занятой и повзрослевшей. Эти перемены свалились на их семью, и все в первый момент растерялись. Вроде, готовились к поступлению дочери целых два года, ждали с нетерпением результатов, радовались и праздновали, получив положительный результат, и отметили первым делом нужными покупками и пополнением Ликиного гардероба, соответствующего, по её мнению, студентке, а не школьнице. И в первые месяцы Анжелика на самом деле потерялась в студенческой жизни, её закружило, одурманило ароматом взрослой жизни и предстоящей самостоятельности и свободы. Саша даже реже сестру видеть стала, и несколько раз поймала себя на том, что скучает. А Лика убегала по утрам на пары, вся такая деловая и занятая, а вечером появлялась с загадочной улыбкой на губах и молчала настолько таинственно, что Саше не терпелось узнать. Не терпелось узнать, кто он. Она же знала Лику лучше всех, столько раз видела её влюблённой, что определяла это её состояние безошибочно. И с начала учебного года было понятно – Лика влюбилась. И когда Саша осмелилась спросить её напрямую, скрывать не стала. Расцвела в улыбке, и сказала:

– Ты с ума сойдёшь, когда его увидишь.

Тогда Саша ей не поверила. С какой стати ей было сходить с ума по какому-то парню? И, вообще, все парни казались глупыми, заносчивыми и хотели чего-то, что Саше, судя по наблюдениям, абсолютно не нравилось. Они распускали руки, лезли целоваться и говорили ерунду. От которой, правда, многие девчонки млели и по-дурацки хихикали. Саша всё это наблюдала уже пару лет, и абсолютно не понимала, что все окружающие находят в этом привлекательного. Да и сами разговоры о сексе не то чтобы смущали, но вызывали чувство отторжения. Саше к её пятнадцати годам даже не нравился никто. В знакомых было полно парней Ликиного возраста, и симпатичных много было, и дерзких, и решительных, а не нравился никто. Хотя, сестра к своим пятнадцати годам влюбиться отчаянно и на всю жизнь успела раза три. И помня это, не понимала равнодушие Саши и ругала за книжки, что та без конца читала.

– Они испортят тебе жизнь, вот увидишь, – уверяла её Лика. – Жить надо сейчас, и не на диване с яблоком. – А когда Саше исполнилось шестнадцать, стала без конца повторять: – Найди себе парня. Если не хочешь остаться старой девой.

Саша лишь смеялась, слыша подобные предостережения. Бояться остаться в старых девах, когда тебе шестнадцать, казалось странным. Да и найти себе парня по щелчку пальцев, пусть и таких красивых, как у Анжелики, ухоженных и с золотыми перстенёчками, никак не получалось. Наверное потому, что банально не хватало желания и мотивации. А когда Лика познакомила её с Толей, и вовсе показалось странным искать кого-то, кто хоть в чём-то его превосходит.

Нет, Саша не влюбилась в него с первого взгляда. Это, наверное, было бы предательством, потому что об этой самой любви, как выстрел, рассказывала и пересказывала ей сестра. Молодой, красивый, с непослушными кудрями и с разжигающим огонь в любом человеке, задорным взглядом, Ефимов, не мог не впечатлить. Как говорила Лика, это были первые её взрослые отношения. Взрослостью и не пахло, понимание этого пришло ко всем, но куда позже, но на первом курсе, Лика и Толя были самой красивой и броской парой. По крайней мере, среди первокурсников. Они смотрели друг на друга влюблёнными глазами, держались за руки и без конца целовались. Даже Саше казалось это странным, настолько влюблённой она сестру ещё не видела. Немного освоившись в новой компании и ощутив серьёзную потребность вновь исчезать из дома, Лика снова начала таскать её за собой всюду. Оказаться среди студентов, пусть и недавних, было интересно, поэтому Саша не спорила и поддакивала Лике, когда та отпрашивалась у родителей за них обеих. А потом наблюдала… Смущённо улыбалась, когда её приветствовали, когда её щекотали и тискали, как щенка, отпихивала особо нахальных и даже подраться могла, когда считала необходимым. В конце концов, заполучила в своё распоряжение фотоаппарат старосты группы, и занялась делом, фотографируя посиделки, застолья, а порой и откровенные пьянки жадных до жизни студентов. Иногда её пытались подпоить, ради шутки, за что получали по шее уже от Лики. За младшую сестрёнку она заступалась, и злить её было опасно.

– Не сметь портить ребёнка, – повышала она голос и ударяла аккуратным кулачком по столу. – Мне потом её родителям с рук на руки передавать.

Она гневалась, стучала кулаками, топала ножкой, а Толя смотрел на неё восторженными глазами и смеялся. Смеялся с особым удовольствием, с осознанием того, что всё это принадлежит ему.

Саша долго этого не понимала. Воспринимала, как очередной роман Лики, пусть и взрослый, как та это называла, но это по-прежнему были лишь поцелуи, объятия и страстный шёпот двоих в полутёмном углу, в стороне от посторонних глаз. Ничего, что отличало бы Толю Ефимова от предыдущих поклонников Анжелики. Он встречал её у института по утрам, провожал до дома вечерами, и они долго целовались перед подъездом, Саша иногда подглядывала за ними в окно. Подглядывала, ощущая тяжесть в душе, но ещё не отдавая себе отчёта в своих чувствах. Ефимов даже не замечал её, так, по крайней мере, казалось. Улыбнётся, подмигнёт при встрече, и тут же отвернётся к Лике. А со временем она стала малышом.

– Привет, малыш.

– Как дела, малыш?

– Что-то ты грустная, малыш. Двойку получила?

Саша улыбалась ему, и удивлялась, откуда в её душе рождается раздражение. Иногда они с Толей оказывались с глазу на глаз, он говорил с ней, вопросы задавал, в основном, о школе. Наверное, не знал, о чём ещё с ней поговорить можно.

Страсть Анжелики (Саше нравилось иногда так думать, звучало, как в романах – «страсть Анжелики») прошла через полгода. И заметила эту перемену в первую очередь опять же Саша. Лика всё чаще впадала в недовольство, в раздражение, без конца жаловалась, но суть её жалоб была не в том, что Толя ей надоел или разочаровал. Всё чаще заходили разговоры о том, что ждать от Ефима, в сущности, нечего.

– Он даже цветов мне никогда не подарит, – высказалась как-то Лика. – Считает, что он сам по себе подарок.

Анжелика возмущённо усмехнулась, отвернулась к зеркалу и принялась расчёсывать длинные волосы. Саша, которая делала уроки за письменным столом сестры, обернулась на ту через плечо, но молчала. Раздумывала.

– Лика, ты же знаешь, что у него нет денег, цветами тебя задаривать, – осторожно напомнила она в конце концов.

Лика кивнула, куда решительнее, чем было необходимо.

– Знаю. Но мне-то что делать?

По мнению Саши, делать с этим особо ничего и не надо было. Они сами никогда не жили в достатке, но Лика об этом старалась не задумываться. Она всегда мечтала о чём-то большем. О красивой, обеспеченной жизни, которую, как выяснилось, Толя Ефимов, при всех его других достоинствах, обеспечить ей не мог. Толя был из неполной семьи, жил с матерью в двухкомнатной «хрущёвке» в спальном районе, кстати, как и сама Лика, но той с некоторых пор это стало казаться существенным недостатком. Он учился, и в отличие от Лики, учился серьёзно, зубрил и тщательно сдавал все предметы. Но замечала это, кажется, только Саша. Для всех остальных Толя был заводилой и своим в доску парнем, который никогда не откажется повеселиться. И Лика его видела именно таким, будто через вязкую пелену на него смотрела. Саша только удивляться этому приходилось. Лика словно не задумывалась о том, что Толя ни разу не пересдавал ни одного предмета, тщательно вёл записи и конспекты, и даже пропусков, не смотря на все гулянки и тусовки, у него практически не было. Пока Лика спала по утрам, Ефимов на парах сидел. Именно это Сашу в нём изначально и привлекло, его скрытая, неброская, но целеустремлённость. Ефимов настойчиво добивался своего. И Саша понимала, что в ближайшие два года он даже работу себе вряд ли найдёт. И не потому что не хочет заработать и сделать подарок любимой девушке, да попросту цветы подарить, он себе позволить этого не может – либо учёба, либо работа. Вот и перебивается, поэтому живёт с матерью и на её деньги. И ему самому это противно. Это Саша уже от самого Толи узнала, и то случайно. Услышала как-то, как тот с матерью по телефону говорил, и морщился при этом, заговорив про деньги. На его лице в этот момент такое мученическое и озабоченное выражение появилось, что Саше его по-настоящему жалко стало. И только поторопилась взгляд отвести, когда Толя голову повернул, видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. А как только в комнату вошла Анжелика, он трубку телефона положил и улыбнулся лихо и открыто. Чтобы у той и мысли о его трудностях и проблемах не возникло. Правильно, ни к чему такую красивую головку всякими мелкими неурядицами, такими, как денежные проблемы, забивать.

Но как Ефимов не старался, именно на этом они с Ликой в итоге и споткнулись. На его финансовой несостоятельности. И Саша стала нечаянной свидетельницей одной из их ссор, и была поражена, как вмиг переменился Толя. Он за минуту сначала потемнел лицом, потом побелел, губы поджал так, что Саше показалось, что у него лицо в камень превращается. И стало страшно. Настолько, что она бочком, молчком, из комнаты выскользнула и укрылась на кухне. Не думала, что Толя всерьёз переживает из-за этого, что такие мелочи, как деньги (по крайней мере, для неё это казалось сущей мелочью), могут настолько сильно его задевать. Толя казался неуязвимым, казался ей самым уверенным и решительным человеком на свете, но Лика сумела найти его слабую точку. Нашла и принялась на неё давить, давить, а как только довела Ефимова до белого каления, так испугалась и сбежала. То есть, бросила его. Выкрикнула ему это в лицо, конечно же, разревелась, куда без этого, а Толя вылетел из их квартиры и хлопнул дверью так, что дом вздрогнул. И вот тогда Саша и узнала, как умеет злиться улыбчивый и приятный во всех отношениях Ефимов, и как умеет изображать несчастную и обиженную Анжелика. Которая буквально минуту назад заходилась в рыданиях, а как только дверь за бывшим возлюбленным захлопнулась, так и успокоилась. Сделала глубокий вдох, вытерла слёзы и отчаянно махнула рукой.

– Идиот, – вырвалось у неё. Посмотрела на Сашу, выглядывающую с кухни с обеспокоенным видом, и повторила уже со злостью: – Идиот. И нечего на меня смотреть!

Именно тогда закончилась её любовь. Саша это знала, но молчала. Да и кому она могла рассказать? Ефимову? Он бы не стал её слушать. Саша присматривалась к нему, пыталась понять, что он на самом деле чувствовал по отношению к Лике. Ведь не мог ослепнуть и оглохнуть, Толя всё видел и понимал. И романы её сестры, с более перспективными и обеспеченными, его лишь раздраконивали. Нет, Толя не ждал Лику, и не жил одной лишь Ликой, у него были другие девушки. После их первого расставания он был оскорблён, уязвлён не на шутку, но показывать этого всем не стал. Он всё также веселился и шутил, он не казался сломленным, скорее разозлённым, а на Анжелику поглядывал с явным умыслом. Умыслом отыграться когда-нибудь. Но Саша не верила, что он всерьёз соберётся ей мстить. Да и вокруг было столько желающих Ефимова приласкать и вернуть к жизни. И он этим пользовался вовсю, не стесняясь и не особо задумываясь о морали. Да и кто из двадцатилетних парней, у которых гормоны главенствующую роль играют, о морали всерьёз задумывается. Толя с Ликой переборов обоюдную неловкость, продолжали общаться в одной компании, уступать никто не хотел, и лишь наблюдали за жизнью другого с заметным и даже понятным злорадством. Лика встречалась со старшекурсниками, ей дарили цветы и подарки, о чём она и мечтала ещё совсем недавно, её привозили домой на машинах, и целовали с пылом, ничем в этом Ефимову не уступая. Может, и не уступали, но Толя – это Толя, его никто заменить и затмить не может. К тому времени Саша и сама это поняла. Ей исполнилось шестнадцать, и уже стало понятно, что не просто так она от него взгляда оторвать не может. В том возрасте она буквально им заболела. Даже как дышать правильно – спокойно и несбивчиво, забывала в его присутствии. Вот только она по-прежнему была малышом. Которого трепали по щеке при встрече, дёргали за неизменные хвостики, и подмигивали игриво, как котёнку дворовому. Толя даже обнять её мог, то за плечи, то за талию, и совершенно не замечал, что Саша вся сжимается в комок от волнения, при его прикосновении.

– Чем занимаешься, малыш? – спрашивал он время от времени. – Как в школе?

– Хорошо.

Толя понимающе улыбался, и на его щеках появлялись ямочки.

– Одни пятёрки?

– Нет. Ты меня переоцениваешь.

– Ну, конечно, – недоверчиво и с улыбкой говорил он. А потом вдруг поднялся, наклонился к ней и поцеловал в нос. Как маленькую. Но Саша и от этого дыхание затаила.

Сегодня Толя был слегка навеселе, выходной день, они снова собрались на квартире однокурсника, у которого родители частенько уезжали в командировки, и их сын этим вовсю пользовался. Ефимов пересел на диван рядом с ней, руку протянул и Сашу за плечи обнял. К тому моменту прошёл почти год, как они с Ликой расстались, он давно казался Саше успокоившимся, даже встречался с другой, с брюнеточкой Светой из параллельного потока, и поэтому она так удивилась, когда Толя вдруг спросил:

– Как сестра?

Саша, чувствовавшая себя ужасно неловко под его рукой и прямым взглядом, уставилась в его глаза, моргнула от неожиданности его вопроса.

– Лика? – Осторожно усмехнулась, не знала, куда глаза деть. – Толя, ты с ней встречаешься каждый день. Почти.

– Ну, встречаюсь. – Он сидел близко-близко, наверное, впервые так близко к ней, и смотрел прямо в глаза. Вдруг его взгляд забегал по её лицу, он словно присматривался, потом неожиданно нахмурился, и даже улыбнулся. Пьяной, но такой знакомой, добродушной улыбкой. – Санька, а ты взрослая совсем стала.

Саша глаза опустила, осторожно сдвинулась в сторонку, сходя с ума от безумного стука сердца, от накатившего вдруг жара и волнения от Толиной близости.

– Такой младенец был год назад, в глазах детство, а сейчас – посмотрите только.

– И куда ты смотришь?

Он моргнул, вдруг поймал себя на том, что смотрит, действительно, куда-то не туда, вернул взгляд к её лицу. Секунда, и улыбнулся, как ни в чём не бывало. Потом голову наклонил и ткнулся лбом в её лоб.

– Я пьяный, Сань.

Она смотрела на него, в его лицо, даже дыхание чувствовала, а Толя внезапно глаза открыл и отодвинулся. И совсем другим тоном, с нотками затаённого раздражения, повторил свой вопрос:

– Ну, так чего там?

– Ничего. – Саша тоже отвернулась, плечами пожала. – Встречается с этим Яриком.

– Ярик, – пренебрежительно проговорил он. – Что за имя идиотское?

– Ярослав, – проговорила Саша. В лицо Ефимова вгляделась. – Ты переживаешь?

Толя секунду молчал, потом резко выпрямился.

– Я? – выдал он с презрительным смешком. – Сань, да ты чего? Просто любопытно… – Он с дивана поднялся, снова по волосам её потрепал. – У меня времени нет переживать, малыш.

В комнату заглянула та самая Света, глянула с очевидным намёком.

– Толь, ты чего здесь?

– Иду, – отмахнулся он, а сам всё на Сашу смотрел с высоты своего роста.

Девушка упёрла руку в бок.

– Пойдёмте уже за стол. Саня, пойдём, Витька вина купил. Вкусное, сладкое.

А Толя обернулся на неё с изумлением.

– Сдурела? Спои мне ещё ребёнка.

Света фыркнула и ушла на кухню, а Саша, пользуясь случаем, Ефимова за руку потянула.

– Толя, ты мне с математикой поможешь? Перед поступлением?

– Конечно, помогу, Санёк. На сестрицу твою надежды нет всё равно. – Он странно развеселился. И глаза у него так сверкнули при этом, что Саша поневоле засмотрелась.

Но всё это было не для неё, это стало понятно совсем скоро. Пришла как-то к тётке, и оказалось, что не вовремя. Пока в прихожей раздевалась, из комнаты Анжелики Ефимов вышел. Встрёпанный, полуголый, только голову успел в ворот свитера сунуть, и так замер, увидев растерянную Сашу. Но быстро опомнился, ухмыльнулся и подмигнул ей.

– Привет, малыш.

Она моргнула, кивнула едва заметно, и привалилась к вешалке с одеждой, наблюдая, как Толя торопливо одевается. Во рту странная горечь, и понимала, что наверняка со стороны странной кажется, молчит растерянно, да и выглядит пришибленной. Но справиться с собой никак не получалось. Совершенно непонятно, что она себе надумала за последние пару месяцев, в течение которых Толя помогал ей с математикой, как и обещал. Они встречались пару раз в неделю, в основном у него дома, и он терпеливо талдычил ей про теоремы и формулы, и за эти месяцы он ни разу – ни разу! – не спросил у неё про Лику. И теперь Саша понимала почему.

– Сань, ты чего там замерла, – окликнула её сестра.

Саша с трудом сглотнула, голову повернула, на Анжелику посмотрела, и будто очнулась. Лика стояла в дверях своей комнаты, в лёгком халатике и смотрела на них обоих. А когда ей надоело, на Сашу и прикрикнула. Та ботинки с ног скинула и скрылась на кухне. И там уже замерла, впервые в жизни ощущая непреодолимое отчаяние. И боялась выглянуть в прихожую, и без того знала, что они там целуются.

– Ты что, к Толе вернулась? – спросила она Анжелику, когда смелости набралась.

Лика допила чай, улыбнулась.

– Я пока не решила. – Затем усмехнулась. – От Толи зависит.

– В каком смысле?

– Насколько он меня хочет. – Лика из-за стола поднялась, к сестре наклонилась и щёлкнула ту по носу. – Но тебе об этом ещё рано знать. Подрасти сначала.

Ефимов Анжелику хотел. Хотел сильно и самозабвенно. Но только для себя, и чтобы в полное своё владение. А Лика такого не терпела. То есть, с одной стороны она и не против была, но с другой, слишком многого ждала в ответ. И того, что ей мог Толя Ефимов предложить, ей было мало. И Лика не стеснялась об этом говорить, и ему в том числе. А Саше оставалось лишь наблюдать за этим круговоротом ссор, примирений, обид. Сколько раз она хотела с Толей поговорить? Занимались с ним, сидели за одним столом, он водил пальцем по записям в её тетради, наклонялся к ней, и вроде чего проще, когда он вот так рядом, сказать ему, что он ошибается насчёт Лики.

Проще… Ничего труднее нет. Посмотреть ему в глаза и сказать: Лика тебя не любит.

Она даже на сестру злиться стала, и это казалось предательством. Это же сестра, самый близкий человек, Саша с детства Лику обожала. Подражала ей, чему-то даже завидовала, как младшая сестра может завидовать старшей. По-доброму, по-хорошему. Пока всё не смешал Толя Ефимов. И из-за него Саша на сестру злилась. Потому что слишком много знала о её жизни, слишком много понимала, хоть и не хотела этого. Совсем не хотела. Но Лика не стеснялась рассуждать при ней о своих делах, о поклонниках и даже интересах, в том числе и меркантильных. И это было противно. Но как сказать это сестре? Легче было не вмешиваться, закрыть глаза, уши, и отвлечься от всего. Но рядом с Толей отвлечься не получалось. Смотрела на него и каждый раз начинала мучиться: от того, что смелости не хватало сказать, от того, что больно ему сделает, от того, что любит он Лику. Или кажется ему так, кто же знает, кроме самого Ефимова? Но он так на неё смотрел…

За все пять лет, что они были знакомы, Саша вдоволь насмотрелась. И на его девушек, и на его загулы, и на то, как он умеет учиться и упрямиться, в желании добиться своей цели. А цели у Толи было две: диплом и Лика. Так, как на неё, он не на одну девушку не смотрел. Он буквально ел её всегда глазами. Даже когда общаться переставали, злились друг на друга, не разговаривали, его горящий взгляд везде Анжелику преследовал. И Саша доподлинно знала, что Лике это очень нравилось. Именно из-за такого явного ничем не прикрытого желания, она возвращалась и возвращалась к Ефимову. Любви не было, но страсть жила. Жила и не угасала.

И Саша сжимала кулаки, в бессилии наблюдая за их очередным танцем, объятием, поцелуем или даже переглядыванием. Каждый раз, как нож в сердце. А ей всё шестнадцать, ей всё семнадцать, она всё маленькая, малыш. И злые слёзы в глазах.

– Не знаю, о чём ты думаешь в последнее время, – выговаривала ей как-то тётка, – но тебе поступать в этом году, а ты не учишься.

– Учусь, – воспротивилась Саша, правда, довольно вяло. Сидела за столом, ковыряла вилкой в тарелке с макаронами, а сама прислушивалась к звукам музыки, из комнаты сестры.

– Видела я твой дневник. Три тройки, Саша!

– Знаю я, тёть Валь. Я всё исправлю. Просто некогда мне было.

– Что некогда, учиться? И чем ты занималась?

– Да я учусь! Я просто… на математике сосредоточилась. У меня с ней проблемы, ты же знаешь. И мне нужно её подтянуть, вот и…

Тётя Валя повернулась к ней, посмотрела очень внимательно, Саша даже заёрзала под её взглядом. Глаза в тарелку опустила. А тётя Валя всё-таки спросила:

– И кто тебя подтягивает? И куда?

Саша рот открыла, но что сказать – не знала. В конце концов, решила возмутиться:

– Да ты что?! Тётя Валя, ну честно!.. – Выдохнула, не зная, что сказать, растерялась, смутилась от таких намёков. Щёки защипало, а тётка всё это видела да подмечала, прищурилась проницательно, и тогда Саша выдохнула, признаваясь: – Со мной Толя Ефимов занимается. Никакой не маньяк, а Толя.

– Толя?

– Ефимов? – Лика появилась в дверях кухни, услышала главное, и замерла, изумлённо глядя на младшую сестру. – Ты с Толей занимаешься? – со смешком проговорила: – Математикой?

Саше едва удалось выдержать взгляд Анжелики. Беззаботно пожала плечами.

– А что? Не на репетиторов же тратиться… А Толя всё отлично объясняет. Без его помощи я точно не сдам. – На тётку посмотрела: – Кстати, по математике у меня теперь одни четвёрки, а остальное я запросто исправлю.

Тётя Валя ничего больше не сказала, а вот Лика после поинтересовалась:

– И где же вы… учитесь?

Ответить нужно было спокойно и даже равнодушно. И она очень постаралась.

– У него дома. Где ещё?

Лика хмыкнула, Сашу разглядывала.

– Действительно. Где ещё?.. И что?

– Что? – Саша прикинулась удивлённой.

– Это ты мне расскажи. Чем вы ещё занимаетесь у него дома?

Саша перевернула страницу книги, ладонью её разгладила. Понимала, на что сестра намекает, но этого опять же нельзя было показать.

– А в чём ещё Толя разбирается хорошо? Если только в гулянках. А по этому предмету экзамены не сдают. Слава Богу.

Лика помолчала, обдумывала, после чего скупо улыбнулась.

– Это точно. – Отвернулась, кажется, решив, что Саша совсем дурочка, и совершенно не задумывается о том, на что ей сестра намекает. Саша дурочкой не была, вот только ошибалась Лика в одном – у Толи ничего предосудительного и в голове не было. У него личная жизнь ключом била, ему некогда было отвлекаться на малявок. Правда, говорить такое, было несправедливо. Толя всегда относился к Саше с интересом, по-доброму, не зря же целый год с ней занимался? Заставлял вникнуть, заставлял до конца разобраться, каждый раз живо интересовался её успехами в школе, и искренне радовался, когда их занятия приносили плоды. Каждой её четвёрке и пятёрке радовался, как своей. И даже руки от удовольствия потирал. Саша смеялась над ним в такие моменты.

– Может, тебе тоже нужно было в педагогический поступить? Вон как радуешься.

– С ума сошла. – Толя сел на диван рядом с ней, но уже в своей комнате, и потянулся. После чего зевнул.

Семнадцатилетняя Саша украдкой наблюдала за ним, кинула взгляд на его грудь и живот под тонкой тканью футболки, сделала осторожный вдох и, наконец, отвернулась. И совсем не ожидала, что Толя её за коленку схватит. А он посмотрел и усмехнулся.

– Давай, малыш, расскажи мне что-нибудь помимо математики.

– Что? – Покосилась недовольно. – Опять про Лику?

Толя брови сдвинул, кажется, задумался, но после рукой махнул.

– Не надо про неё, не порти настроение. Про себя расскажи.

– Что?

– Ну, не знаю… Про парня своего.

Саша глаза на него вытаращила.

– Какого ещё парня?

Толя от её возмущённой реакции даже рассмеялся.

– Да ладно врать-то, все знают.

– Кто? И что знают? Как они могут что-то знать лучше меня про моего же парня?

– Так он всё-таки есть? – Ефимов смотрел на неё с живым восторгом.

– Нет!

– Саня!

Она толкнула его в плечо.

– Перестань. Нет у меня никакого парня.

– А тот, в очках?

– Это мой одноклассник, – обиделась Саша и отвернулась от него.

– Который ходит за тобой по пятам и носит портфель. Всё так и начинается.

Саша лишь фыркнула, решив ему не отвечать. Отвернулась, и снова Толю оттолкнула, когда он обниматься полез. Тискал её, как котёнка, честное слово. И парня придумал… То есть, не совсем придумал, парень был, хотя, не совсем парень. На самом деле одноклассник, кстати, тёзка её, Саша Кашин. И с некоторых пор в классе их дразнили – Саша и Каша. Может быть, кто-то на самом деле считал их парой, но Саше-то было лучше знать. С Кашиным они просто дружили, вместе планировали поступать в педагогический, только он на химфак, и последний год, сидя на задних партах, нашли много общего. Оба любили читать, любили одни и те же фильмы, а также слыли в классе заучками. Странно было бы не подружиться, в конце концов. Сашка провожал её после школы до дома, но только потому, что сам жил неподалёку. И несколько раз попадались на глаза тётке и Лике. И ни от кого другого Толя о её парне узнать не мог. Хотя, если Лика в компании разболтала, то… Но они с Сашкой никогда в жизни не держались за руки, а уж тем более не целовались. Саше подобное и в голову не приходило по отношению к Кашину. Он был просто другом, не больше. А Толя её теперь толкает и ухмыляется так, как ей совсем не нравится.

– Не твоё дело, – в итоге проговорила она себе под нос.

Ефимов неожиданно вздохнул.

– Это точно. Просто не забывай о деле, малыш. Сначала поступи, а потом начинай крутить романы.

– Я боюсь, – вдруг призналась Саша.

Толя взглянул с удивлением.

– Чего?

Саша повернулась к нему.

– Экзаменов. И, вообще, всего этого… Толь, вдруг я не поступлю?

– Поступишь, – уверенно сказал он. Коснулся её волос. – Ты что, малыш? Конечно, поступишь. И станешь писательницей.

Саша прищурилась, заподозрив его в том, что он издевается над ней. А он руку ей протянул.

– Хочешь, поспорим?

Она его руку оттолкнула.

– Не буду я с тобой спорить.

Он вздохнул, явно переигрывая, поднялся, но сказал:

– Странные вы, женщины, существа. Даже такие маленькие, как ты.

– Я не маленькая!

Толя глянул на неё с неожиданным интересом.

– Уже взрослая?

От его взгляда Саша смутилась и поторопилась разговор закончить. А чуть позже Ефимов и вовсе выпроводил её за порог, как только появилась его очередная пассия. То есть, Толя её не гнал, даже слова не сказал, но когда Саша засобиралась, смерив его девушку выразительным взглядом, обрадовался. Только сделал выразительный жест рукой, на что Саша выразительно фыркнула и вышла за дверь.

Саша удивлялась, как мужчины могут быть такими непостоянными. Толя уверял, что без ума от Лики, как только та ему позволяла, так и уверял. Да и без того было видно, что он до сих пор готов ради Анжелики на всё. Стоило той ему улыбнуться, как Ефимов забывал обо всех своих девушках и романах, даже если незадолго до этого отношения казались серьёзными. Лика действовала на него, как наркотик. Хотя, Саша, взрослея и наблюдая их историю, в конце концов пришла к выводу, что дело не в какой-то всепоглощающей любви, а скорее в разочаровании и уязвлённом самолюбии Ефимова. Лика превратилась для него в мечту, которой он так и не достиг. На первом курсе, в разгар их с Анжеликой отношений, она была для него словно приз, он был горд такой красивой девушкой, а та, в итоге, пренебрегла им, и не из-за того, что любовь закончилась, а из-за его бедности. Это было обиднее всего, и задевало Толю сильно, больно и отчаянно. Он, наверняка, чувствовал себя оскорблённым до глубины души. По крайней мере, Саша так считала. По своим наблюдениям, по словам, случайно Толей обронённым. Он был человеком честолюбивым и даже чуточку тщеславным, ему необходимо было ощущать свою нужность и получать отдачу от своих чувств к женщине. А Лика ему этого не давала. Она не готова была гордиться им и любить, только потому, что он вот такой замечательный. Ей требовалось в придачу к его желанию и страсти и кое-что другое, что грело бы её не только рядом с ним, но и без него. Например, шуба. Или радовало глаз. Например, кольцо или браслет. На голые эмоции она себя растрачивать была не готова. Ей тоже была нужна отдача, но совсем не эмоциональная. И только когда Лика начинала скучать по Ефимову в достаточной степени, что справиться с собой у неё не получалось, она шла к нему, и даже готова была просить прощения и умолять его. О чём именно она его умоляла, Саша старалась не задумываться, но Толя неизменно таял. Не сразу, иногда горячился, даже ругался с Анжеликой, но та, если чего-то хотела, всегда добивалась своего. Особенно, если дело касалось мужчин. И наблюдая раз за разом, как Толя идёт у неё на поводу, даже зная, что это ненадолго, Саша теряла покой. Она давно смирилась с непостоянством Ефимова, с круговоротом девушек в его жизни, и если злилась и ревновала, то несильно, но Лика… Та будто опутала его когда-то своей паутиной, и время от времени дёргала за верёвочку, возвращая к своему телу. А Толя, как слепой безвольный щенок, ей поддавался. Саша поневоле задумалась со временем, чем таким его Лика берёт. Не одной же красотой? Начала посматривать на сестру с определённым интересом, наблюдать за ней, и чем больше наблюдала, тем яснее понимала: что бы это ни было, у неё, Саши, такого нет. Ни красоты, ни внутреннего магнита, ни уверенности сестры ей от природы не досталось. Хотя, они же не родные, а двоюродные… Но всё равно немножко обидно.

В последний раз внутренний магнит Анжелики сработал, когда она уже встречалась с Петечкой. Тот несколько лет назад закончил их же институт, читал лекцию по приглашению ректора, и там их с Ликой судьба и свела. Петя показался Анжелике взрослым, привлекательным и, без сомнения, перспективным. Эти самые перспективы действовали на Лику завораживающе. Она голову теряла от демонстрации мужчиной ума и заработанного благосостояния, и, если к разводу спустя восемь лет, Анжелика подошла с твёрдым убеждением, что от мужа её толка нет ни в каком смысле, то в начале их отношений, она казалась обомлевшей и почти влюблённой. В дом к её родителям, Петя явился с видом победителя и героя, и Саша впервые в жизни наблюдала, как Лика льнёт к своему избраннику и смотрит на того влюблёнными глазами. Влюблёнными глазами оголодавшей кошки. А ещё с гордостью. На Толю она так никогда не смотрела. Но в то же время, Саше не верилось, что она гордится именно Петечкой, его заслугами и достижениями, скорее уж она была горда собой, что смогла заполучить такого жениха. Случилось, наконец, то, о чём она так долго думала и мечтала.

Отношения развивались и к концу пятого курса, Петя сделал Лике предложение. Всё честь по чести, пришёл к её родителям, с цветами и кольцом, Анжелика смотрела на него восторженными глазами и даже заплакала в какой-то момент, должно быть от счастья. И на шее у будущего мужа повисла, поцеловала, под взглядами впечатлённых и растроганных родителей. А вот Саша долго поверить не могла. Посмотрела спектакль с помолвкой до конца, посидела со всеми за праздничным столом, даже дождалась, пока Лика своего принца до машины проводит, а когда сестра вернулась, улучила момент и тихонько у неё спросила:

– Ты, правда, хочешь за него замуж?

– А что? – Лика казалась удивлённой её вопросом. – Петя – отличная кандидатура.

– Ты полюбила его за кандидатуру?

Анжелика понимающе усмехнулась, потом ткнула в неё пальцем и уточнила:

– За отличную кандидатуру. – А потом за плечи Сашу обняла. – Саня, ты вот уже учишься в институте, а всё равно дитё дитём. Когда только повзрослеешь. Как барышня тургеневская, право слово. Ну, подумай сама, Петя молодой, с характером пробивным. Ему двадцать восемь, а у него уже свой бизнес. И замуж зовёт. Между прочим, меня ещё ни разу замуж не звали.

Саша усмехнулась в сторонку.

– И Ефимов не звал?

– И Ефимов не звал. Он же не дурак. Ему и звать-то меня некуда. Не в мамину же двушку.

Саша покивала, но затем взяла себя в руки и заставила улыбнуться.

– Если ты хочешь за Петю замуж, то я за тебя рада.

– Спасибо, малыш, – сказала Лика с улыбкой, а заметив, что Саша всерьёз нахмурилась, засмеялась. – Прости, прости.

Знала, что так Сашу только Толя называет, сама Саша от этого не слишком в восторге, но иногда она её специально подначивала этим словом.

Новость о предстоящем замужестве Лика решила приберечь, и Саше пришлось согласиться. Это же не её новость, как она может спорить? Право Анжелики решать, что рассказывать о себе окружающим. Саша это приняла, и несколько недель стойко хранила эту тайну. День свадьбы был назначен на середину августа, и Лика пообещала сообщить всем друзьям после защиты диплома, сказала, что не хочет отвлекать. И с этим Саша тоже спорить не стала. Свыклась, приняла и даже порадовалась – и за сестру, и за себя в том числе. То есть, за Толю. Появилась определённая надежда, что после замужества, Лика окончательно забудет про Ефимова. Займётся мужем, большая надежда, что по-настоящему любимым, семью будет строить, новый дом обустраивать. А дом будет на самом деле новый, потому что Петя пообещал поменять свою двушку в новостройке на квартиру побольше, и всё для жены-красавицы. И Анжелика пребывала в ожидании, ходила возбуждённая и взволнованная, даже про защиту диплома позабыла. Что и не удивительно, своего она уже добилась, выходила замуж за обеспеченного, по её меркам, человека. И корочки о высшем образовании уже были не столь желаемой целью. И, наверное, решив окончательно проститься со свободной жизнью и стать добропорядочной, верной женой, напоследок захотела ещё разок поиграть с Ефимовым в любовь. Саше снова пришлось наблюдать, как в один из вечеров на студенческом сборище, Лика строит ему глазки, томно вздыхает, напустив в глаза грусти, и печально, без всякой надежды, улыбается. Саша на Толю посмотрела, тот весь вечер просидел рядом с ней, и хотя пил, но от Саши не отходил. Разговаривал с ней, улыбался только ей, и Саша собственному счастью верить боялась. Понадобилось почти пять лет, чтобы Толя подумал о ней не как о ребёнке. По крайней мере, в это хотелось верить. И Саша верила, возможно, совершая глупость, но ей исполнилось девятнадцать, когда верить, как не в этом возрасте. За прошедшие пять лет, она столько всего пережила, связанного с именем Анатолия Ефимова, что порой передёргивало от воспоминаний. Лики в его объятиях, его злости и обиды, хоровод других девушек вокруг него. И вот впервые он сидит весь вечер рядом с ней, не горя желания общаться с кем-то ещё, спрашивает её про институт, про личные дела, смеётся над её словами и лёгким смущением, и подозрительно долго не отводит глаз от её лица. Что-то для себя высматривает, улыбается, а потом подаёт ей бокал вина.

– Давай выпьем, малыш.

Саша удивлённо вздёрнула брови.

– Ты впервые мне это говоришь. По-твоему, я уже готова? Достаточно взрослая?

Ефимов рассмеялся, поднял свою рюмку, осторожно чокнулся, стараясь не расплескать.

– Вот и проверим. Так как, говоришь, твои дела?

– Что именно тебя интересует?

– Ты знаешь, – проговорил он с непонятным для Саши удовольствием.

Она головой качнула, и заученно повторила:

– Не твоё дело, Ефимов.

– Как ты можешь? Я твой учитель. Наставник!

– В чём наставник?

– Ну… – Толя губами пожевал, бровями поиграл, после чего ухмыльнулся. – Во всём приличном.

Саша отвечать ему не стала, улыбнулась в сторону, и вот тогда заметила пристальный взгляд Лики через стол. Она наблюдала за ними. Наблюдала очень внимательно, а как только Ефимов глянул в её сторону, она ему улыбнулась, той самой завораживающей грустной улыбкой. Саша ощутила сильнейший укол в сердце, посмотрела на лицо Толе и поняла, что тот глаз с Анжелики не сводит. Кажется, задумавшимся, даже отрешённым. Затем вздохнул и отвернулся.

– Ещё вина, малыш?

– Нет, я ещё это не допила.

– А я выпью.

Он за бутылкой водки потянулся, а Саша сжала в ладони бокал. Как же ей хотелось именно в этот момент схватить Толю за руку и сказать ему всё, как есть: и про замужество, и про Петечку, и про Ликины рассуждения о перспективах, которых у Ефимова нет. Как хотелось сказать ему всего три слова: не верь ей. Больше никогда ей не верь, она тебя не любит. Она и Петечку-то в достаточной степени не любит, лишь себя. Но Лика была её сестрой, как она могла наговорить про неё такое, тем более Толе?

Но ещё можно было попытаться всё спасти. И впервые, впервые в жизни Саша сама взяла его за руку, и в глаза посмотрела серьёзно и с настоящей мольбой.

– Давай уйдём отсюда.

Толя удивился. И её взгляду, и просьбе, а особенно её руке, что сжала его пальцы. Обозрел всё это чуть помутившимся взглядом, головой чуть качнул, явно разгоняя алкогольный дурман, а Саша, не давая ему опомниться, повторила:

– Давай уйдём.

– Санька, ты что задумала?

– Я тебе потом расскажу, – пообещала она. – Только сейчас давай уйдём. Мне надоело.

Ефимов посмотрел на шумевших друзей за столом, потом снова на их руки, раздумывал в течение минуты, и эта минута Саше самой долгой в жизни показалась. Но, в итоге, Толя кивнул. Кивнул, и начал подниматься, его мотнуло немного, а Саша ещё удивилась, она не заметила, когда он так набраться успел.

Лика догнала их в прихожей, посмотрела с непониманием.

– Куда вы уходите?

– У меня голова болит, – соврала ей Саша, мечтая, чтобы Анжелика поверила и ушла. Краем глаза наблюдала, как Ефимов одевается, в какой-то момент на стену повалился, но тут же выпрямился.

Лика же руку в бок упёрла.

– И что?

– Ничего, – огрызнулась Саша. – Я пойду к бабушке, Толя меня проводит.

– Саня, он пьян в стельку!

Ефимов вылез вперёд, и её пальчик отвернул в сторону.

– Не говори, чего не знаешь, женщина. Я трезвый. Почти. Доставлю в лучшем виде.

Лика усмехнулась ему в лицо.

– Я не понимаю, откуда такое рвение?

– Лика, отстань, – попросила Саша, но без злости, а Ефимов сказал:

– Не хочу портить тебе вечер своей пьяной физиономией. Ты ведь найдёшь, на кого посмотреть и без меня?

– О, не сомневайся.

– Не сомневаюсь. Холодная, жестокая женщина. – Это он проговорил со смешком, но вышло всё равно впечатляюще.

– Не такая уж и холодная, Ефимов. Тебе ли не знать.

Лика смотрела ему в глаза, и даже Саша видела в её взгляде призыв. Откровенный и открытый. И Саша поторопилась дёрнуть Толю за руку.

– Пойдём. Толя!

Он усмехнулся Лике в лицо, но отступил и за дверь вместе с Сашей вышел. Правда, не удержался и сказал:

– Стерва.

Саша глянула на него снизу, пыталась поймать его взгляд, но не преуспела в этом. Но, главное, что он ушёл с ней, не остался с Ликой. Хотя, и злится, от возмущения кипит, Саша чувствует это.

– Не обращай на неё внимания, – сказала она. – Ты же знаешь Лику, ей всегда больше всех надо.

– Я её вдоль и поперёк знаю, – проговорил он, и это заявление Саше не понравилось, но отвечать и спорить она не стала. Пусть думает так.

Они шли по тёмной, сырой улице, молчали, Саша под руку его держала, и каждый думал о своём. Толя дышал тяжело, будто бежал долго, и она понимала, что думает он не о ней. Лика снова всё испортила. Но свежий вечерний воздух пьянил, кружил голову, и вскоре Саша позабыла о неприятностях. Казалось невероятным, что она идёт под руку с Ефимовым, и это обоим кажется нормальным. И пусть молчат, пусть думают каждый о своём, но это всё равно лучше, чем оставить его Лике и идти домой одной, как происходило обычно.

Толя вдруг посмотрел на неё, взгляд был более ясный, чем двадцать минут назад, и спросил:

– Ты не замёрзла?

– Немного, – призналась Саша.

А Ефимов вдруг обнял её за плечи. Без всякого умысла, и не думал к ней прижиматься, просто обнял, но Саша всё равно растаяла.

– Чем ты займёшься после института? – спросила она, чтобы не молчать и не казаться смущённой и расчувствовавшейся.

Толя плечами пожал.

– Есть пара мыслей. Но пока ничего чёткого. Что странно, да? Через пару недель я буду свободен, как ветер, а что делать буду, понятия не имею. Борисов предлагает в паре поработать, возможно, соглашусь.

– Ты придумаешь, – уверенно сказала Саша.

Толя наклонился к ней, прямо к её лицу.

– Ты в меня веришь?

– Верю.

– Продолжай это делать, – улыбнулся он. Волосы упали ему на лоб, когда он ещё ниже наклонился, дыхание коснулось Сашиных губ, она замерла, но всеми силами старалась удерживать лёгкую улыбку, чтобы опять же не казаться смущённой и даже испуганной. Только подумала, что Толя ведь понятия не имеет, что её ещё никто никогда не целовал. Лишь потому, что она с юности смотрела и видела только его. В мечтах, наяву, только его. Толя этого, конечно, не знал, но вдруг замер, видимо, осознав всю пикантность момента. Они смотрели друг другу в глаза, она ждала, он принимал решение, но в последний момент отпрянул. И лишь улыбнулся Саше, будто ничего не произошло. Снова за руку её взял.

– Пойдём. Ты уже замёрзла.

Он довёл её до дома бабушки, к этому моменту уже совсем стемнело, да и время было недетское. Саша посмотрела на окна бабушкиной квартиры, она жила на первом этаже, окна были тёмные. Без сомнения, бабушка уже спала. И её не ждала. Конечно, она ведь гуляла с Ликой. Никто никогда за неё не переживал, когда она была с Ликой. Смешно.

– Ты протрезвел?

– А то. В этом деле нет ничего лучше, чем прогулки по свежему воздуху.

– Ты точно до дома доберёшься?

– Сань, ну ты чего? Куда я денусь?

Она всё равно смотрела на него в сомнении. В большом сомнении, и тогда Ефимов положил руку ей на плечо.

– Малыш, я тебе клянусь.

Саша вздохнула.

– Почему ты так меня называешь?

Толя смерил её выразительным взглядом, затем хмыкнул. Саша с неудовольствием подумала о том, что макушкой едва ему до носа достаёт. Он как-то прочитал её мысли, потому что улыбнулся, а затем сказал:

– Ты похожа на маленькую куколку. Вся такая аккуратненькая, складненькая, как статуэтка. До тебя дотронуться страшно, особенно мне.

Саша внимательно его слушала, смотрела ему в лицо, потом всё-таки спросила:

– Почему тебе?

Он ухмыльнулся.

– Боюсь тебя помять.

Саша глаза опустила. Покивала.

– Хорошая отговорка.

– Какая ещё отговорка, Саня?

Она плечами пожала и отступила на шаг. Потом ещё на один, Толя наблюдал за тем, как она пятилась, потом протянул руку и притянул Сашу обратно. И поцеловал. Ей пришлось закинуть голову назад, чтобы ему было удобнее, в первый момент ни о чём другом и думать не могла, кроме как о Толином удобстве. Как встать, как обнять, как ответить на его поцелуй. Никакой окрылённости от свершившейся мечты, ощущения чуда в душе, взрыва страсти и любви. Было приятно от прикосновения его тёплых губ к её губам, и в то же время немного странно, когда Толин язык решительно ворвался в её рот. Понадобилось некоторое время для того, чтобы привыкнуть, прочувствовать свой первый поцелуй, а потом она уже в нём потерялась. От нехватки воздуха, от того, что её крепко прижали к мужскому телу, от привкуса водки на своём языке. А Ефимов всё целовал и целовал её, но первым отступил, будто опомнился в один момент. Взглянул ошарашено, наблюдал, как Саша губы вытирает, и тогда уже решил усмехнуться, но вышло у него недоверчиво, кажется, самому себе не верил.

– Я же говорил: помну.

– Я пойду домой, уже поздно.

Толя кивнул, продолжая приглядываться к ней. Как будто они первый день знакомы.

– Иди, малыш.

Саша направилась к подъезду, но в последний момент обернулась. Сомневалась, прежде чем попросить, но всё-таки…

– Ты можешь мне позвонить, как домой доберёшься? Чтобы я не волновалась.

– А ты будешь волноваться?

– Ты же знаешь, Толя.

– Я тебе позвоню, – пообещал он. – Беги.

Она не побежала, она полетела. Непонятно, чего ждала от завтрашнего дня, боялась мечтать и строить планы, но воспоминание о первом поцелуе пьянило, как и сам поцелуй. Кстати, он на самом деле мог опьянить, привкус алкоголя до сих пор на языке ощущался. Но разве это что-то значит? Главное, Толя её поцеловал!

Но странно было бы надеется, что единственный поцелуй всё изменит. Конечно, хотелось бы проснуться в новом мире, в котором Толя Ефимов любит её и видит только её, но этого не произошло. И даже не расстроило, если честно. Саша только вздохнула, когда он не позвонил на следующий день. И через день не позвонил, и через два. Саша убеждала себя не переживать, не расстраиваться и не ждать его. В конце концов, сейчас точно не лучший момент. Толя защищает диплом, если считать, то уже через считанные дни, и мешать ему сейчас, тревожить не стоит. Но память о прошлом не давала так запросто поверить в то, что он занят учёбой. Настолько не давала, что Саша даже не набралась в себе смелости позвонить сестре, и, вообще, придти к ней в дом. Боялась узнать, что всё изменилось, что в Лике снова жадность взыграла, что она передумала делиться. Боялась узнать, что Толя у неё дома. Снова, в который раз, увидеть, как он выходит из спальни Анжелики, полуголый и довольный. И понять, что его полупьяный поцелуй, подаренный ей, ничего не значит.

Но спустя несколько дней ей позвонила Лика и спросила о том, что и Сашу беспокоило.

– Ты не знаешь, где Ефимов? Неделю его не видела.

– Не знаю, – коротко ответила Саша.

– Он ничего тебе не говорил, никуда не собирался?

– Он ничего мне не говорил, Лика. Что тебя так волнует Толя? – Саша не стала скрывать язвительности. – Кажется, у тебя жених есть.

Лика помолчала, после чего переспросила:

– Что с тобой? Не с той ноги встала?

Саша зажмурилась, радуясь, что сестра в этот момент не может её видеть. Присела на стул и зажмурилась на секунду.

– Настроения нет.

– Поругалась со своим очкариком?

– Занимайся своим Петечкой, – посоветовала ей Саша, разгорячившись. – И про Ефимова я ничего не знаю. Зачем он тебе нужен?

– Хотела с ним по поводу защиты поговорить. – Анжелика усмехнулась. – А он меня, кажется, избегает. Трус.

Трубку Саша положила, ощущая тяжесть на сердце. Было ясно, что просто так Лика не отступится, будет искать Ефимова, пока не найдёт. И что куда более ясно: дело не в защите диплома.

Немного посомневавшись, Саша позвонила Толе домой. Трубку сняла его мама, и с сожалением Сашу оповестила, что Толя уехал из города, на дачу к кому-то из друзей. Сказал, что готовиться будет там.

– К кому из друзей?

– Не сказал, Сашенька. Но если он позвонит, я ему передам, что ты его искала.

– Хорошо, спасибо, – вздохнула Саша.

Опять она осталась ни с чем. Остаётся надеяться, что Толя не от неё сбежал, не от её поцелуя, а всё-таки от Лики. И ничего удивительного, что впала в тоску и апатию. Дни шли, а Ефимов никак себя не проявлял. Саша успокаивала себя, обзвонила друзей и знакомых, одногруппников Лики, ненавязчиво поспрашивала, и самое главное, что выяснила: заняты все. В беспокойстве, переживаниях, нервные и злые, а ещё вздыхали бесконечно. Разговаривать с такими людьми было проблематично и тяжело. Каждое слово приходилось вытягивать и потратить на это кучу времени, которого, кстати, ни у кого не было. Лишь Стариков признался, что Толя у него на даче, но Сашу это совершенно не касается, и приезжать к ним не надо, они готовятся.

Признаться, после того, что выяснила, где всё-таки прячется Ефимов – от неё или не от неё, это уже другой вопрос, – стало легче и спокойнее. Саша только решила уточнить:

– Вы точно к диплому готовитесь, Миша?

– Да что же это такое, – в полный голос возмутился Стариков. – Каждый, кто мне звонит, об этом спрашивает. Мы готовимся, Саня, не пьём. Отстаньте все. – И трубку кинул.

Это было, безусловно, невежливо, но вполне объяснимо в исполнении человека, которому до защиты диплома оставалась пара дней. Саша поняла, приняла и нисколько на Старикова не обиделась. А затем задумалась о том, расскажет он Толе о её звонке или не расскажет. Скорее всего, да. А это хорошо или плохо?

Кажется, одна Лика не переживала. За день до защиты, отправилась платье свадебное выбирать. С подругами, и младшую сестру с собой прихватила. Саша была удивлена Ликиным спокойствием, можно сказать, слоновьим. По себе знала, что перед своей защитой от волнения ногти все сгрызёт, а Лика половину дня потратила на выбор свадебного платья и простояла перед зеркалом. Её подруги трещали, как сороки, а Саша, улучив момент, всё-таки спросила:

– Ты совсем не волнуешься?

Анжелика оправила пышные юбки платья, повернулась боком, осмотрела себя, атласный корсет ладонями разгладила. И только после этого взглянула на Сашу.

– Ты о свадьбе? Конечно, волнуюсь.

– Я об институте, Лика.

– А, это. – Она пожала плечами. – Петя обещал, что всё будет в порядке. К тому же, сейчас я уже не представляю, что я буду делать с дипломом.

Саша привалилась к стене, сложила руки на груди. Вздохнула.

– Понятно. Работать ты не собираешься.

Лика взглянула с недоумением, правда, переигрывала.

– Шутишь? Если бы я собиралась работать, замуж бы не выходила. Но я уверена, что Петечка справится с любыми трудностями.

Саша украдкой огляделась, их никто не слушал. И тогда она спросила, до предела понизив голос:

– А Толя?

– Что Толя?

– Зачем-то ты его искала.

– Искала? – Анжелика усмехнулась. – Почему ты думаешь, что не нашла?

Саша промолчала. Сказать ей было нечего. Действительно, почему она думала, что Лика Ефимова не нашла? Она всегда находила и получала всё, что хотела.

Толя объявился сам. Вечером, в день сдачи. Позвонил, и как ни в чём не бывало, сказал:

– Привет, малыш.

Саша от его тона насторожилась. Совершенно не знала, как реагировать. Но ответила:

– Привет.

– Поздравишь меня?

Она выдохнула.

– Конечно. Поздравляю. Всё хорошо?

– Всё отлично. Ты искала меня?

– Не искала, – соврала Саша. – Волновалась немного.

– Мне нужно было время, чтобы мозги на место встали. Зато теперь я свободен, как ветер.

– Ты молодец.

Он рассмеялся.

– Хвали меня, хвали. – А затем спросил: – Ты придёшь? Мы у Потапова собираемся.

– Кто?

– Да все, – легко ответил он, а Саша тут же спросила:

– И Лика?

– Обещала придти, – не стал скрывать Толя, и Саше показалось, что она расслышала в его голосе что-то такое… то ли оттенок недовольства, то ли, наоборот, ожидания. И не осмелилась поинтересоваться, встречался ли он за прошедшую неделю с Ликой. Вместо этого пообещала:

– Я приду. Через час буду.

– Замечательно. Тебя встретить?

– Не думаю, что через час ты будешь в состоянии.

Он снова рассмеялся, и телефон отключил. А Саша замерла, сжимая трубку в руке. Хотелось зажмуриться и сделать что-то безумное, самое малое, закричать. Но закричать, значит, напугать бабушку. А этого не хотелось. И вместо глупых поступков, кинулась к шкафу с одеждой, а после к зеркалу. Почему-то показалось, что этот вечер может стать очень важным в её жизни. Возможно, самым важным.

И ради важного вечера, она, наконец, распустила хвосты, подкрасила глаза, а вместо любимых джинсов надела короткую юбку. Как именно ей сегодня может помочь юбка и макияж, думать отчего-то было страшно. Саша шла по улице и без конца юбку одёргивала. Старалась делать это незаметно, но из-за открытых ног, чувствовала себя едва ли не голой. Хотя, вокруг большинство девушек выглядели так, как она, наконец, пришла тёплая погода, и про куртки и штаны можно было позабыть. Многие так и сделали, с удовольствием, а вот Саше было непривычно. По пути зашла в магазин, купила бутылку вина и кое-какой закуски, на что денег хватило. Являться к вчерашним студентам, даже поздравлять, с тортиком и бутылкой шампанского, было глупо. Нечего и гадать, у Потапова сейчас идёт такое веселье, что им куда нужнее дозаправка, чем глупости в виде пирожных.

А чтобы отвлечь друзей от её вызывающего (по крайней мере, по мнению самой Саши) вида, она, как только вошла в комнату, где шло веселье, свой вклад в застолье и продемонстрировала.

– Я вам кое-что принесла!

– О, Саня пришла!

– Сашка, мы сдали! Всё кончилось!

Она рассмеялась.

– Поздравляю. Всех поздравляю, все молодцы. – Саша старалась улыбаться открыто и радостно, кое-кого даже расцеловала, а потом шлёпнулась на свободное место на диване. И тут же будто провалилась вниз. Её роста было недостаточно, чтобы за этим столом казаться взрослой. Над ней посмеялись, а она всем кулак продемонстрировала.

– Хватит смеяться.

– Не ржать, – прикрикнул Ефимов, и Саше пришлось закинуть голову, чтобы увидеть его. Когда она вошла, в комнате Толи не было, а теперь он появился из соседней комнаты и высился над ней.

На его окрик особо никто внимания и не обратил, за столом шумели, смеялись, разговаривали, уже напрочь позабыв про Сашин конфуз. А Толя присел на подлокотник дивана, на Сашу посмотрел, улыбнулся.

– Привет, я волноваться начал. Опаздываешь.

– Я пешком шла.

– Ну, и зря. Темно уже.

Саша только плечами пожала, а в следующий момент они вместе с Ефимовым поморщились, когда Алёнка Каравайцева вдруг запела. Новиков на гитаре играл, а она пела, что-то дворовое, хулиганское и беспардонное. И настолько же весёлое. Пела Каравайцева ужасно, но некоторые всё равно подхватили, и это было занятно. Правда, довольно громко.

– Сань, встань, – вдруг попросил Ефимов.

Она взглянула с удивлением, но поднялась, а Толя с подлокотника на диван съехал, а Сашу к себе на колени усадил.

– Так лучше? – спросил он.

Лучше ли? Ей потребуется несколько долгих минут, чтобы понять, прочувствовать, решить… хорошо ли ей сидеть у Ефимова на коленях. Осторожно окинула взглядом окружающих, но, кажется, все уже были достаточно навеселе, чтобы обращать внимание на то, кто у кого на коленях сидит.

– Лика здесь?

Толя на спинку дивана откинулся, на такую мелочь, как Саша на его коленях, вроде бы, и внимания не обращал. Устремил взгляд куда-то вдаль, а Саша, воспользовавшись возможностью, всмотрелась в его лицо. В отличие от остальных, Ефимов не выглядел пьяным, и уж тем более не выглядел весёлым и свободным, о чём кричали другие. Было очевидно, что его что-то беспокоило и выводило из себя. Лицо бесстрастное, но именно эта бесстрастность давала понять, что что-то явно не так. Поэтому Саша про Лику и спросила. Этот вопрос сам слетел с её языка. А Толя, услышав про Анжелику, перевёл на Сашу пристальный взгляд, его верхняя губа дёрнулась, и это выдало его с головой. Но сам вряд ли это знал. Как всегда улыбнулся, и коротко оповестил:

– Она уже ушла.

– Ушла?

Саша лихорадочно соображала. Вцепилась в мягкий подлокотник дивана, потому что сидеть у мужчины на коленях в напряжённой позе, оказалось не слишком удобно. Саша боялась ёрзать, боялась скатиться на диван, боялась… всего на свете боялась. А тут ещё недовольство и тщательно запертая внутри злость Ефимова, и его слова о Лике. Что значит, она уже ушла? Так быстро? Но почему?

– Ты с ней говорил? – спросила она негромко.

На губах Ефимова появилась какая-то хищная ухмылка, он снова смотрел в сторону, а пальцы нервно забарабанили по подлокотнику.

Саша головой качнула.

– Она всегда всё портит, – проговорила она чуть слышно и только для него.

Толя посмотрел на неё, они встретились взглядами, и Саша даже испугалась своих последних слов, не нужно было этого говорить. А Ефимов вдруг подался вперёд, сел нормально, и через неё к столу потянулся.

– Мих, давай выпьем, – обратился он к Старикову.

Саша наблюдала за тем, как Миша наполняет рюмки, а думать могла только о Толиной руке, что обняла её за талию. И не понимала, как другие не замечают, не понимают, что она сидит на коленях у Ефимова. Всем отчего-то было всё равно. А Толя заулыбался друзьям, поддержал чей-то тост, выпил, а Саша очень старалась не разглядывать его, не ловить его взгляд, пытаясь прочитать его истинные чувства и то, о чём он молчал, что скрывал от неё. Ей очень хотелось обнять его, уткнуться в его волосы… и просто его пожалеть. Сказать, что всё будет хорошо в его жизни, и без Лики. Без неё даже лучше. Что делать, если та собралась замуж?

– Всё нормально, малыш, – сказал Толя, в конце концов. Улыбнулся вполне задорно. – Съешь что-нибудь, я нервничаю, когда ты меня разглядываешь.

Саша улыбнулась через силу. Послушно повернулась к столу, обвела взглядом тарелки с едой. Если то, что осталось, можно было назвать едой. После чего головой покачала.

– Что-то не хочется.

Толя рассмеялся, пристроил подбородок на её плече, руками её обнял.

– Да, всё, что было съедобного, уже подъели. – Они ещё послушали, как Потапов поёт «Звезда, по имени Солнце», изо всех сил подражая Цою, а потом Ефимов проговорил ей на ухо: – Пошли отсюда.

Саша посмотрела на него. Пережила секундную панику в душе, после чего кивнула.

– Пойдём.

К ночи на улице похолодало. Саша зябко повела плечами, а Толя ей тут же на плечи свою куртку накинул. Та надёжно прикрыла её едва ли не до колен.

– Что ты вырядилась? – вроде как отругал её он.

От его замечания, Саша немного смутилась. Плечами пожала.

– Так праздник.

– Праздник, – повторил он за ней. Потом за руку взял.

– Тебе стало легче? – спросила она.

– Легче? Отчего?

– Ну… что с институтом всё закончилось.

– Это да.

Саша рискнула рассмеяться.

– Наверное, я с ума сойду от счастья, когда закончу институт.

– На самом деле, малыш, это страшно.

– Страшно?

– А думаешь, нет? До сегодняшнего дня всё в жизни было ясно. Чего хотели, чего ждали. Школа, поступление, институт, диплом. А теперь каждое решение нужно принимать взвешенно. Потому что дальше не исправить, дальше всё на чистовик. Никаких тебе экзаменов, которые можно пересдать.

Саша за руку его дёрнула.

– Перестань. Ты меня пугаешь.

– А ты думаешь, что наши сейчас празднуют? Они напиваются от страха.

Саша снова дёрнула его за руку и засмеялась.

– Хватит.

Ефимов обнял её за плечи.

– Ладно, не слушай меня. Я драматизирую.

Они некоторое время шли молча, и Саше очень хотелось спросить его про Лику, но она боялась. Боялась вызвать слишком бурную реакцию. Она сама с трудом переносила разговоры о свадьбе сестры, всю эту предпраздничную суматоху и обсуждения банкета. Каково, наверное, это было услышать Толе.

– Куда мы идём?

Она не ожидала этого вопроса, головой закрутила, пытаясь понять, где они. Когда поняла, потянула в другую сторону, через дорогу.

– Я не пойду туда.

– Саня.

– Я живу у бабушки. К Лике я не пойду.

Они перешли через дорогу, и тогда уже Толя притянул её к себе. Взял за подбородок и заглянул в глаза.

– Не злись на неё из-за меня.

Саша головой замотала.

– Не из-за тебя. Из-за неё самой.

– Перестань.

Саша поймала его взгляд.

– Ты ведь с ней говорил сегодня? И что?

– Я не буду это обсуждать.

– Я и так знаю.

– Малыш, ну что ты знаешь?

– Хватит называть меня так!

Ефимов голову опустил и прижался лбом к её лбу.

– Ты малыш. Бессмысленно на это злиться. – Он улыбнулся ей, вот только Саша не слишком в эту улыбку поверила. Толя просто уходил от темы, это было ясно, как Божий день. Но пока она раздумывала, что сказать ему, чтобы он, наконец, понял всю тщетность своих страданий и ожиданий, он её поцеловал. Поцеловал со страстью, которой Саша ещё никогда не знала. И её этой страстью смело, как бамбуковую хижину во время урагана. Толя прижал её к себе, сильная рука держала поперёк спины, а Саша за шею его обняла, как мечтала сделать весь вечер, и на поцелуй ответила. Может быть, неумело, может быть, наивно, но целовала она его с удовольствием, и всей любовью, что накопилась в ней за годы.

Ефимов отстранился, посмотрел на неё и улыбнулся, вполне искренне, и у Саши от сердца отлегло.

– Кто учил тебя целоваться?

На языке крутилось: «ты», но произнести это Саша так и не осмелилась. Вместо этого губы облизала, без всякого умысла, а Толя брови сдвинул, к ней приглядываясь и словно раздумывая, но уже через секунду вновь прижался губами к её губам.

– Пошли ко мне, мать на дежурстве, – предложил он, а Саше как-то не пришло в голову отказаться или просто задуматься. Они шли, обнявшись, и впервые за долгие годы, за все годы их знакомства, она не изводила себя мыслями о том, что Толя о Лике думает. Кажется, он впервые думает о ней, Саше, и когда наклоняется к ней за коротким, сумасшедшим поцелуем, обдаёт её губы горячим дыханием, в его взгляде отражается неподдельное желание.

Оба слегка потеряли голову. Саша не знала, как это бывает обычно, как себя ведёт мужчина, что нужно делать ей, чтобы всё получилось правильно и, как порой говорила Лика, особенно сладко. Саша лишь отвечала на Толины поцелуи, позволила прижать себя к стене, когда они вошли в тёмную квартиру. Куртка Ефимова упала на пол, съехав с её плеч, его руки тут же подхватили её под ягодицы, приподняли, а сам Толя со смешком поинтересовался:

– Кто позволил тебе носить такие юбки?

– У тебя сплошные вопросы, – пожаловалась она. Почувствовала, как раздвинулись в улыбке его губы, когда он принялся целовать её шею.

Он всё шептал ей «малыш», «мой малыш», и она ему верила. Казалось, что невозможно было любить его сильнее, она всегда так думала. Но той ночью Саша таяла от его прикосновений, и не верила, что всё это с ней наяву происходит. Как можно отказаться от его любви? От этой страсти, невероятной по своей силе, как можно отказаться и уйти? Может, поэтому Лика столько раз искала с Ефимовым встречи? Не любила сама, но всегда хотела, чтобы любили её. Вот так самозабвенно, настолько горячо. Саша даже не представляла, что бывает именно так.

– Сашка, – простонал он ей в губы, но тут же усмехнулся, правда, с капелькой боли и достаточной долей недоверчивости. – Глупая ты девчонка.

Саша ему не ответила, в этот момент не могла ответить, переживала ту самую боль, о которой столько слышала, вцепилась в плечи Ефимова, и только дышала. Дышала, глубоко, но неровно, но она старалась. Запустила пальцы в его волосы, поцеловала, когда он потянулся к ней, и тогда уже откинулась на подушку. Закрыла глаза. А Толя ещё некоторое время не двигался, сдерживался, сколько мог, потом наклонился к ней и снова осторожно поцеловал. Очень осторожно, очень нежно. Губы скользнули по Сашиной щеке, губам, потом по подбородку вниз. И в который раз прошептал:

– Мой малыш.

После они долго лежали в темноте. Не спали, но и не разговаривали. Саша точно не знала, что сказать, а Толя… Она понятия не имела, о чём он думал. Лежал, прижавшись щекой к её макушке, одну руку себе за голову закинул и таращился в темноту. Саша его лица видеть не могла, прислушивалась к Толиному дыханию, и боялась пошевелиться. Чувствовала его руку, что гладила её по бедру, и каждая минута казалась бесценной. В этой тишине, в этой темноте. Правда, потом он спросил:

– Почему ты не сказала?

Она помолчала, раздумывая, потом сказала правду:

– Ты бы испугался.

Он хмыкнул в задумчивости.

– Может быть. – Шевельнулся, получилось так, что потёрся щекой о её лоб. – Я похож на труса?

– Иногда ты похож на болвана.

Толя шлёпнул её по попе.

– Девчонка наглая.

Саша поневоле разулыбалась. А в следующий момент удивилась и забеспокоилась, когда Ефимов отстранился и на постели сел, повернувшись к ней спиной. Она тоже села, привалилась спиной к стене, край одеяла к груди прижала. Наблюдала за ним.

– Толь, что?

Он выпрямился, оглянулся на неё через плечо.

– Ничего. Пойду, покурю. А ты спи. – Встал, наклонился за своими боксёрами. Потом руку протянул, потрепал её по волосам. – Принести тебе попить?

Саша не ответила, волосы со лба откинула. Неожиданно почувствовала злость. И мало того, считала её обоснованной. Поэтому и сказала, не сдержавшись.

– Ты бы всё равно ничего не смог сделать. Она всё решила.

Ефимов руку убрал.

– Что решила?

Саша таращилась на него в темноте.

– Выйти замуж. Она ведь тебе сказала сегодня? – Он молчал, а Саша запаниковала. И переспросила с тревогой: – Ведь сказала? – И лицо руками закрыла. – Боже, она не сказала.

– Замуж?

В его голосе было столько недоверия, изумления и ещё чего-то… сильно смахивающего на разочарование, что у Саши сердце закололо. На самом деле закололо, как бабушка всегда жаловалась. Саша даже ладонь к груди прижала, не зная, что делать с этой болью.

– За своего Петю? Смешно.

– Толя. – Саша сглотнула, на какое-то время потеряв возможность говорить. – Она вчера платье купила, у них в августе свадьба. А у неё на пальце кольцо за какие-то немыслимые деньги. Ты, вообще, ничего не видишь? Господи, ей замуж надо! За кого-то, кто бы ей эти кольца покупал, а ты…

Он одним коленом в кровать упёрся, наклонился к Саше и прижал пальцы к её губам. Потом и сам наклонился, поцеловал, запечатывая её взволнованную речь.

– Чёрт с ней. Успокойся, всё. Тебе воды принести?

– Нет.

– Нет?

Она оттолкнула его руки.

– Не хочу я твоей воды.

– Как хочешь. Я покурю, ладно? А ты ложись.

Саша сползла по подушке вниз, всё ещё пылала от возмущения, но говорить больше ничего не стала. Даже на бок повернулась, прижав к себе одеяло. А когда Ефимов из комнаты вышел, позволила себе от отчаяния зажмуриться, и даже всхлипнула тихонечко. Не надо было заводить этот разговор, не надо. Не этой ночью.

Интересно, если Лика не сказала ему о свадьбе, тогда о чём они сегодня разговаривали?

– Какая же ты дура, – прошептала она для самой себя, мысленно ответив на свой же вопрос. И уж точно, ей не стало легче. Какое там!

А через день Ефимов уехал. И это было, как гром среди ясного неба. Проснувшись следующим утром в его квартире, в его постели, с Толей в обнимку, Саша пришла к выводу, что попросту себя запугала. Он же сказал: «Чёрт с ней», то бишь, с Ликой. И вглядываясь утром в лицо спящего Ефимова, Саша смогла убедить себя, что всё обойдётся. Успокоится, уляжется. Всё проходит, а уж тем более любовь мужчины. Так тётя говорила. А у Толи и не любовь вовсе, в это Саша отчего-то верила, хотя выводы были сделаны исключительно на собственных наблюдениях. Но ей уже давно казалось, что Толя попросту жадничает и злится. И когда Лика появляется в его жизни, в очередной раз, это льстит его самолюбию, льёт бальзам на его раны, и он в полной мере наслаждается её желанием и в какой-то мере, унижением. Но это ведь ненормальные отношения? Точно ненормальные. И Саша тем утром поклялась себе, что сделает всё, что в её силах, чтобы Ефимов понял, каково это, когда тебя по-настоящему любят. А не гадают, что бы с тебя поиметь.

Уходя, она его поцеловала. Ещё не проснувшегося, наклонилась и прижалась губами к его губам. Толя сонно заморгал, вздохнул, после чего обхватил ладонями её бёдра, прижимая к себе.

– Ты куда?

– Мне нужно домой. Бабушка, наверное, с ума сходит. – Саша вглядывалась в его лицо, погладила по щекам, на которых отросла щетина, чёлку со лба смахнула. Подумала и снова его поцеловала. – Ты мне позвонишь?

– Да, малыш.

– Я буду ждать.

Она хотела отойти, но Толя удержал её за руку, притянул обратно. И уже более осмысленно поинтересовался:

– Не злишься за утро?

Саша сделала вид, что задумалась.

– Это когда ты разбудил меня в пять?

Он улыбнулся.

– Это когда я навалился на тебя в пять.

– Это было неожиданно, но я не злюсь.

– Всё хорошо?

– Да.

– Сань. Всё было здорово.

Она почувствовала лёгкое смущение, поняла, что на щеках проступил румянец, и взгляд в сторону отвела. Но после кивнула.

– Да.

Ефимов отпустил её руку.

– Иди. Я позвоню. Пока, малыш.

– Пока, – негромко отозвалась она. Посмотрела на него в последний раз, прежде чем выйти из комнаты.

И да, да, она в тот день была олицетворением глупости и наивности. Она летела домой, как на крыльях, чувствовала себя счастливой и по-настоящему влюблённой. И даже любимой, как это не смешно. А на следующий день, не дождавшись звонка, позвонила ему сама. Трубку снова взяла Толина мать и сказала, что он уехал.

– Куда уехал? – не поняла Саша.

В ответ на этот вопрос услышала печальный и расстроенный вздох.

– В Москву.

Саша даже рот открыла.

– В Москву? Но… он не говорил.

– Не мучай меня, Саша. Этот обалдуй собрался за час и уехал. Обещал звонить.

– Я не понимаю… зачем?

– Сказал, что пора начинать жить. Вот так-то. Растила, растила, а он…

Больше Саша ничего говорить не стала. Положила трубку, повернулась на стуле и бездумно уставилась в глаза своему отражению.

Не позвонил и не простился. Решил начать жить.

Без неё.