Читать книгу Мик. Путь воина - Екатерина Сереброва - Страница 3

2023 г.

Играла плавная мелодия, а красивый официант во фраке сменил Михаилу третий чайничек. На сей раз он угостился ромашковым вкусом.

Миша сидел в пустом ожидании битый час, выучив наизусть все фотографии, что украшали стены заведения. Он поглядывал в свой старенький смартфон, каких уж и не выпускают, надеясь на звонок или смс лишь от одного человека. Время таяло, как снег за окном, и Михаил подумывал уйти.

Смартфон, однако, завибрировал. Миша обрадовался, схватив, не глядя на дисплей.

«Ты прочитал сценарий?».

Он ожидал услышать другого человека и расстроился.

«Да», – ответил Михаил сухо.

«И как тебе? Хорошая история?».

Голос принадлежал молодому, но уже опытному кинорежиссёру, обладателю двух мировых наград за предыдущие работы. Михаил виделся с ним пару раз лично, он произвёл на актёра положительное впечатление как человек. Впечатление, впрочем, часто играло с ним злую шутку, но Миша по-прежнему готов был верить, что остались ещё хорошие люди.

«Крепкая работа, – он был искренен, – но главгерою за пятьдесят…».

«Не обижайся, но ты так и выглядишь», – без особых любезностей подчеркнул режиссёр.

«Мне сорок шесть, но допустим… Усталый боец, без семьи и денег, борется с собственной тенью, чтобы окончательно не сдохнуть. Никого не напоминает?», – Миша расклеивался, отчего свою возрастную привычку ворчать по любому поводу контролировать становилось труднее. Он не мог объяснить, что не так со сценарием. Ему всё понравилось, но что-то удерживало от немедленного согласия. Хотя размениваться Михаилу было не на что.

«У тебя появилась возможность взглянуть на себя со стороны. И потом, там положительный финал. Он встречает девушку».

«И у него зарождается надежда. Знаешь, иногда надежда – худшее, что может случиться», – с одной фразы Михаил завёлся от самого себя.

«Миша… Не будь таким строгим к себе. Все ошибаются. Выпадают из русла, но возвращаются. Тебе непросто будет играть практически альтер-эго, однако я уверен, что, благодаря твоему опыту, герой получится отменным. Цельным, глубоким. Если тебя беспокоит его возраст, то можно изменить. Важно, что он тоже не желает стареть. Противоречий не возникнет. Роль написана под тебя, часто ли такое бывает?».

«Бывает, – машинально бросил Михаил. Из вежливости поспешил добавить: – Редко».

«Именно. Берись, и с твоего согласия я уболтаю продюсеров».

Продюсеры… Пожалуй, одна из причин, по которой Миша колебался.

«Это не будет просто».

«А я человек, который любит пробивать стены», – задиристо ответил режиссёр.

«Совсем, как я в твои годы», – горько усмехнулся Михаил.

«Миш, тебе пора вернуться. Ты снимаешься, я знаю, но твоё место на Олимпе, а не во второсортных лентах или рекламах».

«Они приносят какой-никакой доход», – слабо возразил Миша.

«Да, я не могу обещать тебе миллионов. Даже себе не могу обещать, что проект окупится. Кино теряет в зрительской поддержке всё ощутимее, но нельзя сдаваться и забывать об искусстве. И ты непременно будешь уважать себя за эту работу – слово даю. Подумай».

«Подумаю. Спасибо, Платон, что позвонил. Ты удивительно стоящий режиссёр. Неожиданно и лестно, что обратил внимания на меня».

«Ответь мне взаимностью, согласившись».

Напрашивалась шутка про ЗАГС и браки, но тогда Михаил бы точно потерял режиссёра из виду. За свою неадекватность.

«Постараюсь», – коротко пообещал Миша, почти решившись. Платон завершил звонок.

С такой настойчивостью с ним общались однажды, и это разрушило его карьеру. Михаил колебался, боясь повторения. Он боялся, что может ещё больше упасть в глазах тех, кто восхищался его игрой в начале двухтысячных. Почти одиннадцать лет Миша был в топе! Потом провал. Больше пятнадцати карабкался назад, да всё неудачно. Утратив веру в себя, актёрскую интуицию на хорошие фильмы, всякое желание играть. Хотелось верить, что сейчас иной случай. Что период шатаний и невнятных ролей закончился, пора и голову держать выше. В надежде, что он хоть немного научился разбираться в людях.

В тридцать один год вот смыслил мало. Именно тогда Миша растерял все авансы, щедро раздаваемые ему фортуной, и пришёл к тому, что имел. Жалкие отголоски былой славы… А когда-то он только начинал входить во вкус.

2008 г., весна, Большой город.

Мик разъезжал на синем мотоцикле марки Jamaha прямо по тротуару, минуя пробки и вызывая протестные окрики пешеходов. В зубах у него торчала сигарета, в ухе был наушник, в котором негромко играли инструментальные рок-мелодии. Шлем закрывал его лицо, и он не заботился о том, что будет опознан. Затрещал мобильник – Мишке пришлось избавиться от сигареты и замедлить ход, но останавливаться он и не думал.

«Мик, дружище, этот продюсер мне покоя не даёт. Встреться ты с ним сам!», – звонящим был Павел, агент Миши.

«Всё тот же самый, с продажной фамилией?».

«Меняйло», – напомнил Паша.

«Лады, я встречусь с ним и лично откажу, раз он тебе досаждает. Сейчас только в офис заеду».

«Не-не, Миша, поезжай сразу к нему, пожалуйста. Он ждёт в ресторане „Астория“. Знаешь, где это?».

«Знаю».

Агент скинул звонок. Миша недовольно выдохнул, резко развернул свой мотоцикл и погнал в обратном направлении, попутно снова закуривая…

Пашка был толковым агентом и приятным человеком, «своим». Он научил Мишку быть терпимее, вежливее и лояльнее как к людям, так и к своей работе. Благодаря чему и роли стали предлагать регулярнее, и отношение к Мише коллег улучшилось. Если поначалу они воспринимали молодого актёра как нахала и забияку, то сейчас ситуация заметно выправилась. Но свободный дух из Мика едва ли выветрился, как и любовь к мотоциклу. Лишь бои пришлось отложить со студенческих лет на неопределённый срок, отдавая всю энергию в актёрство.

Вскоре пробки на дороге закончились, он перестроился на трассу, на сей раз обходясь без штрафов. И вот уже поблёскивала вывеска вычурного клуба-ресторана, одного из самых модных в городе. Миша был достаточно известен, чтобы им гордилась его маленькая родина, преследовала пара-тройка особо оголтелых фанаток, порой охотились папарацци, но для данного ресторана «Астория» он всё ещё был «не в тренде». Мик бывал там с актёром класса повыше, с которым вместе снимался. До этого визита в ресторан он никогда и не делил для себя актёров по степени знаменитости. Они были в его представлении либо талантливы, либо нет – всё просто. Но, как оказалось, была градация и по иному признаку, по которому мерили своих клиентов владельцы «Астории».

Поэтому Михаил знал расположение ресторана, но абсолютно не горел желанием наведываться туда снова. Пёстрая публика с надменными постными лицами ему надоедала и на всевозможных общих мероприятиях по продвижению фильма или пафосных кинопремий. Миша держался от всей этой закулисной роскоши подальше.

Как и ожидалось, вышибала у входа озадаченно уставился на Мика в его рваных джинсах, которые отличались от тех, что он носил в юности, только наличием дизайнерской марки.

– У нас строгий дресс-код и система вип-пропусков. Быть может, вас кто-нибудь пригласил?

Он старался быть вежлив, но ощущение было такое, что презирает Мишку и остальных «нищебродов» всей душой. Хотя работал вышибалой и едва ли имел основания задирать нос. У Мика на языке так и вертелась парочка отборных матов. Но он контролировал себя.

– Меня ожидает Меняйло, продюсер. Или впустите меня, или передайте, что я пришёл. Пусть сам выйдет.

– Одну минуту.

Вышибала связался с кем-то по рации и передал сообщение. Мик потоптался у дверей, поглядывая на мотоцикл. Так и склонялся к тому, как бы смыться. Неудобно было подставлять Пашу, который и без того переносил встречу трижды. Миша понимал, что перед агентом приходиться быть ответственным и соблюдать условия, иначе потеряешь работу. К тому же, их связывала дружба. Продюсер был настырным и наглым, и лучшим вариантом было поскорее разрешить проблему, а не бесконечно убегать от неё.

Из ресторана вышел человек. Усатый, лысеющий, плотного телосложения, низкого роста мужчина в чёрном костюме. Всем своим видом самодовольства и превосходства он напоминал продюсера. Не то, чтобы они все были на одно лицо и фигуру – Миша знал разных. Но если бы он был новичком в кинобизнесе, то безошибочно отнёс Меняйло к числу продюсеров, дельцов, а не к кому-либо другому.

– Ах, Миша, простите мне мою недальновидность, – раскланялся тот. – Честно говоря, не рассчитывал, что вы всё-таки придёте и не выписал для вас пропуск. Мы исправим недоразумение, – Меняйло повернулся к охране.

– Не стоит, – быстро вставил Мик. – Я не хочу туда идти, душно.

Меняйло подобрался, странно посмотрев на него, но сразу расцвёл, как будто и сам думал так же.

– И то верно. Прогуляемся? Мне только нужно предупредить личную охрану.

– Встретимся в парке, – бросил Мик. – Я поехал.

– Я хотел предложить вам свой автомобиль, – сказал продюсер.

– У меня свой транспорт, спасибо.

– Как угодно, – любезничал продюсер.

Миша сел на мотоцикл тронулся с места. Меняйло жадными глазами уставился ему вслед.

До ближайшего парка было всего пять минут. Мик устроился на лавочке возле тележки с мороженым. Продавщица заулыбалась, помахав ему. Миша с улыбкой кивнул и надел очки. Подъехал и продюсер. Двое его охранников с заговорщицкими лицами появились первыми, под их бдительностью мороженщице пришлось перебраться подальше. Меняйло же основательно подготовился прежде, чем сесть на лавочку. Постелил пакет, подушечку, ещё одну поставил для спины и лишь потом расположился. Миша следил за ним с улыбкой, едва сдерживая смех и ухмылку.

– Михаил, мы официально не представлены, я – Пётр Ефимович, – заговорил продюсер и горячо пожал руку Мише. Мик подумал, что сейчас Меняйло немедленно вымоет руки с мылом. Но обошлось.

Мишка упорно не отвечал, хотя этикет требовал от него реплики, и Меняйло продолжил, сочтя, видимо, это за скромность (как случалось с некоторыми другими, с кем Мик также не хотел и не пытался быть вежливым):

– У вас личный агент. Не очень удобно для расширенного поиска и подбора ролей.

– Очень удобно, – возразил Мик. – Он добросовестный работник и мой друг.

– Тогда другое дело. В нашем обществе коллеги и партнёры нечасто становятся друзьями. Напротив, лучший друг в бизнесе становится врагом.

– У меня с друзьями всё в порядке, – отрезал Миша, не желая выслушивать поучения продюсера. – Что у вас за проект?

Мимо промчались две девчонки на роликах и с широкими улыбками засмотрелись на Мика. Он непроизвольно улыбнулся им.

– Может быть, мы переберёмся в помещение? – поёрзал на месте Меняйло. У него с собой очков не имелось. И он определённо был не в своей тарелке среди простых людей в парке. Мише ситуация нравилась всё больше.

– Не опасайтесь за меня. Они кивают и улыбаются, но редко, кто подходит за фотографией или подписью. Людям не верится, что они видят актёра на улицах и в парках, забывая, что актёр тоже человек.

Мише было комфортно и привычно возникать в толпе, посиживать в недорогих кафе, кататься по улицам, посещать обычные магазины. В парках, конечно, он старался подолгу не торчать, так как его непременно узнавали. И если кто-то один осмеливался подойти, то следом тянулась целая вереница внезапно обнаружившихся поклонников, что действительно утомляло Мика. Однако он не чурался поздороваться с фанатом, если тот к нему добр. Иногда стеснялся своей звёздности, но и не был пресыщен славой, как не ощущал необходимости в её поддержании и росте.

– Что ж, вижу, вы остаётесь человеком из народа, и это похвально, – отметил Меняйло. И помахал охранникам, чтобы те закрыли перед ними с Мишей обзор, как бы отделяя своими телами от внешнего мира. – Не против, если я буду обращаться к вам на «ты»?

Миша кивнул и закурил. Продюсер усмехнулся и тоже закурил. Сигару.

– У меня готовится многобюджетный проект. Сценарий в процессе вычитки. Режиссёр будет именитым, пока двое претендуют на место. Но самое важное, это актёр на главную роль, согласен?

– Как посмотреть. Если сценарий не тянет, то актёр спасает всю кассу. Но если совсем уныло с сюжетом, и актёр играет «на отвали», то ничего не срастется.

– Логично, – хохотнул Меняйло. – В общем, я решил, что, пусть проект едва зародился, основного актёра я подобрать обязан. И им непременно должен стать ты. Фактура просто идеально подходит: тренированное тело, лицо, которое нравится и мужчинам, и женщинам, – убедительно льстил он.

– Хм, – выпустил клубок дыма Миша. – Я же не единственный такой.

– Нет. Но, во-первых, я видел три крепких боевика с твоим участием, – обстоятельно подошёл к делу продюсер, – во-вторых, тебя не надо обучать искусству ведения боя, а в-третьих, у тебя бешеная харизма, Миша. Убийственная. Ты не смотришь, ты расстреливаешь врагов взглядом. И с женщинами властен, альфа-самец.

Мишка, как и всякий актёр, любил послушать похвалу в свой адрес, даже если она столь нелепая.

– Всё это хорошо, но я слышал от агента общую концепцию и отказался. Мне неинтересны боевики. На данный момент, – добавил Миша, чтобы не прослыть излишне категоричным. Пашка учил его лояльности и умению сглаживать углы.

– Ты ещё не послушал о герое. Значит, он – брутальный чувак с пушкой. Мы ещё не решили, вояка, мент или наёмник-киллер. Но честный мужик, любит свою жену. Её захватывают в заложники бывшие враги героя, и он идёт мстить, спасать любимую, – эмоционально рассказывал Меняйло, чьи глаза горели, будто он говорит, как минимум, об экранизации «Гамлета» Шекспира.

– Можете остановиться, – прервал его Миша. – Я уже играл такие роли, мне неинтересно.

– Подожди, мне вот-вот пришлют сценарий, ознакомишься и тогда определишься, – напирал продюсер.

– Вы не поняли. Мне уже ясен тип вашего героя, я не хочу, – отказывался Мик, устав от встречи.

– Тебе светит шикарный гонорар. Ты не думай, это не тупой, шаблонный боевик. Там и личная драма героя, и семейная история. У нас высокое качество съёмок, спецэффекты, не уступающие западному. Это будет бомба, Миша, ты выстрелишь! У нас голливудские планы, – загадочно подмигнул Меняйло, словно заветное слово «Голливуд» мгновенно всё решит.

– И на кой мне Голливуд? – устало выдохнул Мик, никогда не строивший иллюзий по поводу американской фабрики грёз. – Дайте мне глубокую драматическую роль, сносный сюжет, диалоги я сам подправлю бесплатно, если понадобится. Но чтобы была история, похожая на реальность. Без перестрелок и погонь, фальшивых переживаний и слёз на экране.

– Миша, зрителю и нужны фальшивые переживания, слёзы, красивая любовь. Ты был хорош в «Одиноких сердцах», но мы сделаем тебя ещё популярнее.

– «Одинокие сердца» тоже были ошибкой, – отсёк Миша, понимая, что Меняйло не так-то просто отвязаться. – Я хотел сменить амплуа – это единственный плюс от участия в том дерьмовом кино, хотя оно и полюбилось практически всей стране. Мои «крепкие боевички», как вы выразились, раскрыли меня определённым образом, и пока достаточно. Вы же мне предлагаете клишированный боевик с фоновой любовью, которой и сопереживать-то не захочется. Я бы скорее сыграл бухгалтера, адвоката, слесаря – кого угодно, но не тупоголового брутала с пушкой а-ля «Крепкий орешек».

– Ты заблуждаешься, Миша, – покачал головой продюсер, будто и правда сожалея. – Зритель хочет видеть на экране брутальных мужчин. Парням будет, с кого брать пример, а бабам – в кого влюбляться. Это и разбавляет их серые будни продавцов, слесарей. Оставь бухгалтеров для третьесортных ролей кому-нибудь другому, лишённому великолепных внешних данных, как у тебя.

– А талант вас, конечно, не интересует, – закинул Миша ногу на ногу и сощурился, желая услышать правду.

– Играешь ты хорошо, лицо известное – мне достаточно, – выкрутился продюсер. – Если хочешь драмы – иди в театр, Миша. А тут делай деньги. Фиксированный гонорар плюс проценты с кассы. Ты получишь массу бабла, ничем не рискуя. Зачем выделываться?

Мик посмотрел на Меняйло тем самым «убийственным» взглядом. Продюсер не дрогнул. Дрогнули охранники, потянувшись к своим карманам.

– Спокойно, – осадил их Меняйло. – Ты прав, Миша, – вкрадчиво продолжил он. – В городе найдутся актёры и помоложе, и классом повыше тебя. Менее затратные или более – это меня не волнует. Но твоя кандидатура возникла в моей голове первой. И я бы хотел, чтобы осталась единственной. Потому что если я во что-то или в кого-то вкладываюсь, то это, как правило, не подлежит замене и окупается. У меня чутьё на всё, что приносит доход.

Миша думал, что и правда, получить высокий гонорар и один раз опозориться – не так и плохо. К тому же, сценарий мог оказаться лучше, чем история выглядела. Уступать въедливому продюсеру, однако, не хотелось.

– Я прочту сценарий. И решение моё будет окончательным. Поскольку я слов на ветер не бросаю.

– Я так и думал, – кивнул продюсер с обманчиво лёгкой улыбкой, подымаясь. – Послезавтра текст будет у тебя. А на завтра приглашаю отужинать в моём доме. Всё цивильно, никаких вечеринок. Обсудим киноиндустрию, другие темы. Как коллеги.

– Согласен только на оргию, – без улыбки сказал Мик. Охрана напряглась.

– А ты остряк, – оценил Меняйло. – Серьёзно, приходи. Ты женат? Пригласи и свою спутницу, моя жена поприсутствует.

– У меня есть девушка. Хорошо, Пётр Ефимович, об ужине обещаю подумать, – Мик первым встал с лавочки.

Продюсер тут же подскочил. Пожал руку и с охраной церемонно удалился. Миша только после их ухода осознал, что в растерянности застыл на месте. Личность Меняйло захватила его против воли. Он отдавал себе отчёт в том, что, даже если роль и не убедит его, то не сходить на ужин будет глупо. Продюсер посеял в Мишке чувство вины за то, что откажет ему ещё и в этом. При том, что Меняйло был из разряда раздражающих Мика людей, лишь харизма перебивала подобное стойкое впечатление. Противоречивые чувства заставляли Мишу всерьёз озадачиться завтрашней встречей, на которую он рассчитывал позвать и свою подругу, начинающую модель Настю.

Насте или, как он её шутливо называл «Насе, Настьке», было двадцать два – на восемь лет моложе Миши, а выглядела она и того младше. Ему нравилась её точёная фигура, ухоженное личико, для которого не требовалось тонны косметики, и поутру оно выглядело столь же привлекательно и свежо, что и накануне вечером. Пытливые глаза, жадно впитывающие любые слова любимого. Нася неплохо подыгрывала ему в домашних репетициях. Она не пилила Мика, доставая вопросами «когда ты придёшь», «кто эта стерва с тобой на фото». Но именно потому, что собственная профессия была связана с частыми внезапными отлучками, случайными фото с «друзьями и коллегами», ночными фотосессиями. Мика съедала ревность, и он понимал, что очередные «серьёзные» отношения обречены на провал спустя три месяца. Прежде Миша и сам не препятствовал уходу своих пассией, изводя их ревностью случайно или намеренно. Но в последнее время устал от часто меняющихся лиц подружек, захотел упорядоченности в личной жизни. И толику комфорта, чистоты дома, особенно после долгих месяцев мыканья на съёмках. С Настей он прожил уже четыре месяца, не считая своего трёхмесячного отсутствия из-за работы, и для него это был успех.

Так что на эту девушку у Миши были долгоиграющие планы, вовсе не означающие женитьбу, но и порадовать, побаловать он свою Настьку любил. Надеялся, что ужин в доме у богатого продюсера ей придётся по душе.

Они жили в двухкомнатной квартире в центре, куда он и отправился. Внизу дома имелась подземная парковка, у ворот во двор – хорошая охрана, и беспокоиться было не о чем. Аренда жилья дорого обходилась Мише, но их с Насей доход позволял, а дешёвый вариант для неё был неприемлем. Ради подруги Мик не скупился.

Бежевые цвета в квартире его немного смущали поначалу из-за своей маркости, как и панорамные окна на восьмом-то этаже (так он узнал, что боится высоты), но потом он привык. Минималистская обстановка, никаких нагромождений из мебели или декора – просто и со вкусом. Безликая гостиная, совмещённая с кухней, содержалась в образцовом порядке, а в спальне Мик мог позволить вести себя так, как хотел. Конечно, он не скапливал там мусор, но развешал дешёвых картин-абстракций насыщенных цветов, сделал зеркальный потолок над кроватью и самолично приобрёл чёрный комплект постельного белья. На случай, когда осточертеют скучный бежевый, который здесь повсюду, и яркие краски со стен спальни.

В элитной квартире, однако, Миша совершенно не любил находиться один. Он приобрёл себе японского карликового шпица с подачи Настьки. Именно этот пушистый «комочек радости» встретил Мика на пороге.

– Разбойник, – ласково протянул Миша, заключая собаку в объятия. – А где твоя мамочка?

Шпиц жалобно поскулил. Официально его звали «Сэр Элтон», что было идеей Насти, но Мик обращался к собаке «Снежок», иногда «Разбойник», что соответствовало характеру подвижного Элтона.

Снежок не обманывал: Настьки не было. Миша забросил пёсику и себе по жареному мясцу, устроившись за барной стойкой на кухне и размышляя, куда подевалась его хозяюшка. На сегодня у неё не имелось планов, как она уверяла утром. Он обещал вернуться пораньше, что и сделал, а подружки нет. Снежок внимательно посматривал на озадаченного Мика, словно бы сочувствуя. Взяв его на колени, Миша почесал ему за ухом, отдал последний кусочек мяса, который Снежок с удовольствием смаковал. И набрал по мобильнику Настю.