Читать книгу Если бы не ты - Екатерина Слуднева - Страница 4

– Борь, ну что? – тревожно торопила бывшего мужа Ольга.

Взгляд его был серьезно-задумчивый. Он вызвал в кабинет ее одну, при том что не был здесь хозяином, да и обследование проводил не он. Он только сопровождал Ольгу с Олегом. И заключение делал другой врач.

– Я так понимаю, – медленно проговорил Борис, – ты его сюда за шкирку приволокла?

– Боречка, я ценю твою проницательность, но какое это имеет значение? – в нетерпении спросила Оля.

– Он случайно не суицидник?

– Что такое ты говоришь?

– Ты давно с ним знакома?

– Нет… но он о себе много рассказывал…

– Да? И как давно у него осколок в голове?

– Он в Чечне служил. Вероятно около двадцати лет, – подумав, ответила Оля, – но причем здесь суицид?

– У него в крови обнаружен препарат, который больного лечит, а здорового калечит. Если принимать регулярно, действует как медленный яд. Нормальный суицидник принял бы упаковку разом. Но для этого не нужно покупать столь дорогое лекарство. И с точки зрения убийства тоже глупо, если, правда, не знать, что он долго выводится из организма. Вот и не знаю я, кто здесь нужен – психиатр или следователь? – объяснил Борис. – Что касается осколка, его нужно удалять, и чем быстрее, тем лучше.

– Так, Борь, – быстро сориентировалась Ольга, – пока я побуду и психиатром и следователем.

– Лель, – остановил ее Борис, так как она собралась уже уходить, – проще всего будет понять, что с ним происходит, изменив в корне его жизнь. Допустим, взять отпуск и уехать куда-нибудь, а потом снова сделать анализ крови. Возможно, будет достаточно лечь в стационар для удаления осколка.

– Это опасно?

– Смертельно опасно, – проговорил Борис очень тихо.

– Спасибо, Борь! – поблагодарила его Ольга срывающимся голосом.

– Всегда пожалуйста, – он улыбнулся, – новый ухажер?

– Ох, Боря, – Оля глубоко вздохнула, – после того что ты мне тут наговорил, я на грани ума лишения, а ты решил допрос устроить, причем спрашиваешь то, в чем я сама еще не разобралась. Наобещала человеку с три короба, сама не знаю зачем! Правда, я ни от чего и не отказываюсь, но…

– Ладно тебе прибедняться! – рассмеялся Борис, – ты вон светишься вся. Давно я тебя такой не видел. Я искренне рад за тебя. Только уговори его на операцию лечь.

– Думаю, мне не придется его уговаривать, он адекватный человек и сам все поймет, – ответила Ольга. – Как дети?

– Нормально, – Боря пожал плечами, – Саша с Дашей лучше учиться стали. Я без их ведома поговорил с братьями. Неплохие парни, из приличной семьи, оба студенты. Попросил их аккуратно нажать на девчонок в сторону учебы. Результат не заставил себя ждать.

– Определились, куда поступать?

– Ты же знаешь, они хотят быть похожими на тебя.

– Это-то меня и пугает, – произнесла Ольга, – я-то артисткой стала случайно. Пусть попробуют еще чего-нибудь придумать.

– А Александр не может посодействовать?

– Может, но я его даже просить не хочу, – Ольга была категорично настроена, – но суть не в том, чтобы им поступить и учиться, хотя это тоже не менее важно. Главное, чтобы их заметили без чьего бы то ни было участия. Для сцены нужен талант.

– А ты считаешь, его у них нет? – усмехнулся Борис.

– Я понимаю, ты знаешь моих детей гораздо лучше, чем я, – согласилась Оля, – но я не хочу, чтобы они жили на всем готовом. Если я и буду им помогать, то они узнают об этом в последнюю очередь. А им скажи, что в этом вопросе я им не помощник.

– Ты хочешь, чтобы они всего добивались сами, но в данный момент ты не права, – заметил Борис серьезно. – Если они не поступят, то будут винить в этом тебя. Тебе это надо?

– Хорошо, что ты предлагаешь? – сдалась Ольга.

– Попроси какого-нибудь преподавателя по твоей части просмотреть их до вступительных экзаменов, лучше на новогодних праздниках. Они все равно к тебе просятся. Скажи им, что нужно подготовить. А после просмотра подведем итоги.

– Ладно, я подумаю, что можно сделать, – согласилась Ольга.

– Однако решения, связанные с другим человеком, ты принимаешь быстрее, – усмехнулся Борис.

– Ответственности меньше, – отмахнулась Ольга.

– Ну да, – он совсем рассмеялся, – он-то находится между жизнью и смертью, а девочки всего лишь поступают в институт через полгода.

– Да ну тебя, – махнула рукой Оля, – как Соня?

– Соня скучает очень.

– Астма?

– Все так же.

– Что просила привезти?

– Маму.

– Ты же…

– Не говори, я знаю, что тебе и так тяжело, – чутко отозвался Борис.

И почему я не смогла его полюбить, он ведь такой хороший? Добрый, чуткий, понимающий, прекрасный отец.

– Ты никого не нашел себе?

– Мне никто не нужен, – спокойно ответил Боря.

– Но ты ведь мужчина…

– Лель, не беспокойся обо мне, – смеясь, остановил ее Борис, – у меня все хорошо. И с физиологическими потребностями тоже все в порядке. Иди, тебе пора.

– Ты здесь еще долго будешь?

– Три дня.

– Я хочу передать детям какие-нибудь подарки…

– Саша с Дашей сейчас Арбатовым увлеклись.

– Намек понят, будут им футболки с автографами.

– Они будут рады.

– Пока…

За всю дорогу от больницы до издательства Ольга не проронила ни слова. В голове не укладывалось то, что сказал Борис. Получалось, что Олег мог умереть в любой момент и когда он наступит, не известно. Ему могло стать плохо за рулем. Мало того, его еще и травит кто-то. На работе он и так еле держится, выходит, что это жена. А ей зачем? Развестись гораздо проще, ведь Олег не претендует на ее жилплощадь. Или я еще чего-то не знаю?

И тут Олег достал из кармана пузырек с лекарством.

– Это что? – насторожилась Оля.

– Болеутоляющее, голова что-то разболелась, – ответил Олег, глотнув таблетку.

– Ты во сколько освободишься?

– Не знаю, – усмехнулся Олег, – пока статью не доработаю.

– Когда закончишь, позвони, пожалуйста, – попросила она, – я хотела бы побыть с тобой. Сам понимаешь, у меня не так много свободного времени. К тому же Александр приезжает через неделю. У него есть привычка иногда встречать меня без предупреждения. И еще. У тебя нет места на примете для наших встреч?

– Дача в Сосенках (родительская), – предложил Олег, немного подумав.

– В Сосенках, это хорошо, – рассмеялась Ольга. – А в черте города?

– Есть Аленкина квартира, – тихо пробормотал Олег.

– Она твоя?

– Моя.

– А говоришь гол как сокол, – усмехнулась Ольга. – Что еще у тебя есть, сокол ты мой голый?

– …я не был там тринадцать лет. Аленка была единственным ребенком в семье. Меня любили как сына. А полгода назад тесть отписал мне все свое имущество.

– А твоя жена знает? – снова спросила Оля, стараясь быть наиболее осторожной в своем допросе.

– Ей я не говорил, – честно сказал Олег.

Но могли сказать добрые люди.

– Ты таблеточки где взял? – как бы невзначай спросила Ольга.

– Люська дала, – без задней мысли ответил Олег.

Ольга резко обернулась к нему, и хорошо, что они уже остановились.

– Дай сюда, – тихо сказала Оля, – ты давно их пьешь?

– Месяца два, – Олег легко повиновался и отдал баночку.

Мало ли, может, тоже голова болит.

– Олег, ты только не волнуйся, – предупредила его Ольга, взяв баночку ноготками сверху и снизу, чтобы пальчиков не оставить, и положила в сумочку, зная, что ему это вредно, и рассказала то, что поведал ей Борис.

– Оль, у тебя есть знакомый нотариус? – спокойно спросил Олег, после ее рассказа. – Надо написать завещание, не хочу, чтобы ей все досталось. Я ведь понимаю, что нахожусь между жизнью и смертью. Надо еще к Петровичу наведаться. А потом и разводиться буду.

– Олег…

– Не дрейфь, Маруся, выплывем, – он усмехнулся, – сделаем операцию и будем жить дальше… ладно, я пошел, – сказал Олег и чмокнул Олю. – Вечером едем к маме!

К маме так к маме. Ничего против она не имела. Даже наоборот, ей было интересно с ней пообщаться.

А Олег просто чувствовал ее напряжение и понимал, что в таком состоянии при ее-то работе ей будет тяжело. И устанет больше чем обычно, и приедет выжатая как лимон, а все из-за него. Но он не хотел стать причиной ее плохого настроения и усталости, поэтому умело перевел ее мысли в другое русло. Ведь она удивилась такому приглашению и заинтересовалась им.

И он был прав. Она успокоилась и даже невозмутимо преодолела затор на дороге. Купила близнецам футболки, а Соне очередного интерактивного пупса. Уже возле театра ее мысли каким-то образом вернулись к вчерашнему вечеру, и еще чистое лицо залил смущенный румянец. В таком виде она и вошла в гримерную.

– Ой, Ленка! – воскликнула гримерша Любка, – глаза горят!

– Тоже скажешь! – еще больше смутилась Ольга.

– И скажу!

– Ты лучше скрой все это великолепие, – попросила Оля, – в нашем фильме сегодня ничего подобного не намечается.

– А глаза тоже скрыть? – насмешливо спросила Люба.

– С глазами как-нибудь сама справлюсь, – ответила актриса и села в кресло перед зеркалом.

– Да, Сашка видно сегодня на славу постарался!

– Что ты несешь? Не знаешь, а мелешь!

– Да что ты, Лелечка! От чего ж еще у женщины могут так сиять глаза? – не унималась Любка, накладывая грим. – Знамо дело – от ласки мужской! Только сколько лет я с тобой работаю, а такого не припомню!

«Ты меня до смерти Виктора не видела!» – вздохнула про себя Ольга, но тут же отметила, что воспоминание о смерти мужа не отравило настроение.

– Колись, родная! Другого нашла? – догадалась Люба.

– Ишь какая прозорливая выискалась, – рассмеялась Оля, – а коли и нашла, тебе-то что?

Любка хоть и городская была, но порой разговаривала как деревенщина, и Ольга в общении с ней машинально начинала говорить так же. В каком-то фильме у нее была подобная роль, и она полностью срисовала ее с Любки. И еще у нее было одно большое достоинство – сплетни не распускала и лишнего не болтала. Поэтому Ольга ее полюбила и последние шесть лет везде таскала за собой.

– Мы неделю назад познакомились в самолете, когда я из Ялты летела, – решила рассказать Ольга, – проболтали всю дорогу, я даже в сценарий ни разу не заглянула. А напоследок он меня поцеловал, да так… – она мечтательно вздохнула. – Вот и попросила я одного своего знакомого найти его так, чтобы Сашка не знал. Он оказался журналистом из «Калейдоскопа», а лучше и придумать невозможно. И я предложила журналу обо мне написать, с условием что это сделает Олег. Они с радостью согласились. В самолете он меня не узнал, а в гостинице не понял, что это я была в самолете.

Мы поужинали, я рассказала о себе. Он о себе, о том, что уже давно мечтает о сыне, а жена все время делает аборты. И я пообещала ему подумать над предложением о ребенке, если он согласится пройти обследование. Сегодня он его прошел… если ему в ближайшее время не сделают операцию, он умрет. Но что было вчера, ни в сказке сказать, ни пером описать…

– …так, говоришь, хороший мужик-то? – подвела итог Любка, после Олиного рассказа.

– Вот что мне делать?

– Что делать? – Любка задумалась. – Хорошенько подумать, чего тебе самой хочется. А вообще ты сердце свое слушай, оно тебе лучше всякой дуры гримерши расскажет, что да как. А по мне бы так, родила б ты ему сыночка и жили б счастливо.

– А если опять дочка?

– Ты гляди, мать, даже не протестуешь! Видать, сильно втюхалась! Да только все мужики сынков хотят, да по большей их части дочек любят сильней! Борьку своего забыла что ль? Вон он как с твоими носится, а с Сонькой я вообще молчу! На моря за ней помчался!

– А если он не выживет? – предположила Оля, помрачнев.

– Тьфу ты! Дура какая! – всплеснула руками Любка, – ты думай об этом побольше, глядишь, и впрямь помрет! В церковь сходи, помолись, свечку за здравие поставь.

– Я молиться не умею…

– А говорить умеешь? Вот и говори, как есть. Господь, он всегда услышит.

– Правда?

– Ну, как маленькая, чесслово! Иди уже.

– Возьми в пакете футболки, – попросила Оля, – пусть Арбатов для Саши с Дашей подпишет.

– Ладно.

Ольга в хорошем настроении отработала день и собралась за Олегом, но сначала созвонилась с Борей.

– Да, – услышала она в трубке серьезный голос бывшего мужа.

– Борь, ты еще в больнице? – спросила Ольга.

– Да, но собираюсь домой.

– Я минут через пятнадцать подъеду.

– Тебя подвезти? – спросила Ольга, когда Борис сел в машину.

– Нет, это сейчас на три часа растянется, – возразил мужчина, – я лучше на метро. И потом еще в магазин хочу зайти.

– Я тут майки привезла, – она передала ему пакет с подарками для дочерей, и достала уже упакованную в целлофан баночку с таблетками. – И еще. Это я сегодня забрала у Олега.

– Он сказал, где это взял?

– Да, жена подсуетилась.

– Завтра попрошу провести анализ. Как только получу результаты, тебе сообщу.

– Спасибо, Борь!

– Я еще ничего не сделал, – он искренне улыбнулся и открыл дверь. – Удачи тебе!

– Ну что, как статья? – спросила Оля.

– Тут такое дело, – он был так рад ее видеть, что чуть не кинулся здесь же ее целовать, но, с трудом сдержав это желание, он продолжил: – Тебя хотят на обложку. Номер сдаем через неделю, поэтому, если ты согласна, в ближайшие пять дней нужно будет фотосессию сделать. Любые два часа, когда тебе удобно.

– Ты сделал бомбу? – сделав вывод, спросила Оля.

– Не совсем, – Олег улыбнулся своей находчивости. – Я написал всю историю с псевдонимом, но настоящего имени не раскрывал, якобы так хочешь ты. Таким образом, есть и пища для размышления читателя, и бомба, и ты осталась при своем имени, и статья моя впервые понравилась главному редактору.

– Я не прогадала, поверив тебе, – восхитилась Ольга, понимая, что любой другой на его месте воспользовался бы моментом и ее доверчивостью. – Едем к маме?

– Да.

– Надо заехать в магазин, не с пустыми же руками ехать. Что любит твоя мама?

– Мамуля обожает торт «Наполеон», – улыбнувшись, ответил Олег, – она раньше сама его часто пекла, а теперь тяжело стало.

– Может, нужно еще чего, она ведь одна живет?

– Нет, она только ругаться будет. В нашем доме, на первом этаже, когда-то был гастроном, а теперь супермаркет. Мама ходит туда каждый день, чтобы кровь в жилах не застаивалась. Для этих же целей у нее Бамбина – золотистый лабрадор – прелестное существо.

– Олеженька, родненький, – мама троекратно расцеловала сына, – как я рада! Будем знакомы, я – Нина Никитична. Вас как величать, барышня? Ах да, запамятовала, да как же вас можно не узнать, Леночка? Мне очень нравится, как вы играете. Да, сынок, а почему ты мне по телефону сказал, что барышню зовут Ольга?

– Это мое настоящее имя, – ответила Оля, улыбнувшись, и протянула женщине коробку с тортом, – это вам.

– Премного благодарна, – улыбнулась та, – да вы проходите, что в дверях-то стоять. Вы, ребятки, простите, что я вот так с порога, но что водить кота за нос, сынок, не значит ли это, что ты решил развестись с этой?

– Да, мам,…

– Господи, ты услышал мои молитвы! – Нина Никитична перекрестилась. – Я надеюсь, вы, Оленька, ничего не имеете против венчания?

– Нет.

– Ну вот – нормальная женщина!

– Мама, мы пока еще не планировали жениться, – возразил Олег.

– Что ты говоришь, Олеженька, – и мама схватилась за сердце, – ты в курсе, сколько мне лет? По всем фронтам уж бабка, Кирюшка на днях свою девочку привозил, а ты все никак не соберешься. Ой, что-то мне не хорошо, проводи-ка меня в зал. Бамбина, на стол ни лапой! Ох, господи! Я ж суп поставила! Ой…

– Нина Никитична, что за суп-то? – спросила Ольга, видя, что женщине нездоровится.

– Да с фрикадельками, будь он неладен…

– Не извольте беспокоиться, – и Ольга удалилась на кухню.

– Вот и умница, – шепнула Нина Никитична, сев на диван. – А ты, плут, мать провести хотел? Я ж знаю тебя как облупленного! За столько лет никогда никого не приводил, и вдруг как снег на голову свалился! И разводиться собрался, слава тебе, Господи! Уже решил ведь все, чего испугался-то? И у барышни глаза горят как звезды, думаешь, слепая, совсем ничего не вижу? И от венчания не отказывается. Ты подумай сам, если бы она за тебя не хотела, она бы иначе ответила…

– Мама, Ольга замужняя женщина, – вмешался в ее монолог Олег, но не тут-то было.

– Подумаешь, штамп в паспорте! – усмехнулась мать. – Как будто в наше время это проблема! Главное, чтобы не венчанная была. А так, это дело поправимое. Было бы желание… Кстати, обвенчаться можно и со штампом…

– Мы знакомы всего неделю… – попытался вставить свое слово сын.

– Милый мой! Мне было семнадцать лет, мы поехали в деревню к бабке на каникулы. Отец меня за руку взял, к себе привязал и в церковь привез. Пока к мужу не перевязали, сам не отвязался. А до этого момента я твоего отца в глаза не видела. В первую брачную ночь он спал на полу, а утром в армию ушел. Когда вернулся весь такой красивый, он же моряком был, мать к нему выгоняла, но он с ней поговорил, и она успокоилась. Я тогда смягчилась к нему, да только он за мной еще не один год ухаживал, прежде чем мы по закону поженились. И ничего. И полюбились. А у тебя вон с любовью все в порядке.

Олег зарделся как мальчишка.

– Да ладно тебе краснеть-то, – засмеялась мать, – ты лучше скажи – с ночевкой приехали али как?

– Можно у тебя пожить? – робко спросил Олег.

– Да живите, мне-то что, лишь бы я вам не мешала…

– Ну что ты, мама!

– Глупый ты у меня, Олежка, – мать грустно вздохнула, – годков нажил, а ума не набрался. Ехали бы вы к тебе домой и голову не морочили…

– Мам…

– Дай сказать! – строго оборвала его мать. – Съезди. Если не сможешь там находиться, я всегда приму, будь уверен. Тогда продай ту и купи новую квартиру. Только запомни, сынок, если ты любишь Ольгу, то больно тебе уже не будет. Легче тебе станет, и Аленушку отпустишь, наконец, сколько ж можно ей, бедной, маяться, того и гляди с собой заберет. Мать ведь забрала, чтоб не мучилась.

– Ну вот, суп готов, – заявила Ольга, войдя в комнату.

– Пойдем пробовать.

Нина Никитична была в полном восторге от пассии своего сына. Мало того что барышня не побоялась прийти к матери возлюбленного спустя неделю знакомства, это при их-то обстоятельствах, она к тому же в чужом доме помогать вызвалась, и сделала это весьма успешно.

В общем-то, ничего страшного не произошло бы, если бы она и не помогала. Нина Никитична симулировала, просто проверяла, на что способна эта дамочка. Она, конечно, догадывалась, что Оленька ее в два счета раскусила, даром что сама актриса, вон какая. Но это было не страшно. Барышня по всему производила впечатление умной женщины, а значит, она не обидится на старуху, она все-таки о сыне печется. Главное, этот самый сын все принял за чистую монету. Мужик он и есть мужик, какой бы он не был распрекрасный.

Но еще важнее было то, что Олег выглядел счастливым и глаза его сияли. А это дорогого стоит, ведь со дня смерти Аленушки прошло уже очень много лет, а он только сейчас обрел счастье.

Когда он привел в дом Люську, он еще горевал, она нужна ему была только в утешение. Не нужно ему было на ней жениться, и Нина Никитична отговаривала. Но он хотел забыть Аленку, хотел, чтобы у него были дети. Он был уверен, что с появлением детей его душа успокоится. А Люська полная дура или ею успешно прикидывается.

Нина Никитична очень хорошо помнила день, когда она сделала аборт на большом сроке. Олег тогда приехал вдребезги пьяный, причем за рулем он уже был таким, и на машине ни царапины, хотя путь был не близкий. Он с порога ринулся на балкон, но на днях старший сын Юрий поставил евро окна, и новый механизм заклинило. Когда мать, отведя сына в комнату, не напрягаясь, приоткрыла это самое окно проветрить комнату, Олег как будто протрезвел.

– Не время тебе, – шепнула мать, прижав к груди его голову.

Только стал он тогда мрачнее тучи. А сейчас он сиял и не мог Оленькой надышаться. Он ходил за ней, как цыпленок за квочкой, всякий раз пытаясь дотронуться до нее, взять за руку, обнять, поцеловать, совсем не стесняясь матери. А Ольга его мягко тормозила, смущаясь как девчонка.

За чаем Нина Никитична достала фотографии и с удовольствием рассказала историю своей семьи.

– …а вот это мои мальчики в полном составе на юбилее в прошлом году. Тогда вся семья собралась. Это большая редкость, обычно они делятся пополам. Олежка не в счет, он раз в неделю обязательно приезжает. Это Юра с Яшей – старшие погодки, но на деле, как близнецы. Это Игореша. Он младше Яши на три года, но старше Павлика на четыре.

Фотография была интересная. На большом диване сидело четверо солидных мужчин. Один с усами, слегка сухощавый. Остальные же в меру упитанные. И все очень сильно похожи друг на друга: темноволосые, карие, почти черные глаза, круглолицые – кровь с молоком. И словно с картинки «убери лишнего» с ними сидел Олежка. Он был совсем другим.

– А, заметила, – рассмеялась Нина Никитична, наблюдавшая за Олей и заметившая ее замешательство, – сколько кровушки мне попил его отец из-за его непохожести. Два года я терпела. А потом поставила фотографию его отца в рамку на самое видное место. Вот смотри.

И она положила перед Олей фотографию мужчины в форме. Если бы Ольга не знала, что это дед Олега, то решила бы, что это сам Олег.

– Мало того, и характер, и жизнь у него такая же.

Тут у Олега зазвонил телефон, и он вышел, прикрыв дверь.

– Вообще-то это между нами, девочками, – зашептала Нина Никитична, – Олежки не должно было быть.

– Как это?

– После четвертого сына я поставила спираль, решив, что четверых достаточно. Вот только Олега забыли предупредить, что со спиралью дети не рождаются. И решила я сдуру, что у меня в сорок лет климакс начался. А когда в больницу пришла, ему уже пять месяцев было. Сели мы тогда с врачом, и не знаем, что делать. Рожать – дауненок мог родиться, аборт – срок большой, опасно, к тому же грех. Но пошли мы на еще больший грех. Короче говоря, если бы он ненормальным родился, мы б его, как котенка, чтоб не мучился. Сколько я тогда поклонов отбила… И что я тебе скажу – ты с этим делом повнимательнее, род у них сильный по мужской части. Моему свекру было почти шестьдесят, когда родился мой муж, а после него еще три сестры было.

Вернулся Олег мрачный и подавленный.

– Олег, что случилось? – встревожилась Ольга, ведь Борис предупреждал, что ему нельзя волноваться. Только позитивные эмоции.

– Петрович при смерти, – растерянно, не веря собственным словам, произнес Олег, – а мне почему-то дозвониться не могли. Нотариус оставил для меня сообщение на ресепшене в издательстве. Я перезвонил. Он говорит, Петровичу не больше суток осталось. Оль, ты не могла бы поехать со мной?

– Да, конечно, – живо согласилась Ольга, – а нас туда пустят? Поздно ведь.

– Доктора тоже люди, Валентин Николаевич с ними уже договорился. Мам, ты нас не жди.