Читать книгу Игра мудрецов - Екатерина Соболь - Страница 6

Глава 4
Хозяйка секретов

Оглавление

Из-за дерева вышла девушка в мешковатых штанах и рваной куртке. На поясе у нее висели три кроличьи тушки, а в руках был лук со стрелой и крепко натянутой тетивой. Генри с одного взгляда определил: этот лук не сравнить с теми, какие он видел у посланников из дворца и охотников из Хейверхилла. Он походил на те, что вырезали они с отцом: новый, удобный. Стрела была с ровным, аккуратным оперением – такая полетит точно в цель. Генри сжал зубы. Радость при виде хорошо сделанной вещи тут же потухла, когда внутри проснулся огонь.

Эдвард, впрочем, опасности не оценил – вид у него был скорее раздраженный, чем испуганный. Он поднялся и выдернул стрелу из украшения на плече – на острие остались обрывки золотых ниток.

– Милая девушка, ну и странные у вас тут способы приветствия, – снисходительно проговорил он. – Что это за деревня, где женщины охотятся и носят мужскую одежду? Пожалуй, мне лучше проехать мимо.

Он обернулся к Генри, будто надеялся, что тот разделит его недовольство, – и, приглядевшись к его лицу, вздрогнул.

– Беги отсюда, – совсем другим голосом сказал девушке Эдвард. – Ты не понимаешь, что делаешь. Он опасен, может броситься и…

Девушка фыркнула и слегка опустила лук. Речь ее не впечатлила и, обернувшись снова, Эдвард увидел почему. Генри за это время успел отстегнуть от пояса меч, положить его на землю и лечь рядом, глядя в небо и мерно дыша.

В голове стучали знакомые приказы: «сними перчатки», «убей», «забери чужие силы», – но он не собирался слушать.

– Она же просто женщина, – растерялся Эдвард. – Ты что, испугался женщины?

– Не вижу разницы, у кого в руках оружие – у женщины или у мужчины, – с усилием произнес Генри.

У него было чувство, будто рот ему залепило смолой. Огонь не хотел разговоров. Он хотел действий.

– Слуга у вас не слишком храбрый, – насмешливо проговорила девушка. – А теперь идите за мной. Наш старейшина разберется, что с вами делать.

– Да, конечно, уже бегу. Когда ты узнаешь, кто я, будешь умолять меня простить тебя, дуреху, за неуважение, – бросил Эдвард. – Я сын короля, и тебе крупно повезло. Честь видеть меня своими глазами выпадает не каждому.

Восхищенного вопля, которого он ждал, не последовало.

– И правда повезло, – невозмутимо ответила она. – Раз ты сынок короля, тот кучу денег отвалит, чтобы тебя вернуть. Хоть чем-то отыграемся за то, что он отбирает у нас пятую часть заработка.

– Пятую? Налог с жителей составляет десять процентов, это каждый знает! – возмутился Эдвард. – Все, мне это надоело. Тебе повезло, что я всего лишь еду своей дорогой, а то я бы велел твоим родителям поучить тебя хорошим манерам.

– Вот этой дорогой к нам никто еще не приезжал. – Девушка кивнула на лабиринт. – Подозрительно. Ну да ладно, об этом пусть у старейшины голова болит.

Эдвард с видом человека, утомленного чужой глупостью, собирался уже сесть в седло, но следующая фраза девушки его остановила.

– Сядешь на коня, и ему конец. Я не промахнусь, не сомневайся.

– Так и будешь лежать? – прошипел Эдвард, оборачиваясь к Генри.

Тот кивнул. Самого себя он боялся куда больше, чем охотницу. А потом ему в голову пришла великолепная мысль, от которой жар наконец отступил.

– У тебя дар охотницы, верно? Проснулся в последние три недели.

Она хохотнула.

– Вы что, тоже с ума сошли? Никаких даров не бывает.

– Почему «тоже»? – спросил Генри.

– Хватит болтать, – выплюнула она, и лицо ее скривилось от злости. – Все просто: либо идете со мной, либо я вас убью. Я безумная, мне терять нечего.

Генри поднялся, взял под уздцы притихшего Снежка и зашагал вперед.

– Куда? – рявкнул Эдвард. – Ты что, будешь слушать угрозы девчонки?

– У тебя что-то не то с чувством опасности, – устало пробормотал Генри. Он взял себя в руки с таким трудом, что вымотался, как после долгого бега. – Она не шутит. Если будешь дальше ее раздражать, она выстрелит.

– Слуга вам дело говорит, – сказала девушка. – Шагайте, ваше высочество.

Еще минуту Эдвард стоял на месте, расправив плечи и вскинув голову, будто всерьез ждал, что от его впечатляющего вида девушка передумает. Когда этого не произошло, он мрачно взял коня за поводья.

– Как только в твоей деревне узнают, кто я такой, они в ногах у меня будут валяться, – предупредил он.

Но по его голосу Генри сразу понял: Эдвард уже и сам начал в этом сомневаться.


Вскоре справа от дороги замелькали крыши темных, будто разбухших от сырости и времени домишек. Кажется, этим путем никто сюда и правда не ходил, не было даже тропинки от дороги к деревне. Шагая по опавшей хвое, Генри часто косился на девушку и видел: чем ближе деревня, тем мрачнее становится ее лицо. Как только они вышли на покрытую весенней грязью улицу, Генри узнал почему.

– Глядите-ка, чокнутая Марта нашла себе дружков! – хохотнул парень, копавшийся в огороде перед домом.

Ничего себе дичь! – подхватила женщина, которая развешивала покрытое заплатами белье. – Эй, Марта, поделишься? Зачем дурнушке такие шикарные кавалеры?

Она подмигнула Эдварду, и тот гневно отвернулся.

– Эй, Марта, продай кроликов! – крикнул мужчина, сидевший на крыльце своей лачуги. – Надеюсь, то, что их поймала ты, на вкусе не отразится!

Марта подошла к нему, не сводя глаз с Эдварда и всем своим видом показывая, что если тот решит сбежать – пожалеет. Она убрала стрелу в колчан и положила кроличьи тушки на крыльцо, а мужчина пошарил в кармане и достал несколько монеток. Марта протянула за ними руку, но мужчина бросил их ей под ноги.

Щеки у нее немедленно налились красным, но она молча собрала монеты и сунула в карман куртки.

– А почему они называют тебя сумасшедшей? – не выдержал Генри.

– Не заметно? – зло спросила Марта, снова доставая из колчана стрелу.

– Была нормальная девушка, дочь потомственной прачки, – ответил мужчина, придирчиво разглядывая кроликов. – А пару недель назад переоделась в мужской наряд, сама сделала лук и стала по лесам бегать. Говорит, так охотиться захотела, что спать не могла. Слышали когда-нибудь такую ерунду?

– Не в юбке же ей зверей ловить, – пожал плечами Генри. – Наверняка это неудобно.

Марта посмотрела на него так, будто ничего прекраснее в жизни не слышала. Лицо у нее было бледное, измученное, и Генри внезапно заметил кое-что странное. Все остальные на этой улице выглядели так же – словно долго болели. Он хотел уже спросить, что с ними, но Марта угрожающе ткнула луком в его сторону, и он предпочел молча направиться туда, куда она указывала.

Через пять минут они оказались на грязной, заваленной мусором площади. Посреди нее высилось дерево в блекло-зеленом мареве распускающихся листьев, под ним вяло, будто через силу, играли дети. Когда Марта прошла мимо них, один швырнул в нее ореховой скорлупой, но она, не оглядываясь, направилась к темно-красному двухэтажному дому, перед которым толпились человек тридцать.

На крыльце стоял смуглый парень в оранжевой куртке с ветхими кружевами. Генри уже понял, что у людей яркая и старая одежда – признак богатства и власти. Так и оказалось: мускулистый седой человек, стоявший перед парнем, кланялся ему, как старшему.

Все, кто стоял рядом, были так увлечены разговором на крыльце, что на новоприбывших и внимания не обратили.

– Эй, Лиам, что тут творится? – пронзительно крикнула Марта.

Парень подскочил. У него были крупные руки, сильные плечи – и все равно он казался совершенно больным. Даже Эдвард, который всю жизнь не выходил из дворца, а позавчера едва не протянул ноги, выглядел лучше.

Как только Марту заметили, все вокруг нее подались в стороны, будто она могла их чем-то заразить, но парень по имени Лиам в нелепом кружевном воротнике ответил ей вполне дружелюбно.

– Джек говорит, что уже третий день кто-то по ночам работает в его кузнице. С утра он приходит, а все раскочегарено, никого нет, и на столе лежат новые лезвия для ножей.

– Духи предков небось шалят, – заявила старушка рядом с Генри. – Что за напасти на нашу деревню? Три человека умерли за две недели, а теперь это!

– Господин Лиам, сделайте что-нибудь! Попросите отца на этих духов управу найти! – взмолился кузнец, кланяясь так, что едва не ударился лбом об пол.

– Не думаю, что моего отца стоит беспокоить из-за такой безделицы, – твердо сказал Лиам. – Ему нездоровится, сами знаете. Кузница стоит у самого леса, стук никому не помешает, а если есть желающие ночью пойти и проверить, кто там озорничает, – прошу.

Желающих не нашлось.

– Джек, вы наш единственный потомственный кузнец, другим неоткуда взяться. Думаю, вы сами эти лезвия сделали и забыли, а потом воображение разыгралось, – продолжал Лиам.

– Да вот же, глядите, какое тонкое! Я такие и делать-то не умею!

Мускулистый Джек протянул ему лезвие, Лиам отвернулся, и, наверное, они препирались бы еще долго, но тут Марте это надоело.

– Лиам, позови своего отца, или я сама позову.

Парень покачал головой.

– Не посмеешь. Женщинам не положено напрямую обращаться к старейшине, даже ты это зна…

– Господин старейшина, выходите! – крикнула она так громко, что все ахнули.

На втором этаже дома скрипнула дверь, и на балкон вышел одутловатый человек в золотистом халате.

– Я же сказал: со всеми вопросами к Лиаму, пусть учится управлять! – проскрипел он. – Мне нехорошо.

– Глядите, кого я привела, господин старейшина! – умоляющим голосом начала Марта. – Это сам принц со слугой и двумя конями! Я охотилась и услышала их. Мы все знаем, сколько добра вы раз в полгода отвозите в столицу, но теперь-то мы королю покажем! Надо посадить принца под замок и написать королю, что мы вернем его сына, если он освободит нас от половины налога!

– Да налог и так небольшой, что за ерунду вы несете! – заорал Эдвард, разом забыв про свои хваленые манеры.

В глазах старейшины появилось то особенное выражение, которое Генри уже научился различать: он мысленно подсчитывал прибыль.

– Пожалуй, король ради сына скупиться не будет, – протянул он. – Думаю, и золота нам немало отмерит. Так, ну вот что, держите принца и его мальчишку крепче, а я решу, как нам… – не закончив, он надрывно закашлялся и прижал руку ко рту.

При виде мрачных мужчин, развернувшихся к ним, Генри стало не по себе. До него только теперь дошло, какую чудовищную глупость он сделал, согласившись на этот поход. Единственное, что он хорошо умеет, – драться, а теперь нечего об этом и думать. От одних только угрожающих взглядов его голову застилает горячим туманом, а что будет, если он встретит настоящую опасность?

– Прошу минутку внимания, господа! – воскликнул Эдвард, вскинув руки. Было заметно, как он старается, чтобы голос не дрожал, и это немного портило впечатление. – Уважаемый старейшина и жители деревни! Я принес вам радостную весть. Сердце волшебства вернулось, а вместе с ним – и дары, и волшебные существа. Король отправил меня на восток, чтобы побороть опасную тварь, грозящую людям. Я – первый из белых рыцарей нового мира, и если вам дорого наше королевство, вы должны меня отпустить.

– Белый рыцарь? – переспросил старейшина. Глаза у него забегали. – А знаете, я передумал. Мы вас отпустим. Таков мой приказ. Прошу! – И он широким жестом обвел площадь, показывая Эдварду, что путь свободен.

Генри нахмурился. Он был уверен, что все обрадуются, начнут расспрашивать про Сердце и дары, но вместо этого люди растерялись, замерли, будто напуганные чем-то. Отец учил Генри всему искать разумное объяснение, но Эдвард был так восхищен силой своего красноречия, что ни о чем больше, видимо, думать не мог. С самодовольной усмешкой он вскочил на коня, и все расступились, освобождая ему дорогу.

Какая-то часть Генри мечтала только о том, чтобы ни во что не вмешиваться и радоваться избавлению. Но другая часть, та, что когда-то заставила его довести до конца безумный поход за Сердцем, велела ему остаться на месте.

– А что вы все так плохо выглядите? – спросил он, и люди посмотрели друг на друга так, будто впервые это заметили.

– Ваше высочество, не очень-то у вас воспитанный слуга, – промямлил старейшина.

– Я ему не слуга, я наследник Сиварда. Это я нашел Сердце волшебства.

– Угу, конечно, – фыркнула Марта. – Где это видано, чтобы принц без слуги путешествовал?

– А Барс уж наверняка кого-нибудь покрупнее бы выбрал, – прибавила какая-то старушка.

Генри в который раз пожалел, что Барс явно не все продумал. Куда удобнее было бы, например, если бы над головой у Генри загорелась надпись: «Я правда избранный» – и никогда не пропадала. Тогда не пришлось бы каждый раз доказывать всем одно и то же.

– Вид у вас хуже некуда, – сказал он, махнув рукой на объяснения. – Вы что, болеете чем-то?

– Такие вопросы задавать неприлично, – прошипел Эдвард и, повернувшись к какой-то девушке, громко прибавил: – Вы прекрасно выглядите, не слушайте его.

– Совсем не прекрасно, – заупрямился Генри. – Серьезно, что с вами?

– Вас отпустили, что вам еще нужно? Хотите денег? – Старейшина пошел красными пятнами. – Мы вам заплатим, и вы немедленно уйдете, договорились?

– Принимаю ваше любезное предложение, – кивнул Эдвард.

– Ты что, не видишь? – выдохнул Генри, дернув его за стремя. – С ними что-то не так!

– Слушай, это не мое дело и уж точно не твое. Уносим ноги.

Генри крепче вцепился в стремя.

– Если поможешь выяснить, в чем дело, отдам тебе курицу.

Пару секунд Эдвард размышлял, а потом его лицо разом преобразилось. Когда он хотел кому-то понравиться, в нем будто загорался свет.

– Господа, я глубоко обеспокоен вашим здоровьем, – громко сказал он. – Долг короля и всех во дворце – заботиться о подданных. Не бойтесь, расскажите мне, в чем дело. Я ваш друг.

Когда никто не ответил, он подъехал к бледному мальчику лет шести и слез с коня. Мальчик уставился на него, как на чудо.

– Привет, малыш. Скажи мне, почему мы должны уехать? Чего вы все боитесь? – мягко спросил его Эдвард. – Я не буду тебя ругать, и никто не будет.

– Она рассердится, если вы останетесь, – пробормотал мальчик, затравленно озираясь.

Эдвард перевел взгляд на встрепанную Марту со сбитым в сторону воротником.

– Она? – нахмурился он.

Ребенок покачал головой. Мать стояла рядом и держала его за руку, но он смотрел не на нее, а искал взглядом кого-то в толпе.

– Вы знаете, о ком он говорит? – спросил Эдвард у женщины.

– Нет, – быстро ответила она, оглядываясь и прижимая к себе сына.

Генри вздохнул. Пора было брать дело в свои руки. Он подошел и ткнул в мальчика пальцем.

– Ты храбрец или трус? – спросил он. – Если не можешь заставить себя делать то, что не хочешь, значит, ты просто слабак и никогда не вырастешь мужчиной.

Отец часто ему это говорил, и слова вспомнились легко. Правда, Эдварду они почему-то не понравились.

– Простите его, он неграмотный, – убитым голосом сказал Эдвард женщине. – И с детьми разговаривать не умеет.

Генри даже ухом не повел. Главное, что подействовало: мальчик покраснел и заговорил:

– Она. Страшная женщина с волосами, как сосульки. Я играл там, на окраине, где груда песка. Она подошла ко мне и сказала, что знает мой секрет. Знает, что это я сломал дедушкино кресло. – Он опустил голову ниже, смаргивая слезы.

– Ты? – ахнула его мать, и мальчик втянул голову в плечи. – Да это же было наше лучшее кресло! Я думала, оно от старости развалилось! Ах ты паршивец!

Женщина занесла руку, чтобы отвесить ему подзатыльник, но Эдвард ее остановил.

– Она сказала, что если я разрешу ей взять меня за руку, она никому не расскажет, – сквозь слезы проговорил мальчик. – Рука у нее холодная, она подержала минуту, а потом ушла. И все. Она сказала, что я могу почувствовать себя плохо, но это от стыда, и ничего страшного.

– С кем-то еще подобное произошло? – по-прежнему оттесняя мать от мальчика, спросил Эдвард.

– Нет, – буркнул старейшина. – Какая глупость!

Эдвард тихо рассмеялся.

– Это Секретница. Я читал про нее: волшебное существо, которое питается силой людей. У нее всего одна способность – она видит твои тайны. Селится в какой-нибудь деревне и пьет силы жителей, а за это обещает не рассказывать никому их секреты. Люди выглядят бледными, усталыми, будто сохнут от тоски. Те трое, которые умерли, были старыми и больными, так? – Он понял, что спросил это слишком уж бодро, и поспешно сделал мрачное лицо. – У них просто было слишком мало сил.

На площади стало очень тихо. К этому моменту сюда, кажется, собралась едва ли не половина деревни.

– Я думал, что сошел с ума, – пролепетал худощавый парень.

– Она приходила ко всем вам, – понял Генри. – И каждый боялся признаться, чтобы его не назвали сумасшедшим. – Он повернулся к Эдварду: – А в твоей книге было написано, как от нее избавиться?

Настроение у Эдварда тут же испортилось. Он покачал головой.

– Где она живет? – спросил Генри у Лиама. Тот казался самым разумным в этой деревне.

– Никто не знает, – еле слышно выдохнул Лиам. – Она просто приходит.

– У тебя что, есть от меня секреты? – Старейшина гневно перегнулся через перила балкона. – Ты крал мои деньги? Нашел мои заначки? Которую из них? Все?!

– Нет, отец, я…

– Милый, она и к тебе приходила? – гневно выпалила какая-то женщина, схватив за обе руки своего притихшего мужа. – У тебя что, есть тайны?

– Да так, ерунда из прошлого, – промямлил тот. – А у тебя?

Те же самые вопросы раздавались по всей площади. Местные жители не только им, чужакам, не хотели рассказывать про Секретницу, они и друг другу-то не рассказали.

– Ну давай, – обреченно сказал Генри, поворачиваясь к Эдварду. – Бросай этот свой вызов.

Он думал, Эдвард будет орать от восторга, что у него наконец-то есть шанс разобраться с волшебным существом, он же за этим и поехал, – но Эдвард только скривился.

– Ей нельзя бросить вызов! – прошипел он. – Тогда она расскажет всем твои тайны, а это позор. Я бы сразился, если бы надо было драться на мечах, но это… Нет уж, надо уходить. Главное – тихо и с достоинством. – Он прокашлялся и громко объявил: – Дорогие жители деревни! Нам нужно серьезно обдумать, как одержать победу над этим существом! Мы посоветуемся и пришлем вам помощь!

И он начал отступать вместе с конем к краю площади. Генри обвел взглядом рыдающего мальчика, которого мать ругала за сломанное кресло, растерянную Марту в мешковатых штанах, перепуганного Лиама, твердившего отцу, что не брал он никаких денег. Если Олдус сказал правду, ни одно существо не может отказать белому рыцарю в праве с ним сразиться.

– Я бросаю тебе вызов, – обреченно сказал он.

Его не услышали даже те, кто стоял рядом, но Генри знал: для волшебных существ это неважно. Они какими-то своими способами слышат, когда их зовут.

А потом он ее увидел. Сквозь толпу к нему шла румяная девушка с длинными рыжеватыми волосами и в красном платье. Генри в жизни не встречал человека с таким здоровым, ярким лицом. Она шла словно поневоле, будто ноги сами ее вели. Вызов, брошенный Генри, тянул ее к нему, но никто не обращал внимания на Секретницу – все были заняты ссорой.

– Все очень просто, – негромко протянула она, остановившись рядом с Генри. – Ты садишься на коня и уезжаешь, не говоря больше ни слова. Иначе я скажу им, кто ты такой, и тогда всем не поздоровится. – Она с улыбкой кивнула на его руки, а потом повернулась к застывшему рядом Эдварду: – Тебя это тоже касается. Ты же не хочешь, чтобы все узнали про господина Теодора?

У Эдварда всегда легко менялся цвет лица, но Генри еще не видел, чтобы он достигал настолько малинового оттенка.

– Нам пора, – быстро сказал он, и у Генри упало сердце.

– Так волшебство и правда вернулось. Ты мне не привиделась, – выдохнула Марта прямо у него над ухом, с ненавистью глядя на Секретницу. Генри даже не слышал, как Марта подошла, что лишний раз доказывало: она настоящая охотница. – У меня дар охоты. И я не сошла с ума!

В следующую секунду произошло то, чего Генри никак не ожидал. Марта вытащила из колчана стрелу, подняла лук и коротким, гладким движением выстрелила Секретнице в грудь.

Секретница задумчиво на себя посмотрела. Стрела попала прямо в сердце, но крови на платье не было. А потом Секретница потянула за древко, и стрела вышла бесшумно, как из воды.

– То, что я выгляжу как человек, еще ничего не значит, – насмешливо сказала она, бросив стрелу на землю. Вокруг становилось все тише, люди один за другим поворачивались к ней. – Но все равно неприятно. Ты сама напросилась, Марта. Я скажу всем правду, и прошлые насмешки покажутся тебе ерундой.

Не надо! – ахнула Марта, но Секретница уже вскинула руки и заговорила пронзительным, как птичий крик, голосом: – Эй, жители деревни! Вот она я! И теперь это мой дом, хотите вы этого или нет. Много сил я у вас не заберу, не волнуйтесь. Победить меня нельзя, попробуете выгнать – расскажу все ваши секреты. А чтобы показать, что я не шучу, проучу-ка я ту, что посмела в меня выстрелить. – Она повернулась к Марте. – Ты по уши влюблена в Лиама. Обхохочешься: дочка потомственной прачки влюбилась в сына старейшины!

Марта побагровела, Лиам растерянно заморгал, но Генри на них едва взглянул. Он смотрел на платье Секретницы. Когда живешь в северном лесу, учишься различать малейшие оттенки цвета. Алое платье чуть побледнело, когда Секретница сказала правду. А что, если…

– Я разрушитель, – объявил Генри, поскорее, чтобы не передумать. – У меня дар огня. Если я сниму перчатки, я уничтожу что угодно.

Люди на площади испуганно притихли, Секретница замерла, и Генри ей мрачно улыбнулся.

– Тебе жить надоело? – выдохнул Эдвард.

– Смотри на платье, – прошептал Генри.

И Эдвард, кажется, наконец-то заметил: платье еще немного потеряло цвет.

– Теперь вы знаете его тайну, убейте его! – крикнула Секретница, но никто не сдвинулся с места.

– И кто такого умом обиженного взял королевскому сыну прислуживать? – шепотом спросил один из местных у другого.

– А вдруг не врет?

Человек фыркнул.

– Да ладно. В сказках принцы никогда без слуг не ездят. Что он, сапоги сам себе чистить будет?

Генри чуть не засмеялся от облегчения. Его расчет оправдался. В том, что ему никто не верил, были и хорошие стороны. Он надеялся, что до Эдварда теперь дойдет, что нужно делать, и, к счастью, тот не обманул его ожиданий.

– Ему в детстве камень на голову упал, не слушайте, – громко сказал Эдвард. У него было такое лицо, будто он сам не верил, что открыл рот. – А вот я вам скажу чистую правду.

Он полез в сумку, висящую на спине коня, и вытащил оттуда маленького тряпичного медведя с наполовину оторванной лапой.

– Это господин Теодор, наша семейная игрушка. Мама в детстве давала его мне только перед сном, чтобы я не испортил старинную вещь, играя с ней днем. Говорила, что он будет меня защищать от страшных снов. Я до сих пор сплю, положив его на подушку.

Он в упор посмотрел на Секретницу. Та закусила губу.

– Мне уже восемнадцать, а я еще ни разу не целовался с девушкой, – обреченно договорил Эдвард. – Но один раз я решил потренироваться и поцеловал медведя, и это был совсем не дружеский поцелуй. Мне до сих пор перед ним неловко, и я надеялся унести этот секрет с собой в могилу.

Такой гробовой тишины при таком скоплении народа Генри не слышал, даже когда нашел потерянную корону.

– А теперь посмотрите на нее, – продолжал Эдвард, кивнув на Секретницу. Уже невозможно было не заметить, что ее платье и румянец на щеках теряют цвет. – Если тайна раскрыта, она больше не дает ей власти. Вот как можно ее победить. Кем вы хотите быть: слабаками или храбрыми мастерами?

– Это я работал в кузнице по ночам! – крикнул Лиам. Он тоже покраснел, а Секретница побледнела, будто отдала цвет и силу обратно хозяину. – Боялся, что, если расскажу, меня тоже обзовут сумасшедшим. – Он спрыгнул с крыльца и сжал запястье Марты. – Прости. Не такой я храбрец, как ты.

– Ты сын старейшины и будешь старейшиной, ты не можешь стать жалким кузнецом! – взревел его отец, хватаясь за перила балкона.

– Могу я хоть один раз сделать, что хочу? – выпалил Лиам. – А теперь твоя очередь, отец. Скажи им правду, или я скажу сам.

Но тут раздался голос девочки из толпы:

– Мама, я не потеряла куклу, она сломалась!

– Милый, это я разбила твою телегу! – призналась какая-то девушка.

– У меня не такие уж больные ноги, мне просто нравится, когда за мной все ухаживают, – сказала седая женщина и отбросила костыль.

И со всех сторон посыпались секреты. Генри думал, что на этом все хорошо закончится, но не тут-то было. Кажется, большинству секретов никто не был рад.

– Как ты мог! Я думала, ты меня любишь!

– Так это ты забрала деньги?

– Ах ты гад! – слышалось отовсюду.

Но все умолкли, когда раздался голос старейшины.

– Настоящий налог не двадцать, а десять процентов. Остальное я брал себе. Я же для семьи! – умоляюще глядя на сына, сказал он. – Ты все унаследуешь!

Все на площади тут же позабыли свои обиды и повернулись к старейшине с такими лицами, что Генри стало за него страшновато. Кажется, старейшине тоже, потому что он ткнул в сторону Секретницы и крикнул:

– Да, я вас обманывал, но она-то всех нас чуть не прикончила! Бей ее, ребята!

Секретница бледнела на глазах, а ее платье выцветало, и наконец стало совершенно белым. Рыжий оттенок из волос пропал, они повисли бесцветными прядями.

– Хватит! – перебил Эдвард. Судя по лицу, он был счастлив, что за остальными новостями его история с медведем как-то забылась. – Я белый рыцарь и повелеваю поступить, как велит традиция. Побежденное волшебное существо отпускают на все четыре стороны. Давайте будем уважать правила, и да воцарятся на этой земле мир и процветание! Вон отсюда, Секретница! Деревня свободна!

Секретница перекосилась от злобы, но сразу было ясно: делать тут ей больше нечего. И она побрела прочь.

– А что до секретов, то вы из-за них чуть не погибли. Простите друг друга и живите дальше, – продолжил Эдвард. – Теперь у вас есть дела поважнее, чем ссоры: искать свои дары, например. Старейшину я своей властью смещаю с должности. Его место по закону должен занять старший сын.

– Я не хочу, – выпалил Лиам.

– До потери Сердца, насколько я знаю из книг, старейшин выбирали, – пожал плечами Эдвард. – Попробуйте сделать то же самое.

Все открыли рты.

– А так можно? – не поверила Марта, и Эдвард рассмеялся.

– Можно. И пожалуйста, не бейте бывшего старейшину. Хватит вашей деревне неприятностей. Просто отправьте его на покой, отобрав все, что он украл. Лиам, проследите за этим?

Тот кивнул и взял Марту за руку. На Эдварда все на площади смотрели с обожанием, несмотря на историю с господином Теодором, и Генри вдруг царапнуло чувство такой зависти, что он едва не задохнулся.

Игра мудрецов

Подняться наверх