Читать книгу Наше прошлое. Часть первая - Екатерина Степанова-Китт - Страница 5

Неизвестно сколько я пролежала на крыльце, но то декабрьское закаливание не прошло даром. Обследование показало, что изначально у меня хорошие гены и не было никаких болезней. Но прошло всего несколько часов после фантастического спасения и поднялась температура. А дальше пошло по нарастающей. Любая незначительная простуда выбивала не просто из колеи, а реально угрожала жизни.

Так продолжалось вплоть до двенадцати лет. Болезненный ребёнок из детдома, почти постоянно под наблюдением врачей. И, как следствие, полное отсутствие друзей.

В детдоме нас конечно было много. По крайней мере для меня на тот момент более ста пятидесяти человек – это очень много. Но я была единственной, кого сторонились учителя, воспитанники и потенциальные родители. Последних винить бессмысленно. Проблемные дети никому не нужны. Даже тем, кто хочет и теоретически готов взять чужого ребёнка в свой дом.

Зиму я ненавидела. Даже несмотря на то, что мне написали в свидетельстве днём рождением тридцать первое декабря. Не только зима сама по себе мне не нравилась. Холода и праздники не вызывали в душе ни одной капли радости, ни восторга, ни ожидания чуда. Наоборот, непроизвольно сжималось что-то внутри, стоило только закончиться бабьему лету. Подготовка к новогодним праздникам и украшение детдома нагоняли чёрную хандру. В эти периоды почти постоянно ходила хмурая и сопливая. А чаще всего свой второй день рождения встречала на больничной койке. Иногда казалось, что природа пытается меня добить. На этот раз окончательно. И я искренне не понимала: за что?

До праздников оставалось две недели. Конечно в этот раз я тоже заболела, умудрилась где-то подхватить ангину. Хотя в здании гуляют такие сквозняки, что удивляться просто нечему. Врач только руками развёл, как делали до него уже не раз. Я не только ему надоела, но и всем, кто работал до него. За все эти годы столько раз месяцами лежала тут со всеми своими болячками. Дал лекарства и прописал постельный режим. Но разве в нашем заведении такое возможно?!

Даже болея, постельный режим для всех равнозначен помощи в подготовке праздника и украшении главных помещений детдома. Хотя праздником это можно было назвать с огромной натяжкой и только условным.

Для украшений мы вырезали из белой и цветной бумаги снежинки, звёзды, круги. Очень редко нам выдавали фольгу, из который мы делали самые маленькие звёздочки. Их вешали прямо под самым потолком, чтобы никто из воспитанников не смог их достать, снять и припрятать. Они были самым ярким атрибутом праздника в наших стенах. Жаль, что на самом деле они не грели своим сиянием и мерцанием, а только манили смотреть на них и мечтать.

На второй день праздников все украшения снимались и отдавались директрисе. Нашими бумажными стараниями она растапливала камин в большом зале на первом этаже. Только в этом помещении разводился камин на всех праздниках. Тут она нам читала рождественские сказки. Только один раз в год, на второй день после сочельника. В эти моменты каждый сидел на полу на своей подушке, замотавшись по нос тоненьким одеялом, и слушал её мелодичный и такой жёсткий голос.

Вроде и тепло от камина хочется ощутить, и жалко напрасно потраченных стараний. Каждый раз повторялись шок, слёзы неверия и клятвы, что в следующий раз ничего делать не будем. Но ничьё мнение по этому поводу не спрашивалось. Каждый раз нам выдавали новую бумагу и мы, как послушные рабы, вырезали из неё свои мечты. Потом они сгорали в камине и запивались ежегодной сказкой из уст нашей директрисы. И так продолжалось раз за разом, год за годом…

Я даже своим ушам не поверила, когда меня приказным тоном отправили в комнату отдыхать и лечиться. Надо ли говорить, что до своей комнаты бежала почти бегом. Зашла и быстро захлопнула дверь.

Собираясь переодеться в пижаму, разложила её на постели. А сама начала стягивать рубашку через голову. Плохо, что на ней нет пуговиц. В таком случае её можно было бы спокойно расстегнуть.

Не заметила, вошедшую в этот момент медсестру. Скрип закрываемой двери стал полной неожиданностью. Дёрнулась и запуталась в рукавах нашей учебной формы. Она состоит из плотной грязно-зеленого цвета рубашки и юбки до колен. Мари не стала ждать, когда я сама смогу справиться с воинственными рукавами. Подошла и резким движением дёрнула рубашку вверх.

От неожиданности отшатнулась от неё в сторону. Одновременно с этим попыталась прикрыться руками. Ведь в комнату могли придти старшие девчонки, а может и парни. Оба варианта вызывают неприязнь, отвращение и холодную дрожь. В итоге своих резких телодвижений врезалась в тумбу, больно ударившись рукой и оцарапав ногу. Сдавленно охнув, осела прямо на пол. Само собой попу тоже ушибла, хотя сразу не почувствовала этого. Потом только догадалась обернуться.

…Что-то я стала нервная и невнимательная в последнее время…

– Лора, ты просто ходячее бедствие! Ну как можно быть такой пугливой? Самый настоящий кролик. Только и делаешь, что трясёшься от страха и прячешься от всех.

– Мисс Мари, я просто не слышала, как вы открыли дверь. Вот и испугалась.

Даже сидя на холодном полу, почувствовала, как загорелось лицо от стыда, возмущения и злости. На самом деле я сама не понимаю, почему иногда сшибаю всё, что есть в радиусе пары метров. Но это не повод издеваться надо мной из-за плохой координации. Тем более, что это явление временное и непостоянное. Чаще всего я не такая неуклюжая, а вполне могу контролировать своё тело. Тоже мне, сравнила с кроликом. Ха! Можно подумать, не знает причин такого поведения.

– А ну, быстро вставай! Расселась на холодном полу. Ишь, деловая! Мне тебя опять лечить. Где снова умудрилась застыть? И почему сразу не пришла ко мне за лекарствами, а?

– Хм, где? – задумчиво переспросила. – Это здание продувается насквозь. Думаете тут невозможно простыть?

От моих слов по её лицу словно тень пробежала. Раньше я в основном отмалчивалась и отнекивалась. Всегда старалась быть максимально незаметной.

А вот то, как Мари упёрла руки в бока не сулило ничего хорошего. Она тут работала почти два года и все её боялись. Навлекать на себя её гнев очень уж не хотелось.

С космической скоростью подскочила с пола и ударилась второй ногой. От неожиданной и резкой боли даже слёзы выступили. Хотя я старалась ни перед кем не показывать боль и обиду. Сейчас просто не смогла их сдержать. Слишком много накопилось за последнее время.

– Нечего плакать! У тебя и так ангина. Только хуже можешь сделать. От слёз поднимается давление. И в итоге может заложить ещё и уши. И вообще, – безразлично пожала плечами, уходя с опасной темы про отсутствие должного присмотра за нами, – твоя дверь была открыта.

– Как открыта?! – умеет же перевести стрелки в разговоре в совсем другое русло. – Я же закрывала.

Блин, я даже про боль забыла. Похоже медсестра пришла вовремя. Скорей всего старшие хотели меня снова проучить за что-нибудь придуманное, поиздеваться, избить. Такое раньше уже было. От настолько неприятных воспоминаний всю передёрнуло. Я их не боюсь, но стойкая неприязнь ко всем обидчикам присутствует постоянно.

– Одевай пижаму. Сначала надо выпить лекарства. А потом сможешь лечь подремать. Вечером сама принесу тебе ужин. Ни о чём не переживай и больше отдыхай.

– Да, разумеется, переживать мне не о чем, – почти под нос пробурчала. При этом постаралась сделать вид, будто действительно верю в сказанное.

Как же ненавижу это место! Кругом притворное внимание и лживая забота взрослых. Даже Мари тут работает только потому, что больше нигде её не брали. Знак на шее перечеркнул не только карьеру, но и будущее. Когда-то она была настоящим врачом, а не простой медсестрой. Сама многим из нас рассказывала о своей единственной ошибке. Поддалась обычным человеческим эмоциям и помогла своему больному отцу. Он был тяжело болен и постоянно мучился от приступов. Был уже на той стадии, когда лекарства ничем не помогают. От приёма препаратов всё больше химии оседает в организме, при этом она совсем не выводится. Несколько раз пытался самостоятельно покончить с собой, но не хватало силы воли. В итоге стал умолять дочь ему помочь. Не сразу, но она согласилась. Видела, как сильно он страдал. Вечером, как обычно, сделала ему внутривенно укол. Но укол был совсем другой. Он помог ему спокойно уйти во сне.

В конечном итоге было разбирательство, суд, приговор и лишение лицензии. Она никогда не отрицала, но и не раскаивалась в содеянном. Её посадили на два года с лишением статуса. А в тюрьме сломали, так она сама нам говорила. Вышла уже совершенно другим человеком, лишённым не только двух лет жизни, но и статуса, накоплений, наследства, жилья, семьи, работы. Стала совершенно никому не нужна.

Но бояться её все не из-за прошлого. Прошёл месяц, как она тут появилась. На первом этаже, рядом со спортивным залом, началась драка. Макс и Жан начали потасовку из-за девчонок, близнецов Натали и Светы. Не смогли решить, кто с кем будет гулять. Остальные ребята даже не пытались их разнять. Сначала просто молча стояли и смотрели, как они мутузят друг друга. Через пару минут опомнились и начали обоих подбадривать. Понять их тоже можно, они же все в одной компании. Макс – самый старший, наш главный заводила в детдоме, вожак всех и вся. А вот Жан – младше на год, красавчик и самый популярный парень, а ещё любимчик директрисы.

Кто-то из младших воспитанников позвал учителей и нашу новую медсестру. Учителя пришли и встали в сторонке, ждать окончания драки. Так сказать, на безопасном расстоянии от боевых действий. А то вдруг ещё их заденут.

А вот при появлении Мари все сразу притихли и затаили дыхание в ожидании её дальнейших действий. Она же понеслась разнимать ребят. И у неё это с лёгкостью получилось. Сначала парни не поняли, почему вдруг стало так тихо? Повернули головы и увидели, что на них на всех парусах летит пышка-Мари. В глаза её так никто не отважился бы назвать. На самом деле она не была пышкой в прямом смысле этого слова. Просто очень высокая со спортивной фигурой. Но все медицинские костюмы у неё свободные и мешковатые. Из-за этого и кажется, что она на пару размеров больше. Увидев её, сами отскочили друг от друга в разные стороны. Надеялись, что это их спасёт. Наивные! Всё равно попали к ней в руки. Она схватила каждого за шиворот и в полной тишине увела к директрисе. И причём выговора за вмешательство в обычную штатную ситуацию ей не сделали.

Такие ситуации были и раньше. Первое время учителя пытались их разнимать, успокаивать, наказывать. Только в итоге сами же и оказывались крайними. После вмешательства в подобные разборки учителей штрафовали, отстраняли, урезали зарплату, увольняли. Вот они и перестали кого-либо защищать.

А порой им самим доставалось от этих же самых ребят. Они вообще многих задирали, издевались, избивали. Все, без исключения, их боялись и старались обходить стороной. Тем более жаловаться на них директрисе всегда было бессмысленно. Она у нас не принимает жалобы на своих любимчиков, от слова совсем. Наоборот, может добавить на пряники. Вот и получается, что учителя присутствуют, но ни во что не смешиваются. Стоят и просто наблюдают. Может молятся, чтобы самим в этот раз не попасть под раздачу. А может и злорадствуют. Кто их там разберёт?

В тот раз я не смогла сдержаться и улыбнулась их проигрышу. Только мою радость сразу заметили. Нашлись верные псы, которые им всё передали и ещё приукрасили. Вот с того момента я стала главным врагом. А также целью номер один в череде издевательств. И чем дальше, тем только хуже.

В последний раз они с девчонками зажали меня в коридоре. Сами держали, а их подружки избивали. После того случая неделю провела в медицинском корпусе. Да и нашли меня только утром во время обхода. Точнее сказать, Мари нашла.

С тех пор стараюсь вообще не выходить из комнаты в одиночестве и вечером. Совсем затворницей стала со всей этой ситуацией. Иду куда-то только при большом скоплении народа и серьёзной необходимости. Странно, но меня они при свидетелях не трогают. Вообще в такие моменты стараются делать вид, что меня не существует на одной планете с ними. И как таких можно назвать?! А вот на остальных, кто отмечен их неприязнью, это не действует. Могут прямо при всех начать издеваться, избивать, запереть где-нибудь и ещё много чего. У них очень обширный список того, что они могут сделать с неугодным. И создаётся впечатление, что постоянно придумывают новые способы расправы.

Такие невесёлые мысли бродили в моей голове, пока поспешно натягивала потёртую пижаму. Повернулась к шкафу, чтобы убрать форму. Мельком глянула в зеркало и увидела странный взгляд Мари. Она смотрела изучающе и холодно, будто я какая-то бабочка под стеклом. Спину даже морозом обдало, от неожиданно пришедшего на ум сравнения. Стало неприятно и холодно в душе. Знаю, что не красавица и нахожусь в детдоме. Но постоянная демонстрация собственного внутреннего дерьма окружающими людьми уже достала. Никогда не смогу к этому привыкнуть. Лучше бы сдали на удобрение. Вот была бы настоящая польза для мира. С глухим стуком захлопываю шкаф и быстро подхожу к ней.

– Врач уже дал мне лекарство после осмотра, – моё раздражение всё-таки заметно в голосе.

Она будто резко очнулась от своих мыслей. Может быть, мне это только показалось?! В один момент её взгляд холодный, а в следующий сразу тёплый. А ещё через мгновение неожиданно прищурилась и улыбнулась. От улыбки в глазах будто свет вспыхнул.

– Хочешь сказать, я вру?! Детка, лечить болезни одним лекарством нельзя. Хорошо, если просто не сработает. А может и навредить. Может получиться очень запущенный случай, с кучей новых неизвестных симптомов. При лечении нужен комплекс. И никак по-другому. Марш в постель!

– А вам идёт улыбка, вы будто светитесь.

От моих слов она только криво усмехнулась. Или не поверила, или думает, что подлизываюсь. Грустно становится на душе от такого отношения. Подняла с пола свой чемоданчик и пошла за мной к постели.

– Сейчас выпьешь таблетки и ляжешь подремать. Тебе нужно пить больше воды и отдыхать. Вечером зайду проверю твоё самочувствие, – порывшись в его недрах, выудила две таблетки без упаковки, бутылку воды и белые леденцы в пакете. Таблетки и воду сразу дала мне, а конфеты положила на тумбочку. – Сразу две пей – это антибиотики, они помогут справиться с инфекцией. Леденцы от горла, если будет сильно болеть, две штуки в час можно. Но не больше! Запомнила?

И так строго посмотрела. Я едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза от её мнимой заботы. Тут все притворяются внимательными и заботливыми. Но стоит зайти за угол и нарисованная кем-то картина искренней заботы и доброты моментально меняется на противоположную.

– Поняла, – кивнула.

– Открывай шею, намажу мазью, – скомандовала. Генерал, блин.

– Может без мази, так пройдёт? – скорчила недовольную мордашку.

От запаха этой вонючей смеси глаза сразу заслезились.

– Не выдумывай! Эта мазь снимет отёк. Сама знаешь, что она помогает. Ну, а запах. Детка, настоящие лекарства вкусными не бывают. А приятно пахнущих вообще не существует в природе.

Ну, какая я детка? Что заладила?!

Лекарств в чистом виде в природе вообще нет. Это я прочитала в какой-то исторической книге. И автор прав, все лекарства изготавливают. В противном случае можно было бы выйти на улицу, сорвать травинку и съесть. А через пару минут хоп и здоров.

Минута и моя шея по самые уши вымазана в этой дряни. Но Мари права, она помогает и очень хорошо. Уже проверено.

Заматываюсь стареньким шарфом, который лежал на тумбе. Сегодня нам надо было идти на улицу, вот и достала его заранее. И, не зря, как оказалось. Затем накрываюсь тонким одеялом. Эти одеяла совершенно не греют. Но просить тёплые бессмысленно. Они есть на складе, но не предназначены для воспитанников. Для кого их тогда присылают каждый год? Непонятно. К чему только человек не привыкает, когда нет альтернативы.

Мари подходит к окну и задёргивает шторы. Создала в комнате видимость полумрака.

Странный у нас климат. В зимние месяцы рассветает в шесть утра и до шести вечера светит яркое солнце. Бывает в эти месяцы, вместо солнца на улице целыми днями идёт дождь. Но это редкость. А весной, летом и осенью почти постоянно льют дожди. В любое время суток небо тёмное и непроницаемое. В округе вообще ничего не сажают. По крайней мере в непосредственной близости от детдома точно. Слишком много дождей. В одной книге читала, что наш климат стал таким из-за какого-то неудачного эксперимента. Только нет никаких подробностей об этом, просто упоминание в одно предложение. Интересно было бы узнать, какого учёного стоит благодарить за такой паршивый подарок.

– Лори, я тебя закрою. Зайду через пару часов. Постарайся сейчас поспать, хорошо? – недовольно и более громко повторила. – Ты меня слушаешь?

Хм, похоже, в первый раз я не обратила внимания на сказанное.

– Слушаю, – даже, если и нет, пояснений не спрошу. – Спасибо.

Недовольно поджала губы, подхватила свой чемоданчик и вышла из комнаты. Слышу, как с той стороны двери поворачивается ключ и раздаются два щелчка. Не позволяю себе расслабиться и откинуться на подушку, пока звуки её шагов по коридору не стихают полностью.

Интересно. Почему на протяжении всего нашего разговора у меня было ощущение, что она пыталась как можно быстрей уйти?!

Проходит наверно не больше минуты. Перед глазами начинает всё плыть. Пытаюсь приподняться на локтях. Но результатов моих действий нет, тело совсем не слушается.

…Меня будто куда-то засасывает, а выбраться не получается…

Это была последняя связная мысль в голове…