Читать книгу Уродины - Екатерина Янсон - Страница 9

Сестру назвали Виктория, чтобы она не повторила судьбу неудачников с банальными именами. Их счастье было такое показное, что даже неприличное. Все суетились вокруг нее, маленького человека, который еще ничего из себя не представлял и не будет представлять, если ее как следует избаловать. Их воспитание заключалось в том, чтобы говорить Вике утром и вечером, какая она красивая и умная, а остальные положительные качества должны были приложиться сами собой.

Сестра унаследовала от мамы худощавое телосложение, быстрый метаболизм и чрезмерное самолюбие. Маленькая она была лучше, но потом ее испортили подарками и лаской. Она любила капризничать, выпрашивать, закатывать глаза. Быстро стало ясно, что она вырастет «настоящей женщиной», по всем стандартам матери.

Разбитые вазы и испачканные платья ей прощались. Отец был рад купить что угодно, выполнить любую просьбу. На дни рождения дарил ей самые красивые и экзотические цветы, заказывал самые дорогие торты. Мне кажется, если бы она попросила его купить ей слона, или крокодила, или подводную лодку – он бы все сделал, лишь бы это было в пределах его финансовых возможностей.

Она была красива той сладко-приторной красотой, когда смотришь на нее – и вроде глаз не оторвать, но и зацепиться не за что. У нее были довольно примитивные, но гармоничные черты лица, вздернутый капризный нос, небольшие губы бантиком, небольшие глаза – все в меру.

И как ее ни превозносили, она была все равно обычным ребенком, которого нужно было учить ходить, говорить, читать, который часто болел и плакал – и в эти минуты с ней была я, ибо должна быть в доме хоть какая-то мать.

К десяти годам она отрастила волосы до середины спины, а у меня за спиной были три года суицидальных планов. Волосы у нее были темно-русые, идеально прямые. Мама водила ее на недели мод, покупала ей дорогие платья, которые она носила с достоинством, несмотря на свой еще неосознанный возраст. В такие дни они шумно собирались, смеялись, потом надолго уходили, а когда возвращались, подолгу пили чай и обсуждали насыщенный день. Ей было хорошо, она почти не пила.

Иногда я нарочно нарушала их идиллию. Когда Вика только родилась и мама бегала вокруг нее, я стала драться в школе. Маму вызывали в школу, она негодовала, но не ходила. Училась я как на зло хорошо, но рассказывала ей только про оценки ниже пятерок – пусть мучается. Я требовала слишком многого (замечать меня), и вскоре она перестала это делать. Даже перестала попрекать меня лишним весом.

Когда я заканчивала школу, они предложили мне пожить одной под предлогом того, что пришло время учиться самостоятельности. Просто отселим ее куда подальше, придумали они с белым воротничком. Так Вике перешла по наследству моя комната с недурным видом из окна. А у меня начинались лучшие годы моей жизни, еще лучше, чем прежде.