Читать книгу Подонок, ты будешь думать, что меня больше нет - Екатерина Юдина - Страница 6

Время, которое я провела в больнице, стало казаться мне сущим адом. Запах и вкус лекарств, белые стены и тишина палаты. От этого всего хотелось ругаться во весь голос и лезть на стены. Или, может, выпить чего-нибудь невыносимо крепкого.

Приходить в себя после комы сложно, и порой создавалось впечатление, что тело мне больше не принадлежит, но еще хуже становилось от тех мыслей, которые каждый день рвали мое сознание в клочья.

Я все думала о Фелисе. В последние годы мы уже не были близки так, как прежде, и за то время, которое она провела в университете Милана, я свыклась с мыслью, что мы не всегда будем рядом друг с другом. Жизненные пути у нас разойдутся. Но как принять ту мысль, что ее вообще больше нет? Я углублялась в эти размышления, а потом отталкивала их от себя.

Я также думала над тем, как теперь жить мне и маме, но тут все было не менее сложно. Ни одной нормальной идеи. Сама мысль о том, что я, Ромола, теперь мертва для всех, сбивала с ног.

В итоге, за время реабилитации, просто для того, чтобы не сойти с ума, я зациклилась на том, что меня грызло изнутри. А именно – злость. Меня жгло от ярости при мысли, что где-то безнаказанно ходит человек, который довел Фелису до такого состояния, и больше всего на свете я хотела, чтобы его постигла участь хуже той, которую получила моя сестра.

В итоге, все время я только об этом и думала, и на этих мыслях концентрировалась. Как же невыносимо сильно мне хотелось раздавить и уничтожить этого человека. Это стало моим стимулом к скорейшему выздоровлению.

– Молодец, Фелиса. Вижу, что ты быстро приходишь в себя, – похвалил меня Джакомо, мой лечащий врач.

На тот момент мне уже сняли гипс с ног, и я стала понемногу ходить. С рукой у меня не было никаких проблем. Переломы на ней уже давно заросли и перестали ныть, а вот делать даже небольшие шаги сначала было больно.

– Это нормально, Фелиса. Еще какое-то время ноги будут болеть, – успокаивал меня Джакомо, когда видел, как я кривилась, в очередной раз разминая ноги. Он вообще много чего говорил, а я молча кивала и запоминала все его слова, поскольку намеревалась уже вскоре покинуть больницу.

Мы с мамой понимали, что нам следовало уехать из Бергамо. Хотя бы на время нужно было покинуть этот город.

– Ромола, ты не хочешь поехать в Дзоньо? – предложила мама. Теперь она была единственной, кто называл меня Ромолой. Никогда не думала, что будет настолько приятно просто слышать свое имя.

– Да, хороший вариант, – я не стала уточнять, что это вообще единственное место, в которое мы могли бы поехать.

В Дзоньо жила Литиция, старшая сестра мамы. Она пару раз приезжала в Бергамо, пока я была в коме, и мама рассказала ей о нашей ситуации, на что Литиция предложила свою помощь. То есть, несмотря на то, что женщина жила небогато, она предлагала нам пожить у нее.

Так и было решено, что при первой возможности мы уедем в Дзоньо. Правда, я не говорила маме, что на будущее у меня были планы, которые она бы точно не одобрила.

***

Слишком быстро закончился август и наступил сентябрь.  К этому времени мама перевезла те немногочисленные вещи, что у нас остались, в Дзоньо и восстановила свои документы. Поэтому, несмотря на то, что я все еще была слабой, в Бергамо мы больше задерживаться не стали и сразу же переехали к Литиции.

Я так и не смогла заставить себя навестить могилу Фелисы. Но, когда мы уже были в Дзоньо, я все же спросила у мамы, как именно похоронили сестру.

– Один человек помог деньгами. Он все оплатил, – последовал уклончивый ответ.

Мама еще что-то пробормотала насчет того, что не особо хотела принимать эти деньги, но на мои вопросы касательного того, кто же оплатил, по сути, мои похороны, она больше отвечать не стала.

***

Закончился сентябрь и наступил октябрь.

У Литиции был свой дом и приличное количество скота, благодаря чему, со временем, мама понемногу начала приходить в себя. Тут некогда унывать. Дела, дела и еще раз дела.

Я тоже была приобщена к огороду и, возможно, именно благодаря уходу за виноградниками я стала себя лучше чувствовать. Уже не жаркое, но теплое солнце, и не слишком тяжелая физическая работа. Жизнь в этой коммуне дала мне возможность окончательно восстановиться.

После этого пришло время браться за то, что я все эти месяцы планировала.

***

Помню, как впервые после того случая с пожаром зашла в соцсеть. Раньше я этого избегала, ведь не хотела, чтобы мне хоть что-то напоминало о прошлой жизни и подругах, по которым я, естественно, скучала. Но тогда мне требовалась соцсеть для дела.

Я создала новую страницу, которая будто бы принадлежала одному очень горячему парню, и под этой вымышленной личностью написала своей подруге Альде. Она уже окончила университет в Милане, но девушка должна была знать, кто именно издевался над Фелисой. Об этом я и хотела спросить. Правда, я начала разговор издалека, чтобы не выдать своего явного интереса, и вот, когда тема коснулась Фелисы, я получила такой ответ:

«Да над Фелисой издевались все, кому не лень».

Я нахмурилась и задала следующий вопрос:

«Почему? С чего все началось?»

Следующее сообщение Альды меня поразило:

«Просто она ненормальная. Вечно выглядела так, словно за ней вот-вот должна была прийти инквизиция. Ни с кем не разговаривала, но, при этом, постоянно бегала за одним парнем. Писала ему письма с признаниями в любви и преследовала его. Слышала, что она ему еще и с разных номеров по ночам звонила. Плюс, этот парень очень популярен у нас в университете, поэтому его поклонницы не были рады такой сумасшедшей фанатке».

Я несколько раз перечитала сообщение и вообще не поверила в то, что Фелиса могла нечто такое делать. Ладно, ее отстраненность от других студентов мне не показалась странной. Сестра с детства была стеснительной и тяжело сходилась с людьми. Но вот чтобы она бегала за каким-то парнем… Вообще немыслимо.

«Ты уверена? А как зовут этого парня?» – написала я Альде.

«Уверена. Своими глазами все видела. И какая тебе разница? Давай поговорим о чем-нибудь другом. Не хочу даже думать о Фелисе. Сестра у нее была классная, а вот она – фрик».

«Просто ответь, как его зовут?» – я не переставала настаивать.

«Ксиан. Его зовут Ксиан Ян».

***

После разговора с Альдой я еще какое-то время находилась в замешательстве. Ксиан Ян. Это имя мне сразу показалось знакомым, но я не смогла вспомнить, где именно раньше его слышала. И только спустя время поняла, что Альда мне его и называла тогда в клубе на мой день рождения. Этот Ксиан в тот день был в Бергамо.

Но я все равно не поверила в то, что Фелиса может начать кого-нибудь преследовать, и весь вечер искала в сети тех, кто также учился в университете Милана, и будто бы невзначай спрашивала их о том, знали ли они девушку по имени Фелиса Гвидиче. Оказалось, что сестра в универе была знаменитостью. Причем, знаменитой она была не с хорошей стороны.

Все как один, с кем я общалась, твердили о том, что Фелиса была влюблена в Ксиана, и это видели абсолютно все, ведь сестра, будто потеряв голову, бегала за этим парнем. Только Яну это не нравилось. Фелисой он брезговал.

В итоге, пообщавшись с разными людьми почти до глубокой ночи, я узнала много нового о своей сестре и пришла к выводу, что она была влюблена в этого Ксиана. Причем, какой-то одержимой и ненормальной любовью, которая выливалась в преследование и навязчивые признания в любви. И именно поэтому многие из тех, с кем я общалась, называли Фелису больной. Ксиан Ян не тот, кому можно так просто надоедать.

Но мне все равно не верилось во все это и, проведя всю ночь в размышлениях, я решила, что в ближайшие дни поеду в Милан и наведаюсь в университет. Что я там буду делать, я еще не знала, но понимала, что мне нужно встретиться с Ксианом.

***

– Мам, я тебе об этом не говорила, но раньше у меня был парень, – пусть меня и грызла совесть, но мне пришлось соврать маме. Вряд ли она так спокойно отпустила бы меня из Дзоньо, поэтому я придумала целую легенду о том, что ранее у меня был парень, с которым я уже около года встречалась, и у нас все было серьезно. Также я сказала маме, что хочу поехать к нему и сознаться в том, что все еще жива и без него вообще жизни не представляю. Таким образом, для мамы я уезжала не в никуда, а к человеку, с которым у меня были отношения. Правда, мама меня огорошила своими словами:

– Только не говори мне, что ты встречаешься с Винченсо Медичи.

– Что? Нет, не с ним, – я тут же яростно начала мотать головой. При воспоминании о Медичи у меня в груди все полыхнуло от гнева.

Мама не любила Винченсо. Пару лет назад он подвез меня к дому, она его увидела и сначала к парню отнеслась более чем отлично. Они даже немного поговорили. Но позже я случайно проговорилась  о том, кем был отец Винченсо, и все – с тех пор мама стала запрещать мне видеться с Медичи. Она считала, что это опасно, и на этом будто зациклилась. Помню, даже заставила удалить номер Винченсо. А Медичи, придурок, еще потом разозлился на меня из-за того, что я сразу не узнала, что это он мне звонил.  Про маму я ему говорить не стала.

Успокоилась мама только после того, как узнала, что мы с Медичи год назад очень сильно поругались и перестали общаться. Она еще говорила, что это к лучшему, и потом целый день ходила с хорошим настроением.

И я не понимала, почему мама сейчас вспомнила о Винченсо. Она ведь даже не знала, что мы с Медичи в начале лета виделись, и, тем более, ей не было известно о том, что между нами произошло.

***

После всего, что случилось, мне не хотелось огорчать маму, и поэтому я целых три дня играла роль влюбленной девушки, которая так отчаянно хотела попасть к своему парню. Я даже скачала на телефон фотографию какого-то красавчика и специально подолгу поглядывала на нее. В итоге, мама сама сказала, чтобы я ехала. Сообщила, что доверяет моему выбору и желанию встретиться с этим человеком. Но при этом она ждала звонка и хотела поговорить с моим парнем после того, как я с ним объяснюсь. Все же ситуация была непростая.

Я тогда кивнула и пошла собирать вещи. Уже буквально на следующий день я намеревалась уехать в Милан и постепенно узнавала в сети информацию об этом университете. Хотелось хоть примерно знать, как там себя вести. Тем более, для всех я теперь Фелиса.

Мама же смотрела на меня и причитала о том, что я ранее не рассказывала ей о своих отношениях.

– А у Фелисы был парень в Милане? Она тебе об этом не рассказывала? – решила поинтересоваться я.

– Да, был… – кивнула женщина. – Я даже потом фотографию их нашла. Бедный мальчик. Не знает, что случилось с Фелисой.

Меня очень заинтересовала эта фотография, и я попросила маму ее найти. Дело в том, что при взрыве часть наших вещей вылетела на улицу, и эта же участь постигла фотографию. Она даже немного обгорела, но общие черты остались понятны.

Да, там я увидела Ксиана Яна и Фелису. Тяжело отрицать то, что он чертовски харизматичен и красив, и не странно, что в универе Ксиан был популярен. Правда, мне он уже не нравился. Вот от него действительно веяло опасностью.

На фотографии они, похоже, находились на летней веранде какого-то ресторана в Милане. Парень приобнимал сестру и смотрел на нее, а она счастливо улыбалась. Вернее, это только на первый взгляд.

Мама в этом плохо разбиралась, и работа была выполнена хорошо, поэтому она так и не поняла, что это фотошоп. Хуже было то, что к фотографии была прифотошоплена не Фелиса, а я. Мама бы нас различила, но на фотографии мое лицо слегка подгорело и затерлось. Но, черт, я даже знала, с какой именно фотографии меня вырезали, чтобы поместить на эту.

Я с полным недоумением смотрела на фотографию, а потом развернула ее и прочитала надпись, которая была сделана ровным почерком Фелисы: «Я и Ксиан. Милан. Осень 2018».