Читать книгу Серебряная клятва - Екатерина Звонцова - Страница 9

– Может, вы хотели бы увидеть что-то ещё?

– Честно говоря, даже не знаю, чем меня можно ещё удивить, Янгред. Я определённо ждал худшего. Все слухи о вас…

Янгред приосанился. У него не получилось скрыть вполне оправданную гордость.

– О, они чистая правда.

Костёр горел у воды. Здесь они отдыхали после того, как объехали наконец почти весь раскинутый союзниками лагерь. Хельмо вблизи рассмотрел огнегривых коней, мортиры, пару осадных орудий, взятых как образец того, что предстояло строить в пути. При армии был корпус оружейников и мастеров по военным конструкциям. Хельмо даже с переводом не до конца понял оживлённые речи одного из них, самого щуплого и старого, о принципах работы пары приспособлений, но впечатлился. Ещё больше его впечатлило другое: какими ладными были воины. Янгред отказался от мысли дать войскам смотр сейчас, решил повременить, не мешая отдыху после длинного перехода. Но три пехотных полка сами проводили учения под руководством младших командующих. За этим Хельмо удалось понаблюдать.

Воинство выглядело единым. Даже доспехи отличались лишь у командиров: как и у Янгреда, у многих на них имелись золочёные элементы, скорее украшающие, чем несущие практический смысл. И если первые шестьдесят человек, вышедших с Хельмо из столицы, ещё могли сравниться с союзниками хотя бы полнотой обмундирования, то те, кто присоединился в пути, и те, чьи части стягивались к Инаде по призыву, выглядели куда менее представительно. Немало было крестьян, купеческих детей, вчерашних рекрутов. Не все имели холодное оружие, что говорить о лошадях и пистолетах. Таких приходило большинство, ведь Первое ополчение давно воевало ближе к границам или защищало столицу. Ко Второму могли присоединиться лишь остатки.

Наблюдая, как эти люди разбивают лагерь, – шатры тоже были не у всех, многие просто строили шалаши из лапника, – Янгред молчал. На его лице не отразилось ни разочарования или раздражения, ни брезгливой жалости, которой Хельмо опасался больше всего. Позже, осматривая обозы, командующий сказал, что часть амуниции и оружия привезена для союзников, на подобный случай. Этот пункт особо обговорил Хинсдро. Он и вправду был Всеведущим, раз не поскупился: представлял, кто встанет под знамёна племянника.

Хельмо рассчитывал на блестящее ополчение Инады; он точно знал, что лишь немногие отсюда ушли по первому призыву. Город, пусть давно присоединённый, славился по-человечески гордым нравом; здесь неохотно кому-либо служили. И всё же Хельмо верил Велеречивой. Он не раз приходил сюда на выручку, когда заявлялись рати кочевников. К тому же Имшин и Карсо были очень преданы Вайго, хотя бы за то, что тот одобрил их запретный союз. Имшин обещала однажды отдать долг. Защитить то, чем покойный Вайго дорожил больше всего, было бы достаточной платой. Более чем. Впрочем, какие времена…

– Вы чем-то огорчены?

Он очнулся и перестал представлять себе скорбную женщину, с которой был непростительно напорист. Янгред внимательно смотрел на него, держа в руках чашу – как Хельмо уже знал, из металла ещё более лёгкого, чем сплав доспехов. Из этого вещества – алюминия – была сделана значительная часть утвари наёмников.

– Простите, я задумался. Всё складывается… несколько не так, как я ожидал.

– А чего вы ожидали?

Хельмо уставился на огонь. Он не хотел говорить, что надеялся на более тёплый приём и быстрый отклик от города; не хотел говорить, что осторожность Имшин – изначальное нежелание пустить чужих в город, то, что союзники несколько ночей провели как бродяги, под открытым небом, – задела его. И точно он не хотел говорить, что его всю дорогу преследовали неоправданные страхи, что наёмники разграбят округу, что на месте Янгреда ему воображалось злобное престарелое чудовище. Мысли венчались одной: дядя зря его выбрал. К тому же неизвестно, не взяли ли ещё столицу? Что там?

Янгред неожиданно ободрил его, будто угадав часть тревог:

– Бросьте. Независимые города всегда с характером. Вытравить из такого города волю невозможно, даже если город присягнёт вам. Особенно если присягнёт.

– Меня это не тревожит, а лишь огорчает, – торопливо возразил Хельмо, кривя душой. – Помощь будет. Я доверяю Имшин. Полностью доверяю.

– Никому не следует доверять полностью.

– У нас принято считать не так.

Глаза Янгреда блеснули беззлобно, но лукаво.

– Правда?

Хельмо повёл рукой себе за спину. Там рыцари и ратники грелись у огня вместе и вполне сносно общались, несмотря на незнание языка.

– Правда. Если раньше союзник нас не подводил, мы будем доверять ему.

– А если подведёт?

– Уничтожим.

Янгреду, кажется, понравилось сказанное: он негромко рассмеялся, качая головой.

– Так вы отпустите своих в город? – полюбопытствовал Хельмо.

– Я опасаюсь, что они будут пьянствовать.

Это заставило усмехнуться.

– У вас что, тоже склонны к этому?

– Мне кажется, многие к этому склонны. Но да. Те, кто принял приглашение, уже ушли. Я успел дать им особые распоряжения.

– Распоряжения? – настороженно уточнил Хельмо.

– По поводу того, как себя вести. Всё-таки страна чужая.

Вроде бы лицо Янгреда осталось безмятежным. Или что-то переменилось, буквально на пару секунд? Точно ли слова были сказаны до конца, не имели ли подоплёки?.. Но повода уточнять не было. Скорее всего, почудилось от усталости. Пора было взять себя в руки.

– Распоряжения захватывать город я не давал, да они бы и не смогли. Их мало.

Янгред смотрел теперь исподлобья – неприкрыто насмешливо, но без раздражения, скорее оценивающе и немного вызывающе: я тебя раскусил, что ответишь, чем удивишь? Хельмо под этим взглядом уже не впервые ощутил замешательство и покачал головой.

– Не подразумевал подобного. Просто заинтересовался, какие дополнительные распоряжения можно дать столь дисциплинированным людям, как ваши.

– Например, не забывать, что они дисциплинированные? – проникновенно уточнил Янгред. – Даже себе стоит иногда напоминать об этом. А то ка-ак забудешь, ка-ак начудишь!

Хельмо неожиданно для себя засмеялся, в основном от выражения притворной строгости, которое приняло лицо командующего. Подозрение исчезло, и он устыдился. Переводя разговор, он махнул на подвешенный над пламенем котелок, от которого шёл пар:

– Хотите попробовать?

Янгред сел ближе и с интересом наклонился; его ноздри слабо дрогнули.

– А это так же недурно, как та похлёбка на дичи, которую готовили ваши снабженцы?

– Это сбитень. Вообще-то он нужнее, когда приходит Белая Вдова, но в этих землях к вечеру становится промозгло даже сейчас. Кто-то может слечь.

– Да, мы успели заметить.

Для Хельмо это прозвучало упрёком. Но Янгред, не вдаваясь в жалобы, уже дружелюбно уточнил:

– Он хмельной? Что там?

– Нет, что вы, – торопливо отозвался Хельмо. – Хвойный мёд, липовый цвет, травы.

– Что ж, можно рискнуть.

Плеснув в деревянный черпак напитка, Хельмо пригубил его под неотрывным взглядом Янгреда и только после этого перелил в металлический кубок.

– Не было необходимости, я знаю, что не отравлено. Вам я вполне доверяю.

– А может, зря? – Хельмо повторил его недавнюю строгую гримасу, усмехнулся и налил из котла себе, в такую же деревянную, как черпак, чашу.

Янгред вдруг протянул к ней руку.

– Можно посмотреть?

Хельмо, помедлив, кивнул.

– Она была походной ещё у отца.

Бережно взяв чашу, огненный поднес её к глазам. Стенки и ножку испещряли узоры, некогда раскрашенные, но поблёкшие. Хельмо понял, что для союзника – жителя мест, где лес выращивают лишь в высокоградах и вряд ли что-то вырезают из древесины, – это такая же диковина, как алюминий для острарцев. Пальцы прошлись по поцарапанным янтарным солнцам, по орнаменту обода, и Янгред, вернув чашу, отпил из своей.

– Интересно… ни на что не похоже.

– А что пьёте вы, чтобы согреться?

– Огонь или горный снег.

Хельмо хмыкнул, тоже сделав большой глоток.

– А если не пересказывать мне глупые байки, которые о вас ходят?

Янгред вскинул брови.

– Огонь делается на основе морошкового вина, красного перца, можжевельника и имбиря. Горный снег – тёплое кобылье молоко с пряностями. А вы о чём подумали?

– О чём угодно, кроме этого. – Хельмо недоуменно покачал головой. О таких напитках он не слышал и вообще, как оказалось, знал о быте наёмников невероятно мало. Да почему же он постоянно попадает впросак?

Янгред как ни в чём не бывало засмеялся и стукнул по его чаше своей.

– За вас. И за глупые байки, пожалуй.

Они выпили и немного помолчали, но Янгреду явно было скучно сидеть вот так. Постукивая тяжёлым сапогом по земле, он предложил:

– Могу рассказать ещё пару легенд о нашем народе или, напротив, развенчать их. Хотите?

– Было бы интересно, – согласился Хельмо, кое о чём вспомнив. – Начните прямо сейчас. Правда, что у вас в армии есть женские легионы? Их вы не показывали.

Янгред присвистнул, уважительно подмигнул и, осушив чашу, поставил её в траву.

– А вы знаете, какие вопросы задать под вечер. – Хельмо сразу смутился и открыл рот, чтобы возразить. – Идёмте. Ну, идёмте!

– Куда вы собрались на ночь глядя?..

Огненный командующий встал, простёр в стороны руки и, потягиваясь, запрокинул лицо к темнеющему небу. Он – бледный, рыжий и освещённый закатным солнцем, – выглядел сейчас удивительно несерьёзным, молодым, не то, что днём. И, казалось, он только что замыслил что-то коварное.

– Развенчивать легенду. Или как получится.

Хельмо послушно поднялся. Они двинулись через лагерь к лесу, где меж деревьев тоже золотились огоньки. Следом тут же увязался Бум – огромный кудлатый пес с грязно-серой шерстью и бантом на шее. Поступь у него была косолапая, почти медвежья, а слюнявый язык то и дело норовил до кого-нибудь дотянуться.

– Чей этот зверь? – спросил Хельмо, в очередной раз уворачиваясь.

– Не знаю, – откликнулся Янгред и потрепал Бума по холке. – Кажется, кто-то хотел отдать его Великим Извержениям: привязал у избы. А мои подобрали. Я не против, весёлое зверьё, как ни странно, поднимает воинский дух не хуже песен.

– Отдать Извержениям? – Хельмо вздрогнул.

Ласковые собачьи глаза посмотрели на него из-под густой чёлки; из могучей грудины вырвался зычный гав. Как подобное существо можно было бы…

– Ну, огонь уничтожает всё, что не поднимают в высокограды после сбора урожая. – Его тон поняли неправильно. – Вы разве не слышали?

– Да, знаю, – торопливо отозвался Хельмо, вздрагивая снова. А если бы кто-то его посадил на цепь и оставил дожидаться вулканического пламени на голой чёрной земле?

Янгред его разыгравшегося воображения не замечал.

– Я не удивлён. Уж очень громкая и приставучая собака. А мой народ в большинстве не любит шум, да и нежности всякие тоже.

– Животных в таком случае можно просто не заводить, – пробормотал Хельмо.

Янгред внимательно взглянул на него, наконец что-то поняв.

– Поэтому я и не завожу. Но прослежу, чтобы, когда собака изведёт всю армию, – а до этого недалеко, – её судьба не повторилась. – Бум напрыгнул на него и всё-таки облизал. – Хм… ну, если не передумаю, конечно. Бум, фу!

Пёс наконец отбежал: его привлёк запах тушёного мяса, особенно ощутимый возле одного из костерков. Янгред чуть-чуть прибавил шагу. По пути Хельмо всё оглядывал солдат; ему казалось, они ведут себя обеспокоеннее, чем днём, и не так чтобы отдыхают. Многие возились с оружием, почти никто не расстался с облачением. Опасаются ночной атаки? Чьей? Он хотел спросить об этом, когда услышанный звук отвлёк его. Дальше, вверх по реке, там, где она петляла, а деревья особенно густо и низко склоняли ветви, кто-то звонко смеялся.

Янгред отодвинул несколько еловых лап. Открылся чистый участок берега, что-то вроде мшистой опушки. Здесь тоже стояли шатры, горело несколько костров. Ближний окружало с полдюжины воинов.

– Ваша легенда, Хельмо, – негромко произнёс Янгред, улыбнулся уголком губ и прокашлялся. – Доброго вечера, э́риго. Не помешаем?

У костра грелись женщины – молодые, некоторые совсем юные. Бледные, оживлённые, они, одна за другой, стали поворачиваться; несколько вскочили. Хорошенькой казалась каждая, даже та, которая шириной плеч и ростом не уступала Янгреду.

– Ваше Огнейшество… – послышалось со всех сторон.

Хельмо фыркнул: наконец пришла очередь Янгреда хоть от чего-то смутиться. Титул, применявшийся к значительным лицам Свергенхайма, явно не был ему привычен.

– «Огнейшество». – Хельмо нараспев повторил витиеватое выражение. Когда Янгред сердито обернулся, он невинно пожал плечами и прикрыл ладонью рот.

– Только от вас ещё не хватало! – возмутился командующий. – Я отомщу.

– Как? – полюбопытствовал Хельмо и, не удержавшись, прибавил: – Ваше… Огнейшество?

Янгред ухмыльнулся, точно пропустив всё мимо ушей, сделал ещё пару шагов и приветливо поинтересовался:

– Как вы здесь? Удобно устроились?

Они медлили с ответом, неприкрыто им любуясь. Двое торопливо расчёсывали свои длинные, почти русалочьи волосы, одна отряхивала от крошек одежду.

– Хорошо, – наконец отозвалась самая младшая. – Даже купались… может быть, повторим при лунном свете. Река сегодня тёплая…

Хельмо всмотрелся в её лицо – округлое, с тонкими чертами, которые не портила даже горбинка некогда сломанного носа. Глаза были льдисто-голубые, волосы убраны в четыре пушистые косы. Девушка украсила их цветами. Поймав взгляд, она открыто, бесстыдно, с небывалым любопытством глянула на Хельмо в ответ.

– Кто к нам пожаловал?..

Это спросила другая девушка, старше, с волосами более красного оттенка, сбритыми у левого виска. Она подступила на шаг и склонила голову.

– Предводитель войск Дома Солнца, – откликнулся Янгред. Он нисколько не смутился, когда девушка погладила его по щеке и запустила в кудри пальцы.

– Вы успели здорово зарасти. Мне нравится.

Хельмо уставился на неё. Несколько её соратниц шептались, тоже наблюдая за происходящим. Некоторые были облачены в доспехи, было у них и оружие, и всё же… насколько же легкомысленными они казались. Легкомысленными, хрупкими и…

– Благодарю, – невозмутимо отозвался Янгред. Ещё одна девушка из сидевших у огня – худая и высокая, коротко стриженная, взъерошенная, словно воробей, – подошла, поднялась на носки, и он любезно наклонился навстречу. – Да?..

Девушка что-то зашептала ему на ухо, хитро посматривая на Хельмо. На какой-то фразе покосился в его сторону и Янгред, что Хельмо совершенно не понравилось: огненный двусмысленно ухмыльнулся, фыркнул, и принять вслед за этим строгий вид у него не слишком-то получилось.

– Я не настолько знаю местные обычаи. Спроси его сама.

– Я могу чем-то вам помочь? – решив проявить учтивость, спросил Хельмо. – Буду польщён.

Впрочем, он почти тут же пожалел о словах. Их ждали.

– Да. Мы все, – отстранившись, девушка обвела подруг глазами, и те закивали, – даже не думали, что вы, дикари, столь же красивы, сколь ваши земли…

– Дикари?.. – опешил Хельмо, но решил не обижаться на слово, которое, вслед за дядей, сам пару раз позволял себе в адрес союзников. – Что ж, отрадно слышать, я…

Та, что обратилась к нему, подошла вплотную. Он остался на месте, поборов первый порыв попятиться: в Доме Солнца, особенно при дворе, не дозволялось так сокращать расстояние, беседуя с не принадлежащей тебе женщиной, а женщине и вовсе подобало опускать взор перед неженатым мужчиной. Так что под оценивающим взглядом Хельмо сразу смешался, ещё больше – когда ему поправили волосы, заведя прядь за ухо. У девушки была прохладная кожа, на голой кисти пестрела россыпь веснушек, запястье обвивал выбитый рисунок – рыбка мурена. Хельмо, зная, что опять краснеет, покосился в сторону. Янгред не вмешивался. Лениво прислонившись к стволу ели, он вовсю ухмылялся.

– Что вам угодно? – прокашлявшись и держа руки за спиной, как можно любезнее спросил Хельмо.

– Мы слышали, – начала девушка, – об одном вашем славном обычае.

Звучало нестрашно, хотя голос у незнакомки был сладкий и, несмотря на хрипотцу, столь же пробирающий до костей, как у Имшин. Она выдержала паузу. Хельмо сглотнул.

– О… Вы интересовались нашей культурой перед походом?

Посыпались лёгкие снисходительные смешки, но девушки торопливо закивали. Хельмо заметил, что и другие воительницы, облюбовавшие эту часть лагеря, стали подходить от шатров и костерков. Их уже было больше дюжины, некоторые наблюдали издалека.

– Какой… – Хельмо сбился, убеждая себя, что всё нормально и происходит не более чем знакомство с одним из союзных полков, обязательное для слаженного ведения кампании, – какой обычай вас интересует?

– Правда ли, – углы губ девушки приподнялись, на щеках появились ямочки, – что солнечные правители и военачальники перед опасным походом или сражением могут благословить своих людей поцелуем на удачу?

– А зачем… – Хельмо опять покосился на Янгреда. Тот с серьёзным видом слушал. Только выражение глаз выдавало усилия, с какими он сдерживал смех. Хельмо снова глянул на девушку – синеокую, лукавую, ни капли, в отличие от него, не покрасневшую. – Почему вам это интересно?

– Нам всем интересно, – возразила та, у которой было четыре косы. – У нас поцелуи – лишь поцелуи. Они… ну, значат другое.

– Вот как…

– Вы очень красивы, – снова заговорила та, которая спрашивала. Она явно была среди незнакомок лидером.

– Вы уже это…

– И мы в той или иной степени – тоже теперь ваши, не так ли?

– Так…

– Думаю, многие из нас, – в который раз перебила девушка. Настойчивость в её голосе поразительно сплеталась с игривостью, – были бы рады получить ваш поцелуй.

– Почему вы так… – Хельмо огляделся. К его замешательству, нежные создания, сидевшие, лежавшие и стоявшие, закованные и одетые в простые платья или штаны, тут же закивали, – …уверены? К слову, это лишь поцелуй в лоб.

– Лишь? А разве это мало?

Хельмо окончательно залился краской и принялся тереть щёку. Янгред прыснул. Обернувшись, Хельмо прямо и, как он надеялся, угрожающе посмотрел на него.

– Скажите, это что же, отвечает вашим уставам? У вас так принято?..

Командующий призадумался, возведя глаза к небу, и наконец изрёк:

– Видимо, скорее у вас. А я предпочитаю не осуждать обычаи союзников, тем более этот видится мне славным. Может, и мне благословения попросить? – Он подмигнул, заметив, как Хельмо вовсе оцепенел. – Удача никому не помешает, я без предрассудков.