Читать книгу Риск - Эль Кеннеди - Страница 3

Я возвращаюсь домой после половины десятого. Эта большая квартира, которую я делю с товарищем по команде Бруксом Уэстоном, была бы мне не по карману, даже несмотря на выгодный контракт, подписанный с «Ойлерз». Она располагается на последнем этаже четырехэтажного дома, и это жилье просто чума: кухня как у шеф-повара, эркеры, окна в крыше, огромный балкон и даже личный одноместный гараж для «Мерседеса» Брукса.

О, и все это без арендной платы.

Мы с Бруксом познакомились за пару недель до начала первого курса. Это было командное мероприятие – ужин, устроенный для того, чтобы узнать своих товарищей по команде до начала семестра. Мы сразу же нашли общий язык, и ко времени десерта он уже просил меня переехать к нему. Оказалось, в его квартире в Кембриджпорте пустовала вторая спальня – и, по его словам, мне не пришлось бы платить.

У Брукса уже было специальное разрешение на проживание вне кампуса – привилегия сына неприлично богатого выпускника Гарварда, чьих пожертвований лишился бы университет, если Уэстон-младший не был бы там счастлив. А потом отец Брукса снова подергал за ниточки, и я получил такое же разрешение. Действительно, деньги решают все.

Что касается арендной платы, то поначалу я упорствовал, потому что ничего в этой жизни не бывает бесплатным. Но чем больше я узнавал Брукса Уэстона, тем яснее мне становилось, что для него бесплатно все. Этот парень никогда не работал. У него был огромный трастовый фонд, и все, чего он желал, подносилось ему на блюдечке с голубой каемочкой. Его родители (или кто-то из их сошек) обеспечили ему право владения этой квартирой и за аренду платили сами. Так что за последние три с половиной года мне довелось на себе узнать, что значит быть богатеньким мальчиком из Коннектикута.

Не поймите меня неправильно, я не какой-то там паразит, живущий за чужой счет. Я пытался давать ему деньги. Но Брукс никогда их не возьмет, как и его родители. Миссис Уэстон пришла в ужас, когда я поднял эту тему во время одного из их визитов.

«Вы, мальчики, должны сосредоточиться на учебе, – закудахтала она, – а не беспокоиться о том, что нужно оплачивать счета!»

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, потому что оплачивал счета всю свою сознательную жизнь. В пятнадцать я начал работать и с тех пор тоже должен был вести хозяйство: покупать продукты, платить за телефон, газ, кабельное телевидение.

Моя семья не бедствует. Папа строит мосты, мама парикмахер, и я бы сказал, что мы находимся где-то между низшим и средним классом. Мы никогда не жили в роскоши, так что мне было не очень комфортно, когда я окунулся в ту жизнь, которую вел Брукс. Но я уже поклялся себе, что когда обустроюсь в Эдмонтоне и получу все, что прописано в моем контракте НХЛ, то первым делом выпишу чек семье Уэстонов за три года и еще не оплаченную аренду.

Когда я скидываю «тимберленды», жужжит мобильник. Вытащив его из кармана, вижу сообщение от моей подруги Хейзел, с которой я недавно ужинал в одной из шикарных столовых Брайара.

ХЕЙЗЕЛ: «Добрался? Все хорошо? Льет как из ведра».

Я: «Только что вошел. Еще раз спасибо за ужин».

ХЕЙЗЕЛ: «Всегда пожалуйста. Увидимся на субботнем матче!»

Я: «Заметано».

Хейзел посылает в ответ несколько эмоджи с поцелуями. Другие парни увидели бы в этом нечто большее, но только не я. У нас с Хейзел чисто платонические отношения. Мы знаем друг друга с детского сада.

– Йоу! – кричит из гостиной Уэстон. – Мы ждем только твою задницу.

Я сбрасываю промокшую куртку. Мать Брукса прислала декоратора сразу же, как только мы въехали сюда, и позаботилась о том, чтобы закупить все, о чем парни никогда не задумываются: вешалки для одежды, полочки для обуви, сушилку для посуды – да уж, вешалки интересуют мужчин только в том случае, если речь идет о девушках, вешающихся на их шею.

Повесив куртку в прихожей, вхожу в большую комнату. В квартире открытая планировка, и мои товарищи по команде расположились в гостиной и обеденной зоне, а еще несколько – на высоких стульях у барной стойки на кухне.

Оглядываюсь. Собрались не все. Но ладно, ведь я сообщил о собрании в последнюю минуту. Всю дорогу до дома меня не отпускали мысли, вызванные замечанием Бренны о «Ледяной четверке». Да еще и их отношения с Маккарти. Я даже задумался о других вещах, которые могли негативно сказаться на подготовке команды. И так как я всегда был человеком действия, то разослал всем сообщение: «Командное собрание, у меня дома, сейчас».

Приехали почти все игроки стартового состава – около двадцати человек, – и мне в нос тут же ударила смесь ароматов гелей для душа, одеколонов и запаха пота от тех придурков, которые решили не приводить себя в порядок перед приездом сюда.

– Привет, – здороваюсь я с парнями. – Спасибо, что пришли.

Кто-то кивает, кто-то отвечает: «Без проблем», – но большинство просто ворчит.

Единственный, кто по-прежнему не замечает меня, это Джош Маккарти. Он уткнулся в телефон, прислонившись к стене у углового дивана из коричневой кожи. Судя по его позе, выражению лица и тому, как едва заметно напряглись плечи, он чем-то раздосадован.

Должно быть, Бренна Дженсен все еще крепко держит его за член. Меня это раздражает. Ему лучше вообще не тратить время на всякую ерунду. Маккарти учится на втором курсе, он симпатичный, но едва ли способен играть в лиге Бренны. Эта девица – ходячий секс. Честно скажу, она одна из самых сногсшибательных женщин, которых я когда-либо видел. Ей палец в рот не клади. Его лучше вообще заткнуть, например, поцелуем… либо скользнуть членом между этих красных губ.

Ох, черт. Отгоняю от себя эти мысли. Да, Бренна красотка, но она не на шутку отвлекает. Наглядный пример – Маккарти, который так и не поднял головы.

Я кашляю. Громко. Он и еще несколько парней, увлеченные своими телефонами, резко вскидывают головы.

– Давайте закончим с этим побыстрее, – предлагаю я присутствующим.

– Давайте, – растягивая гласные, отвечает с дивана Брукс. На нем только черные спортивные штаны и больше ничего. – В моей кровати меня ждет девушка.

Я закатываю глаза. Ну конечно, Брукс с кем-то трахался. Он всегда с кем-то трахается. Не то чтобы я отстаю от него: в нашей квартире бывают и мои подружки. Иной раз мне даже жалко наших соседей снизу: им приходится слушать этот бесконечный стук шагов по лестнице. Но, к счастью для них, мы почти не устраиваем вечеринки. А это то еще удовольствие. Кто захочет, чтобы их дом разнесли к чертовой матери? Для этого есть общежития.

– Ты не одинок, – ворчливо говорит Уэстону Дмитрий, наш лучший защитник. – Из-за этого собрания мне тоже пришлось вылезти из кровати. Но дело только в этом. Потому что я совершенно без сил.

– Как и все мы, – встревает наш крайний нападающий, третьекурсник Хит.

– Ага, Ди, добро пожаловать в наш Клуб ухандокавшихся, – насмешливо произносит Коби, один из будущих выпускников.

Я иду на кухню и беру бутылку воды. Да, я их слышу. В этом месяце мы все вымотались. Все команды конференций Первого дивизиона бьются в регулярном чемпионате – вы вряд ли еще увидите настолько жесткий хоккей. Все мы пытаемся пробиться в национальный чемпионат, а если у нашей команды не получится… Будем надеяться, что статистика окажется достаточно хорошей и нас допустят до финала. Сейчас на кону стоят игры в нескольких сезонах.

– Да, – соглашаюсь я, отвинчивая крышку, – мы устали. Я едва могу сидеть на парах с открытыми глазами. Мое тело похоже на один большой синяк. Я живу и дышу предстоящими матчами в плей-офф. Каждый вечер перед сном только и делаю, что обдумываю различные стратегии. – Делаю маленький глоток. – Но мы сами на это подписались, и награда уже не за горами. Игра с Принстоном будет одной из самых тяжелых за весь сезон.

– Я не переживаю из-за Принстона, – самодовольно ухмыляясь, отвечает Коби. – В этом году мы уже выигрывали у них.

– Но тогда сезон только начался, – замечаю я. – За это время они значительно выросли. В четвертьфинале разгромили Юнион.

– Ну и что? – Коби пожимает плечами. – Мы тоже выиграли свою серию.

Он прав. В прошлый уикенд мы сыграли как никогда хорошо. Но сейчас мы в полуфинале. Все дерьмо только начинается.

– Четвертьфинал закончился, – напоминаю я парням. – Сейчас же, если мы проиграем, то сразу же вылетим.

– После такого сезона, какой мы провели? – говорит Дмитрий. – Нас отберут в национальный турнир, даже если мы вылетим из финала конференции.

– И ты поставишь на это весь сезон? – с вызовом спрашиваю я. – Разве не будет лучше получить гарантированный пропуск?

– Ну да, ты прав, но…

– Но нет уж, – перебиваю я его. – Я не хочу, чтобы мы надеялись исключительно на статистику наших игр. Мы должны надрать задницу Принстону в эти выходные. Поняли?

– Да, сэр, – отвечает Дмитрий.

– Да, сэр, – эхом повторяют за ним парни с младших курсов.

– Я же просил вас не называть меня «сэр». Господи боже.

– Ты хочешь, чтобы мы называли тебя «Господи боже»? – Брукс невинно хлопает ресницами.

– Нет. Я хочу, чтобы вы выиграли. Чтобы мы выиграли. – И мы уже так чертовски близки к этому, что я практически ощущаю вкус победы.

Прошло… черт, да я даже не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как Гарвард выигрывал чемпионат НАСС[1]. Я еще не учился здесь, это точно.

– Когда «Кримзон»[2] в последний раз выигрывали в «Ледяной четверке»? – спрашиваю я Алдрика, нашего командного знатока. Он как говорящая энциклопедия – ему известно все о хоккее, даже самые незначительные мелочи.

– В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, – отвечает он.

– В восемьдесят девятом, – повторяю я. – Прошло уже почти тридцать лет с тех пор, как мы называли себя национальными чемпионами. «Бинпот»[3] не в счет. Финалы в конференциях не в счет. Нам нужен главный приз.

Я снова обвожу взглядом комнату. К моему раздражению, Маккарти снова уткнулся в телефон, отстраненно кивая головой.

– Чувак, ты хоть знаешь, что делали с моим членом, когда ты прислал сообщение о собрании? – жалуется Брукс. – Скажу так, был задействован шоколадный сироп.

Несколько парней одобрительно загудели.

– А ты всего лишь хотел произнести перед нами речь из «Чуда»[4]? Ну, тогда мы все поняли, – говорит Брукс. – Нам нужно выиграть.

– Да, нужно. А что нам не нужно, так это отвлекаться. – Я бросаю многозначительный взгляд на Брукса, а затем останавливаюсь на Маккарти.

Похоже, я застал его врасплох.

– Что?

– Тебя это тоже касается. – Я смотрю прямо ему в глаза. – Хватит развлекаться с дочкой Чеда Дженсена.

На его лице появляется испуганное выражение. Но мне не стыдно из-за того, что я сдал его с потрохами; хотя, как по мне, в нашей команде об этом знали абсолютно все. Их с Бренной интрижка была для него как знак почета. Нет, он не трепался об этом в раздевалке, но в то же время только и говорил о том, какая она красивая.

– Слушайте, конечно, не мне говорить вам о том, что и кому делать с вашими членами, но речь идет всего о нескольких неделях. Уверен, вы сможете удержать их в своих штанах на это время.

– Значит, теперь никому нельзя трахаться? – ошеломленно спрашивает третьекурсник Джона. – Потому что если так, то тогда сам позвони моей девушке и скажи ей об этом.

– Удачи, капитан. Ви – настоящая секс-машина, – с усмешкой говорит Хит, имея в виду девушку Джоны.

– Нет, погодите-ка! А разве не ты вчера уходил из бара с горячей рыжеволосой красоткой? – требовательно спрашивает Коби. – Ведь получается, что у тебя дела расходятся со словами, брат.

– Душой кривить – черту служить, – мрачно заявляет Брукс.

Подавив стон, я поднимаю руку, чтобы заставить их замолчать.

– Я не говорил, что никому нельзя трахаться. Я имел в виду, что это вас отвлекает. Если вы не в состоянии справиться с собой, лучше этого не делайте. Джона, вы с Ви трахаетесь как кролики, но это никогда не влияло на то, как ты играешь на льду. Так что продолжайте трахаться, сколько вашей душе угодно. Но ты, – я снова сурово смотрю на Маккарти, – ты всю неделю косячил на тренировках.

– Ничего я не косячил! – возражает он.

– Сегодня утром во время отработки бросков по воротам ты не забил ни одной шайбы, – встревает наш голкипер Йоханссон.

Маккарти потрясен.

– Ты останавливал все мои шайбы. И теперь меня поливают дерьмом только потому, что ты классный вратарь?

– Ты наш лучший бомбардир после Джейка, – пожав плечами, отвечает Йоханссон. – Пару раз хотя бы ты уж должен был забить.

– А как Бренна виновата в том, что у меня выдался неудачный день? Я… – Маккарти замолкает и опускает глаза. Что-то мне подсказывает, что на его телефон пришло очередное уведомление о новом сообщении.

– Боже, ты сейчас доказываешь, что Коннелли прав, – ворчит один из наших нападающих Поттс. – Убери свой телефон. Большинство из нас хочет, чтобы это собрание побыстрее закончилось, и чем быстрее оно закончится, тем быстрее мы вернемся домой и откроем банку пива.

Я резко поворачиваюсь к Поттсу.

– Кстати, о пиве… Вам с Брэем закрыт вход на все вечеринки до дальнейшего распоряжения.

Уилл Брэй начинает упираться:

– Да ладно тебе, Коннелли!

– Согласен, пиво-понг – это весело, но вам двоим следует воздержаться. Черт подери, Поттс! У тебя уже начинает расти пивное брюшко!

И тут же все начинают пялиться на живот Поттса. Сейчас его хорошо скрывает толстовка с логотипом Гарварда, но я вижу этого парня в раздевалке каждый божий день. И знаю, что там под ней.

Брукс щелкает языком.

– Поверить не могу, что ты публично дискриминируешь Поттса из-за его фигуры!

Я хмуро смотрю на своего соседа.

– Ничего подобного. Я лишь указал на то, что все эти турниры по пиво-понгу снижают его скорость на льду.

– Это правда, – мрачно соглашается Поттс. – Я начал сдавать.

Кто-то фыркает.

– Все не так плохо, – подбадриваю я его. – Но тебе действительно стоит на пару недель отказаться от пива. А тебе, – пришел черед Уэстона, – воздержание тоже не повредит.

– Да пошел ты! Это секс дает мне мои суперспособности!

Я закатываю глаза. Когда Брукс рядом, мне часто приходится так делать.

– Речь не о сексе. Я имел в виду другие твои стимуляторы.

Он тут же сжимает челюсти. Ему, как и остальным членам нашей команды, прекрасно известно, о чем я. Ни для кого не секрет, что на вечеринках Брукс не отказывает себе в удовольствии что-нибудь принять. Он, конечно, очень осторожен в том, когда это делает и в каких количествах, но, думаю, ему лишь на руку, что некоторые препараты остаются в крови максимум сорок восемь часов.

Я не мирюсь с этим дерьмом. Совсем нет. Но указывать Бруксу, что делать, – это как говорить с кирпичной стеной. Как-то раз я пригрозил ему, что расскажу об этом тренеру, на что Уэстон ответил: «Давай, вперед!» Он играет в хоккей, потому что ему это в кайф, а не потому что он обожает этот вид спорта и хочет попасть в профессиональную команду. Брукс может уйти в любой момент, а угрозы не прокатывают с теми, кому нечего терять.

Он не первый, кто иногда балуется чем-то подобным, и точно не последний. Это лишь один из его способов развлечься, и Уэстон никогда не рискует до игры. Но на вечеринке после матча? Ему уже ничего не мешает.

– Если тебя поймают или что-то найдут в анализах, ты знаешь, чем это грозит. Так что имей в виду, ты должен быть чистым до тех пор, пока не закончится «Ледяная четверка», – сообщаю я ему. – Ты меня понял?

После длинной напряженной паузы он коротко кивает.

– Я тебя понял.

– Хорошо. – После этого я обращаюсь к остальным: – Давайте сосредоточимся на том, чтобы в эти выходные разгромить Принстон. Все остальное должно уйти на второй план.

Коби вызывающе ухмыляется.

– А от чего откажешься ты, капитан?

Я хмурюсь.

– В смысле?

– Ты созвал нас всех на это собрание. Сказал бедному Маккарти, что ему больше нельзя трахаться, а Уэстону как следует оттянуться на вечеринке, запретил Поттсу и Брэю участвовать в турнирах по пиво-понгу. Так скажи нам, что ты готов сделать ради команды?

Воцаряется тишина.

На мгновение я даже лишаюсь дара речи. Он сейчас серьезно? В любом матче я забиваю как минимум один гол. Если забивает кто-то другой, то обычно с моей подачи. Я самый быстрый игрок на Восточном побережье и чертовски хороший капитан.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Коби начинает смеяться.

– Братан, ты бы видел свое лицо! – Он ухмыляется мне. – Расслабься. Ты и так делаешь немало. И ты самый лучший капитан из всех, что у нас были.

– Точно! – поддакивают еще несколько человек.

Напряжение спадает. Но Коби в чем-то прав.

– Послушайте, я не стану извиняться за свое желание, чтобы мы все сосредоточились, но простите, что так жестко наехал на вас, парни. Особенно на тебя, Маккарти. Я прошу от вас лишь одного – уделите все свое внимание игре. Мы же сможем это сделать?

Все согласно кивают.

– Отлично. – Я хлопаю в ладоши. – Все свободны. Выспитесь как следует и выложитесь на завтрашней тренировке по полной.

Собрание заканчивается, команда расходится. И наши соседи вновь вынуждены слушать грохот шагов по лестнице, только на этот раз это тяжелый топот двадцати здоровых хоккеистов.

– Папочка, а теперь я могу вернуться в свою комнату? – с сарказмом спрашивает Брукс.

Я ухмыляюсь ему.

– Конечно, сынок. Я запру дверь.

Уэстон показывает мне средний палец и уносится в сторону спален. У входной двери меня поджидает Маккарти.

– Что мне сказать Бренне? – спрашивает Джош.

По его лицу нельзя понять, злится ли он.

– Просто скажи, что тебе нужно сконцентрироваться на чемпионате. А после сезона вы снова будете вместе.

Они больше никогда не будут вместе.

Но я ничего не говорю, хотя знаю, что это правда. Бренна Дженсен ни за что не согласится на паузу в отношениях, тем более с игроком команды Гарварда. Если Маккарти приостановит их роман, пусть даже на время, она бросит его раз и навсегда.

– За последние десять лет Брайар три раза становился национальным чемпионом, – спокойным голосом продолжаю я. – А нам не везло. С этим больше нельзя мириться, парень. Поэтому скажи мне, что для тебя важнее: чтобы Бренна Дженсен трахала тебе мозги, или чтобы мы обыграли ее команду?

– Обыграть ее команду, – не задумываясь отвечает Маккарти.

Он не медлил, и мне это понравилось.

– Тогда победим их. Сделаем то, что уже давно нужно сделать.

Кивнув, Маккарти уходит. Я закрываю за ним дверь.

Мучают ли меня угрызения совести? Ну, может быть, чуть-чуть. Но это очевидно, что они с Бренной не созданы друг для друга. Она сама так сказала.

Я лишь ускорил неизбежное.