Читать книгу Облако воспоминаний. Избранная проза - Эльдар Ахадов, Эльдар Алихасович Ахадов - Страница 11

Это лезвие небезопасно,

Не ступай по нему, не шути:

Что угодно разрежет, как масло,

И живым не позволит сойти.

Может, ты и поверишь в кого-то,

Устремишься за чем-то вослед:

Не твоя это, братец, забота.

Ничего там на финише нет.

И никто этот шаг не оценит.

И никто о тебе не всплакнёт.

Ни удачи, ни славы, ни денег —

Ничего кроме бед и хлопот.

Но, увы, ни хулы, ни молитвы

Не способны его отвернуть…

Он шагает по лезвию бритвы,

И не меркнет сверкающий путь.

Зима в этом году поздняя. В октябре у нас сорокоградусные морозы – привычное дело. А тут – постоит день-два лёгонький холодок, и снова оттепель. По топким, болотистым местам – ни пройти, ни проехать, пока их хорошенько не прохватит морозом. А мест таких здесь предостаточно. Говорят, что и само название окрестностей в переводе означает «гиблое место». Так ли оно – не знаю, но версия эта существует издавна. Не по своей прихоти, но по требованию федерального закона о недрах все горнодобывающие организации обязаны иметь на территориях своих месторождений геодинамические полигоны, состоящие из сети глубинных реперов, и проводить на них измерения, чтобы знать где и какие деформации в недрах земли имеют место, и насколько они опасны для людей. Работы по созданию таких полигонов проводятся специализированными геодезическими предприятиями.

Одна из подобных организаций трудится и на наших месторождениях. На сухих и относительно сухих участках земной поверхности в удобное для полевой работы летнее время реперы были успешно и вовремя заложены. Но в наших краях огромное количество таких мест, в которых летом невозможно не только работать, но даже и добраться туда нереально. Болота. Топи. Трясины. Там можно находиться только в зимнее время, когда большой мороз превратит сплошные хляби в твердь.

Наши подрядчики собирались заложить требуемые проектом репера в подобных местах в октябре, после того как ударят крепкие морозы. Но никаких морозов не было весь октябрь. И начались они ближе к середине ноября. Как только морозная погода установилась, полевые работы начались полным ходом. Полевики торопились наверстать упущенное время и носились по тундре на снегоходах, как угорелые.

Вечером в субботу 8 декабря случилось несчастье. Дмитрий, ведущий геодезист, богатырь – косая сажень в плечах, оставил полевую бригаду на сооружении репера, а сам в одиночку на снегоходе решил проехаться по просеке на рекогносцировку конечного пункта, до которого оставалось буквально несколько километров. Ехал он с санками позади снегохода. На одном из поворотов санки застряли. Геодезист их отцепил и решил подобраться к ним на снегоходе с задней стороны. Подъехал. И в этот момент у него отказала поджелудочная железа, а следом – и сердце. Смерть была почти мгновенной. Я был знаком с Дмитрием лично и могу характеризовать его только с хорошей стороны: не раз и не два выезжал с ним на маршрут, вместе мёрзли, не раз делились хлебом-солью, поэтому когда узнал о случившемся несчастье, скорбел о нём, как о своём близком товарище.

Бригада занялась его поисками через несколько часов, когда труп уже порядком окоченел. Ребята знали, что их командир – человек чрезвычайно опытный, и, естественно, никому и в голову не пришло, что причина, по которой он не выходит на связь, столь трагична. Вызвали полицию и «скорую», которая, впрочем, не приехала, сообщив, что за мертвецами традиционно не ездит. Полицейские осмотрели место происшествия, составили акт осмотра, а на словах сочувственно сказали ребятам, что здешние места весьма богаты на подобные несчастные случаи: то с охотниками, то с рыбаками, чуть ли не каждый месяц – по трупу. «Гиблое место» – произнёс один из них напоследок и по-доброму посоветовал уезжать отсюда поскорее.

Но прежде, чем следовать толковому совету полицейских, необходимо было завершить работы, и передать сооружённые репера представителю заказчика по соответствующему акту. Сдавать работы приехал другой ведущий геодезист. Представителем от заказчика был я. Для того, чтобы добраться до гиблого места, диспетчерами был предоставлен колёсный вездеход, всего две недели как прибывший с завода, абсолютно новёхонький. Вчера утром все собрались на крайней обжитой точке месторождения, чтобы выдвинуться оттуда в голую заснеженную тундру на воображаемую линию, соединяющую все репера полигона.

Однако, 19-го декабря так ничего и не получилось. Так называемый «вездеход» проехал по тундре не больше двухсот метров. Застрял через сто, а через двести зарылся в снегу так, что всем стало ясно: у нас единственный шанс – вернуться, пока не поздно, обратно. Лебёдка примерзла, и трос не разматывался. Колёса резали сугробы до основания, и никакое снижение давления в них не имело никакого эффекта. Водитель, судя по растерянной реакции, понятия не имел, как управлять машиной в таких условиях. В общем, нас спасло лишь то, что мы не слишком отдалились от автодороги. Дул сильный ветер. Крепчал мороз. К вечеру столбик термометра опустился до минус 27.

У меня оставалось всего два рабочих дня, после чего в субботу в соответствии с графиком отпусков я собирался лететь к семье в Красноярск на новогодние праздники. Поэтому единственным шансом для подрядчиков оформить документы на оплату выполненных работ до нового года было штурмовать ледяную пустыню тундры 20 декабря. Следующий день нужен был для оформления документов по приёму – передаче объектов. Теперь с другим вездеходом, за рулём которого сидел знакомый уже моим читателям по рассказу «Отморозки» опытный водитель Иван – плотный, круглоголовый, не истерик. От подрядчиков в кабину «трэкола» сели ведущий геодезист Алексей и его водитель, он же член полевой бригады, Альберт. От заказчика опять был я. Двинулись с Богом. «Трэкол» шёл довольно резво. «Буксанули» всего лишь в одном месте – на заметённом бугре над неширокой речкой. Это летом речки – препятствие. Зимой, замёрзшие и заметённые, они иной раз почти незаметны. Почти.

На двенадцатом километре пути выяснилось, что полбака горючего уже нет. Все задумались, но решили продолжить движение. Завтра ожидается мороз под 42 градуса. Вряд ли в такую погоду можно рисковать с выездом в голую тундру, где и сегодня погода – не подарок: на термометре минус 33. Велик риск не вернуться совсем. Прикинули, что до ближайшей буровой горючего всё же должно хватить, да и часть обратного пути решили сократить, поскольку идти по тем же реперам необходимость уже отпадёт. Продолжили путь.

Сумрак надвигался быстро. Въехали в лес – хилый, северный, но всё-таки лес. Здесь не так дует, как в чистом поле. Лесная зона узкая, но протяжённая, вдоль реки. Как раз до гиблого места. А вот и оно. На 33 километре лесной просеки возле места недавней гибели геодезиста мы остановились, и все вышли из машины почтить память товарища, замёрзшего здесь, возле дороги, двенадцать дней назад. Место достаточно небольшое. Узкое. Развилка, на которой одна дорога резко под 90 градусов сворачивает влево, а другая тянется прямо. Всё вокруг измято снежными буграми. Сиреневые рыхлые полярные сумерки. Кажется, что дух погибшего геодезиста всё ещё где-то рядом. Минута молчания. Тишина, нависшая над пропастью неминуемого…

Едем дальше. Просека сужается. Здесь по ней ещё не пробивался ни один «трэкол». Вездеход «Лось», протиснувшийся между деревьев неделю назад с навесным буровым оборудованием, значительно меньше в размерах. Наш «трэкол» то и дело скрипит, но пробивается по узкому прогалу между сумеречными силуэтами деревьев. Вот и конечный репер номер 1067. Фотографирую его на память. Последний репер, до которого так и не добрался наш товарищ. Разворачиваемся.

Через пару километров выясняется, что у вездехода вот-вот выйдет из строя вариатор. Неприятности «гиблого места» продолжаются. Вскоре рвётся ремень генератора и помпы. Слава Богу, у Ивана есть запасной. Меняет. Продолжаем движение в полной темноте. Наконец, вдали появляются огоньки буровой. Обратный путь до неё оказался на 12 км короче за счёт того, что мы двинулись напрямую по заснеженной целине. Естественно, учитывая все «прелести» местности, где под порой не слишком глубоким снегом таятся овраги, канавы, озёра и просто глубокие ямы.

Наконец-то выбираемся из тундры на площадку для техники позади буровой. Поход окончен. «Гиблое место» преодолено. Осталось, правда, ещё добраться с месторождения до города. Но это уже «мелочи». Дело сделано. Можно собираться в отпуск… Так казалось мне тогда, зимним вечером 20 декабря. Но я ошибся. История закончилась не этим. Похоже, она вообще всё ещё не закончилась.

Ровно через месяц после гибели Дмитрия 8 января чары гиблого места догнали и меня: инсульт, парализованы правая нога и рука. В левом полушарии мозга томограф обнаружил две мёртвые зоны. Ровно через месяц, 8 февраля, моя жена Люба увезла меня долечиваться домой, в Красноярск. Я не сдаюсь: уже хожу, уже шевелю пальцами. Ещё подволакиваю ногу, ещё не вполне владею пальцами и нечётко пишу, но пишу ведь! И я вернусь, вернусь, обещаю тебе Дмитрий. Нет таких мест на земле, где мы не пройдём. Нет и не будет

Ни на белом свете, ни на чёрном,

Ни на самом деле, ни во сне

Ты уже под небом беспризорным

Никогда не явишься ко мне…

Твой уход был дерзок и нечаян:

Просто сердце обратилось в лёд.

«Потерпи, я вынесу, хозяин!» —

Грохотал упрямый снегоход.

И ревел он, заглушая вьюгу,

Словно звал к себе издалека,

И возил, возил, возил по кругу

Час назад живого седока…

Эй, проснись! Смотри: во тьме и снеге

Словно отшагали полземли,

За тобой пришли твои коллеги!

За тобой товарищи пришли!..

В зимней тундре холодно и мглисто,

Но туда, где света торжество,

На руках несут геодезиста

Братья по бессмертию его.

Постскриптум

Вчера товарищи покойного Димы сообщили мне такую новость: их высокое геодезическое начальство наградило меня юбилейной медалью. За то, что не бросил коллег, дошёл с ними до конца маршрута и принял работы дмитриевой бригады…

Кто знает, может быть, откажись я 20 декабря ехать с ними по незавершённому им маршруту (а стоял жестокий мороз с ветром, и предыдущая попытка 19 декабря оказалась неудачной, мы вернулись ни с чем), и со мной ничего бы не случилось? Смерть, унесшая его, прошлась по моей правой руке и правой ноге. Только зацепила, но не добила. Формально: выезжать в поле в ту погоду, какая стояла 20 декабря, запрещено инструкциями. Но это я другим могу запретить, а совести своей – не могу. Бывают такие моменты, когда подтвердить человек ты или нет можно только поступком. Нет других вариантов.