Читать книгу Танец с зеркалом - Эльдар Сафин - Страница 21

Солнце едва выглянуло из-за гор, когда на промерзший склон взошел высокий седой старик в отполированном после десятков сражений доспехе, с двуручным мечом на плече. Он казался глыбой, высеченной изо льда и неожиданно шагнувшей со своего постамента.

Над ним словно зависла в воздухе такая же седая сова. Птица летела медленно, словно вот-вот упадет. Изредка она делала круг над головой старика, иногда опускалась и осторожно садилась на плоское лезвие меча, зябко переступая лапами несколько мгновений, чтобы потом снова взлететь.

Старик поднялся по склону до небольшой площадки, снял двуручник с плеча и упер острием в камень, обхватив рукоять закованными в металлические перчатки ладонями. Сова тут же села на гарду, явно не собираясь улетать. В первых солнечных лучах отразился амулет, висящий на груди птицы.

Следом на склон начали выходить воины – мрачные, закованные в железо. Они выстраивались ниже площадки, постепенно закрывая бреши в строю.

На соседний склон из темного ущелья, в котором словно по волшебству крутилась метель, хотя вокруг все казалось спокойным, вышла красивая женщина средних лет с пронзительным, как зимняя стужа, взглядом слегка раскосых глаз.

В руке она держала легкую шипастую дубинку, а метель окружала ее, то уменьшаясь до поземки, то завывая вьюгой, закручивала верх роскошные черные волосы, чтобы тут же отпустить их.

За спиной женщины осторожно вышагивали по бахроме снега волки – один, второй, третий. Она поднялась по незаметным издалека ступеням, вырубленным в скале, и встала напротив старика. Вслед за волками из ущелья один за другим выходили снежные барсы, белые медведи. Звериная армия прибывала, увлекаемая королевой, словно снежный океан луною – океан безмолвный и тихий.

В тот момент, когда солнце наконец поднялось, со стороны вершины появился странный молодой человек в шутовском колпаке. Опираясь на посох, оголовье которого напоминало черное кожаное солнце с лучами вороненой стали, он то и дело проваливался сквозь наст то одной, то другой ногой. Встав так, чтобы свет бил сквозь дырку в кожаном навершии прямо в глаза седому старику, «шут» достал из ножен короткий кривой меч.

Это словно послужило сигналом – со всех сторон из-под снега начали появляться воины. Были они не менее странными, нежели их военачальник, – полуголые, в лоскутьях, но с обнаженными мечами в руках.

Слепящее солнце мешало разглядеть их, но довольно быстро все поняли, что это – зомби.

Троица молча рассматривала друг друга, их армии медленно пополнялись новыми бойцами, пока не стало ясно, что большего количества склоны гор не вместят.

– Папа, ну скажи что-нибудь, ты же самый умный! – заорал Шут. Горы отразили слова зловещим эхом.

– Не здесь, – Старик сказал это тихо, но его слова услышали все.

Трое предводителей прошли сквозь ряды своих сторонников и встретились внизу, в ущелье у выхода в долину, маленький кусочек которой открывался только отсюда.

– Я бы не стал вас звать, если бы не был уверен, что один не справлюсь. – Каждое слово старика казалось тяжелым и почти вещественным. – Армия, идущая с юга, сомнет мои полки и войдет на плато. Чем это грозит для вас, думаю, объяснять не стоит.

– Ты думаешь, три наши армии сделают больше? – поинтересовалась женщина. Спрашивала она серьезно, но в уголках глаз морщинками злого смеха притаилась издевка.

– Нет, – Старик поочередно взглянул в глаза женщине и Шуту. – Поодиночке мы не сможем их остановить. Нам надо вновь стать семьей.

Шут захохотал, судорожно ударяя мечом плашмя по широким кожаным штанам.

– Папа, не поверишь, я ждал этих слов восемьсот лет!

* * *

– А еще говорят, у них золота больше, чем железа, – произнес Кайт, проверяя лезвие меча.

– Ты думаешь, мы идем туда за этим? – Эссия потрясенно посмотрела на брата. Они задерживались – основная часть войска вышла два дня назад, но с хорошими лошадьми догнать Эрила проблемы не составит.

– Нет, конечно. Это святая война, и мы просто обязаны победить! Юг придет на Север, и там начнется рассвет. – Молодой рыцарь подмигнул сестре. – Кстати, ты слышала новую боевую песню? По слухам, ее написал старый Анто Санос. Пафосу многовато. Но, думаю, в бою будет самое то.

* * *

Три лагеря, разбитые у отрогов гор, сверху казались странным трилистником – несимметричным и жутким. Самый большой лепесток – сорок тысяч закованной в латы армии старика.

Лепесток поменьше – войско Шута. Гротескная, словно вышедшая из кошмарного сна орда из двадцати тысяч поднявшихся мертвецов.

И самый маленький лепесток – армия женщины – несколько тысяч хищников.

Старик, женщина и молодой мужчина в шутовском колпаке стояли в центре «цветка», чуть поодаль ото всех, наблюдая за тем, как в рыцарском «лепестке» сколачивают из дерева странные конструкции.

– И что это будет, папа?

Старого рыцаря слегка передернуло от такого обращения, но никто кроме женщины и Шута этого не заметил.

– Ваше величество, все готово. – К старику подошел коренастый мужчина в богатом доспехе. – Прикажете начинать посвящение?

– Я сам проведу, – бесцветным голосом ответил король. Сова, сидящая на его плече, довольно ухнула.

Правитель отошел на несколько шагов, и тут же к нему бросились царедворцы – все они были в железе и с оружием, но что-то неуловимо выдавало в них придворных.

– Шакалье, – прокомментировал Шут. – Живые не знают преданности.

– Лучшие люди страны, – поправила его женщина. – Король Льда видит будущее и не прощает предательства, каждый около него – верный слуга.

Тем временем к королю подвое подходили воины – совсем еще мальчишки, самому старшему не больше семнадцати лет. Владыка беседовал с каждым – говорил хотя бы пару слов, хлопал по плечу или шутливо ударял в живот.

– И что здесь намечается? – не успокаивался Шут.

– Если есть пленные, то кровавая бойня, если их нет – то маленький турнир, – спокойно объяснила женщина и зевнула, изящно прикрыв рот тыльной стороной ладони.

В строе рыцарей открылся проход, и по нему, сопровождаемые грубыми солдатскими шутками и смехом, пошли вереницей пленные. Один из них не выдержал оскорблений и, гордо выпрямившись, несмотря на тяжелые кандалы, заявил с жутким акцентом одному из рыцарей:

– Нэт, это йа тэби туда, пока ти нэ здохнежь!

Рыцари грохнули смехом, лязгнул строй – и с полдюжины человек даже отсалютовали мечами смелому пленнику, единственному из нескольких десятков посмевшему ответить хулителям.

– Этого первым, – с улыбкой произнес король. – Ну что, смельчак, выбирай – на крест или с мечом в руках против моих мальчишек?

– Дай мэч.

– Выбери себе напарника, драться будете двое надвое.

– Энтого, плэшивого, он харашо двыгаеца.

Двое пленных выбрали себе оружие и вошли в вытоптанный в снегу круг. Следом за ними двинулись двое мальчишек – с мечами в руках и в тонких льняных повязках на чреслах.

Поединок не был ни красивым, ни долгим. Юноши владели мечами намного лучше противников, кроме того, они учились делать это в паре. Через три секунды после того, как король взмахнул рукой, смерть дважды коснулась площадки кончиками пальцев.

– Следующие! – Король спокойно смотрел на то, как в круг входят новые пленники, затем как их вытаскивают за ноги, и снова, и снова.

– Нэ будэ дратсы, – заявил очередной пленник.

– На крест, – спокойно ответил старик, и того быстро прибили к простой конструкции, которую тут же, под аккомпанемент диких криков бедолаги воткнули в широкий деревянный помост.

Остальные пленники уже не отказывались брать в руки оружие. Когда все юноши прошли через испытание, осталось еще восемь несчастных.

– Пусть выбирают любое оружие, – спокойно сказал старик. – Я выйду сам.

– Красивый ход, – прокомментировал Шут. – Если не знать того, что папочка видит будущее на пару ходов вперед.

Король не стал разоблачаться. Он ступил на поле в полном доспехе, лениво взмахнул мечом вокруг себя, подождал, пока пленники распределятся по площадке, а затем начал двигаться.

Это была настоящая мясорубка. Король не боялся принять скользящие удары на доспех, проходя сквозь противников. Некоторых он рубил мечом, других выкидывал мощными пинками, третьих резал на обратном ходу бритвенно острой гардой.

Он был быстр. Силен. Ловок. Шут ошибся: пользоваться предвидением в такой свалке невозможно, король просто был лучшим, несмотря на свой возраст и статус.

И когда он вышел из круга, оставляя за собой мертвые тела, изломанными куклами засеявшие площадку, Шут захлопал в ладоши.

– Уааааа!!! – заорал строй рыцарей.

– Бойня, – тихо произнесла женщина. – Он устраивает это представление примерно раз в тридцать лет, чтобы все помнили. Грязно, но действенно.

– И очень красиво, – кивнул Шут, будто бы опровергая ее слова.

Но было четкое ощущение, что они согласились друг с другом.

– Папа, скажи, только правду: мама совокупляется с животными?

Шут явно ждал удара – он стоял так, чтобы старику было удобнее нанести его. Но король не доставил подобной радости сыну:

– Это такая же правда, как и то, что ты совокупляешься со своими мертвецами.

– Они просто преданы мне, – начал оправдываться Шут, но тут же понял, что отец его подловил. – Ты ведь не думаешь ничего подобного?

– Нет.

Живое сооружение напоминало громадное меховое кресло. Внизу лежали белые медведи, выше – снежные барсы и волки. Все они высовывали наружу морды и тяжело дышали, но с места не двигались, потому что на них раскинулась она – Королева Льда. Вокруг импровизированного трона на сотни шагов сидели, стояли, лежали звери. Десятки. Сотни. Тысячи.

И единственные люди, допущенные до церемонии, – Король Льда и Шут Льда. Муж и сын.

Королева была одета в снежную мантию, от которой веяло морозом и вьюгой. По одному к ней поднимались вожаки стай, и, посмотрев в глаза каждому, женщина обнажала левую или правую грудь, наклонялась вперед, а очередной вожак стаи снизу, как щенок, встав на задние лапы, присасывался к ней на несколько мгновений.

– Папа, ты раньше видел подобное?

– Нет.

– А ты немногословен, отец. Последний раз, когда я слышал от тебя больше одной фразы, ты объяснял мне, что если я еще хоть единожды подниму мертвеца, то окажусь в ледовой яме на всю оставшуюся жизнь. Хоть сейчас скажи: ты ведь шутил?

– Нет.

– Ну вот, смотри – я поднял их. Хуже того, за восемьсот лет в общей сложности я поднял мертвецов в сотни раз больше! Среди них были люди, животные, магические твари. Дети, старики, женщины. Что изменилось? Почему ты не сажаешь меня в тюрьму?

– Я изменился.

Старик посмотрел на сына, мрачно, и в то же время с некоторой хитринкой, прищурив глаз. Сова потопталась на гарде и неуверенно ухнула.

Королева в меховом кресле кормила грудью громадного белого медведя. Тот закатывал от восторга глаза и пытался деть куда-то свои лапы – видно было, как хочет он обнять свою королеву, но не решается перейти дозволенные рамки.

– Сын, – старик спрашивал с неподдельным интересом, – почему ты не сбежал к людям? В пустоши, к охотникам или даже на юг, к этому отребью?

– Знаешь, папа, когда тебя предают родители, людям перестаешь верить. Вообще. А мертвецы точно не предадут. Никогда.

– Понимаю.

И они стояли еще долго, пока десятки хищников поднимались по живому постаменту к Королеве Льда, чтобы получить свою каплю молока.

– А мама красивая, правда, папа?

– Правда.

Они стояли рядом – статные, сильные мужчины.

Они смотрели на нее.

Они гордились ею.

И любили ее.

– Я думал, с ним будет сложнее. – Король Льда задумчиво смотрел на то, как сын суетится у криво сколоченного помоста, втолковывая что-то живым мертвецам, одетым в ветхие, рваные платья, бывшие некогда роскошными, судя по остаткам золотого шитья.

– Да, он не похож на того опустившегося безумца, каким ты его пытался выставить, – сухо улыбнулась Королева Льда.

Старик нахмурился, а потом вдруг расхохотался, вспугнув сову с гарды. Смех его был хриплым, гортанным, почти болезненным.

– И смеяться ты тоже никогда не умел, – добавила королева.

Шут уже шел к ним – странной, подпрыгивающей походкой. Он снял алую повязку, и теперь были видны крупные, мясистые черты лица. С отцом его роднили только ледяные глаза, а рядом с матерью он казался просто уродцем.

И все же, когда он шел вот так, широко улыбаясь, было в нем что-то щенячье, неуклюже-симпатичное.

– Уважаемые гости, спешу представить вам, – хорошо поставленным голосом вещал он. – Единственный раз, абсолютная премьера, наша труппа сыграет для вас «Сиреневый цвет любви» уважаемого Анто Саноса!

– Ужасные манеры, – холодно отозвалась Королева Льда. – Не могу поверить, что ты вышел из моего лона.

На мгновение лицо Шута стало по-детски растерянным, а потом превратилось в каменную маску.

– Начинаем, – крикнул он, взмахивая рукой. Сцена была у него за спиной, но он решил не оборачиваться, следя за реакцией родителей.

– Ужасные манеры, – подтвердил Король Льда, и Шут растянул губы в издевательской ухмылке.

А между тем спектакль начался. Фигуры на сцене безмолвно кружились друг вокруг друга, кланялись, приседали, дрались, вставали на колени.

Поначалу было совершенно неясно, что происходит, но в конце первого действия Король Льда вдруг поймал себя на том, что прекрасно понимает все происходящее – четкие, отточенные жесты мертвых фигур полностью заменяли слова.

Король двинулся вперед, прошел еще несколько шагов, затем отступил на шаг назад, найдя лучший вид. Королева шла за ним, еще не понимая, что происходит, но в середине второго акта она вдруг охнула – войдя в действие, почувствовав его ход.

Сюжет развивался стремительно – недавние друзья по навету злодея втаптывали друг друга в грязь, стараясь сохранить видимость дружбы для окружающих. Героиня готовила любовный напиток, чтобы соблазнить короля, но не отказывалась принимать знаки внимания и от остальных.

И когда в третьем акте злодей, уничтожив друзей, случайно убил героиню, а потом воскресил ее, чтобы жить с ней, хотя бы и не живой, стало понятно, почему Шут поставил именно этот спектакль.

Ощущение от того, как только что живой человек вдруг становится куклой, наложилось на забытый на время спектакля факт, что все актеры изначально мертвы.

– Гениально, – признал Король Льда. – Сколько ты готовил это представление?

– Восемь лет, – ответил Шут, никак не выдавая того, что польщен. – Вначале я играл роль главного злодея сам, но тогда стиралось удовольствие от общего впечатления. И я купил у родственников труп Мако Ретоса, гениального трагика, очень вовремя погибшего.

– Ты общаешься с южанами? – поморщился отец.

– Семьсот лет назад злой король нашей снежной страны приказал людям сжигать своих мертвецов. Что мне было делать? Я люблю человеческое общество, хотя бы и не шибко живое. Пришлось прогуляться на юг, завести знакомства. Время от времени жил там, лет по пять-по десять, пока не сталкивался с очередным предательством.

– Ты мой сын, – словно признала Королева Льда. – Ты умеешь создавать настоящее, истинное. Но я никогда не признаю методов и средств, которыми ты этого добиваешься.

Шут поклонился.

Его рот растягивался в улыбку, которую он не хотел гасить, но и не мог показать. Это была радость – настоящая, живая, – но родители могли принять ее за слабость.

* * *

…Мы грянем завтра в бой, – под золото знамен.

Эссия чуть натянула поводья, лошадь тронулась шагом. Всадники шли слаженно и четко. След в след. За рядом ряд. Впереди двигались метательные орудия, увлекаемые волами по мерзлой, замершей в предчувствии страшного боя земле. Позади шагали арбалетчики.

Но сердцем армии была конница.

Сквозь прорези шлема виднелась распростертая снежным саваном долина. Это проклятая земля. Она не цветет, не плодоносит. Птицы не выводят птенцов в высоких колосьях, и реки замерзают на ее границах. Здесь вечный холод, царство трех ледяных умертвий.

Эссия оглядела сомкнутые ряды воинов. Лживое солнце равнодушно касалось сияющих доспехов. Копья, устремленные ввысь, словно молодая поросль тополей, шлемы, украшенные птичьими перьями, щиты с гербами, укрытые сталью крупы коней и до времени вложенные в ножны мечи. Армия. Легион. Войско, идущее сражаться за жизнь, за землю, за тепло и свет. Каждый из этих рыцарей оставил семью, дом с очагом, цветущий сад, ради того чтобы изгнать с гор исчадий стужи, несущих смерть и вечную мерзлоту.

Когда-то, много веков назад, здесь было зелено и привольно. Цвел донник и благоухала арника. Птицы кружились в брачных танцах, с гор ниспадала река, приносящая в долину жизнь.

Но однажды пришел ледяной король. Он привел сюда свою бесстрастную Герду с телом мраморной статуи и душой ехидны. Вместе они зачали мерзкого сына. От двух нелюдей не может появиться человек. У них родился некромант.

Эссия до боли сжала руки в стальных перчатках. Дед рассказывал – ему довелось увидеть Дагду-шута вблизи. Некромант поднимал мертвых из могил, заставляя их выполнять приказания. Это существо не только не достойно называться человеком, оно не может быть и зверем. Ибо звери всегда отличают живое от мертвечины. А еще они способны любить и оставлять потомство.

Девушка повернула голову влево, где у горизонта темной полосой тянулся голый лес. Да, звери способны любить. Говорят, они просто обожают свою королеву, звериную матку, живущую с волками и медведями.

* * *

Вечером ужинали вместе. Угощал Король Льда.

– По хорошим поварам я скучала больше всего, – призналась королева.

– А мне больше нравится южная кухня. – Шут брезгливо откинул в сторону нож и вилку. – Во-первых, там никто не выпендривается, если что – могут есть и руками. А во-вторых, у них есть настоящая морская рыба, а не эта ваша гадость!

– Кушай сынок, кушай, можешь не благодарить, – великодушно разрешил король.

Внезапно он замер. Сова, только что сидевшая на осевой балке шатра, рухнула вниз, с отчетливым стуком приложившись об пол.

– Мама, что с папой? – Шуту нравилось называть так короля и королеву, он каждый раз словно катал во рту эти слова.

– Тихо! – Королева подняла вверх ладонь. – Проследи, чтобы никто не вошел.

– Ничего страшного… – проскрипел король. – Ненавижу предсказывать ближайшее будущее. И совы от такого мрут через раз… Герда, у тебя есть птицы?

– Есть. – Королева посмотрела на мужа, и Шут с удивлением увидел в ее глазах что-то похожее на сочувствие, а той нежность. – Но очень мало, у птиц короткая память, и они требуют постоянного внимания.

– Еще до полуночи на меня будет совершено покушение. – Король Льда встал, прошел к сове – птица в его руках ожила и жалобно ухнула.

– Кто, что предпримет, какими средствами? – поинтересовался Шут, не дождавшись от отца продолжения.

– Лучник, первой стрелой подожжет шатер, второй снимет меня, выбегающего оттуда. Вот только я не понимаю, как он сможет это сделать со склона горы, до которой почти восемьсот шагов?

– Арбалет, папа. – Шут грустно улыбнулся. – Пока вы тут совершенствовались в нанесении рубящих ударов меча, южане изобрели множество интересных вещей. Например, тяжелый сборный арбалет, с помощью которого можно прицельно стрелять на восемьсот шагов.

– Хорошо. Птица должна выследить убийцу, затем отряд моих охотников поймает его.

– Можно обойтись без охотников, папа, предоставь это мне. – Шут с мольбой посмотрел на отца.

Король Льда задумался на мгновение, затем расхохотался:

– Конечно, сынок. Это и твоя охота.

* * *

– Эссия! Что приуныла?

Веселый голос рыцаря, едущего справа на резвом белом жеребце, оторвал девушку от раздумий.

– Невесело, Кайт. Мы идем умирать…

– Бросьте, леди! Что это вдруг взбрело в вашу светлую голову? – искренне удивился юноша. – У нас славное войско. Каждый воин – храбрец, и ему есть за что драться. Нас больше. Да и не это главное! Наши катапульты лучшие на Юге, арбалеты бьют без промаха. Северяне не могут похвастаться чем-то пострашнее меча! А ты слышала, как они разговаривают? Этот дурацкий акцент! Уверяю вас, мы надерем им зад… простите, леди.

Кайт замолчал на мгновение, затем продолжил:

– Эссия, у них нет ни единого шанса.

– Все это так, брат. Но я чувствую другое, – вздохнула девушка, наклонив голову. – Драконий амулет жжет мне грудь…

– Это знак беды, – озабоченно произнес юноша. – Но почему? Что может произойти? Разве у нас не лучший на свете полководец? Ты ведь тоже так считаешь… – прибавил он, словно подначивая.

– Эрил умен, он хороший стратег, – согласилась Эссия, будто не замечая иронии. – Но есть вещи, неподвластные ему.

– Да неужто? Твое сердце он уже завоевал, – захохотал юноша, чуть откинувшись в седле. Сестра замахнулась на него свободной рукой.

– Эрил побеждает живых, но бессилен против мертвых. К тому же…

– Что?

– Да нет. Ничего.

Конница шла вперед, не ведая сомнений Эссии. Чей-то молодой, сильный голос грянул песню, и многотысячная армия дружно подхватила:

…Воспрянет жаркий Юг, растает царство льда!

* * *

Птицей была пустельга. Она легко вычислила убийцу и с благодарностью приняла у Королевы Льда живую мышку в качестве награды.

После этого в дело вступили мертвецы Шута. Четверо невысоких худощавых мужчин, обнаженных и совершенно не тронутых гнилью, вышли по его жесту вперед из мрачного строя.

– Ваша цель – поймать человека, – тихо и внятно начал их полководец. – Убивать нельзя, ранить можно, но не сильно.

После чего махнул рукой, и четверка без единого шороха скрылась.

– Хорошо сохранились, – удивленно сказал Король Льда.

– Им больше четырех тысяч лет каждому, – усмехнулся Шут. – И они жили в твоем королевстве задолго до тебя. Я нашел их в Растейной Топи, сто сорок молодых мужчин, умерших с разницей в год. Думаю, их приносили в жертву. Они не гниют, болотная вода сделала что-то с их телами.

– И откуда тебе известно, когда именно они умерли? – усмехнулась Королева Льда.

– Часть моего таланта. Всегда знаю, сколько минут прошло с того мгновения, когда анима отделилась от тела.

– Я вспомнил, – Король Льда вдруг пораженно взглянул на сына. – Палач в королевском замке. Немой мужчина, лет двадцати. Старший палач на него не нахвалится – исполнительный, неглупый и абсолютно не брезгливый.

– Теперь ты понимаешь, папа, почему я предпочитаю иметь дело с мертвыми? Не беспокойся, он там был с единственной целью – освободить меня, если ты найдешь способ заточить собственного сына в застенки. Вернувшись в замок, ты его там уже не застанешь.

Со стороны гор раздался короткий крик.

– Они убили его? – поинтересовался старик. – Так ли исполнительны твои мертвецы?

– Не угадал. Соль в том, что некоторые живые пугаются, когда из-под наста появляются голые люди и чего-то от них хотят.

И действительно, очень скоро четверка появилась, и один из них нес на спине закутанного в меховой тулуп человека, другой тащил большое сложное орудие, у третьего в руках были несколько мешков с вещами убийцы.

– Арбалет, – пояснил Шут, показывая на устройство. – Могу продемонстрировать принцип действия.

– Не надо, – брезгливо поморщился Король Льда. – И так понятно.

– Ну что ж, дорогие мои мужчины, если сказать вам больше нечего, то я иду спать. – Королева Льда с сожалением улыбнулась – видимо, она ждала чего-то большего, но не получила желаемого.

После того как она скрылась, Шут тихо произнес:

– Она скоро вернется и придет к тебе.

– Что ты сказал? – настороженно взглянул на него отец. – Зачем ей возвращаться?

– Все эти века я жил в горах… – Шут умолк, показывая, что история будет долгой. Ожидаемого протеста не последовало, и, удовлетворенно улыбнувшись, он продолжил: – Там много драгоценных камней, золота, металлов. Я торговал с югом, мне нужны были мертвецы для экспериментов и работы, для поддержания пещеры, вывода ручьев. Зомби – отличные шахтеры. Вначале я просто гнал на юг золото и драгоценные камни, затем решил, что могу попробовать наладить ювелирное производство. У мертвых есть вкус, они чувствуют эстетику камня, но, к сожалению, ценителей их работы очень мало. Мне не удалось выйти с этим товаром на рынок, но на память осталось несколько действительно красивых вещиц. И одно ожерелье, золото с сапфирами, я сейчас послал матери. На нем стоит твой герб – ты уж извини, я всегда считал его немножко своим и не стеснялся пользоваться.

– И ты уверен, что она придет? – холодно поинтересовался старик.

– Совершенно. Вы как два подростка, ходите кругами, пытаясь уколоть друг друга побольнее, и ждете при этом, что второй поймет, что именно вы имеете при этом в виду, – а вы ведь оба готовы на многое, чтобы быть вместе. На многое – но только не сказать это прямо. Я сказал за тебя. Мать скоро придет.

– Если она не придет, я тебя выпорю, – чуть ли не одними губами произнес Король Льда. – За оскорбления, каких не сносил ни от кого.

– А если придет? – поинтересовался Шут.

– Тогда я признаю тебя законным наследником, и ты вместе со своими питомцами – во всяком случае, самыми пристойными – вернешься во дворец.

– Уже ухожу. – Сын взмахнул рукой, четверо мертвецов подняли убийцу, все еще находящегося без сознания, его вещи и пошли за своим повелителем.

А из ночной тьмы появилась она.

– Герда… – прошептал король.

– Оберон… – ответила королева. – Ожерелье странное, но в нем есть что-то. Оно настоящее. Спасибо.

Они стояли друг напротив друга. Ветер кружил тонкое крошево снега, вдали завыл волк, затем второй, третий, и вот уже дикий оркестр вошел в полную силу.

– Завтра будет много смертей. – Королева подошла к мужу и прижалась к нему низом живота, упираясь руками в плечи. – Мы почти семьдесят лет не были вместе.

– Да и тогда – сколько? Полтора года?

– Пятьсот двадцать шесть дней. – Королева провела рукой по щеке мужа. – Ты лучший, но быть рядом с тобой сложно.

– Да, мы оба не подарки, – вздохнул король и поцеловал гладящую его лицо ладонь.

– В шатер, – одними губами прошептала королева.

– Он талантлив и работает над собой. – Королева откинулась на подушки, позволяя рукам мужа гулять по ее телу. Первый голод был утолен, второй требовал большего – не просто слияния, но беседы, совпадения. – Но ему не хватает утонченности. И эти зомби… Мертвые должны лежать в могилах. Прах к праху.

Король убрал руки и поменял положение, ложась головой на бедро любимой женщины.

– Это он послал тебе ожерелье от моего имени. Подожди, я скажу еще несколько слов. Он почувствовал, что я хочу сделать, и понял, как ты на это ответишь. Он умнее, по крайней мере в том, что касается тебя.

– Ты лжешь ради того, чтобы я приняла его и семья объединилась? – растерянно спросила королева.

– Я честен. Да, могу солгать кому-то другому, но не тебе. Теперь ты можешь вновь оставить меня, но знай – я этого не хочу и готов попробовать измениться ради нас.

– Ты обманываешь, но не меня, а себя. – Королева провела рукой по седой голове. – Мне не нравится идея оставлять тебя, чтобы потом ждать еще семьдесят лет. Наш сын стал взрослым, он диковат и водится с мертвецами и южанами – это плохо, но с этим можно смириться. И-я благодарна ему за нас.

– Значит, все будет хорошо.

Оберон перевернулся на живот и, плотоядно улыбнувшись, посмотрел в глаза своей королеве.

В этот момент никто бы не назвал его стариком.

Ночь еще не закончилась.

Едва выйдя из шатра, Король Льда пошатнулся, но сразу же выправился.

– Что-то случилось? – заботливо спросила Королева Льда.

– Да… Расскажу позже. Ты помнишь, как бывает после того, как мы сходимся?

Королева рассмеялась:

– Конечно! Я и сейчас чувствую это. Сильный подъем, ощущение, что можешь все. И сейчас даже острее, чем раньше. У тебя было предвидение? Заглянул далеко?

– Очень. Лет на сто, но расскажу тебе об этом потом. – Король Льда обнял свою королеву. – Мы можем больше, чем обычно, потому что приняли обратно Дагду, нашего сына. Надо готовиться к битве. Я знаю, что встретиться с противником нам лучше южнее, и их больше, чем нас, раз в сорок. Понадобятся все силы.

Дагда мял в руках кусок хлеба, мрачно взирая на отца. Король сдвинул фигурку латника на карте.

– Здесь буду я. Мои люди примут первый удар, ваша задача – фланги и запугивание. Если арьергард противника побежит, у нас есть шанс.

Шут щелчком послал мякиш по карте.

– Все это чушь. Мы сейчас сильны, как никогда. Твои латники будут месить их центр, я подниму свежих зомби прямо во время боя. Мертвецы будут порождать мертвецов, и рано или поздно умрут все враги.

– Ты когда-нибудь делал так? – поинтересовалась королева.

– Нет. – Шут по-мальчишески широко улыбнулся. Гримаска получилась диковатая, и неподготовленный человек мог бы испугаться. – Обычно приходится тратить минут десять на каждого, а лучше хотя бы полчаса. Но сейчас я уверен в себе.

– Если в их отряде есть животные, я могу взбесить их. Кони, волы в обозе. – Королева отодвинула фигурку волка от центра сражения. – Я не хочу кидать своих подопечных в мясорубку.

– Времени на споры нет. – Оберон мрачно посмотрел на жену, затем на сына. – В бою действуйте на свое усмотрение, но помните: смерть любого из нас приведет к гибели всех. То есть выжить, может быть, получится, а вот жить как раньше – нет.

– Уж сказал так сказал, – одобрительно произнес Дагда. – Научишь потом меня так же раздувать щеки?

* * *

…Пусть будет враг разбит и – предан – прах земле.

– Легион! Поднять знамена! Барабаны! Громче!

Молодой военачальник южан был прекрасен и грозен, как бог. Можно ли сомневаться в исходе сражения, глядя на этого льва, обещающего победу и только победу?

– Приготовиться!

Механики бросились заряжать катапульты и наводить баллисты.

Вражеское войско казалось насмешкой. Закованные в допотопные, неудобные доспехи латники, а левее – стая волков.

– Эссия, да они похожи на пугал! Взгляни! И это воины?

Кайт расхохотался так заразительно, что скоро его смех подхватила вся конница.

– Не смейтесь! – вскричала девушка. – Все не так просто!

– Железные призраки и звериные генералы, – не унимался юноша, едва не вываливаясь из седла от смеха, – стоило ли собирать против них такую армию? Хватило бы сотни смельчаков, верно, парни?

Воины загоготали, поддерживая Кайта.

– Помогите нам, боги, – шептала Эссия, в тревожном ожидании глядя на вражеские ряды.

* * *

Все было спланировано заранее. Противник должен был напасть на авангард рыцарского войска и намертво встать.

В это время с флангов из-под тонкого наста должны были вынырнуть мертвецы Дагды, сея смерть и разрушение, а сам Шут поднимал бы вновь умерших, посылая их одного за другим в бой.

Королева Льда в это время постаралась бы посеять панику среди конницы противника, не пытаясь подчинить животных, а просто вводя их в состояние бешенства.

Но сначала все пошло не так. Противник встал напротив войска Короля Льда и вместо того, чтобы честно перейти в рукопашную, обстрелял рыцарей из баллист и катапульт.

Каменные глыбы и длинные, окованные железом копья создавали настоящие просеки в рядах латников, и Оберон пустил войско в атаку – безнадежную и бессмысленную.

Из-под снега, разбуженные бегущими рыцарями, поднимались зомби и медленно ковыляли в сторону противника.

Только Королева Льда вступила в бой вовремя, хотя и ее силы были не бесконечны – несколько десятков быков, до недавнего времени тащившие боевую технику, теперь ломали ее, не чувствуя боли.

Король Льда шел впереди. За авангардом растянулись основные силы, которые при лучшем раскладе могли вообще не вступить в схватку, а теперь теряли десятки бойцов от камней и копий, перелетавших через первые ряды.

Рыцари вломились в силы противника, как клеймо в бок быка, – первые шаги легко, а потом уперлись в отчаянно сопротивляющуюся массу, которая куда хуже владела оружием, зато имела многократное численное преимущество.

Наконец в бой вступили мертвые. Они легко переносили потерю руки или колотые раны, но отсутствие доспехов позволяло просто разрубить их на части.

Дагда стоял на холме неподалеку, поднимая трупы вокруг отца, благо, тот крутил мечом не хуже, чем мельница крыльями.

Короли Льда проигрывали. Проигрывали явно, задыхаясь от того, что на одного их бойца приходились десятки солдат южан.

И тогда Королева Льда сделала то, чего не ожидала от себя сама. Она потянулась к зверю, который сидит в людях, и целые ряды противника обезумели.

Они приходили в ярость так же, как и быки, но если те были безмозглыми, то эти животные имели голову на плечах и оружие в ладонях.

Потом королева изменила тактику. И теперь один за другим военачальники противника кидались с мечом на своих телохранителей и окружение, то тут, то там вспыхивали жаркие схватки, когда люди пытались защитить предводителей от себя самих, и в этих схватках победителей не было.

* * *

В единый миг все изменилось. В единый миг мужчины, только что весело и яростно сражавшиеся с врагом, направили оружие друг против друга. Скрежет доспехов, звон мечей, только что поднимавшие боевой дух, стали вселять ужас. В передних рядах началась паника.

Стонала земля, рыдали небеса. Необъяснимое, нечеловеческое вселилось в людей, превратив их тела в орудия безумия.

– Что происходит? – закричала Эссия, видя, как сошедший с ума молодой князь напал на Ралина, своего генерала. – Эрил!

Она попыталась направить лошадь сквозь строй наступающих, невозмутимых, почти не уязвимых и оттого особенно страшных, мертвецов. Но лошадь вдруг встала на дыбы.

– Кэнди! Что ты, Кэнди?

Эссия попыталась справиться с кобылой, уговорить, успокоить, как обычно делала, но на этот раз животное точно не слышало ее. Оно металось, взбрыкивало, норовя сбросить хозяйку. Она с трудом удерживалась в седле. А вокруг кружился вихрь из окровавленных тел, металла, ревущих животных, переломанных орудий, растоптанных повозок.

– Боги, о боги! Помогите! – закричала девушка. В ту же минуту измученная безумием лошадь взбрыкнула особенно сильно, швырнув Эссию прямо в гущу дерущихся. Кто-то отбросил ее сильным толчком, и она приложилась о землю.

– Вставай, вставай, сестра!

Рядом оказался Кайт.

– Эта битва проиграна, беги!

– Нет… а ты?

– Беги же!

Эссия с трудом поднялась, едва держась на ногах.

Кайт размахивал мечом, из всех сил отбиваясь от наседающих на него зомби. Он крошил их одного за другим, но армия мертвых все пополнялась.

– Беги сестра! Собери новое войско. Вы вернетесь. Через месяц. Через год. Беги же, дракон тебя задери! – заорал Кайт.

К нему приближались трое латников. Он сражался, словно не нуждаясь в отдыхе.

«Ты выстоишь, брат, я знаю», – подумала Эсси, отворачиваясь.

Она шла назад, когда все вокруг неслись сломя голову.

– Беги, сестра!

…Южане дрогнули.

Они не привыкли сражаться с мертвыми. С собственным безумием.

Они просто испугались – и первые ряды покатились назад, натыкаясь на соратников, которые не понимали, что происходит.

А по пятам за отступающими шли стаи хищников, ползли, ковыляли мертвецы, неслись сошедшие с ума быки и кони.

– Мы не должны дать им шанса! – орал в боевом безумии Оберон. – Если их не уничтожить, они вернутся!

Впрочем, и без того разгром оказался полным.

…Мертвецы и хищники еще несколько дней преследовали южан, лишившихся большей части предводителей.

Захватчики, позарившиеся на золото, драгоценные камни и хорошие земли, возвращались обратно побежденными.

* * *

– Четверо, и я настаиваю. – Герда потянулась за бокалом, проведя обнаженной грудью по лицу Оберона. – Два медведя и две медведицы.

– М-м-м-м… Это плюс к полноценной волчьей стае? Хорошо хоть снежную кошку ты во дворец берешь только одну.

Королева глотнула вино и с грустью объяснила:

– Большие кошки не уживаются рядом надолго, могут перегрызть друг другу глотки даже при мне. И еще: ты же позволил Дагде взять с собой сорок мертвецов!

– Они совсем как люди, никаких отличий. И при этом не воют по ночам, не пытаются точить когти о трон, не метят ножки кровати в нашей спальне.

– Передергиваешь!

– Немножко преувеличиваю.

– Так мы договорились?

– Да.

Они уже третий день стояли в небольшом городке у плато. Здесь их приняли как героев. Жители города перешептывались, глядя на Шута Льда и Королеву Льда – о них люди слышали в сказках и преданиях, но вживую никто не видел.

Королева в сказках была суровой, но справедливой, зато Шут – злым и невыносимым. В конце каждой сказки его обязательно убивали, но никто не удивлялся тому, что в следующей он появлялся вновь.

Короля народ любил и прощал ему все: и таких родственников, и любые странности, и жестоко пресекаемые заговоры, которыми время от времени баловалась знать.

Дагда дневал и ночевал в больнице. Выяснилось, что хирурга лучше него в королевстве не существует.

– Экспериментируйте на трупах, они не возражают, – учил Шут стоящих рядом врачей. – Видите, этот беспокоится?

И действительно, несмотря на обезболивающее, сделавшее рыцаря с колотой раной в животе сонным и бессильным, он пытался то ли ударить своего хирурга, то ли сбежать от него.

– Мертвые не волнуются. Они подвинутся, если вам неудобно, поднимут руку, если вас заинтересовала мышечная механика. Да даже если они просто лежат – все равно, что может быть проще, чем прооперировать мертвого?

Несмотря на такие заявления, его пациенты чаще выживали, чем умирали.

В столице уже приготовили пышный прием, гонцы прибегали один за другим, интересуясь, когда же король вернется в свой Ледяной Замок.

Но Оберон не торопился. Ему нравилась свобода от будничных дел, которая появлялась в походе, и если при наступлении мысли заняты необходимостью победы любой ценой, то после битвы можно просто отдохнуть.

* * *

– Их были сонмы! Тысячи тысяч оживших мертвецов, Ледяной Король ростом до неба!

– Он ниже тебя. – Эссия поворошила затухающие угли. Она не торопилась назад, надеясь на чудо – брат мог выжить.

Нет, не так: Кайт не мог умереть.

– Он же маг! Чародей! Он вырос выше деревьев, он рвал нас, как дешевую тряпку!

Жалкое зрелище – отступающая армия. Грязь, кровь, попытки объяснить собственный проигрыш чужой магией.

– Кайт!

Брат вышел из редкого подлеска, подволакивая левую ногу. Эссия бросилась ему навстречу и только в последний момент отшатнулась – даже в худшие времена Кайт не выглядел так плохо.

Она не сразу поняла, тренированное тело сработало быстрее разума, драконий амулет плавился раскаленным оловом на груди.

– Нет! – Эссия насадила брата на меч, но он не остановился, а только постарался продвинуться вперед. – Нет!

Вытащить меч, шаг вбок, удар, наклон – никто не отвечает, но это уже рефлекс – удар, поворот, удар.

– Кайт…

Ее спутники – дезертиры и трусы – сбежали, не ожидая исхода схватки с поднявшимся мертвецом. С ее братом.

Эссия села на холодную землю и зарыдала. Рядом дергалось в бессильных конвульсиях то, что еще несколько дней назад было Кайтом – одним из лучших рыцарей Юга.

* * *

Они стояли втроем на балконе ратуши. Внизу гулял народ, солнце приближалось к горизонту.

– Папа, это уже просто неприлично, в Ааллоне должны увидеть наследника престола. Люди в столице изнывают, а местные между тем даже пальцем в меня тыкать перестали, до того привыкли!

– Насидишься еще в столице. – Король Льда рассеянно погладил молодую сову. Старая чуть не погибла во время боя, и Оберон отправил ее, единственную, в Ааллон – пусть на ней репетируют поздравления и славословия.

– Я тоже за возвращение. – Герда обняла мужа сзади за плечи.

Король Льда тяжело вздохнул, и вдруг стало видно, что он ниже жены. Мощнее, основательнее, но – чуть-чуть ниже.

– Вы думаете, я вернусь победителем? Вы ошибаетесь. Почти две тысячи лет назад я выбил из этой страны орду варваров, не знавших железа. Раз в пятьдесят-сто лет они возвращаются, и их все больше и больше. Они научились обрабатывать металлы, шить хорошую одежду, у них есть театры и поэты.

– У нас тоже есть, – рассмеялся Шут.

– Сейчас они пришли с боевыми машинами, и их очень много. Мы – те же, что и две тысячи лет назад. Они превосходят нас численностью и стали гораздо сильнее. Вы знаете, что будет, когда они придут через сто лет?

– Мы их выбьем еще раз, – легкомысленно заявил Дагда.

– В ту ночь, когда семья объединилась, у меня было видение.

– Я помню, – отметила Королева Льда. – Ты обещал рассказать.

– Я видел большие шары, плывущие в воздухе. Чадящие машины, ползущие по земле. Я видел, как мы проигрываем битву за битвой, теряя лучших людей и друг друга.

– Ты слишком стар, муж мой, – рассмеялась Герда. – Сто лет – это очень много. Лично меня сейчас гораздо больше волнует возвращение в столицу. Кэйти нужна теплая постель.

– Кэйти? – заинтересовался Оберон. – Снежной кошке? Ты собираешься брать ее на наше ложе?

– У тебя в замке прохладно. А кошки совсем не мешают, лежат, ноги тебе греют.

– Она же весит больше, чем я в полном доспехе!

Герда рассмеялась:

– Муж мой, ну какая разница, сколько весит Кэйти, если через сто лет к нам придут твои южные варвары и все здесь захватят?

– Ловко, – улыбнулся Дагда.

– Туше, – согласился Король Льда.

Солнце тронуло ободом крыши.

Был теплый вечер, был закат.

Теплый закат Ледяных Королей.