Читать книгу Эра параноиков - Элен Де Вин - Страница 16

«Прошло уже много времени с тех пор, как он появился. Ожидание просто невыносимо. Так всё же мне придётся отправляться самому на поиски этого молодого человека. Но с чего мне следует начать? Кажется, он обмолвился про кафе у Мартена. Вот с него-то я и начну».

Этьенн закрыл кассу, переобулся, накинул на себя потрепанное пальто и, выйдя на улицу, перевернул табличку стороной «Закрыто» наружу.

– Эй! Ты что, закрываешься? – раздалось издалека. Старик быстро обернулся.

К нему навстречу подходил тот самый гость, на поиски которого он собирался только что отправиться. Молодой человек приближался стремительной походкой и был чем-то очень рассержен.

– Добрый день, мсье! Как вы вовремя! Что-то произошло? – испугался Этьенн и отшагнул немного назад, не желая огрести без объяснений.

– Да, вообще-то произошло. Пойдём-ка в лавку. Поговорить надо.

Человек вплотную подошёл к старику и слегка подтолкнул его в плечо.

– Признавайся, ты измазал каким-то веществом холст, который мне толкнул задаром? Проверить решил действие?

– Каким веществом, мсье? Вы о чём таком говорите? – Недоумевающе спросил Этьенн.

– Тогда объясни мне быстро, что за херня творится? Какого чёрта я каждую ночь вижу один и тот же сон? И именно тот, который я по твоему настоянию нарисовал на этом грёбаном холсте, а?

– Скажите, а что вы на нём изобразили? – очень аккуратно спросил ещё более испугавшийся старик.

– Да тебе-то какая разница? Это имеет дело к разговору?

– О да, мсье, очень даже имеет. Помните, когда вы зашли ко мне впервые за покупками, я вас расспрашивал о вашем восприятии жизни?

– Ну и?

– Я вам показал в качестве примеров две совершенно противоположные картины, – старик начал подходить издалека, маневрируя интонациями, призывая гостя сохранять спокойствие. – И я вовсе не случайно подарил вам этот старинный холст.

– Ты что несёшь вообще, а? Объясни мне живо, что за херня происходит со мной?

– Я вам объясню всё. Только сначала немного успокойтесь, проходите и присядьте. Разговор будет долгим, – старик впустил гостя внутрь и указал рукой на кресло. Подставив стул, раньше гостя уселся напротив.

Гостю пришлось набрать в лёгкие воздух, сдерживая накопленное раздражение, он сжал кулаки, но всё же присел.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, что на вашей картине? – всё ещё искренне переживая, повторил вопрос Этьенн и сглотнул от волнения.

– Хер пойми, зачем тебе это нужно знать, старик. Но, если ты мне потом сразу же всё объяснишь, скажу. Ну, в общем, там полуобнажённая девушка, дерево, озеро и маленькая деревенька. И что из этого следует?!

– Фух… – выдохнул старик. – Как же вы меня испугали.

Старик Этьенн мгновенно переменился в настроении. Он изменил ссутулившуюся, сочувствующую позу, расправил грудь и начал приговаривать с интонацией учителя:

– Это хорошо, хорошо. Значит, всё хорошо, мсье. Я уж было подумал ненароком, что вы нарисовали на этом холсте нечто плохое. Но при таком раскладе это хорошо. Очень хорошо, мсье.

– Чёрт возьми, ты мне объяснишь, что происходит, или нет? – снова сжал кулаки гость.

– Мсье, пожалуйста, наберитесь терпения. Я вам сейчас всё расскажу и поведаю. Только, прошу вас, сначала выслушайте меня, не перебивая, а потом уже будете задавать оставшиеся вопросы. Хорошо, мсье?

Гость недовольно кивнул в знак согласия, понимая, что другого выхода у него нет, и приготовился слушать.

– Всё началось в XVIII веке, как я вам уже поведал ранее. С человека по имени мсье Робэр Биссон. Это первый и единственный мастер, который плёл уникальные холсты. По его мнению, все картины, нарисованные на этих холстах, обладают великой силой – изображённое на них становится реальностью. И неважно, был ли добрым сюжет картины или мрачным, всё отображённое становилось неким таинством и имело незримую связь между человеком, нарисовавшим картину, самим холстом и мастером, создавшим его. «Предстоит тому, кто мир создал, окунуться и жить в нём посмертно», – так говорил мсье Робэр. Кстати, он являлся ещё и философом, хоть и малоизвестным. Однако кое-какие его труды сохранились и по сей день.

По его словам, не все холсты несли в себе мощный поток и соединяющую связь, а только те из них, которые он бережно хранил и оберегал от ненужных глаз и рук, коих насчитывалось достаточное число.

Так, если верить его учению, он за свою жизнь повстречал лишь двух исключительных юношей, у которых была непреодолимая тяга к этим холстам. «Некая вибрация просквозила между холстами, мной и юношей», – так он описал первую встречу с одним из них.

И эти две картины, которые я вам уже показал, были прямыми противоположностями друг другу. Одна из них – одухотворяющая, а другая, напротив, – удручающая.

Повстречав первого юношу, мсье Биссон свято верил, что это дар, данный людскому роду. И что только избранные могут обладать подобной способностью – пребывать в созданном мире каждую ночь.

Он обучал этого юношу своему мастерству и передавал накопленные знания и опыт.

За несколько месяцев до смерти мсье Робэра, к нему зашёл ещё один человек за покупкой холста. И снова он ощутил ту самую вибрацию, которую он не ощущал вот уже половину века. Но итог оказался неутешительным. И мсье Робэру пришлось пересмотреть свои взгляды на определённые вещи. А главное – он начал полагать, что созданные им холсты не дар, а скорее наказание для нечестивых и отрада для светлых душ. Так и скончался, оставив один на один две противоположности: человека уже в годах, чей взор был устремлён вперёд, и человека, чей взор стал кротким, напуганным, смиренным и печальным. Второй из них каждую ночь переживал свои кошмарные сны, словно наяву, оказываясь в дебрях созданной им же картины. А первый, в свою очередь, мог лишь посочувствовать новому ученику и продолжателю таинства.

Безусловно, перед самой кончиной мсье Робэр оставил огромный труд и напутствие, чтобы подобных ошибок не совершалось впредь и души проходили «очищение», прежде чем взяться за работу.

Так и повелось: каждый последующий мастер, который написал свою картину на холсте, сплетённом мсье Робэром, передавал свои знания и напутствия последующему ученику, охраняя и оберегая холсты, а также картины предыдущих художников. Заранее стараясь осведомить ученика о возможных последствиях и о том, что работа должна быть выполнена в пригодных для пребывания в ней условиях. Так и я вам дал намёк при первой встрече, что на ней должно быть светлое отображение. И ваш холст – предпоследний, а, значит, вместе с холстом на вас ложится большая ответственность.

Ничего не понимающий Пьер в упор смотрел на старика Этьенна, раскрывая глаза всё шире.

– Теперь, надеюсь, вы понимаете, мсье, что зашли сюда отнюдь не случайно. Скажите, ощутили ли вы вибрацию от холста, который я вам подарил?

– Да я бы не сказал… Нет… Ну, разве только немного. Меня будто примагнитило к этому месту. Но не более того. – Растерянно прошептал Пьер.

– Это всё оттого, что вы являетесь продолжателем дела мсье Робэра Биссона. Вам теперь хоть чуточку стало ясно, о чём я вам говорю?

– Что?! Что мне понимать?! Ни хрена я не понял. Вибрации, холсты, мастер… Что за хрень ты мне тут рассказываешь?

– Ну как же не поняли? Очень даже поняли. Вы принадлежите к числу тех, кому выпал шанс продолжать дело мсье Робэра.

Пьер вскочил со стула.

– Слушай, ты заканчивай мне басни петь. Я, по-моему, тебе конкретный вопрос задал, как только зашёл: какого хрена я вижу один и тот же сон каждую ночь?!

– Мсье, не горячитесь. Со временем всё осознаете. Присядьте обратно, пожалуйста. Вам просто нужно ещё немного времени, чтобы всё осмыслить и принять. Сон вам снится, так как вы создали свой собственный мир. И отнюдь не случайно этот подарок я сделал именно вам. Я почувствовал, как только вы вошли сюда, ту самую вибрацию, исходящую от холстов, про которую было множество описаний в трудах мсье Робэра. Подобное я не спутаю ни с чем иным. И точно такое же ощущение я испытал единожды, когда, как и вы, впервые перешагнул порог этой лавки. Чуть более тридцати лет назад. И помнится, что мой учитель, как и я перед вами, замялся и не знал, с чего и как начать разговор. Я давно ждал нашей с вами встречи, но не знал, когда именно ей предстоит случиться. Множество раз я прокручивал в голове, что именно и как я скажу и поведаю всё это при нашем первом знакомстве. Но всё, как часто бывает в нашей жизни, вышло совершенно спонтанно.

– Погоди, ты говоришь, что мне предстоит быть твоим учеником пожизненно и до конца своих дней не видеть других снов, кроме того, который я собственноручно нарисовал на этом холсте?! – Перебил его шокированный Пьер.

– По всей видимости, да, мсье. Выходит, что так.

– Нет-нет-нет! Это же невозможно! Звучит как бред сумасшедшего! – Пьер вскочил, но в глазах отразилась искра, как бывает при только что найденном решении так мучавшего его вопроса, и он сел обратно.

– А что, если я сожгу картину и остановлю этот чёртов круг?! – С вызовом спросил Пьер.

– Я вам настоятельно не рекомендую этого делать. Насколько мне известно, человека, попытавшегося разрушить предназначавшийся ему холст, постигнет та же участь. Я бы не стал так рисковать на вашем месте.

Пьер, обладая хорошей фантазией, очень живо представил себе, как он стоит в переулке, поджигая картину в мусорном баке, и сам с криками боли полыхает заживо огнём. Вздрогнул и отбросил плохую мысль подальше от себя. Всё ещё стараясь переварить сказанное стариком, он пытался найти в своей голове хоть какое-то логическое обоснование. Но в рамки представления о действительности всё это никак не укладывалось.

– То есть все картины, которые у тебя там расположены, и есть оригиналы продолжателей этого самого?

– Всё верно. Но не все, а только те из них, которые расположены по центру. Я тщательно слежу за их сохранностью. В этом смысл моего нахождения здесь – оберегать уже созданное и передать знания последующему. Я – звено одной большой цепочки. То же самое предстоит и вам, мсье, – с полной уверенностью в голосе сообщил ему старик, ничуть не сомневаясь в правдоподобности произнесённого.

– Но это же невозможно! Да как такое может быть?! – Пьеру подумалось, что он начал сходить с ума и, вскочив со стула, громко начал орать на старика: – Такого не бывает! Что за херня! Не может быть!!!

Пьера настиг самый настоящий панический приступ и, как следствие, отрицание происходящего. Его глаза засверкали сумасшедшим блеском. Он вертел головой из стороны в сторону и медленно направлялся спиной к выходу. Приговаривая себе под нос, что этого не существует.

Старик с холодным непроницаемым лицом подошёл к Пьеру вплотную. И ударил его со всего размаха по щеке.

– Соберитесь! – сказал строго Этьенн. – Примите это как подобает.

Этот удар подействовал на Пьера отрезвляюще. Он перевёл свой всё ещё напуганный, но в то же время по-детски наивный взгляд на Этьенна.

– Трагедии ни к чему. Сейчас успокойтесь и идите домой. А после, когда вы сможете адекватно воспринимать информацию, возвращайтесь. Я вас более не задерживаю. Советую вам переменить свой взгляд, и воспринимать это как дар, – строго сказал старик и выпроводил гостя, от которого уже и сам изрядно подустал, за порог.

«До чего же он неуравновешенный. Это же надо было так грубо и необоснованно невежественно не сдерживать свои эмоциональные порывы. Надеюсь, я не переборщил с тем, что сразу всё вылил на него. Его психика, похоже, не была готова к подобному прямолинейному разговору. Но, по крайней мере, теперь он всё знает. И как только справится со своими переживаниями, точно вернётся. Это хорошо. Очень хорошо. Буду ждать».