Читать книгу Наследники графа. Армэль - Елена Андреевна Тюрина, Елена Тюрина - Страница 9

Осень 1645 г. Наваррский коллеж

Высокие сводчатые потолки… Под ними любой звук разносится эхом. Как сейчас быстрые шаги виконта.

– Виконт де Куси, мой юный друг! – окликнул кто-то юношу.

Армэль оглянулся.

– Отец Карудо! Господин учитель, вы меня звали?

– Да, мой мальчик. Пойдемте, я хочу у вас кое-что спросить.

Карудо было лет 45. Это был высокий статный мужчина с почти полностью седыми волосами и серьезным взглядом темных глаз. Они присели на скамью.

– Я давно хотел спросить у вас, виконт, почему вы выбрали стезю священника?

Шестнадцатилетний юноша поднял на учителя глаза. Большие, синие, мерцавшие теплым мягким светом.

– Потому что я не хочу быть военным. Жестокость, пусть даже во благо своей родины, мне чужда. Государственная служба и политика мне не интересны. Меня привлекают науки. Особенно история, география. И еще я хотел бы заниматься литературой. В богословии все это сочетается с верой в Господа. Вот я и выбрал Церковь.

– А веруете ли вы сами? – улыбнулся священник.

Он давно заметил, что этот мальчик умен, пытлив, но вот не видел учитель в нем самопожертвования и искренней веры, скорее просто интерес к религии как к одной из частей человеческого бытия.

Наваррский коллеж был самым демократичным учебным заведением Франции. Туда принимали исключительно детей бедняков. Но когда Армэль узнал, что именно его когда-то оканчивал Его Высокопреосвященство кардинал Ришелье, то заявил отцу, что хочет учиться только там. Графу пришлось подключить определенные связи. О том, что Армэль является сыном родовитого вельможи, знало лишь руководство коллежа и некоторые преподаватели, сами же ученики не ведали, что их друг – родня королевскому дому.

Учеба в Наваррском коллеже легко давалась виконту. Он старательно постигал науки и впитывал знания, но, как считали его учителя, не воспринимал достаточно серьезно выбранную им самим роль. Юный сын графа де Куси был главным заводилой среди сверстников, но при этом он умудрялся почти никогда не попадаться на шалостях.

В одну из ночей несколько учеников коллежа удрали в лес, где развели костер и, усевшись вокруг огня, стали жарить мясо, заранее украденное на кухне. И кто бы вы думали, был инициатором данной идеи? Ну конечно виконт Армэль Валентин де Куси.

– А что если нас тут застанут грабители или бродяги? – поежившись, спросил светлоголовый мальчишка по имени Стефан.

– Ну, мы постараемся быстро убежать от них, – сказал Армэль, умело освобождая мясо от пленки, обтирая солью и насаживая на тонкое лезвие длинного кинжала.

– Гораздо страшнее, если на нас нападут духи умерших, – полушепотом проговорил еще один воспитанник коллежа, сын хлебопека Мишель.

– Или волки, – пожав плечами, заметил виконт де Куси.

Ожидая, пока пожарится мясо, он лег поблизости от огня, подперев голову ладонью и время от времени переворачивал куски. Ему было жарко, на лбу выступили капли пота.

– Матушка писала, что в окрестностях Флер Нуара случилось несколько убийств, – сказал Армэль.

Раньше он говорил друзьям, что Флер Нуар – это старое поместье, не уточняя, что его наследство составляют еще несколько замков и деревень. Сам мальчик никогда там не был, но живо представлял все по рассказам матери. Сдобренное его собственными мальчишескими фантазиями, повествование выходило поистине будоражащим.

– Сначала пастухи, утром пригнавшие стадо овец на пастбище, нашли мертвую девушку. Ее тело было изгрызено дикими животными. Потом охотники наткнулись в лесу на еще один женский труп. Таких находок было уже пять или шесть. Люди стали боятся. Думают, это оборотень.

– Как же твои родители там живут! – со страхом воскликнул сирота Стефан. – В этой мрачной глуши.

– Еще там есть болото. Когда-то оно было прудом, – игнорируя вопрос, продолжал юный виконт. – Говорят, там много людей утонуло. Одну девушку, дочь местного трактирщика, обвинили в том , что она ведьма и якобы навлекла на деревню мор скотины. Жители ее схватили, хотели учинить самосуд и тут же сжечь колдунью. Но кто-то все-таки рассудил здраво, что нужно сообщить инквизиторам и пусть они разбираются. На ночь бедняжку заперли в сарае, но она сбежала, пошла на тот пруд и утопилась. А через несколько дней всплыла страшная, посиневшая и раздувшаяся.

Мальчики содрогнулись.

– Они говорили, что она ведьма, но конечно она ею не была. Это только одна из множества подобных историй. Почему-то этот пруд всегда привлекал самоубийц. Из него часто вылавливали утопленников. Расположен он очень близко к дому, и из-за этого стены дома постоянно сырые и в нем пахнет болотом.

– Моя прапрапра-… , в общем очень дальняя бабушка была ведьмой, – вдруг сказал Тео и все перевели на него взгляды. – Но ее не сожгли. Ее заживо замуровали в стене замка. Это было два или три столетия назад. Говорят, она долго кричала, несколько дней из стены слышался ее глухой голос. Может быть, она проклинала нашу деревню…

Тео замолчал. Странная, необъяснимая тишина установилась в лесу. Даже шепот не нарушал эту тишину. Лишь тихо потрескивал костер. Ни у кого больше не было ни сил, ни желания делиться друг с другом секретами. Где-то вдалеке звякнули колокольчики на повозке припозднившегося крестьянина. В лесу глухо заухал филин. Мишель и Фабрис прижались друг к другу. Остальные мальчишки в страхе переглядывались.

В ту ночь Армэлю приснился страшный сон, видимо, навеянный разговорами в лесу. Связанная женщина в окружении пламени… Сожжение ведьмы! Он видит все это словно сверху, со стороны. Ветер развевает светлые длинные волосы женщины, они не дают рассмотреть ее. И хоть ее тело крепко привязано веревками к столбу, в какой-то момент ей удается так тряхнуть головой, что открывается лицо. Он узнает… свою мать! Вокруг ходят лучники, толпится народ, а чуть поодаль на черном жеребце сидит всадник в черном плаще. Бледное высокомерное лицо, холодный взгляд, темная прядь волос выбилась из-под шляпы и упала на лоб. Отец…

Утром Армэль проснулся в лихорадке. Все испугались, что у мальчика оспа, но оказалось, что это была корь. Граф и графиня приехали настолько быстро, насколько смогли. Армэль тяжело переносил болезнь, что не удивительно во взрослом возрасте. Отец Карудо тогда сказал, что мать должна молиться, ибо материнская молитва самая сильная. И матушка молилась… так искренне, так истово, так слезно. Какая же она ведьма после такого? Что за глупый бессмысленный сон!

Армэль обожал мать и боготворил ее. Упреки Василия Божезларжа в том, что он недостаточно верит, заставили виконта задуматься, и размышления его вернули во времена учебы в коллеже. Верит ли он на самом деле так же сильно, как Василий? И что такое все-таки Бог? И почему ему кажется, что нет ничего плохого в том, что у него есть Эжени и двое малышей, что Господа это не гневит.

***

Не только виконт предавался воспоминаниям, но и его отец. Куси… Старый замок возвышался над лесом и был виден с дороги. Крепость от времени стала совсем бурой, кое-где стены были покрыты мхом. А вот по жилой части, отделенной от главной башни галереями и широким двором-колодцем, и не скажешь, что замку уже не одна сотня лет. Справа от центрального входа с широкой лестницей по стене густым ковром вился дикий виноград. Здесь когда-то стояли статуи. Ставни на стрельчатых окнах были приветливо открыты, и это хоть немного сглаживало тоскливое впечатление, которое произвело на него родовое гнездо. Когда знаешь, что кроме управляющего и нескольких слуг тебя никто не встретит… Граф де Куси поднялся по каменным ступеням и вошел внутрь. Он уже столько месяцев жил в Лабранше, так привык к этому небольшому поместью, к уютному саду, к скромному хозяйству, что теперь непривычно было находиться здесь, в шато-де-Куси, который был настоящим каменным гигантом, и вокруг которого расстилались на несколько миль угодья, принадлежавшие роду Куси.

Внутри было прохладно. Слуги в отсутствие хозяев редко растапливали камины. Да и до зимы еще было много времени, а осень выдалась довольно теплая. На стенах кое-где еще отлично сохранилась мозаика, которую периодически реставрировали. Гобелены, резьба на мебели, инкрустация, позолота… От когда-то бушевавшего в замке пожара не осталось и следа. Тогда потушить все удалось быстро, шато-де-Куси почти не пострадал.

После смерти родителей граф не собирался жить в родовом замке, где прошло его детство и юность. Но так вышло, что потом они с супругой прожили здесь много лет… Здесь родились его сыновья и внуки.

В гостиной сквозь шторы просвечивало солнце, падая лучом на любимый гарнитур матушки, когда-то специально заказанный отцом у какого-то именитого итальянского деревщика. Обычно мебель в замках вельмож была тяжелой, грубой, практичной. Но благодаря тонкому вкусу его матушки, а потом и жены, убранство отличалось почти такой же красотой и роскошью, как королевские апартаменты. Комнату украшал величественный камин с башенками и фризами.

Граф бросил взгляд на картину, где были изображены он с супругой и дети. Минуту смотрел, потом отвернулся и пошел по широкой лестнице наверх. Ему нужно было в кабинет, где в секретере хранились документы. Арману нужна была купчая на парижский дом.

Какое странное чувство вызвало у него посещение замка! Все-таки Куси был невероятно красив. Но теперь пуст… Будто душу из него вынули. Граф прошел в покои детей. В комнате Александрин было идеально убрано, ничего лишнего. А Армэль словно только что покинул спальню. На стуле лежал берет с помпоном, набор для письма, когда-то подаренный ему крестным, стоял на столе. В спальне Кристиана граф увидел игрушку внука – деревянную лошадку. Александрин, помнится, не захотела забирать ее, сказав что в Испании купят новую. Когда-то похожая была у Армэля. Арман де Куси присел в небольшое кресло рядом с кроватью и задумался. Взгляд его затуманился и потеплел.

Служанка будила виконта де Куси. Кажется, мальчик приболел. Обычно подскакивавший ни свет, ни заря, сегодня он не спешил покидать постель, несмотря на то, что было уже почти одиннадцать.

– Виконт, поднимайтесь, ваш батюшка уезжает и хочет сказать вам до свидания.

– Ну мама… – Армэль открыл глаза. – А, это вы. А матушка сегодня не приехала?

– Пока нет, сеньор.

– Я по ней соскучился. Сестру вон привезли. Зачем? Мама лучше, – ребенок сел в постели, недовольно поежившись, когда служанка принялась расчесывать его спутанные локоны.

Его сестра тем временем восседала на расшитой лазурью и золотом шелковой подушке и старательно пыталась открыть чернильницу. Рядом на пуфе сидела крупная белая кошка, которая с интересом наблюдала за действиями ребенка. Неожиданно девочка услышала за дверью шаги. В этот же момент крышка чернильницы, наконец, поддалась, и содержимое флакончика вдруг пролилось прямо на платье, растекшись по бархату. Не заметив, что ее пальцы испачканы в чернила, девочка прикрыла рот ладошкой, с ужасом осознавая, что натворила.

– Сеньорита, вот вы где! – воскликнула гувернантка, недавно нанятая отцом для воспитания и обучения девочки.

Та моментально спрятала чернильницу за спину, так при этом махнув рукой, что брызги полетели прямо на снежно-белое животное, чья шерстка разу покрылась черными пятнышками.

– О, Матерь Божья… Что вы наделали! Ведь платье совсем новое! И как теперь отмывать ваше личико! О, Mon Dieu6!!! – от возмущения мадам Перо перешла на французский. – Как дурно! Как нехорошо! Фи! Ваш батюшка будет недоволен! Так делают только очень-очень плохие дети.

Гувернантка шлепнула девочку и подхватила ее на руки.

– Что вы нюни распустили! Не пристало благородным девицам плакать да капризничать! Вы хотите стать такой же красивой и умной, как ваша матушка? Хотите, чтобы вас полюбил смелый рыцарь?

– Я хочу рисовать! – вопила Александрин.

– Рисуют красками!

Арман медленно поднялся и направился к выходу. Его взгляд ненадолго задержался на гравюре с изображением единорога и льва. Считалось, что единорог обладает неукротимым нравом и борется при попытке его приручить. А лев имел множество значений. Сила, власть, воскресение… Шаги графа по мраморному полу разносились в пустых комнатах гулким звуком. Он отдал слугам несколько распоряжений, сказал, что ночевать не останется и сейчас же едет в Париж.

Где же найти силы все воскресить?..