Читать книгу Последний дар любви - Елена Арсеньева - Страница 4

– Коля тонет! Смотрите! Колька Муравьев тонет!

Соня отмахнулась. Вася, брат ее, вечно шутил, да так глупо! То залезет на дерево и орет, что боится спуститься. Сидит на суку и заливается слезами. Приходится бежать в дом за работниками: мол, Василия Львовича (отец велел для людей называть друг друга только по имени-отчеству) надобно снять с дерева. Те переглянутся, пожмут плечами, а что делать? Не станешь же детишкам вице-губернатора перечить! Себе дороже. Отец-то, Лев Николаевич, крут нравом. Да и вообще… нынче они еще маленькие баричи, но все же господа.

Придут работники, принесут лестницу, а Васьки на дереве нету. Работники, конечно, косо на Соню поглядывают – обманщица, мол, – а ей стыдно за брата, который опять всех в дураках оставил, а сам легко спустился с дерева – он же ловкий, как обезьяна! – и сидит где-нибудь в кустах, хихикает.

Но больше она ему не верила. Какой бы крик ни поднимал. Колька Муравьев тонет, ну надо же! Глупости. Вранье. Соня и головы не повернула. И вдруг раздался насмерть перепуганный голос Маши, сестры:

– Ой, правда! Тонет Колечка! Спасите! Гертруда Людвиговна, скорее спасите его!

Соня обернулась. Неужели правда? Машенька врать не станет.

Дом и сад вице-губернатора Перовского высокий, но щелястый забор отделяет от другого сада. Лишь только Перовские переехали из Петербурга в Псков – все строения сплошь деревянные, мостки на поросших травой улицах тоже деревянные, а поселили их в большом доме с мезонином, – и работники под присмотром матери начали разгружать телеги с вещами, как Соня, Вася и Маша побежали в чудесный сад. Они играли около забора и услышали, что по ту сторону кто-то возится. Прильнули к щелям и отпрянули: на них смотрел какой-то курносый мальчишка, а по тропинке среди крапивы осторожно шла высокая дама в пенсне и с наставительным, учительским выражением бурчала:

– Никлас! Ах, майне либер готт, Никлас! Это неприлично! Подглядывать – неприлично!

– Вы кто? – не обращая на нее внимания, спросил мальчишка.

– Мы – Перовские, – важно ответила Соня. – А ты кто?

– А я – Муравьев! – произнес мальчишка еще более важно.

– Подумаешь, муравей, – усмехнулся Васька.

– Подумаешь, перья, – засмеялся мальчишка. – Знаю я, кто вы такие. Ваш отец вице-губернатор, да? Вы сегодня приехали?

– А ты почем знаешь? – удивился Вася. – Ты за нами следил? А может, ты крамольник? Я крамольников ненавижу, они против государей злоумышляют, они все франкмасоны и нигилисты! Так папа говорит.

– Нет, я Коля. Не крамольник никакой, а Коля Муравьев. Мой папа – губернатор.

– Как губернатор? – изумился Вася Перовский.

– Да так, – пожал плечами Коля. – Очень просто. Твой отец – вице-губернатор, а мой – губернатор. Понял? А крамольников я тоже ненавижу, еще и побольше твоего. Вот как вырасту, как стану прокурором, так всех их в тюрьмы отправлю!

– Ну, ты еще когда вырастешь! – пренебрежительно сказала Соня, которую очень раздосадовало, что этот курносый мальчишка – сын губернатора. Они – вице, а он – настоящего! – Сейчас-то ты маленький!

– Да уж побольше твоего буду. – Ну что мы через забор болтаем? Идите вон туда, там калитка. Приходите ко мне играть. У нас есть пруд, а на пруду – ого! Идите, покажу, что там такое.

– Ах, Никлас, – вздохнула худая женщина в пенсне. – Опять этот ужасный пруд!

– Ничего, Гертруда Людвиговна, папа разрешил, – сказал Коля Муравьев и объяснил детям: – Это моя бонна, она немка, она только с виду сушеная, а так ничего, хорошая!

С тех пор дети были почти неразлучны. В губернаторском саду и в самом деле находился большой пруд, а на пруду – паром. Гертруда Людвиговна воды боялась как огня, а потому предпочитала сидеть в плетеном креслице на берегу, укрываясь от солнца зонтиком. А дети не сходили с парома. Они перебирались с одного конца пруда на другой, воображая самые невероятные приключения: и шторм, и пиратов, и нападение подводных хищников, и морской бой.

Но однажды девочки поссорились с мальчиками и остались сидеть на берегу, а те отправились в очередное кругосветное путешествие на пароме. А Соня с Машей даже отвернулись – так обиделись.

И вдруг…

– Коля тонет! Смотрите! Колька Муравьев тонет!

Конечно, Васька врет по своему обыкновению. Соня даже не обернулась.

Но вдруг Гертруда Людвиговна, дремавшая над своим вышиванием, стала плакать, кричать, рвать на себе волосы. Соня обернулась. Коля бултыхался в воде почти у самого борта, но не мог дотянуться до него рукой. И его словно тащило что-то под воду, он погружался все глубже и глубже.

– Весло! – воскликнула Соня. – Протяни ему весло!

Весла были на пароме на тот случай, если что-нибудь случится с веревками.

Услышав сестру, Вася перестал бестолково вопить, схватил весло и протянул Коле. Тот ухватился обеими руками.

– Держись крепче! – закричала Соня. – Маша, Гертруда Людвиговна, идемте скорее!

Она побежала к колесу, через который проходила веревка – благодаря ей паром передвигался между берегами, – и принялась крутить его. Подбежали сестра и бонна, стали помогать… Паром сдвинулся к берегу, а за ним медленно потащился, держась за весло, и Коля. Кое-как он выбрался на песок.

– Вы меня спасли… – бормотал он. – Вы меня спасли, я чуть не утонул…

– Это Соня! – радостно кричала Маша. – Это она придумала опустить весло!

Вася молчал. Ему было стыдно, что до такой простой вещи он не додумался. А они-то с Колькой чуть что – «девчонки дуры, девчонки дуры!» Вот так дуры, небось, умнее мальчишек оказались!

– Ах, Никлас, – всхлипывала Гертруда Людвиговна, – но что случилось? Почему вы не плыли, когда упали в воду? Вы же хорошо плаваете!

– У меня ноги зацепились за что-то, никак не мог с места сдвинуться, – тяжело дыша, объяснил Коля. – Даже когда паром тронулся, меня еще держало на месте, я уж хотел крикнуть, чтобы вы остановились, но отцепился.

– Что же это могло быть? – испуганно спросила Маша. – Подводное чудище?

– Да какое там чудище! – усмехнулся Коля. – За какой-то крюк зацепился. Раньше дно тут было сильно замусорено, отец приказал прочистить его, да, видимо, плохо прочистили. Надо бы найти да наказать того раззяву-работника. Плетьми бы пороть!

– Какой ты злой, Колька, – еле выговорила Соня дрожащими губами. – Знала бы я, какой ты злой, так не стала бы тебя спасть!

– Дура ты, Сонька! – Хоть и спасла меня, а все равно дура! Я чуть не погиб. А если бы пруд хорошо прочистили, ничего бы не случилось.

– Никлас, вам надо переодеться! – спохватилась Гертруда Людвиговна. – Вы простудитесь, промокли насквозь!

День был жаркий. Сколько раз ребята промокали во время своих плаваний до нитки, но никто никогда не спешил переодеваться. Однако сейчас Коля ушел, будто больше не хотел видеть друзей. А ведь они его только что спасли!