Читать книгу Опасные тени прошлого - Елена Асатурова - Страница 11

22 мая 2017 года

«Война войной, а обед по расписанию», – любит говорить мой папа. Вот и мне, несмотря на все грустные события, пора приниматься за работу. Несколько мелких заказов я на время отложила, а реставрацию витражей из костела следовало закончить как можно быстрее.

С утра уже звонил руководитель студенческого клуба, за которым пока числится костел, торопил: ждут какое-то начальство на концерт. Пришлось рассказать ему о происшествии в мастерской, все равно слухи разойдутся по городу рано или поздно. А вот о разбитом витраже говорить не стала. Аркадий начнет паниковать, доложит руководству – так можно и всего заказа лишиться, скажут: недосмотрела. Рисунок на нем я помню хорошо, он довольно необычен, да и эскизы у меня есть, осталось подобрать стекла, применить технику состаривания, и никто не отличит новый витраж от остальных.

В институте научный руководитель, профессор Замятин, всегда хвалил меня за детальный подход к любому проекту. Планирование, расчеты – все это удивительным образом успокаивает, позволяет сосредоточиться и настроиться на рабочий лад. Еще мне нравятся набирающие популярность методики тайм-менеджмента, и я часто использую метод 90/30 – девяносто минут напряженно работаю, а потом устраиваю получасовую передышку. И хотя сейчас мне очень хотелось снова позвонить Ниночке и просто поплакаться ей в жилетку, решила оставить слезы на потом и погрузиться в работу.

Для начала я составила список необходимых материалов, оформила онлайн-заказ у одной солидной московской фирмы с экспресс-доставкой в течение трех дней, разложила на полу все оставшиеся витражи и залюбовалась ими. Как тонко подобраны цвета, как сдержан рисунок, как достоверно и в то же время оригинально переданы сюжеты из Евангелия! Несколько уже полностью отреставрированных витражей я отставила к стене и занялась подбором цветных стекол для следующего, изображавшего явление воскресшего Иисуса ученикам. Нужно было не только заменить разбитые стекла, подобрав кусочки подходящего оттенка и размера, но и уловить почерк создателя витража, воспроизвести технологию, приспособив к ней современные материалы. Процесс непростой, трудоемкий, но тем ценнее для меня результат. Я полностью погрузилась в работу, когда в дверь мастерской весьма настойчиво постучали.

Пришлось прерваться и отодвинуть комод, которым с вечера была забаррикадирована дверь. Нет, я не трусиха, но неприятное чувство, что убийца Люськи ходит где-то рядом, да еще с ключами от моей квартиры, заставляло быть осмотрительной.

– Еще раз здравствуйте, Кира Юрьевна. – Аркадий Мельников, беспокойный толстячок в роговых очках, неизменном бежевом костюме в полоску и съехавшем на бок галстуке, с видавшим виды портфелем в одной руке и коробкой конфет в другой, буквально вкатился в мастерскую. – Простите, что беспокою, отрываю, так сказать, от творческих исканий, но решил заглянуть и поддержать вас.

Он, отдуваясь, неуклюже вручил мне конфеты и добавил явно со знанием дела:

– Шоколад помогает пережить стресс.

Удивленная неожиданным нашествием Мельникова, который всегда предупреждал о визитах заранее, я не сразу заметила, что он не один. На площадке перед мастерской скромно стоял молодой мужчина, при взгляде на которого у любой девушки забилось бы сердце. И я не стала исключением.

Высокий стройный брюнет в элегантном льняном костюме, из-под густых бровей сверкают необычно голубые глаза, что сразу выдает породу, нос прямой, классический, а родинка на переносице делает его образ загадочным и… сексуальным. Незнакомец улыбнулся, обнажив ровные крупные зубы, и произнес:

– Простите нам, уважаемая Кира Юрьевна, столь ранний и нежданный визит.

И протянул мне корзиночку с тюльпанами.

Легкий акцент, поклон, с которым он вручил свой маленький подарок – мне даже показалось, что он хотел поцеловать мою руку, – все это выдавало иностранца. А тут и Аркадий, спохватившись, представил спутника:

– Познакомьтесь, Кира Юрьевна, это наш гость из Польши, пан Левандовский, прибыл из Лодзинского университета. Он читает цикл лекций о польских восстаниях и интересуется историей соотечественников-переселенцев в наших краях.

– Зовите меня просто Борис, – с ударением на первый слог произнес мужчина, – мне так будет приятнее.

– Ну тогда давайте без церемоний, зовите и вы меня Кира. – Неожиданно я уловила в своем голосе кокетство и покраснела. – Что вас привело ко мне?

Тут опять в разговор вступил Мельников. Вытирая огромным носовым платком вспотевший лоб, он принялся рассказывать об интересе гостя к костелу, где так не вовремя идут ремонтные работы, которые не позволяют подробно ознакомиться с его убранством.

– И вот тут у меня возникла идея, весьма неплохая, мне кажется: показать пану Левандовскому процесс реставрации и заодно увидеть витражи, фрагменты деревянных украшений и узнать у вас подробности, так сказать, из первых рук…

Но по тому любопытству, с каким сам руководитель студенческого клуба осматривал мою мастерскую, в которой не раз бывал, я поняла, что у него куда больший интерес вызывает недавнее происшествие.

Борис вежливо молчал, позволив Мельникову выговориться, и снова извинился за вторжение и беспокойство.

– Я не смею вас отвлекать от работы, Кира, и навязывать наше общество, – он улыбнулся кончиками губ и покосился на Аркадия, – но буду признателен, если вы, когда сочтете удобным, уделите мне немного времени и расскажете об убранстве храма. Боюсь, я не смогу задержаться в России до его открытия, а изучение архитектуры и истории костела – одна из целей моего приезда. Сейчас я бы только взглянул на то, над чем вы работаете, и мы удалимся.

Мне стало даже обидно, что гость так быстро собрался уходить, но слова о возможной встрече обрадовали. Я предложила Аркадию присесть и выпить воды, а Бориса пригласила в рабочую часть мастерской. Его интерес к моим работам был очевиден, спокойные до этого глаза загорелись, когда он разглядывал рисунки на витражах.

– Простите, но Аркадий говорил, что в костеле восемь витражей, а здесь только пять. – Он внимательно и, мне показалось, изучающе посмотрел на меня.

– Витражей всего девять, помимо сцен из Евангелия есть еще традиционное окно-розетка. – Я показала на большой круглый витраж, стоящий у стены. – Вот еще два, уже отреставрированных, работа над ними завершена, поэтому они в сторонке. И еще один… – тут я запнулась, – он нуждается в самой серьезной реставрации, на нем много повреждений, поэтому я храню его отдельно, чтобы не повредить окончательно.

– Смогу ли я увидеть и этот витраж, когда вы закончите работу? Хотелось бы составить целую картину.

Мне польстило такое внимание со стороны специалиста-историка, и я снова покраснела.

– Конечно, думаю, что работа будет завершена в течение недели-двух и я приглашу вас с Аркадием оценить результат. – Мне нужно время, чтобы сделать новый витраж, но раскрывать эту маленькую тайну перед Мельниковым не хотелось.

Мужчины собрались уходить. Аркадий все же не выдержал и взволнованно спросил, стоя на пороге:

– Как вы пережили эту историю с убийством, Кира Юрьевна? Неужели все произошло прямо здесь? У вас редкостное самообладание!

При слове «убийство» наш польский гость слегка вздрогнул и выразил свое сочувствие. Пришлось вкратце рассказать о событиях, случившихся позавчера в мастерской, и выслушать охи и вздохи Мельникова.

Прощаясь, Борис задержал мою руку в своей и еще раз попросил о встрече. Я почувствовала, как сердце забилось чаще и громче, чем того требовала деловая беседа на темы истории и архитектуры. Понимая, что меня увлекает за собой водоворот его голубых глаз, согласилась увидеться с ним завтра утром в кафе на набережной.

Мои незваные гости давно ушли, а я все стояла, уткнув нос в корзинку с тюльпанами, и глупо улыбалась…