Читать книгу Полночное солнце - Елена Баранчикова - Страница 4

Саундрама

Действующие лица

Фрида Кало – художница

Диего Ривера – художник

Катильда – мать Фриды

Гильермо – отец Фриды

Тина Модотти – актриса и фотограф, подруга Фриды

Люсьена Блох – помощница Риверы Диего

Ногучи – скульптор-авангардист

Чавела Варгас – певица, подруга Фриды

Лупе Мартин – бывшая жена Диего

Эпизодические роли

Кристина – сестра Фриды

Мальчик-натурщик

Горничная

Натурщица

Врач

Журналист

Разносчик газет

Действие первое

КАРТИНА 1

(На улицах празднование Дня усопших. На столбах – огромные Иуды из папье-маше, которых сжигают, вспоминая о предавшем Иисуса. Весёлые скелеты повсюду раскачиваются на верёвках, ведь в Мексике к смерти относятся празднично. Тут же кукольный вертеп для детей. Большой усатый мужчина в ярком комбинезоне угрожающе держит предохранитель взрывателя.

Фрида эффектно одета, на ней ожерелье в национальном стиле из тяжёлых терракотовых бусин, символизирующее жертвоприношение. В косе, которая обвита вокруг головы, цветы из ярких лент. Её талия туго затянута, с одного плеча спадает мексиканская шаль. Подруга итальянка Тина Модотти с фотоаппаратом, она фотографирует. У обеих в руках черепа из сахара, они бредут босиком по песку).

Ф р и д а (подходя к прилавку, рассматривая игрушки). Глиняный скелет и всадник из соломы в шляпе и с патронташем на ослике, бандит-революционер, наподобие мечтателя Панчо Вильи. Нищета и гордость, слабый, но элегантный, его так легко сломать.

Ф р и д а. Смотри, Тина, сейчас вспыхнет (показывает на раскачивающегося Иуду), это наделает столько шума, разлетится на кусочки, он такой разноцветный. Люблю гримасы скелета, он превращает смерть в весёлую штуку (перебирает ногами песок). Песок скрипит как скелет в тёмном склепе (смотрит себе под ноги) сыпуч, горяч и мягок, нестерпимо жжёт ступни, видишь, мы постепенно переходим от солнечных часов – к песочным… Какой милый этот сахарный черепок и такой сладкий (любуется сахарным черепом, который у неё в руках), кажется, улыбается и подмигивает. Правда, очаровательный? (начинает его поглощать).

Т и н а. Не буду своего есть, слишком сладкий, а то ненароком поправлюсь, это тебе можно с твоей осиной талией. Смотри! (показывает на высокого полного мужчину, который разговаривает с подругами, машет ему рукой). Да, это пузан Диего, наверняка не одного такого уже съел и ничуть не страдает от этого, его не мучает вопрос. «Есть или не есть».

Ф р и д а (насмешливо). Неистовый пожиратель женщин, старый Фасто! Осторожно, Диего, Лупе идёт. А у него очень легкомысленный вид!

Т и н а. Фрида, ты, кажется, у меня о нём недавно спрашивала. Ещё с ним не знакома?

Д и е г о. Привет, итальянская дива, вижу – в ударе. Какие новости, Тина? (шутливо приставляя руку к уху). Вас нельзя отвлекать, вы заняты поеданием сладостей!

Т и н а (смеясь). Ты в своём репертуаре, весельчак и балагур, каких мало. Знакомься, это Магдалена Кармен Фриде Кало-и-Кальдерон, а это Диего Диего Мария де ла Консепсьо́н Хуан Непомусе́но Эстанисла́о де ла Ривера и Баррье́нтос Ако́ста и Родригес. Придётся, как следует, выучить его имя, наверняка он скоро будет очень знаменит.

Ф р и д а (меряя взглядом подруг Диего). Что из того? Можно мне всё же не заучивать это длиннющее имя и обращаться запросто – Диего? Перейду к делу (Диего), у меня просьба. Можете ли вы посмотреть мои работы? Приходите в мастерскую (выпалила заготовленную фразу, смущена).

Д и е г о. Да, да, конечно.

Ф р и д а (замешкавшись). Чао, вы тут воркуйте, не буду мешать. Мне нужно зайти за сестрой, обещала ей показать праздник. (Обращается к Диего). Надеюсь, придёте? Зачем откладывать встречу, заходите завтра утром. До свидания, жду вас с нетерпением. (Фрида удаляется, помахав рукой одной из подружек Диего, посылая ей воздушный поцелуй).

Д и е г о (раздражённо). Какая бесцеремонная, настырная девчонка, однако держится с достоинством и уверенностью, в глазах – огонь (щёлкает пальцами). Чудный ребёнок, у этого дьяволёнка, к тому же красивая грудь. (Фейерверк озаряет Иуду. Раздаются выстрелы, кто-то начинает пальбу. Толпа ликует и веселится, чучела загораются).

КАРТИНА 2

(Дом с зелёными ставнями. Патио с голубыми и красными стенами. Тени от деревьев, повсюду пальмы, тропические растения. Фонтан, в центре – пирамида с идолами доколумбийской эпохи. Вход в дом охраняют два Иуды из папье-маше. Вечереет. Фрида встречает Диего, в ушах у неё – серьги в виде крохотных клеток, куда посажены живые светлячки, которые сияют словно брильянты).

Д и е г о. Добрый день! Зашёл из любви к искусству (с почтением прикладывает руку к груди).

Ф р и д а. Здравствуйте, очень рада. Всё ж рискнули? Риск возвышает человека, это всегда благородно.

(Фрида берёт его за руку, ведёт в комнату, где вдоль стен расставлены её картины. Диего озирается по сторонам, с интересом разглядывая всё вокруг).

Д и е г о. Люблю этот стиль, он мне импонирует (рассматривает глиняные статуэтки, маски улыбающихся младенцев, собак, фигурки богинь плодородия, берёт в руки статуэтку и внимательно рассматривает её), как и твой наряд, кстати. Блистаешь как павлин, который распустил свой хвост. Хочется схватить тебя за яркий хвост и не отпускать (приближается к Фриде, но та уклоняется). Кстати, светлячок из серёжки выпал (пытается его найти), сейчас я его найду.

Ф р и д а (смущённо). Не стоит, давайте без всех этих буржуйских нежностей, по существу. Похоже, мои картины вас мало интересуют, но всё же хочу, чтобы вы взглянули на них как профессионал. Они вам нравятся или нет? Прошу сказать откровенно, получится ли из меня художник и стоит ли продолжать это занятие, я хотела бы этим зарабатывать себе на жизнь.

Д и е г о. Уверен, ты должна заниматься живописью, у тебя свой стиль, это приведёт тебя к успеху, к тому же, вижу, ты волевая девушка. Не возражаешь, что перешёл на «ты»?

Ф р и д а. Ничего, хотя, если честно, не в восторге от этого. Я не нуждаюсь в комплиментах, вообще-то мне не советовали полагаться на ваши слова, ведь они ничего не значат. Если вашего мнения спрашивает не уродина, вы готовы превозносить до небес. Но мне продолжать или все же подыскать себе другое занятие?

Д и е г о. Тебе палец в рот не клади, того и гляди откусишь.

Ф р и д а. Этот сценарий, похоже, отрепетирован, похвала – заготовка, гарантирующая успех на любовном фронте, сознайтесь, это для вас очередная интрижка, людоед, так, кажется, вас прозвали? (Фрида испугалась, пытаясь загладить конфуз). Не обижаетесь, что вас так называю?

Д и е г о (с напускной серьёзностью). Не будем о грустном, считай, мы уже обо всём договорились (серьёзно), в твоих картинах – боль и настоящее, не придуманное, а пережитое.

Ф р и д а. Для многих главное – добиться успеха, стать кем-то, если честно, у меня нет амбиций, презираю тщеславие, это неинтересно быть большой шишкой.

Д и е г о (меняя тон). Ловлю на слове, за большую шишку стоит выпить! Прихватил с собой текилу, она расставит всё на свои места (ловко открывает бутылку). Пью за тебя, мой павлин (загадочно улыбается). Признаюсь, мои мысли и о другом тоже (они чокаются), думаю о многом, ты не можешь мне запретить думать (делает нажим на последнем слове, с видом заговорщика). Мы оба тут бессильны, этот закон (подчёркивает последние слова) вступает в силу помимо нашей с тобой воли и таланта.

(Диего обнимает Фриду, пытается её поцеловать, она садится на кровать. Они приобнялись. Гаснет свет, звучат переборы испанской гитары).

Д и е г о (гладя её волосы). Алый цветок кактуса, вижу, уже раскрылся, чтобы получить пыльцу, принесённую ветром, текила на твоих губах говорит о том, чего ты хочешь. Почему же продолжаешь сопротивляться?

Ф р и д а. Знаешь, у меня в голове полно крохотных паучков и всяких мелких букашек.

(По залу струится коричневый цвет).

Цвет соуса моле – цвет увядающих листьев, земли.

(Вспыхивает жёлтый). Сумасшествие, болезнь, страх… солнце и луна. Ещё больше тайны, все призраки носят одежду этого цвета, ну, или, по крайней мере, бельё.

(Прорезается голубой). А это электричество, чистота, любовь.

(Зелёный переходит в сине-зелёный). Листва, грусть, наука, целая Германия, цвет плохих новостей и успешных дел.

(Цвет морской волны). Расстояние… нежность также может быть голубого оттенка.

(Комнату заполняет чёрный). Ничего не бывает по-настоящему чёрным, ни-че-го.

(Красный). Кровь, кто знает?

Д и е г о. Почему в твоих картинах боль?

(Фрида встаёт с кровати и подходит к окну, опирается о спинку стула. Звучит мелодия «Аранхуэс»).

Ф р и д а. Мне надо многое рассказать. Всё началось с боли в правой ноге, мою ногу мыли в тазике с ореховой водой и вытирали горячим полотенцем, но это не помогло, она так и осталась худой. «Фрида – деревянная нога!» Вначале думала, эти шутки не будут меня задевать, потом они стали меня злить, и чем дальше, тем больше. Самое страшное в моей жизни случилось после. Я потеряла зонт, мы вышли, чтобы его найти, так оказалась в автобусе, который разорвал меня в клочья около рынка Сан-Хуан. Трамвай повернул, наш автобус был зажат между ним и стеной.

Первое, о чём я подумала, – пёстрая безделушка, которую купила, я пыталась найти её. Неправда, будто люди сразу осознают, что с ними произошло, и плачут. Я не плакала, хотя обломок одной из ступенек пронзил меня, как шпага пронзает быка. Видя, что я истекаю кровью, прохожий положил меня на бильярдный стол, дальше обо мне позаботился Красный Крест.

Д и е г о. Ты не похожа ни на одну из женщин, которых я до сих пор знал.

Ф р и д а (поворачиваясь к Диего, без смущения). Так я потеряла невинность. У меня была повреждена почка, я не могла мочиться, хуже всего было с позвоночником. Матильда три месяца не отходила от меня. Когда сказали сестре, она упала в обморок, мать была в шоке, так и не навестила меня, отец от расстройства заболел.

Д и е г о. Хрупкость твоего тела, красота, твои блестящие глаза по-детски искренни, они меня обезоруживают (близко придвигается к Фриде).

Ф р и д а. Не представляешь, как было больно, когда меня поворачивали в кровати, я плакала. Впрочем, собачьему визгу и женским слезам верить нельзя (пытается улыбнуться).

Д и е г о. Когда мне было полтора года, умер мой брат-близнец, мать от горя заболела, свои чувства я перенёс на кормилицу, индеанку. С прямой мускулистой спиной, чудно вылепленными ногами, она высоко держала голову, словно несла на ней какую-то тяжёлую ношу, её горделивая осанка напоминает твою. Для меня это идеальный тип женщины, рисую её по памяти в длинном красном платье и большом синем платке. Теперь буду рисовать вас двоих (страстно обнимает Фриду). Люблю тебя, мой экзотический цветок!

(Звучит песня Чавелы Варгас «La Llorona»).

КАРТИНА 3

(Некоторое время спустя, за окном осень, утро, кровать застелена по-другому, обстановка изменилась, балдахин откинут. Диего влюблённо смотрит на распростертую перед ним Фриду, нежно дотрагиваясь до её лица. Кажется, их разговор не прерывался).

Д и е г о. У тебя, как у маленького мальчишки чёрненькие усики (улыбается), а во лбу звезда, дай её поцелую (целует в лоб).

Ф р и д а (прикрывая их рукой, задумчиво). Мне было шесть, когда я вообразила, что дружу с девочкой. Подышала на оконное стекло комнаты, выходившей на улицу Альенде, стекло запотело, пальцем нарисовала дверь, в своём воображении я протискивалась через эту дверь, добиралась до молочной «Пинсон», входила в букву «О», спускаясь внутрь земли.

Д и е г о. Там жила твоя подруга?

Ф р и д а. Не помню, как она выглядела, но знала, что она много беззвучно смеётся и танцует, будто невесомая. Я повторяла её движения, делилась с ней своими тайнами, она знала обо мне всё, я возвращалась через ту же дверь в оконном стекле, это могло длиться секунду или тысячу лет.

Д и е г о. Ты фантазёрка, это твоя вторая натура.

Ф р и д а. Я была счастлива, стирала рукой дверь, она исчезала, со своей тайной я бежала в дальний угол патио, там под кедровым деревом плакала и смеялась, пораженная, что нахожусь одна и так ясно вижу перед собой маленькую девочку.

Д и е г о (игриво). Подруга такая же красивая, как и ты, познакомишь меня с ней? (серьёзно). Девушка с лилиями и скелет в кружевах, ты – Дух Посады, в котором соединились гримасы смерти и воспоминание о красоте индейского народа.

Ф р и д а. Как удивительно звучит, можно даже пропеть По-сад-а-а-а…

Д и е г о. Да, он открыл мне дух страны, где жизнь и смерть едины и преподал мне урок. Ничто нельзя выразить, если не опереться на силу чувства.

Ф р и д а. Душа таланта – в силе чувства.

Д и е г о. Много домов я видел, настолько старых и жалких, они больше походили на норы, но в каждом из них были гравюры, картины или цветы, гирлянды из разноцветной бумаги, всё это походило на алтарь.

Ф р и д а. Там поклонялись религии цвета.

(Фрида гладит Диего по голове, пристально смотрит на него невидящим взглядом).

Д и е г о. Ты рассматриваешь меня как натурщика!

Ф р и д а (экспрессивно). Необузданный мужчина, красочный вихрь, полный неожиданностей!

Д и е г о. Когда ты ничей, тебе принадлежит весь мир.

Ф р и д а (зажимая рукой ему губы, не давая говорить). Хочу всё запомнить, всё-всё, у тебя устрашающе громадная, массивная фигура, мягкое выражение лица и маленькие беспокойные руки. От тебя исходит первобытная сила, перед твоим магнетизмом трудно устоять, хотя ты некрасив, даже уродлив.

Д и е г о. Заткнись, у тебя собачья морда! (беседа превращается в семейную сцену).

Ф р и д а. А у тебя лицо жабы, задира, смутьян, враль, неистовый, мстительный (затыкает ей рот рукой, она высвобождается). Совершенно неотразимый, при редком безобразии – у тебя лицо индейского воина и телосложение японского борца.

Д и е г о (многозначительно). Почему не договариваешь, что ещё есть у меня? (бросается на неё со страстными объятьями, но Фрида резко отстраняет его). Я и мужчина, и женщина одновременно (показывает ей свою большую грудь).

КАРТИНА 4

(В красно-синем доме в Койоакане приготовления к свадьбе. Семья в сборе. Отец фотографирует дочь в белом подвенечном платье с букетом лилий. Фрида прикрывает больную ногу. Младшая сестра Кристина суетится, поправляя её наряд и причёску. Заходит мать Катильда, как истовая католичка набожно крестится, с недовольством смотрит на происходящее, она не в духе).

К а т и л ь д а (гневно Фриде). Твой жених напоминает толстяка с картины Брейгеля. Эта свадьба голубки со слоном, скоро он преподнесёт тебе букет своих пороков! (Наклоняется к дочери, гладит её руку, её тон становится мягче). Доченька, подумай о разнице в возрасте, он вдвоё старше тебя, к тому же атеист, развратник, был дважды женат, имеет четверых детей от жены и любовницы, ещё не поздно, опомнись!

К р и с т и н а (мечтательно). Мама, но ведь он такой большой и талантливый!

К а т и л ь д а (дочери). Тебя никто не спрашивает. Что ты молчишь, гер Карло (обращается к мужу), или тебе всё равно?

Г и л ь е р м о. Разве не знаешь, в нашей дочери скрыт демон!

Ф р и д а (швыряя букет, сбрасывая с себя подвенечное платье, переодеваясь в наряд индеанки. Непременно выйду замуж за этого мачо и рожу ему сына и сделаю это сейчас, просить вашего позволения не буду, я люблю его, остальное для меня не имеет значения. (Надевает юбку в горошек с воланами, блузку и длинную шаль, на шею вешает ожерелье. Обращается к матери с напускной почтительностью).

К а т и л ь д а. Дура!

Ф р и д а (гневно). Тебе меня не отговорить (взгляд полон любви), Диего – моя жизнь, я срослась с этим могучим деревом корнями, нас связывает голод и желание есть друг друга (сбрасывает с ног туфли). Дальше пойду по песку босиком, и никто меня не остановит.

К а т и л ь д а. Посмотрите на неё, она же сбесилась!

(Входит жених. Диего одет по-американски. на нём серый пиджак и брюки, белая рубашка, в руке – техасская шляпа).

Г и л ь е р м о (отзывая Диего в сторону). Учтите, моя дочь – больна и останется такой на всю жизнь, она умна, но красивой её не назовёшь. Подумайте хорошенько, если у вас не смотря на это пройдёт охота жениться, дам согласие.

Д и е г о (раздумывая). Охота не прошла, пуще неволи.

(Торжество походит на трагифарс. Подруга Фриды Чавела Варгас в красном пончо ходит с гитарой в толпе и поёт. В разгар свадьбы Гильермо встаёт со своего места).

Г и л ь е р м о. Господа, разве это не комедия?

(Все на минуту замолкают. Затем веселье и празднество продолжается. В зал врывается бывшая жена Диего – Лупе Марин, она изрядно пьяна и порывается облобызать и поздравить Диего, её не подпускают к нему. Улучив момент, Лупе подбегает к Фриде, задирает подол её платья и пьяно визжит на весь зал).

Л у п е. И вот на такие-то спички, Диего, ты променял мои ноги!

(Она поднимает юбку, демонстрируя ноги в подтяжках. Гости шокированы, никто не расходится. Ночь. Торжество превращается в попойку. Диего пьян, палит из револьвера, ранит одного из гостей. Фрида запирается в соседней комнате, там же оказывается и Лупе Мартин. Диего тарабанит кулаками в дверь, угрожает).

Д и е г о (всё бьёт и крушит на пути). Выходи немедленно, я хочу тебя, иди ко мне, или я вышибу дверь!

Л у п е (изрядно выпивши, Фриде). Научу тебя готовить его любимые блюда, Диего завтракает обычно в мастерской, еду туда приноси в корзинке, накрытой салфеткой с надписью. «Обожаю тебя». Так делают мексиканские крестьянки, он это обожает (успокаивает Фриду), знаю все секреты и тебе помогу (они пьют текилу) знаю, он уже никогда не вернётся ко мне.

Ф р и д а. Не вернётся?

Л у п е. Верь мне, я это знаю лучше тебя.

Ф р и д а. Лучше меня?

Л у п е. Да!

Ф р и д а. Почему?

Л у п е. Знаю, и всё, надо же, чтобы на этом свете хоть кто-нибудь был счастливым, и это будешь ты, я так решила…

Ф р и д а. Я согласна быть счастливой, согласна на счастье, хочу счастья.

Действие второе

КАРТИНА 5

(Мастерская. Диего за мольбертом, ему позирует полуобнажённая натурщица, которая лежит перед ним на тахте. Заходит горничная).

Г о р н и ч н а я. К вам педагог, ей подождать?

Д и е г о. Пригласи. (Бросает кисть и устремляется к легкомысленной девушке, появившейся в дверях). Сюзи, малышка, смогла освободиться? Ты очень порадовала своего старого ученика, изнываю от скуки, наизусть выучил урок (без запинки произносит по-английски). Нау а ю? Aйм файн. Синкс.

Д е в у ш к а (поправляя его). Сэнкс.

Д и е г о (повторяя, у него плохо получается). Сэнкс. Сэнкс. Сэнкс. Так? Если я говорю что-то не то, поправляй меня, не стесняйся, дорогая.

Д е в у ш к а. Сэнкс, Сэнкс, Сэнкс.

Д и е г о. Готов вечно повторять за тобой эти глупые слова.

Д е в у ш к а. Разве они глупые?

Д и е г о. Как и ты, впрочем. Что у нас на сегодня? Пойдём, чтоб нам не мешали (увлекает за собой девушку. Горничная беседует с натурщицей, которая устало одевается).

Г о р н и ч н а я. Какая наглость, уверяют, будто занимаются английским, при этом он не скрывает пренебрежения к ней и интересуется соседкой, что живёт пососедству.

Н а т у р щ и ц а. Знаю, это художница Луиза Невельсон. Не догадывается, с кем имеет дело, он через месяц бросит её, хоть бы уж ребёнка ей не заделал, не обрюхатил.

Г о р н и ч н а я. Сама будет во всём виновата.

Н а т у р щ и ц а. Художники все Дон Жуаны. Дон Жуан здесь, Дон Жуан там (напевает), все натурщицы – его любовницы, исключая меня (с гордостью), меня на мякине не проведёшь, насквозь вижу эти небрежные мазки.

Г о р н и ч н а я. В этой истории больше всего жаль Фриду, старается не подавать виду, когда ей говорят, с кем видели мужа… она так несчастна.

Н а т у р щ и ц а. Говорят, дела её не так уж хороши, ей сделали два десятка операций.

Г о р н и ч н а я. Затянута в гипсовый корсет, каково это, почти год быть прикованной к кровати, она ещё мечтает о ребёнке и шутит, в её-то положении!

Н а т у р щ и ц а. Видела её разрисованный корсет, свою комнату всю разукрасила от безысходности. Талантлива, Пикассо говорит, что ни он сам, ни Диего не умеют рисовать лица как Фрида.

Г о р н и ч н а я. Жаль ростом не вышла, а силы и красоты у неё с лихвой, немецкая кровь не слишком-то видна.

Н а т у р щ и ц а. Рядом с толстяком Диего она миниатюрная кукла.

Г о р н и ч н а я. Как индеанка, носит сандалии или просто босая ходит, на улицах в Америке прохожие останавливались.

Н а т у р щ и ц а. Ну, за что Бог дал ей такие муки, разве она этого заслужила? Я ей сочувствую, Дай Бог терпения этой мужественной женщине.

КАРТИНА 6

(Койоакан. Бело-красный дом Фриды. Звучат мексиканские мелодии. Подруга Фриды Чавела сидит на полу, поёт хриплым голосом. Фрида в вышитой кофте, в косы вплетены цветные шнурки, она в любимых украшениях. Мальчик с кротким лицом и чёрными глазами, похожими на индейские бусины, неподвижно сидит перед Фридой со сложенными на коленях руками. Входит Диего).

М а л ь ч и к (Диего, неподвижно сидя на стуле). Эта красивая сеньора – колдунья. Я ведь не такой красивый и не такой большой, и мне не столько лет, как она изобразила. А всё равно, как будто это я и со мной рядом моя умершая мама. (Диего задумчив, у него в руках письмо).

Д и е г о (Фриде). Получил заказ на фреску от Валентайнера, директора Института искусств в Детройте. Консультант Рокфеллера хлопочет устроить мою выставку, предлагают 10 000 долларов за сотню квадратных метров, это престижно (Фрида не реагирует). Хочу расписать всю поверхность по той же цене за метр, выручим неплохие деньги – около 20 000 долларов (обращается к Фриде). Вижу, не рада? (Фрида молча продолжает писать портрет). Нам нужны средства на строительство дома в Сан-Анхеле, надо срочно ехать в Нью-Йорк.

Ф р и д а (закуривая, с трудом говорит). Ты уже дал своё согласие и ставишь меня перед фактом?

Д и е г о (пожимая плечами). Конечно, нет, всё зависит от твоего решения, ты же знаешь, я в твоей власти, твой вечный пленник.

Ф р и д а (бросая сигарету, оставив мольберт, с кистью в руках, порывисто обнимая Диего). Повтори, что ты сказал, конечно, поедем, очень рада, я счастлива, ты даже не представляешь, Диего, ты сделал меня такой счастливой.

Д и е г о (отстраняя её, вдохновенно). Это Америка новой эры, мои картины оплодотворят американскую революцию! Знаю, какими будут фрески, два оттенка красного и синего, четыре оттенка зелёного, жёлтый, белый.

Ф р и д а. Чёрный, непременно чёрный, и ещё пурпурный, обязательно!

Д и е г о. Это будет грандиозная стройка, найму ассистентов, рабочих, я буду строителем. Всегда считал, искусство Америки станет результатом слияния изумительного, пришедшего к нам из незапамятных времён искусства индейцев!

Ф р и д а. Я смогу там наконец ходить по песку.

КАРТИНА 7

(Звучит джазовая музыка. Нью-Йорк. Вывеска – «Отель «Барбизон-Плаза». Повсюду снуют люди. Мимо пробегает разносчик газет. «Пресные копии росписей в Чапинго и Мехико, культура американских индейцев – культура плетёных корзинок и лоскутных одеял!»).

Д и е г о. Что там пишут эти идиоты? Наглые газетчики смеют так говорить о нашей культуре, ничего в ней не понимая, это ужасно!

Ф р и д а. Всегда тебе говорила, этот город – громадная, загаженная и неудобная клетка для кур.

Д и е г о (вставая). Достаньте пылесосы и избавьтесь от орнаментальных излишеств жульнического стиля!

Ф р и д а (яростно, уводя его). Они веселятся на бесконечных вечеринках, а тысячи людей подыхают с голоду.

Д и е г о (громко). Провозгласите эстетическую независимость американского континента!

Ф р и д а. Нам нечего тут делать, пошли.

Д и е г о. Очистите мозги от фальшивых традиций, неоправданных страхов, станьте самими собой.

Ф р и д а. Невыносимо душно, я здесь словно тень, здесь нет ни капли свободы, нет пространства, мы зажаты в железные тиски, в отеле слишком тесно, чтобы заниматься живописью.

Д и е г о. Перед нами огромное полотно, верь в безграничные возможности Америки!

Ф р и д а. Не верю, это полотно закрыло небо над головой.

(Гаснет свет. Вывески меняются).

КАРТИНА 8

(Детройт. Звучит блюз. Фрида и Диего на банкете Генри Форда, где присутствует высший свет Америки. Фрида в костюме китаянки, на её голове – абажур, у неё насмешливая улыбка и дерзкий взгляд. Рядом с Диего его помощница Люсьена Блох).

Д и е г о (с энтузиазмом). Ни одна из построек, которые возвело человечество, не может соперничать с этой, здесь всё. сила, энергия, слава и юность континента.

Ф р и д а. Всё это так печально!

Д и е г о. Пока я возвращался в Детройт, империя Форда пронеслась передо мной, в ушах – симфония, доносящаяся из цехов, металл превращается в машины, чтобы служить людям. Новая музыка ждёт своего композитора!

Ф р и д а (втыкая вилку в блюдо). Всё остальное в Детройте такое же уродливое и глупое, как всё в эти штатах, это деревня с ветхими кривыми домишками.

Д и е г о (беря в руки бокал). Жалею о том, что это именно Генри Форд. Не чувствую права воздать ему хвалу, как хотелось бы, иначе я попытался бы написать книгу, в которой показал бы его величайшим поэтом и художником.

Ф р и д а (улучив момент, задаёт вопрос). Мистер Форд, а вы еврей? (Зал замер от неожиданности, все устремили взгляды на Фриду).

(Фрида, Диего и его помощница идут по коридору, их обступают журналисты).

Д и е г о (журналисту). Моя жена и Карл Маркс вылечили меня от причуд и излишеств моего барочного периода.

Ж у р н а л и с т (подходя к Фриде, протягивая ей микрофон). Как Диего проводит свободное время?

Ф р и д а (невозмутимо). Занимается любовью. (Журналист шокирован. Дамы смеются. Постепенно все расходятся. Люсьена тоже уходит. Фрида и Диего остаются одни).

Д и е г о (возмущённо). Если мои фрески будут уничтожены, это причинит мне боль.

Ф р и д а. Ты отдал им год своей жизни, вложил в них весь свой талант, как они могут так поступить с тобой? Это бесчеловечно!

Д и е г о. Завтра займусь другой работой, ведь я не просто художник, а скорее реализую биологическую функцию – производить картины.

Ф р и д а. Так дерево производит цветы и плоды.

Д и е г о. Дерево не ропщет, когда теряет созданное им за год, потому что знает, в будущем году снова будет цвести и плодоносить.

Ф р и д а (устало подходя к зеркалу. Делает страшную гримасу). Знаешь, как я скучаю по Койоакану! Пока я здесь, моя мать умирает от рака. Матильда и Кристина не пишут, я измучена.

Д и е г о. Граф Хантингтон и его жена, позировавшая Огастесу Джону, сняли квартиру по соседству. Будем приглашать их ужинать с ними, ты теперь не будешь скучать, вместе с Люсьеной будете ходить в театр (целует её).

Ф р и д а. Диего, врач говорит, лучше, если я выкину нашего ребёнка.

Д и е г о. Что? Мерзавец! Как он может предлагать тебе такое?

Ф р и д а. Он дал мне хинин и сделал чистку касторовым маслом, похоже, я рискую отправиться на тот свет.

Д и е г о (обнимая Фриду, кладя руку на её живот). Этот росток в виде полноценного ребёнка, а не зародыша, укрытый в луковице растения, тянется корнями к плодородным недрам земли. Это будет дитя Детройта, не слушай этого урода, все будет нормально!

Ф р и д а (примирительно). К августу должна вернуться в Мексику и рожать дома, в Койоакане.

Д и е г о (целуя её). Надо, так надо, поезжай, видно, так будет лучше вам обоим.

КАРТИНА 9

(Штурм центра Рокфеллера. Люсьена Блох и Диего. Она протягивает ему фотоаппарат).

Л ю с ь е н а (шёпотом). Рокфеллер закрыл центр и поставил у входа вооружённую охрану, мне удалось пронести фотоаппарат под одеждой (протягивает фотоаппарат).

(Диего фотографирует фрески. Фрида и Диего стоят на лесах. Охранники силой выводят из здания художника, а затем закрывают фреску Диего экраном из натянутых на рамы полотен. Вход в вестибюль завешен брезентом, полиция разгоняет собравшихся).

Д и е г о. Миллионы людей узнали, что богатейший человек страны приказал уничтожить портрет Владимира Ильича, потому что я изобразил его как лидера, который ведёт массы к новому порядку, равенству, согласию и миру, вместо войны, безработицы, голода, какие навязывает капиталистический хаос.

Л ю с ь е н а. Людей разгоняет полиция, как если бы, весь город с банками и биржевыми маклерами, доходными домами и особняками мог развалиться от одного лишь портрета Ленина.

Д и е г о. Скажи мне, разве художник не вправе выбирать модели для своих произведений?

Л ю с ь е н а. Если портрет покойного великого человека может оскорбить чувства неких людей, то этих людей при их образе мыслей должен оскорбить творческий замысел в целом.

Д и е г о. Поэтому предпочёл бы не уродовать моё произведение, а уничтожить его, чтобы, по крайней мере, сохранить его моральную целостность.

Л ю с ь е н а. Этого нельзя допустить.

Д и е г о. Предположим, американский миллионер купил Сикстинскую капеллу, где находится творение Микеланджело, имеет ли он право уничтожить фрески Сикстинской капеллы?

Л ю с ь е н а. Да, мы не можем не согласиться, что есть произведения искусства, которые принадлежат всему человечеству. Никто не вправе уничтожить их или любоваться ими в одиночку, так как является их собственником.

Д и е г о. Кто сказал, будто революция не нуждается в искусстве, а вот искусство нуждается в революции! Это неправда, революция нуждается в революционном искусстве.

Л ю с ь е н а. Для революционера искусство – не то, чем оно является для романтика. Не возбуждающее средство, не допинг, оно – продукт, питающий нервную систему.

Д и е г о. Продукт, необходимый для борьбы, такой же продукт, как пшеница.

Л ю с ь е н а. Они не могут с тобой так поступить, это наконец бесчеловечно!

Д и е г о. Они могут всё, и ты это знаешь лучше меня.

Л ю с ь е н а (задумчиво). Всё?

КАРТИНА 10

(Мастерская. Фрида в юнгштурмовке, босая, с пятиконечной звездой на груди, придерживает связку штыков. Она за туалетным столиком, раздевается, одежда небрежно разбросана вокруг. На полу вокруг неё песок. Фрида пьёт из горла текилу и рассматривает себя в зеркале. Звук кастаньет. Фрида расплетает ленты, берёт в руки верёвку и вплетает её в свои косы. Затем делает кистью по своему телу красные мазки. Кажется, она в крови.

Фрида отбрасывает верёвку в сторону, обматывает вокруг горла свои длинные чёрные волосы. Покраснев, задыхаясь от удушья, медленно ставит табурет посредине комнаты, привязывает к люстре верёвку, взбирается на табурет. Поднимает юбку, долго внимательно изучает перевязанную ногу. Красный свет ползёт по ноге, телу, к лицу, красные языки пляшут по стенам. Фрида хочет поджечь себя. Вбегает Чавела, оттягивает её в сторону, тушит загоревшуюся одежду).

Ч а в е л а. Что ты наделала!

Ф р и д а (приходя в себя, шепчет). Моя кровь – чудо, которое путешествует по венам из моего сердца в твоё. Вокруг зыбучий песок, он поглощает, как воронка (отряхивает с себя песок), он засасывает меня.

Ч а в е л а. Реальность хуже сна.

Ф р и д а. Хочу убить себя ужасным ножом, за которым все наблюдают.

Ч а в е л а. Фрида, здесь никого нет кроме нас.

Ф р и д а. Молчи, ничего не говори. Да, это моя вина, огромная, как боль… оставь меня, хочу побыть одна.

Ч а в е л а. Фрида! (Чавела уходит).

(Фрида становится на табурет, берёт в руки ножницы и начинает обстригать свои волосы, отбрасывая их в сторону. Они клочьями падают. Звучит испанская мелодия. Фрида падает с табурета. У неё начинаются галлюцинации. Вокруг неё мечутся тени Иуды, который висит на огромном шесте. Кажется, клоки её волос – это чёрные птицы, грифы, вороны, которые каркают. Фрида отбивается от них, босая, хромая и припадая на одну ногу, идёт по песку).

Ф р и д а. Я буду биться с ними, но этот зыбучий песок засасывает, он меня поглотит.

(Она начинает сражаться с грифами, сыпет песок себе на голову, спотыкается, падает на пол. Всё затихает. Фрида засыпает на полу в песке. Светлеет, наступает утро. Яркие огромные бабочки порхают по комнате).

Действие третье

КАРТИНА 11

(Вывеска – «Ла Разито». Фрида за барной стойкой с бритой головой, в брюках, ботинках и кожаной куртке. Она пьёт виски, танцует фламенко с молодой девушкой. Звук ударов каблуком и подошвы ботинка об пол).

Ф р и д а (разворачивая газету). «Неистовый крестоносец живописи». Интересно, что же они пишут, сейчас посмотрим. «У него мягкие манеры и телосложение итальянца, подвешенный язык и серьёзный вид испанца, цвет кожи и маленькие широкие ладони мексиканского индейца, проницательный взгляд еврея, многозначительная неразговорчивость русского и качества, присущие ему одному. Он упорно настаивает, что в нём нет ничего от англосакса» (бросает газету на пол). Да, они не врут, надо же!

М у ж ч и н а (шепчет сидящей рядом за столиком соседке). Похоже, это Фрида.

Ж е н щ и н а. Она подстриглась.

М у ж ч и н а. Правда?

Ж е н щ и н а. У неё ведь были такие роскошные волосы.

М у ж ч и н а. Она развелась с Диего после того, как застала его со своей сестрой.

Ж е н щ и н а. Теперь часто надевает мужской костюм, занимается боксом, повсюду рассказывает о Диего, она им просто бредит.

М у ж ч и н а. Пытается выжить, гордость не позволяет ей сделать первый шаг к примирению, ждёт этого от него.

Ж е н щ и н а. Как я её понимаю, ведь ей надо с кем-то поделиться, она не может простить и не может забыть его.

(На Фриду влюблённо поглядывает девушка. Фрида в раздумье устремляется к ней навстречу).

Ф р и д а. У меня не было детства, по-настоящему моя жизнь началась с занятий живописью и любовной страсти (играет, примеряя к себе роль Диего, подражая ему, говорит с хрипотцой зазубренные фразы). Когда мне было шесть, со мной играли обитательницы борделей Гуанахуато,

Д е в у ш к а. В шесть, а ты не ошибся, ничего не путаешь?

Ф р и д а. В девять у меня был первый сексуальный контакт с учительницей протестантской школы.

Д е в у ш к а. Ух ты, неужели, так рано?

Ф р и д а. Изучая анатомию в Мехико, я уговорил однокурсников есть человеческое мясо, по примеру меховщика из Парижа, который по соседству кормил кошек кошачьей нарезкой.

Д е в у ш к а. Кошачьим? Фу, какая гадость, меня сейчас стошнит!

Ф р и д а. Это ещё что, моим любимым блюдом были женские ляжки и груди, мозги молодых девушек в уксусе.

Д е в у ш к а. А ты не врёшь?

Ф р и д а. Я вру? Обижаешь! Ещё я любил гигантскую ароматную клубнику, удобренную человеческими экскрементами.

Д е в у ш к а. Господи, какой ужас! (съёживается, от отвращения и страха шарахается в сторону).

Ф р и д а (грубо). Знаешь, в Париже она дала мне всё, что можно дать мужчине, в замен получила от меня все страдания, которые можно причинить женщине.

Д е в у ш к а (страстно, придвигаясь к Фриде). Я тоже хочу страдать от любви, не прочь погибнуть в твоих объятьях.

Ф р и д а. Её звали Ангелиной Беловой, она была из России, к своему несчастью, решила стать моей законной женой.

Д е в у ш к а (прижимаясь к плечу Фриды). А что было дальше, вы поженились?

Ф р и д а. Славянка долго писала письма, признаваясь в любви, потом я страстно полюбил Маревну, она была импульсивная, я писал её.

Д е в у ш к а. Напиши меня, хочу погибнуть в твоих объятьях.

Ф р и д а. Я не мог больше вынести жизни со своей женой, так или иначе, ребёнок, которого она ждала, это несчастье, которого я никогда не хотел. Так продолжаться не могло, она либо должна была уехать, либо остаться и быть моей.

Д е в у ш к а. Похоже, ты непостоянен из-за похотливой страсти к женщинам.

Ф р и д а. Сам Пикассо заставлял меня ревновать, поглаживая её живот, было всё. оскорбления, ревность, попытка перерезать горло. Смуглянка Лупе Марин, а ангельское личико Тины Медоти, я упивался изображением женского тела.

(Девушка проникновенно слушает пьяные бредни).

Д е в у ш к а. Мне нужен такой, как ты, страстный.

Ф р и д а. Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее хочу заставить их страдать. Знаешь, мы скоро поженимся с Фридой.

Д е в у ш к а. Кто это? Про неё ты мне не рассказывал.

Ф р и д а (опуская глаза). Не спрашивай о ней, она рядом, а то ещё услышит невзначай.

Д е в у ш к а. Услышит, где она? (огладывается вокруг) Но ведь её нет поблизости, ты это о чём, дружище?

Ф р и д а. Мне тогда несдобровать.

Д е в у ш к а. Не понимаю тебя, что-то тут не стыкуется.

Ф р и д а. Пойдём, милашка, зачем тебе вникать во всё, это совсем необязательно, ты должна знать лишь то, что я талантливый художник и ты будешь моей. (Фрида уводит девушку).

КАРТИНА 12

(Больничная палата, где лежит Фрида, закованная в ортопедический корсет, который ярко расписан. У неё на лбу – яркий красный цветок. Заходит Диего).

В р а ч (обращаясь к Диего). Только недолго. У неё случился очередной выкидыш, потеряла очень много крови, ей нужен покой.

Д и е г о (бросившись к Фриде). Ты с диадемой из человеческих сердец, как Бог луны и ночного неба, истребителя солнца, – Тескатлипоки.

Ф р и д а. Я в шкуре освежеванного ягуара, утыканной зеркалами, отражающими звёзды, говорила же, что мой благоухающий цветок, похоже, уже никогда не распустится, поэтому нарисовала вот этот (указывает на свой лоб).

Д и е г о. Хочу нырнуть под твой корсет и больше никогда не выбираться оттуда (Диего становится на колени, припадая головой к её груди).

Ф р и д а. Дерево надежды, стой прямо, не качайся, а то упадёшь.

Д и е г о. Моё прекрасное дерево, буду любить тебя, даже если никогда уже не снимешь с себя корсет и ослепительно не разденешься передо мной.

Ф р и д а (насмешливо). Позволь тебе не поверить.

Д и е г о. Ты – картина, которую нарисовал на холсте и в своём воображении, этому рисунку не дано исчезнуть.

Ф р и д а. Неужели?

Д и е г о. Я – твой фотограф, запечатлевший твою жизнь, и уже не могу без тебя.

Ф р и д а. Так уж и не можешь?

Д и е г о. Ты ведь сама говорила, что ничего не бывает по-настоящему чёрным, ни-че-го.

Ф р и д а. Ни-че-го (задумчиво), вот с этим я согласна.

Д и е г о. Пришёл сделать тебе предложение, мы должны быть вместе, ведь мы пропитаны друг другом.

Ф р и д а (собираясь с мыслями). Рядом с тобой две Фриды. Одна говорит. «Да», другая. «Я подумаю».

Д и е г о. Твоя диадема передо мной, она так благоухает и прельщает.

Ф р и д а. Одна Фрида – растерзанная, у которой в душе лишь боль и смятение, другая – счастливая и благодарная, она идёт на твой зов. (С соседней кровати встаёт девушка в облике Фриды, подходит к зеркалу, смотрится в него. Диего протягивает к ней руки).

Д и е г о (закрывая глаза). Так благоухает.

Ф р и д а. Но это не я, сейчас моя цветовая гамма – цвет соуса моле, увядающих листьев, земли, та, другая, пойдёт за тобой, иди за ней.

(Девушка-видение исчезает).

Д и е г о. Нет, Фрида, это ведь ты, ты меня не обманешь, я пришёл за ответом, без тебя мне не жить на этом свете.

Ф р и д а. Я подумаю над твоим предложением, Диего. (Диего уходит).

КАРТИНА 13

(В дверях больничной палаты Фриды показывается её подруга Чавела Варгас).

Ч а в е л а. Вчера в дверях случайно столкнулась с коллекционером живописи Хайнцем Берггрюэном. Этот богатый американец навещал тебя?

Ф р и д а. Чавела, да, был у меня, его почему-то больше всего, похоже, интересовал мой расписанный корсет (указывает на свой корсет). Все теперь приходят посмотреть на меня как на экспонат, я тут даю бесплатные спектакли.

Ч а в е л а. Без театра ты не можешь.

Ф р и д а. Знаешь, мне приснился отец, он предсказал, когда я умру… в этом госпитале по ночам смерть танцует вокруг моей кровати.

Ч а в е л а. Вот, оказывается, какие мысли тебя тут навещают в моё отсутствие?

Ф р и д а. Когда очередной раз надеялась заполучить маленького крикуна Диегито, вышло по-другому, теперь мне остаётся перенести то, что случилось. Не хочу об этом говорить, но я оказалась, похоже, между двух миров и теперь выбираю, в каком из них мне будет лучше.

Ч а в е л а. Молчи, всё знаю.

Ф р и д а. Как художник я ведь на голову выше Риверы?

Ч а в е л а. Риверы?

Ф р и д а. Можешь не отвечать, сама это знаю, но что это меняет в жизни?

Ч а в е л а. Вы о чём-то договорились с Хайнцем?

Ф р и д а. Это всё пустое, у меня был Диего.

Ч а в е л а. Диего? Как это любезно с его стороны.

Ф р и д а. Он предложил опять пожениться.

Ч а в е л а. Ну, и что, ты ему отказала?

Ф р и д а. Сказала, подумаю.

Ч а в е л а. То-то он вылетел от тебя как пуля.

Ф р и д а. Я плохо сейчас соображаю, но ему надо дать ответ. Думаешь, стоит ещё раз устроить свадьбу?

Ч а в е л а. У тебя будет время обо всём хорошенько подумать.

Ф р и д а. Считаешь, после всего, что случилось, брак будет крепким? (вопрошающе смотрит на подругу).

Ч а в е л а. Хочешь знать моё мнение? Ты всегда была с ним в состоянии войны, и эта война продолжится.

Ф р и д а. Что бы то ни было, нас слишком многое связывает.

Ч а в е л а. Это ложь думать, что развод положит конец твоим страданиям, разве не будешь опять страдать?

Ф р и д а. Жизнь – это страдание, это не радость, теперь я точно это знаю. Я сейчас в такой тоске, что не могу рисовать.

Ч а в е л а. Не мучь себя понапрасну.

Ф р и д а. Мои дела с Диего становятся хуже день ото дня, в том, что случилось, есть моя вина, и немалая, я ведь не поняла, что ему было нужно в жизни, и сопротивлялась неизбежному.

Ч а в е л а. Поэтому не казни себя.

Ф р и д а. Я многое смогла в жизни осилить, я смогу ходить, могу рисовать, люблю Диего больше, чем себя… воля моя велика, она моя ещё жива.

Ч а в е л а. Вот так уже лучше, приди в себя, стань прежней Фридой, которая всё может.

Ф р и д а (начиная рисовать на пододеяльнике). Как там дома?

Ч а в е л а. Дома всё по-прежнему, мы – я, цветы и растения, птицы, обезьяны, попугаи, голые собаки и твой фонтан – ждём тебя.

Ф р и д а. Как мне всё это дорого, только сейчас начинаю это понимать всё это чётко прорисовывается.

Ч а в е л а. Твой коммунистический «иконостас» от Маркса до Мао, похоже, тоже тебя заждался, все ждут твоей революции.

Ф р и д а. Завтра обещают перевезти домой, не знаю, будет ли от этого лучше, с корсетом, кажется, срослась уже намертво.

Ч а в е л а. Главное – подавить уныние, ты сама это знаешь, зажми его и не выпуская.

Ф р и д а. Уже зажала и держу (сжимает кулак). Попробую ещё раз родиться на свет, в последний раз – теперь в инвалидной коляске (с горечью). Сознайся, потягиваешь без меня горькую? Можешь не отвечать.

Ч а в е л а. Похоже, для нас с тобой не существует запретов, говорим и делаем, что хотим.

Ф р и д а. Ты знаешь, я – цветная картина, ничего не бывает по-настоящему чёрным, ни-че-го.

Ч а в е л а. Это так!

Ф р и д а. Я так давно не слышала твоего голоса, спой для души (Чавела начинает почти беззвучно петь).

В р а ч (дослушав её, обращаясь к певице). Больная устала, она ещё не окрепла.

КАРТИНА 14

(Монпарнас, вдали видна Эйфелева башня. Звучат песни Эдит Пиаф. Повсюду толчея, шум, гвалт. Коротко остриженная Фрида и её подруга Тина, в руках которой фотоаппарат, заходят в питейное заведение, где собираются художники).

Ф р и д а (перекрикивая окружающих). Мне не нравятся иностранцы, они скучные, у них лица как непропеченные булки.

Т и н а. Верно, особенно у старых женщин (резко меняет тему).

Ф р и д а. Диего опять просит моей руки, пожалуй, соглашусь.

Т и н а. О вашем союзе, может, чудовищном, но всё же священном, скажу. это была любовь.

Ф р и д а. Сейчас худшее время всей моей жизни, я удивлена, что при этом можно жить.

Т и н а (фотографируя Фриду, указывая на мужчину за соседним столиком). Это торговец картинами Воллар.

Ф р и д а (с усмешкой). Иду по стопам Диего, который всё время идёт рядом. Он испытал здесь потрясение от Сезанна, разглядывая его картину. Воллар пошёл обедать и запер дверь галереи.

Т и н а. Так ему и надо!

Ф р и д а. Через час вернулся и увидел, что Диего всё ещё стоит перед картиной. Воллар поставил в витрину другую картину Сезанна, потом принёс ещё три, зажёг свет в витрине, наконец не выдержал. «Больше их у меня нет!» Диего явился домой под утро, у него был жар, он бредил.

Т и н а. Как это на него, однако, похоже, на него не мог не подействовать парижский холод, картины Сезана его впечатлили.

Ф р и д а (не слыша собеседницу). Если так будет продолжаться, лучше бы меня убрали с этой планеты, Диего во всём (декламирует).

В слюне, в бумаге, в каждой линии, каждом цвете и каждом глотке воды. Он в моей груди, снаружи и внутри, поэтому так трудно мне писать. Диего – чудо, встающее передо мной, он в солнечных лунах, во всём – в глупом и прекрасном. Диего в моей моче, у меня во рту, в моём сердце, в моих безумных снах, на кончике пера, в пейзажах, в пище и воображении, в болезнях, в окнах… в хитростях и лжи, в его глазах, на его губах…

Диего – начало, создатель, моё дитя, суженый, Диего – художник, мой любовник, мой муж, друг, моя мать, мой отец, он мой неродившийся сын.

Т и н а (пытаясь успокоить её). Ты успокоишься наконец? Не мучь себя, всё в жизни проходит, пройдёт и это. Выставка имела успех.

Ф р и д а. Неожиданно работу приобрёл Лувр, зачем им она?

Т и н а. Ривера не стоит того, чтобы о нём сокрушаться, этот Принц-жаба помешан на своём искусстве, Ленине и Троцком, хотя надо отдать ему должное, таланта у него не отнять.

Ф р и д а (потягивая текилу). Тревога, горе, наслаждение, смерть – это, по сути, один способ существовать. Одно хорошо. начинаю привыкать к страданию.

Т и н а. К нему нельзя привыкнуть, никогда никто ещё на свете не привыкал к боли, это рана, она саднит.

Ф р и д а. Никогда, никогда я не забуду, кем он был для меня. Он подобрал меня, когда я была разбита, исобрал меня заново на этой слишком маленькой земле. На что устремить мне взгляд? Такой бескрайний, такой глубокий!

Нет больше времени, ничего больше нет, мы врозь. Осталась только реальность, то, что было, это навсегда.

(К ним присоединился мужчина, он с интересом разглядывает Фриду, подмигивая ей, прислушиваясь, о чём она говорит).

Т и н а (наклонясь к Фриде, шепчет). Похоже, ты ещё нравишься мужчинам, да ещё каким!

Ф р и д а. Мне очень нужны деньги, но не приму их ни от одного мужчины, пока жива. Думаешь, мне помогает Мюрей? Никому не верь, Ник – мой друг.

Т и н а. Я не о том, ты не так меня поняла, это текила на тебя так дурно влияет. Перед тобой скульптор-авангардист Исаму Ногути, у него студия в Париже.

Ф р и д а (в сердцах). Ну и что с этого? У Диего был роман с Луизой Невелсон, она тоже была скульптором.

Т и н а. Дался тебе этот Ривера, расслабься, ведь ты ни где-нибудь, а на Монпарнасе.

Ф р и д а (затягиваясь сигаретой). Ненавижу этот чёртов Париж и этих художников, от Европы и профессионалов интеллектуального бунта меня отделяет пропасть.

Н о г у ч и (с любопытством). Это вы так о Франции? Не слишком любезно.

Ф р и д а. Да, Франция – не слишком отличается от Гринголандии, которую я повидала в Сан-Франциско, Детройте, Нью-Йорке, это путешествие ничего не дало мне. Диего нет рядом.

Т и н а (виновато улыбаясь художнику, шепчет Фриде). С ним нужно общаться на английском, к тому же не стоит при нём об этом.

Ф р и д а. Мне наплевать, не могу выносить этих чёртовых интеллектуалов, лучше сидеть на земле и торговать лепешками в Толуке, чем иметь дело с парижской «художественной» сволочью.

Н о г у ч и. Сволочью, я правильно вас понял?

Ф р и д а. Именно так, могу повторить это сто раз! Сюда стоило ехать только ради того, чтобы понять, почему Европа загнивает, такие вот интеллектуальные сукины дети, бездарности породили всех этих Гитлеров и Муссолини.

Н о г у ч и. Я говорю по-испански (Фрида замолкает, Тина опускает глаза, они обмениваются взглядами). Как говорил кубист Брак, у мексиканцев чувства деформируют мысли, естественно, формируют их, я сам не раз был очевидцем этого (улыбается). Хочу создать фреску «История Мексики», а ещё отправиться добровольцем в индейскую резервацию в Аризоне.

Ф р и д а. История Мексики и Аризона – это несовместимые вещи!

Н о г у ч и (Фриде). Работы вашего мужа кажутся мне интересными, хочу пригласить вас на ужин.

Ф р и д а (не обращая внимания, продолжает). Они думали, что я сюрреалистка, но я не была ею, никогда не рисую сны или кошмары, рисую собственную реальность. Пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего.

Н о г у ч и. Кстати, ваш друг «отец сюрреализма» Андре Бретон назвал Мексику сюрреалистической страной чистого совершенства.

Ф р и д а. Этот сукин сын не сумел даже организовать мне встречу, поселил в одной комнате со своей дочерью.

Н о г у ч и. Не мудрено, что Кандинского потрясла ваша живопись, по его лицу текли слёзы, вы – сама экзотика, у вас действительно экзотическая внешность!

Ф р и д а. Вы так считаете?

Н о г у ч и. Это так, видел ваш портрет на обложках. Правда, что Скиапарелли создала платье «Мадам Ривера» и к нему духи «Шокинг»? (наклоняется к Фриде). Они имеют ваш запах?

(На гипсовом панно, на котором упражняется в искусстве фрески, Фрида пишет. «Уродина», а потом разбивает панно, швырнув об пол).

Ф р и д а. Не люблю гринго, с их душевным складом и омерзительным пуританизмом, меня раздражает, что в Гринголандии в человеке больше всего ценится честолюбие, презираю чванство. (Ногучи неотступно идёт вслед за Фридой).

КАРТИНА 15

(Фрида в постели. На её голове корона из кос, украшенных цветами. В углу – инвалидная коляска. Рядом на кровати лежит протез в вызывающем красном ботинке и железные растяжки для позвоночника. Звучит песня Чавелы Варгас).

Ф р и д а (пишет и читает написанное). …В моей жизни было две страшных катастрофы. Первая – это автомобильная авария, которая навсегда искалечила меня, вторая – это Диего, он монстр и святой одновременно (задумчиво). Диего – это всё, что живёт в минутах не-часов, не-календарей и пустых не-взглядов, – это он, мой крылатый Диего, моя тысячелетняя любовь.

Диего – я, это вселенная. Но почему я говорю мой Диего? Он никогда не будет моим, а принадлежит лишь самому себе. Никто никогда ведь не поймет, как я его люблю. Я хочу только одного. чтобы никто не ранил его и не беспокоил, не лишал энергии, которая необходима ему, чтобы жить так, как ему нравится. Если бы я обладала здоровьем, хотела бы целиком отдать его Диего.

(Входит Диего).

Ф р и д а (смущённо). Ты так скоро вернулся? А я как раз писала тебе письмо. Если хочешь, прочти (читает письмо). «Диего, дорогой мой, не забывай, что, поскольку ты закончил фреску, мы будем соединены навсегда, без ссор и прочего – просто чтобы любить друг друга очень сильно. Веди себя хорошо и делай всё, что велит Эмми Лу. Я люблю тебя больше, чем когда-либо раньше. Твоя маленькая девочка Фрида. Напиши мне».

Д и е г о (подыгрывая). Хорошо, дорогая, напишу, как только проведаю одну прелестную особу, она, кстати, сейчас рядом со мной (обнимает и целует. Фрида прижимается к нему, уткнувшись лицом в его одежду).

Ф р и д а. Этот запах меня преследует везде (он помогает ей сесть в инвалидную коляску).

Д и е г о. От тебя пахнет лекарствами!

Ф р и д а. Опять кололи морфий, я не страдаю, только ощущаю усталость, и часто охватывает отчаяние, его невозможно описать. Хочется заниматься живописью, но не так, как раньше, хочется, чтобы она приносила пользу.

Д и е г о. Ты итак приносишь пользу. Разве нет? Ведь ты помогаешь мне жить на свете.

Ф р и д а. Я не о том, мне не до шуток.

Д и е г о. Кто сказал, что это шутки?

Ф р и д а. До сих пор я только и делала, что изображала собственную персону, это не то искусство, которое может быть полезно партии. Должна бороться изо всех сил, чтобы и в таком состоянии быть полезной революции, только это придаёт смысл жизни, которая на исходе.

Д и е г о. Крепись, ты сильная, моя мужественная революционерка! (пытается шутить, с улыбкой надевает итальянскую карнавальную маску).

Ф р и д а (с болью). Не моё тело – я только одна, а я хочу, чтобы было две, для этого мне отрежут одну ногу. Но ведь я должна её иметь, чтобы ходить, но эта точка поддержки уже мертва! Для меня крылья – это более чем достаточно, позвольте им отрезать мою ногу, тогда я полечу.

Д и е г о. Это ещё не конец, ты ведь знаешь, что всё ещё у нас с тобой впереди.

(Фрида протягивает Диего кольцо).

Ф р и д а. Это тебе к двадцатипятилетию нашей свадьбы подарок.

Д и е г о. Почему ты делаешь это заранее?

Ф р и д а. Потому что знаю, что скоро покину тебя.

(Лицо Диего застывает, на нём – маска скорби. Он смотрит в зал. Звучит мелодия аранхуэсского концерта).

КАРТИНА 16

(Художественная галерея, где открывается выставка работ Фриды. Среди гостей – Диего, Тина, Чавела, Ногучи, Кристина, Люсьена, Лупе Мартин, друзья и поклонники Фриды).

1-й п о с е т и т е л ь. Фрида исходит от самого сердца, удивительная женщина!

2-й п о с е т и т е л ь. Невероятное упорство, с которым она пыталась всё преодолеть.

(Некоторые посетители молчат, не могут вымолвить ни слова).

Ч а в е л а. Такая боль просвечивает сквозь её картины (смотрит на картину. Фрида с обезьянкой), она сливается со своей обезьянкой.

Т и н а. Восхищает всё, начиная с цвета… такие страсти и чувства.

Н о г у ч и. Очень откровенно показывает свой внутренний мир и переживания, в её работах жестокость и известная доля бесстыдства.

Д и е г о. (стоя у одной из картин, как будто обращаясь к Фриде). Ты превращаешь свою боль в искусство, в твоих работах нет жалости к себе, в них – сила. Фрида, ты – единственный случай, когда художник разорвал сердце, чтобы увидеть его биологическое естество при помощи воображения, оно более быстрое, чем свет. Из потока крови возникает маленькая Фрида (обращается к окружающим), никто ещё так не изображал собственное появление на свет, какой чудовищный реализм.

Н о г у ч и (подходит к картине). Индейская каменная маска кормилицы, её груди, подобно гроздьям винограда, источают молоко, плодоносным дождём орошают землю, слезами оплодотворяют наслаждение.

1-й п о с е т и т е л ь. А Фрида будет?

2-й п о с е т и т е л ь. Врачи запретили ей, она уже не встаёт.

Л у п е. Бедняжка, а как бы ей хотелось увидеть свою первую выставку (внезапно доносится звук сирены скорой помощи и рёв мотоциклетного эскорта).

1-й п о с е т и т е л ь. Расступитесь, пройдите вперёд, пропустите.

Н о г у ч и. Что там происходит, что за шум?

2-й п о с е т и т е л ь. Вы разве не видите? Они вносят её на кровати!

(У входа шум, толпа расступается. Окружающие шёпотом произносят её имя. «Фрида». Его по цепочке вполголоса передают от одного человека к другому. Все делают это абсолютно по-разному, кто-то повторяет быстро, кто-то с неловкостью, комкая что-то в руках, кто-то нараспев, кто-то с дрожью в голосе, заикаясь. Пучок света высвечивает лицо того, кто произносит имя. Тина делает снимок каждого, снимки появляются на экране.

На кровати с балдахином как на носилках вносят лежащую Фриду. На ней наряд женщины племени теуана. Волосы уложены, в косу вплетены красные розы, на пальцах – кольца. Рядом с ней – Чавела. Фриду окружают музыканты, они затягивают мексиканские баллады. Почитатели обступают Фриду, поздравляют её. Происходящее отражается в зеркале, укреплённом под балдахином, лучше всех зрителям видна сама Фрида).

Ф р и д а. Вы не будете возражать, что я тут прилегла? Но я ещё хочу успеть босыми ногами ступить на свой песок, ощущаю, как он струится сквозь мои пальцы, это скольжение, шелест, зовущий в неизбежность.

1-й п о с е т и т е л ь. Посмотрите, на полу песок (все смотрят на песок, который рассыпан повсюду).

(Под аккомпанемент оркестра Фрида напевает весёлые песенки, курит и пьёт. Раздаются возгласы. «Браво, великолепно!». Наконец в зале становится темно. Звуки музыки, голоса всё ещё раздаются, но люди постепенно куда-то исчезают. Фрида остаётся одна в художественной галерее, она лежит на кровати, которая освещена. Вокруг висят картины, стоит штатив фотографа. Голоса людей и музыка постепенно отдаляются, раздаётся стук в дверь, ведущую туда, где лежит Фрида. Затем воцаряется полная тишина).

Ф р и д а (смотрясь в зеркало). Зеркало! Палач моих дней, моих ночей, оно изучало моё лицо, малейшие движения, складки простыни, очертания предметов. Часами я чувствовала на себе его пристальный взгляд, видела себя изнутри и снаружи, Фрида везде… без конца.

Мне ампутировали ногу, таких страданий я никогда не испытывала, шок не проходит, в организме всё нарушилось, даже кровообращение, Со времени операции прошло шесть месяцев, и я ещё здесь, люблю Диего больше чем когда-либо и надеюсь ещё быть ему полезной и заниматься живописью в полную силу, только бы с ним ничего не случилось, потому что, если бы он умер, я последовала бы за ним. Нас похоронят вместе, пусть никто не рассчитывает, что я буду жить после смерти Диего, жить без него я не смогу ни минуты, он мой сын, он моя мать, мой отец, мой супруг, он моё всё. Но я уйду отсюда первой.

(В темноте высвечивается картина, где Фриде два года, на ней её родители).

«Мои прародители, мои родители и я». Я родилась вместе с мексиканской революцией, меня кормила индейская няня, чьи груди омывали каждый раз, как только я требовала молока. Мне было четыре года, моя мама открыла окна, выходящие на улицу Альенде, впустила саматистов, они, раненые, голодные, прыгали через окна в гостиную. Нас было четыре сестры. Матита, Адри я и Кристина… слишком долгая революция опустошила Мексику.

(Освещается портрет Фриды, где она прикрывает больную ногу).

(Высвечивается картина, где Фрида с соломенными крыльями). Чтобы представлять ангела, родители надевали на меня белое платье и соломенные крылья, приделанные с помощью лент, которые спускались с неба, эти крылья я так и не надела, но знаю, что обязательно сделаю это (её лицо искажает боль).

Если мы – не наши цвета, ароматы, наш народ, то кто мы? Ничто… Для меня не существовало полутонов, ведь я должна была получить всё или ничего. Отсюда эта неутомимая жажда жизни, жажда любви сквозь песок, который сейчас чувствую под своими ногами. Хочу, чтоб вы сожгли это предательское тело, не надо, не хороните меня, я итак слишком много лежала. Мечтаю уйти радостно и никогда не возвращаться. Да здравствует жизнь!

(Фрида умирает, окруженная своими картинами. Звучит «Аранхуэс». В зале раздаётся шёпот. «Смотрите, она умерла!» В комнату просачиваются звуки извне. Все, кто был на выставке, опять возвращаются, подходят Фриде и молча кланяются ей, как это делают актеры в конце спектакля).

Занавес.