Читать книгу Рассказы доброго психа - Елена Бекетова - Страница 10

Шло время. Ксюшу и Серегу перевели из приюта в детский дом, причем Ксюша с головой ушла в книги, а Серега записался в музыкальную школу и осваивал аккордеон. Ленка-Пенка по-прежнему училась на «пятерки» и сочиняла, а Саня все больше интересовался «миром духа», отрываясь от реального мира. Но все они по первому же желанию легко проходили сквозь волшебный барьер на «стыке двух миров» и оказывались в сказочном домике их мечты. Более того, однажды Ленка-Пенка, прибывшая на своей любимой Большой медведице, привезла с собой верхом на Умке маленького хрупкого забитого ребенка, в котором Ксюша узнала своего братика Дениску. Он изменился, всего боялся и при любом движении ребят прикрывался рукой, как будто ожидал удара. Из весьма бессвязной его речи с очень малым запасом слов ребята поняли, что отец пьет, избивает сына и мальчик вынужден постоянно убегать из дома – в лютый северный мороз. Ксюша, обняв его, горько расплакалась и даже забыла спросить у Ленки-Пенки, где она нашла Дениску. Серега сумел провести сквозь «барьер» своего брата Антоху, так что теперь малышу Дениске было, с кем играть в машинки и солдатиков.

Иначе обстояло дело у Кости. Он, действительно, проснулся после неудачной попытки свести счеты с жизнью, но на столе рядом с собой обнаружил стакан водки, налитый «заботливыми» родственничками, выпил – и почувствовал иллюзорное облегчение. С того момента он начал пить, забросил школу, прибился к дурной компании. Засыпая в пьяном тумане, он видел где-то вдалеке чудесный домик и сад, но попадал теперь туда все реже. И хотя ребята со всем пылом юношеской дружбы умоляли его бросить водку, трясина затягивала Костика все глубже. Совсем немного оставалось мальчишке до горькой судьбы пропащего алкоголика.

До боли в голове обдумывала Ленка-Пенка загадку волшебного домика. Почему-то она была уверена, что разгадка позволит им спасти Костю и защитить Дениску. Пока ребята весело играли в саду или пили чай из расписного самовара, она иногда видела, как в окно домика стучится множество детских рук, явно просящих о помощи, умолявших позволить им войти в сияющий мир. Она открывала окна и двери и звала их и вместе со своими друзьями протягивала к ним руки, но дети были слишком далеко и не дотягивались до них, хотя и пытались. Санька хмурился и пребывал в растерянности, а Ленка-Пенка сжимала голову руками и упорно пыталась решить загадку параллельного мира. Иногда ей помогала Ксюша. Слушала Ленкины взрослые размышления и подвала свои реплики, намного более детские, но все же вполне разумные. Иногда тихо, чтобы другие ребята не слышали, они говорили друг другу, что, похоже, именно они вдвоем держат в своих руках связь с загадочным параллельным миром.

– А Саня с Серегой, – спрашивала иногда Ксюша, – разве они не создают эту связь? Они же такие серьезные и «духовные»?

– Они очень добрые, умные, хорошие, но… как бы тебе сказать… не борцы, – однажды пояснила Ленка-Пенка. – Все держится на нас с тобой. Ты, давай, читай побольше, а я…

– Будешь сочинять рассказы про этот домик? – догадалась Ксюша.

– Да, но это не главное. Я попробую что-то СДЕЛАТЬ, чтобы этот параллельный мир стал реальным.

………………………………..

В реальной жизни Ленка-Пенка взрослела и, наконец, подошла к тому этапу, когда каждый выбор зависит уже от самого человека – более того, от каждого нашего выбора в большей или меньшей степени зависит реальность. Не подумайте, дорогие читатели, что речь идет о полной взрослости. Нет! Известнейший классик детской психологии Жан Пиаже считал, что, начиная с 14 лет человек (при нормальном развитии, конечно) уже способен полностью понимать других людей и изменять как самого себя, так и окружающий мир. В современной психологии тоже бытует мнение, что в 14—15 лет человек на всю жизнь «садится на коня» – как сядет, так и поедет. Так вот, именно в этом возрасте Ленка-Пенка вдруг решила устроиться на работу и перейти из престижной языковой школы в так называемую вечернюю школу рабочей молодежи. Потрясенным родителям она объяснила, что хочет приучить себя к взрослости и самостоятельности. В первый свой трудовой день работы Ленка-Пенка неожиданно заметила, что земля как бы пружинит и прогибается под ее шагами, будто что-то меняется в самом движении мира, в ходе вещей. Не готовая к такому повороту событий, мать потащила ее к психиатру – тот сказал, что девочка абсолютно здорова, просто так проявляется «кризис подросткового возраста», посоветовал найти психотерапевта. По лености души мать так и не сделала этого, пока Ленка-Пенка не ошеломила ее во второй раз: через несколько лет, успешно закончив престижный вуз, она выбрала наиболее непрестижное распределение – учителем в школу. Детские ручки, стучащие в окно и молящие о помощи, по-прежнему стояли у нее перед глазами. И опять мир как бы дрогнул и поплыл под ногами, меняя свое направление. На сей раз мать, испугавшись вконец потерять свою власть, все же потащила ее к психотерапевту.

«Душевед» далеко не бескорыстным взглядом смотрел на повзрослевшую, но по-прежнему романтичную и наивную девушку. А Ленка-Пенка отметила про себя, что он необыкновенно внешне похож на ее первую любовь, даже звали его Александром. Она доверчиво рассказала про домик в параллельной вселенной, про своих друзей в этом домике и про детские ручки, стучавшие из мрака в окно. В реальности же душевед был помятым мужчиной лет под сорок, давно «дружил» с бутылкой, имел полный швах в личной жизни и нерешенный жилищный вопрос. Взглядом ловкого манипулятора он оценил все возможности, которые откроет брак с молодой москвичкой. И поддержал разговор о добре и помощи людям – а красиво говорить он умел. Ленка-Пенка широко распахнула глаза: никто еще в реальном мире так не «понимал» и не разделял ее мечтаний. Она вообразила, что к ней пришел тот самый Саня, закрыв глаза на кое-какие нестыковки между мечтой и реальностью. Короче, разгорелся бурный роман, завершившийся законным браком.

– Только одно ты должна мне обещать, – плел он свои хитрые сети. Мечты о параллельной вселенной мешают тебе творить добро в жизни. Это уловка твоего бессознательного, твой уход от реальности, – его слова журчали так убедительно, так якобы профессионально. – Ты должна обещать мне вообще ПЕРЕСТАТЬ СОЧИНЯТЬ.

Она поверила и дала слово больше не сочинять. Но ничто не могло заставить ее НЕ ДЕЛАТЬ. Сказочный домик исчез, но детские ручки продолжали стучать в ее сердце. А вокруг нее в школе было так много детских бед! Были пьющие семьи и разводы, смерть отца или матери, а то и обоих родителей. Пользуясь смутным временем 90-ых, она в качестве эксперимента, создавала классы для заброшенных детей – и вытаскивала их из ямы в нормальную жизнь, снимала с учета в милиции, помогала устраиваться в учебные заведения и на работу. Рос ее опыт, росло и желание помогать обездоленным детям. В какой-то момент она перешла работать в школу, к которой был прикреплен детский дом.

Иногда мысли о друзьях из сказочного домика все же лезли ей в голову. Она одергивала себя, поскольку дала честное слово. Сама себя убеждала, что все это не более, чем пустые фантазии. Но время от времени воображение начинало работать как бы само собой, и однажды она проснулась с необычной идеей – -а может быть, домик и его обитатели существуют… В БУДУЩЕМ.

Снова с упорством доброго фанатика Лена шла на работу в свои необычные классы, а потом – по городским трущобам, где вытаскивала из-под столов пьяных родителей, убеждала их одуматься и обратить, наконец, внимание на своих детей. Не забывала она посещать также детский дом, где жили многие ее ученики. Она не могла никого из них усыновить: дома неистовствовал вечно пьяный и давно потерявший работу муж, которого она по-прежнему ошибочно принимала за Саню. Но как же помочь обездоленным детям, если, кроме нее, они никому не нужны?! Наконец, она кое-что придумала: создала школьный волонтерский Отряд добрых дел. Детдомовские дети вместе с детьми из неблагополучных семей могли научиться там добру и любви, которых так не хватало им всем с детства. И реальность по-прежнему плавно, но все сильнее меняла траекторию у нее под ногами, а ее сердце ткало нить связи с параллельным миром.

А где-то в будущем умная Ксюша жадно глотала книги, удерживая со своей стороны эту волшебную нить. И рядом был верный Серега, с аккордеоном в руках постигавший чудесный мир музыки.

…………………………..

Когда вход в сказочный дом закрылся из-за обещания Лены больше не сочинять, повзрослевший Саня вначале погрустнел, потом убедил себя в том, что все это было лишь игрой воображения. Он ездил по огромной России в поисках удачных кадров, добрался и до Крайнего Севера, где сделал весьма талантливые снимки. Один из них, самый лучший, был даже опубликован в журнале.

Однако мечта о прекрасном и светлом мире все больше расходилась с действительностью. С течением жизни все острее чувствовал он пороки людей, особенно ярко проявившиеся в лихих 90-х. Дикий капитализм порождал бизнесменов и бандитов, причем провести черту между теми и другими зачастую было весьма сложно. Сане претило «продавать себя» как фотографа, а без этого дело не шло, карманы были пусты. Одновременно религия вошла в моду – уже не нужно было, как прежде, скрывать свою веру в бога. Все чаще у Сани возникали мысли уйти в монастырь и там молиться о судьбах мира, чтобы добрый бог вразумил людей, на глазах теряющих остатки человечности, чтобы сделал этот катящийся в пропасть мир хоть чуть-чуть добрее. Саня был не борец, как верно заметила Лена, поэтому, пока были живы родители, их возражения удерживали его от такого шага. Когда же родителей не стало, он… просто потерял себя. Иногда, правда, щелкал фотоаппаратом – чтобы только хватило на жизнь. И на корм скотч-терьеру.

……………………………

А там, в будущем Костина рука потянулась к стакану. Пьяный отец избивал Дениса. И тоже в будущем огромный ручной волк выл протяжно на луну накануне визита к ветеринару: хозяева наигрались в экзотику – и решили усыпить его. Старую овчарку ждала та же участь, только она не надоела хозяевам, а просто по возрасту уже не могла служить в полиции. Серегу и Ксюшу ждало повторение судьбы их родителей: лишь десять процентов детей после детского дома доживают до 40 лет!!! Остальные погибают от так называемой социальной дезадаптации – неумения жить в социуме. Маленький Антоха уже начал этот путь в никуда – воровал и хулиганил от озлобленности на судьбу. Могло случиться так, а могло и по-другому. От чего зависело хитросплетение «линий вероятности»? Кто знает. Но поскольку мы пишем сказку, то – по авторскому велению, по моему хотению – будем считать, что зависело это от… Ленкиной счастливой звезды. До сих пор, задумывая очередное доброе дело, она искала в небе свою счастливую Полярную звезду – и просила у нее подмоги.

И вот в какой-то момент слишком сильно, на грани разрыва натянулась та нить судьбы, которую держала Ленка-Пенка. Не обращая внимания на занесенный кулак пьяного дебошира (своей смелостью она доводила его до бешенства), она вгляделась в окно – и увидела отражение его злобного, совсем не человеческого оскала. И множество детских рук, тянущихся к ней с мольбой о помощи. Как пелена упала с ее глаз. Это был не Саня, она попалась в сети ловкой мистификации! И еще увидела она в ночном окне настоящего Саню с потерянным взглядом, и Костю над его первым роковым стаканом, и Дениса, и Антоху. И Ксюшу, со своей стороны вцепившуюся обеими руками в туго натянутую нить судьбы. Резко обернувшись, Лена перехватила руку мужа. «Ложь! Ты не Саня. И этот запрет сочинять – тоже ложь!» – сказала она твердо и рывком распахнула дверь в сказочный дом. На этот раз она находилась тут одна. Ей предстояло многое сделать. Лена по-хозяйски подошла к стоящему на письменном столе компьютеру, не задаваясь вопросом, как он тут появился, вошла в интернет и нашла список документов, необходимых для усыновления. Затем без особого труда отыскала фотографа, имеющего личную подпись «А». Отыскала и его фото тундры под солнцем. Большая медведица с Умкой подошли к ней в полной готовности и мягко легли у ее ног. Она ласково потрепала их по загривку.

Когда она вернулась в реальность, озверевший муж схватился за кухонный нож. Но с ужасом увидел поднявшуюся перед ним на задние лапы огромную полярную медведицу, забился в угол и был даже рад приезду «скорой». Всю дорогу до специализированной клиники он кричал санитарам, что на него прямо в квартире напал белый медведь. Те понимающе улыбались – и этот субъект, наконец, оказался там, где ему давно было место. Лена без особых усилий получила развод.

…………………………….

И снова дети собрались за чаем в своем сказочном доме на стыке миров. Собаки и волк выпрашивали сахар и печенье, кошка с котенком мурлыкала на подоконнике, а Костя сокрушался, что на его столе оказался тот злополучный стакан водки. Потом играли в саду, где сами собой возникли мячи, стол для пинг-понг и качели. Среди детей теперь было два взрослых человека – Лена и Саня, Мама и Папа. Саня фотографировал веселые забавы ребятни, а Лена тоном учителя наводила порядок и объясняла всем, что это не сказка и не сон, а просто вероятностное будущее.

– Мама! – то и дело спрашивала счастливая Ксюша. – А мы найдем Дениску там, в реальном мире?

– Ты же видишь он тут с нами, ласково гладя ее по голове, отвечала ей Лена, —значит, найдем.

– А овчарку мы купим? – спрашивал Серега.

– Возьмем! – пояснила Мама. – Вот, видишь, она открыла перед ним интернет, – объявление: отдают в добрые руки старую служебную овчарку. Иначе усыпят.

– А волка?

– И волка найдем. Мы в том мире, который можем создать сами. Все зависит от нас! Только это потребует большого труда. И любви. Мир движется любовью.

– Да, конечно, божественной любовью, – кивал Саня.

– Нашей любовью, – уточняла Лена. Санька глядел на нее с восхищением и той самой любовью, которая движет мир. Примерно так же Серега смотрел на Ксюша. А та твердой рукой наводила в семье порядки матриархата, которые до сих пор сохранялись у ее маленького народа: «Мужчина должен быть без страха, а женщина умная, как росомаха». Так что бегать за улетевшим в кусты мячиком от пинг-понга приходилось мальчишкам.

…………………………………..

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Кто в теме усыновления, тот меня поймет. Огромное количество чиновников всех мастей буквально цеплялись ей за руки и за ноги на каждом шагу, пытаясь удержать мир в его прежнем виде, не дать перейти в параллельную вселенную. Прошло больше года, пока Лена смогла полететь на Север за Ксюшей. Под крылом самолета плыла белоснежная тундра – нет, это мир плавно менял свое направление. Север, наконец-то, принял ее в свои суровые объятья.

– Мама! – закричала Ксюша, бросаясь ей на шею.

– Мама! – эхом откликнулись еще десятки детей. За те несколько дней, которые она провела в детском доме для оформлением бумаг, дети поминутно облепляли ее, чтобы хотя бы на 5—10 минут почувствовать тепло мамы. «Мама, – наперебой кричали они, когда она утром входила в их спальню, – посмотри, как я красиво умею стелить кровать!» А когда настал день отъезда, один за другим подходили к ней и, глядя в глаза, задавали самый главный вопрос: «Мама, а почему не меня?» Она забирала пока одну только Ксюшу, а на ее место в детдом поступали при этом целых 16 детей. Кругом были умоляющие детские глаза, детские руки цеплялись за нее с мольбой и надеждой. Серега с тоской смотрел Ксюше вслед. Полтора года оставалось до встречи с маленьким Дениской. Долгих четыре года – до усыновления Сереги с Антохой, ради которого Лена продала свою квартиру и купила просторный дом. И всего полгода – до неожиданной смерти Сани.

Все-таки слишком много времени было потеряно Ленкой на его ложного двойника! Смерть родителей надорвала сердце впечатлительного человека, остальное было лишь делом времени. Но, упав прямо на улице, уже сливаясь с солнечным светом и обнимая душой мирозданье, он успел на стыке двух миров выхватить тот проклятый стакан из Костиных рук и выплеснуть роковую водку.

Костя, ошарашенный, посмотрел на фото тундры на стене, откуда только что вышел и куда – прямо в солнце – ушел Саня. Потом потряс головой, приписав свое видение действию таблеток. В доме было тихо и пусто. Горе вновь поднялось в его душе. Охваченный нестерпимой болью потери, он открыл дверь и вышел на улицу. И почти столкнулся с шумной гурьбой: это мама Лена шла к его подъезду в окружении четырех детей.

– А мы за тобой приехали! – закричали его друзья, обступая мальчика. – Не пей водку, не надо, а то пропадешь! И Костя рыдал на плече мамы Лены, которая по росту сама едва доставала ему до плеча.

История с международным усыновлением более сложная, но Лена справилась и с ней. Да и какое оно, если разобраться, «международное», если еще недавно мы были единой страной, а отец Лены воевал за освобождение Белоруссии от фашистских захватчиков! Но бумаг пришлось собирать побольше, снова где-то что-то доказывать, пробиваясь сквозь бюрократический абсурд. Преодолели и это, заперли на время Костину квартиру и уехали под Москву, в свой дом. Где стоял на столе расписной электрический самовар. Где еще предстояло самим посадить сад. Где ждали их овчарка и скотч-терьер. Где все вместе, услышав историю о ненужном ручном волке, поехали выкупать его у горе-хозяев. Где, под руководством Лены и Ксюши, мальчишки приучались ежедневно читать книги. И где все вместе каждый день пили чай. Все – как раньше, кроме одного – с ними не было Сани. Но… дом все же стоял какой-то одной стеной в параллельной вселенной. И судя по тому, что мама Лена никогда не плакала, а глаза ее сияли светом звездной любви, папа Саня все же приходил к ней из сияющего марева вечности. Недаром же звучала из мамином компьютера запись его любимой песни В. Высоцкого – той самой, об «узких перекрестках мирозданья»:

«Свежий ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал,

Потому что, если не любил,

Значит, и не жил, и не дышал!»

А в окно продолжали стучать из темноты детские руки. Их ясно видела Лена и своих детей учила тоже их видеть. А значит – история не закончена. Нужно снова искать и спасать. И любить. Потому что все же МИР ДВИЖЕТСЯ ЛЮБОВЬЮ. И нашими делами.