Читать книгу Сердце феникса. Сквозь огонь - Елена Белова - Страница 4

Мир Земля

Вадим

«Еще одна мразь. Тварь жадная, все ему мало, крысе поганой. Так и хочется превратить, посмотреть, как будет визжать и метаться, а потом придавить… чтоб хрустнуло. Чтоб даже лужи не осталось!

Ненавижу!

Все они такие, все, даже Лешкиной эмпатии не нужно, чтоб слышать их мерзкие мыслишки, пакостные желания, бесконечную жадность, постоянный этот рефлекс – хапать все, до чего дотянешься, спихивать других с удобных кормушек, чтоб самим туда взобраться, и опять хапать…

Крысы!

И меня б спихнули, если б могли. Спихнули бы и загрызли, да боятся, твари. Я им не по их тварьим зубам! Слишком крепко держу. Слишком хорошо привязал к себе, натравливая друг на друга. Хорошая свора. Все сделает, что скажу, в пропасть прыгнет по приказу, загрызет кого угодно.

И все равно ненавижу!»

Мир Ангъя

Алекс

– Быстро они нас засекли.

– Наверное, система слежения за возможными прорывами здесь налажена еще лучше, чем у нас. Слишком досталось этому миру от оккупантов. – Алекс рассеянно осматривал стены комнаты, куда их поместили. С той минуты как из прилетевших вертолетов высыпали люди, он все продумывал, рассчитывал-пересчитывал стратегию поведения и в разговоре участвовал лишь постольку-поскольку. Не до того.

Местные жители встретили пришельцев очень настороженно. Злости он не чувствовал и желания уничтожить новоприбывших у ан-нитов тоже не было. Но настороженность была. Оружие, правда, не применили, но говорить с ними на языке серых (на языке ан-нитов Алексей знал всего десятка три слов) – верный способ накликать неприятности. И применять магию пока не стоит. Надо пробовать общаться на этом скудном запасе слов, присматриваться и прислушиваться.

Посмотрим.

Обмолвился же второй серый, что, несмотря на репрессии, в этом мире еще уцелели телепаты. Если он прав и они уцелели, то вполне логично направить пару-тройку из них к непрошеным гостям. Конечно, показывать свою память очень не хотелось, но дело серьезное, так что «не хочу» должно лечь в коробочку и накрыться крышкой. Просто надо припрятать кое-какие воспоминания – на всякий случай.

Странные тут все-таки камеры.

Белые стены чистейшие – на таких будет видно каждое пятнышко; и мебель, от которой мозги теряют веру в реальность и требуют потрогать это прозрачное неясно что. Любопытно и полезно – в таких «нарах» ничего не спрячешь. Интересно, а как на излом? Пробовать как-то невежливо.

– Эх… узнать бы, во всех мирах есть такая система? – вздохнул Максим, растягиваясь на прозрачной мебели.

– А что?

– Повидать бы… Я, когда мальчишкой был, с родителями весь мир изъездил. Столько всего интересного! А тут еще целые миры. Где-то живут так, как мы, а где-то…

– А где-то – по-демонски, – буркнул Богуслав. – Нарваться хочешь?

– Почему сразу – нарваться? Просто интересно.

– Ты сначала отсюда выберись.

– Да даже здесь интересно! Ты видел, какие здесь дома? И статуи… Я чуть шею не свернул – смотрел бы и смотрел… Жаль, если мы не подружимся.

– «Подружимся»… хм…

– Леш, а может получиться?

Алексей даже улыбнулся. Максим все-таки редкий оптимист. Веселый рыжий парень был лишь чуть младше Алекса и до сих пор не утратил какой-то детской жизнерадостности. Рядом с ним Алекс иногда казался себе чуть ли не пожилым.

– Не знаю. Хотелось бы. На этот счет существует немало легенд. О пришельцах слышали же? А у Стражей на этот счет были целые хроники. Когда-то такие миры, иначе говоря, вероятностные реальности, пересекались не раз. После таких «встреч» с лица земли могли исчезать небольшие поселки или города. А иногда они не пропадали, а возникали. Гномы, например, или рипы. Эльфы, кстати, именно так у нас и появились. Потом кто-то из них нашел дорогу в свой мир и ушел, а кто-то прижился. А потом стали появляться барьеры. По некоторым версиям – тогда, когда стало больше войн. Войск. Оружия. Вот и защищаются. Кто барьерами, кто еще как.

– Нам бы такое, – проговорил Богуслав без привычной язвительности.

– А у нас такое и есть. Станции слежения как раз этим и занимаются – пробои отслеживают и отсекают. Мы же об этом говорили, помнишь? – Алекс сдержал порыв повернуть голову к двери. Кажется, там кто-то есть… Точно, есть! Подошел и наблюдает.

А Максим приподнялся на локте:

– Погодите… А как же мы вернемся?

Мир Земля

Евгений Гривко

Он сидел перед зеркалом.

Привычный взгляд в боковые створки, привычно разложены баночки с гримом, привычное лицо множится в отражениях.

Все привычно и знакомо. Давно, в прошлой своей жизни, он сидел так тысячу раз. Смотрел на себя, разглядывал разноцветные тюбики-склянки. Улыбался. Хмурился. Гордо поднимал голову, зло смеялся, страдальчески изламывал брови, а ловкие руки гримерши Алевтины порхали над его лицом.

Теперь ничего этого нет.

Костюмы и любимое зеркало давно проданы или выброшены на свалку, Алевтина так и не выбралась из Парижа, когда небо средь бела дня стало черным, а асфальт закипел от нестерпимого жара… А сыгранные боль, страдание и отчаяние стали настоящими. Не только для него – для миллионов.

Он еще раз всмотрелся в свое лицо. Оно было спокойно-красивое, но без той изюминки, необычности, которая приковывает внимание, да это и не нужно. Лицо – тоже своего рода орудие труда, и скульптурно-правильные черты Евгения позволяли изобразить кого угодно – Хлестакова, Гамлета, Василькова из «Бешеных денег», принца… Оно было хорошим, его лицо. Пусть первая морщинка уже перечеркнула лоб, пусть запавшие щеки утратили прежнюю свежесть, оно все еще было красивым…

Сегодня он видит его в последний раз.

Он отодвинул в сторону грим-набор. Не понадобится. Сегодня у него другое, поистине волшебное средство «войти в образ»! Перед ним лежал целый планшет, заполненный рядами матово сияющих ампул. Сокровище, за которое многие отдали бы что угодно. Новое сокровище нового мира. Морфо, препарат на основе крови трансформеров.

Твой новый грим, артист Гривко.

…Когда Евгения Гривко, бывшего лауреата премии «Золотая маска», а ныне обычного боевика группы «Олимп», вызвали и предложили новое задание, он вынужден был сжать руки в кулаки, чтобы не дрожали. Нет, он не боялся, хотя задание было сложное – подменить собой одного из демонов Службы слежения на станции в Кордильерах. Подменить и ждать, пока из мира Ангъя не поступит просьба-сигнал о пробое. И осуществить пробой, проведя в наш мир человека, который скажет пароль.

– Но я ничего не знаю об аппаратуре на этих станциях…

– Узнаешь. Это несложно.

– А язык?

– Купим гипно. Послезавтра будешь знать.

– А внешность?

Он спрашивал чисто по привычке, точно готовясь к очередной акции. Уже знал, что согласится. Роль! Ему предложили роль! Артист остается артистом, сколько бы лагерей ни прошел.

– Рост у вас совпадает, тембр голоса тоже. Остальное сделает морфо, – командир кивает на широкий планшет темной кожи с тисненой капелькой в круге – всем известной маркировкой государственных станций переливания крови. – Здесь запас на полгода.

– Я согласен.

– Даже не спросишь зачем?

– Надо – значит надо.

– Это опасно. Тебе придется не просто работать под чужой личиной – дело несложное, научишься, – но и жить его жизнью.

– Я справлюсь.

Пусть за эту роль ему не услышать аплодисментов, пусть за провал он получит не свистки в зале, а смерть в Службе дознания, но он артист, а это – роль. Его роль.

Он набирает в шприц содержимое первой ампулы. Этому тоже пришлось научиться – делать себе уколы. Поднять шприц, убрать воздух, прижать иглу к коже… ввести. Мягко нажать, выпуская в кровь новую примесь…

…и сжаться, задохнуться, съежиться в приступе судорог; захрипеть, теряя голос; зажмуриться, пережидая незнакомую боль. И сквозь бешеный стук сердца, сквозь вспышки видеть… видеть… видеть-видеть-видеть лицо своего двойника! Так надо. Ваш выход, артист!

…Прошло много времени – целая минута – пока он наконец смог поднять голову и раскрыть потяжелевшие ресницы…

В расколотом зеркале отражалось его новое лицо. Темноглазое, скуластое, с жестко сжатыми губами.

Удалось.