Читать книгу Книга воды - Елена Булганова - Страница 5

Последний вечер перед началом учебного года прошел для Лиды печально. Тетка без передышки высказывала матери претензии, на улице серо и сыро, все к школе заранее приготовлено, заняться нечем. Ближе к полуночи она задремала, но почти сразу проснулась от непривычных звуков за стеной. Там кто-то громко всхлипывал и икал. Сквозь створки окна тянуло сигаретным дымком.

Лида выглянула в окошко: внизу среди голых яблонь прохаживалась тетка с сигаретой в зубах. Наверно, накрутила себя и теперь не могла заснуть. Девушка окликать ее не стала, закуталась в халат и пошла проведать племянника.

Мальчик обнаружился на диване, в скрюченном состоянии и с подушкой на голове. Одеяло съехало на пол, посиневшие от холода ноги ребенка нервно скребли по простыне. Он без устали издавал жалобные звуки.

– Эй, ты чего? – окликнула его Лида. – Слав? Болит у тебя что-то? Тетку… бабушку позвать?

– Уходи, – неразборчиво прохныкал мальчик сквозь подушку и поджал ноги.

– Ничего себе, раскомандовался! Давай-ка повежливей: я тут живу и я старше. Намек ясен?

Всхлип.

– Боишься идти завтра в школу что ли? – постаралась угадать Лида. Вот она точно боялась. – Брось, первый класс – это здорово. Тебе понравится. Никаких обязательств и полно новых друзей. – «Ну не семейное же на нас проклятие, в самом деле». – А первая учительница всегда самая лучшая.

Она подняла с пола одеяло и попыталась извлечь мальчишку из-под подушки. Это оказалось ошибкой – он бешено заверещал на весь дом. Влетевшая в дверь тетка застала Лиду оцепеневшей с одеялом в руках: она понятия не имела, что дети способны так вопить.

– Что ты с ним делаешь?! – тетка все равно орала громче. – Славульчик, она что, ударила тебя? Сказала плохие слова?

«О нет, у меня дежавю!»

Мальчик скинул подушку и, рыдая, ткнул пальцем в сторону Лиды:

– Пусть она уйдет! Пусть уйдет!

– Да что она тебе сделала, роднуля моя?

– Она страшная! Я боюсь, боюсь, боюсь!

Под ногами затрясся пол, и Лида догадалась, что это мама, проснувшись, стучит костылем в потолок, не понимая, что творится наверху. И ринулась вниз.

– Что случилось? Пожар? – Это был главный страх матери в их новом деревянном доме.

– Нет, мам, успокойся. Славик остался в комнате один и чего-то испугался. Я пыталась успокоить, а он как заорет!

– Вера, да что же это?! – Гигантским колобком скатилась с лестницы разъяренная тетка. – На какую погибель вы нас сюда зазвали?

– Какую еще погибель, Муза, успокойся!

– Я думала, твоя-то переросла, повзрослела. Ан нет: только я за порог, пошла и давай запугивать бедного малыша. Славульчик даже посинел весь, едва судороги не начались. Ну скажи ты ей: меня на дух не выносит, пусть хоть ребенка не трогает!

– Да кто трогает твоего внука? – перебила ее Вера. – Лида просто хотела его успокоить, пока ты воздухом дышала! А он, наверно, не привык еще к новому месту, вот и разревелся.

– Говорю тебе, она запугала малыша! Небось из-за комнаты! Поперек горла мы ей пришлись! – тетка орала в голос и тыкала в Лиду жирным пальцем.

Мать вся подобралась на кровати, сильно побледнела и заговорила тем спокойно-ледяным голосом, который всегда был для Лиды самым страшным наказанием:

– Муза, вспомни, ты говоришь о моей дочери. Кажется, я начинаю жалеть, что затеяла все это… может, нам с тобой и впрямь лучше жить в разных городах, как прежде.

– Да, я тоже считаю, что нам с внуком стоит подумать о возвращении домой, – с пафосом изрекла тетка. – Я была морально готова к роли сиделки, но не к ненависти и травле.

Вера, подавив тяжкий вздох, подняла взгляд на застывшую в углу Лиду и проговорила тихо, явно пытаясь подать пример крикливой сестрице:

– Дочь, иди в постель, завтра первый школьный день. А мы тут сами пошепчемся о наших делах.

– Нет уж, я тоже пойду, – прорычала тетка. – Чтоб она там на малыше зло сорвала, что ли? Не допущу! Завтра все обсудим, Вера.

Уснуть Лиде удалось нескоро.

Но наступило утро, яркое и теплое, подарок для тех, кто мечтал о первом школьном дне. Лида порадовалась уже тому, что не придется надевать на линейку старый плащ, переживший последнюю стирку с большими потерями. И с удовольствием натянула новый джемпер и темно-синюю юбку в крупную складку.

За стеной тетка шумно возилась с внуком, готовила его к началу школьной жизни. И даже приволокла наверх завтрак, заодно подчеркивая свое незавидное положение в доме. Но Лида была этому только рада: можно нормально перекусить в материнской компании. Еду она собрала на поднос и подсела к Вере на диван. Мать улыбалась и отказывалась в такое чудесное утро говорить о плохом.

– Почему нельзя отослать ее обратно на север? – не удержалась Лида. – Вместе с психованным внучком? Ну какая нам от них польза, кроме нервотрепки?

– Лида, ша! – прикрикнула на дочь Вера. – Этой проблемы для нас сегодня не существует. Сейчас я желаю дождаться твоего возвращения домой и услышать, какая у тебя отличная новая школа, душевные учителя и что все поголовно хотят с тобой дружить.

– Вот это вряд ли, мама!

– А я могу поспорить, что будет именно так! Этот городок кажется мне чуточку волшебным. В нем наверняка с людьми случается то, что они меньше всего в жизни ждали!

– Мамуля, какая ты мечтательница! – вздохнула Лида.

Да уж, меньше всего она ожидала нападения маньяка в первый же день после переезда. И того, что ее будут бояться до истерик теперь и в собственном доме. Наверняка школа превзойдет все ожидания. Но это лишь ее проблемы. И сегодня за обедом мать услышит самую фантастическую и прекрасную версию событий. Что бы там ни произошло на самом деле.

Школьный двор был обнесен высоким забором, нежно-салатовым и трогательно обвешанным всевозможных размеров и конструкций кормушками для птиц. Лида пришла сюда заранее, чтобы поменьше мельтешить на людях. Отыскала укромное местечко за пожарной лестницей, прислонилась спиной к нагретым солнцем кирпичам и замерла в тревожном ожидании.

Понемногу двор заполнялся, оживал, расцветал всеми видами осенних жертвенных букетов. Лида ловила обрывки разговоров, сполохи взглядов, взрывы смеха. И не спешила покидать свое убежище.

Но ее все-таки обнаружили. Девочка почти на голову ниже ее ростом, с тонкими прядками волос шафранового цвета, выпавшими на высокий лоб из-под массивной роговой заколки, приблизилась несмело, а спросила и вовсе шепотом:

– Ты ведь в десятом «А» будешь учиться?

– Откуда знаешь? – удивилась Лида.

– Классная велела тебя привести. Мы уже строимся на линейку. Не бойся, у нас новеньких не обижают.

– Да не боюсь я!

Знала бы эта пигалица, что разговаривает с губительницей местного маньяка!

– А моя подруга в другую школу перешла, – спешила раскрыть карты блондиночка. – Ты можешь в классе сесть со мной, ну, если хочешь, конечно.

– Хочу, – вздохнула Лида, прикидывая, через сколько дней эта девчушка сбежит от нее с воплями под любым предлогом и даже без такового.

– Меня Мила зовут, – несмело произнесла та.

– Я – Лида. А полное имя – Людмила, да?

– Нет, Мелания. Папина придумка.

– Отличное имя…

– Пойдем к нашим? – спросила девочка.

– Давай.

«Может, ее придется защищать», – подумала Лида на ходу, косясь покровительственно сверху вниз на светлую макушку одноклассницы. Она никогда не смела признаться себе, как сильно нуждается в дружбе.

Десятый класс «А» обосновался под большим дубом в центре двора. Стояли монолитно, плечо к плечу, спинами ко всему прочему школьному мирку.

– Алеша пришел, – робко удивилась Мила, привставая на ходу на цыпочки. – Наверно, с Маратом за компанию.

Лида на рост не жаловалась и сразу разглядела: центром притяжения ребят являлся очень высокий, анорексичного вида парень, подпирающий спиной ствол дуба. Его зачесанные назад блестящие волосы были настолько черны, что лицо в их обрамлении выглядело пугающе бледным. Тонкий нос, скулы и выпяченный подбородок казались настолько острыми, что Лида даже поморщилась: от одного взгляда будто невидимым лезвием полоснуло. В темных глазах за густыми ресницами плескалось холодное высокомерие. Зауженный палево-серый пиджак поверх черной рубашки мало походил на школьную форму.

«Мажор местного разлива, – скривилась Лида, с некоторым усилием отклеивая от парня взгляд. – Ишь, выделывается! Школы покруче для него не нашлось?»

Второй, стоящий рядом, был, судя по всему, того же поля ягода, но вел себя иначе. Одетый с небрежным лоском в фирменный джинсовый костюм, загорелый до черноты, он улыбался непрерывно и всем сразу, охотно отзывался на каждое обращение, одаривал собеседника сияющим взглядом синих веселых глаз.

«Два мажора, а один еще и позер в придачу», – подвела печальный итог Лида. Симпатичный позер, надо признать.

– Ну, и кто из них кто?

– Который черный – Марат, – шепотом отозвалась Мила. – Но у нас его все Вороном зовут.

– В точку, – одобрила Лида. Она старалась не таращиться на парней, рассеянно оглядывая шумный двор.

– А второй – Алексей. Они дружат. Но Алеша у нас не учится больше.

– Выгнали после девятого?

– Нет, что ты! Он всегда был отличником. Но девятый заканчивал экстерном.

– Почему это? – Лида спросила, а сама задумалась: хорошая ведь идея. Если не сложится с новой школой, можно будет уйти в экстернат. И за мамой ухаживать легче. Главное – вытурить тетку поскорее.

Мила чуть помедлила с ответом, словно сомневалась в его достоверности. Похоже, эта девушка привыкла отвечать за каждое свое слово.

– Ну, он спортом всерьез занимается, его вроде в юношескую сборную по плаванию приглашали. А в прошлом году он с семьей за границей жил и тренировался.

Лида подавила тяжкий вздох: она надеялась, что в этом городишке одноклассники окажутся малость попроще.

Потом ее саму вдруг обнаружили, втянули в круг, закидали вопросами. Но странное дело: отвечать, когда рядом стоит Мила и чуть касается ее худеньким плечом, оказалось совсем не страшно.

– Весна? – тот, кого звали Алексеем, прервал разговор с другом и оглянулся на девушку. – Знакомая фамилия. Мы не встречались?

– Не помню, – отвечала Лида, не поворачивая головы. Парень и в самом деле казался ей смутно знакомым, но разглядывать было нельзя: все тут же решат, что втрескалась, уж слишком он… в общем, слишком.

– Ну, вспомнишь, скажи, – хохотнул он ей в спину.

– Ага, непременно, – небрежным тоном Лида дала понять, что и секунды не потратит на подобную ерунду.

А парень уже переключился на Милу.

– Ты, помню, котят собираешь? – спросил он, склоняясь над ней, как над ребенком. – Я тебе привез одного симпатягу из Анжу.

И раскрыл ладонь. Там притаился котенок из черного сверкающего камня, со стеклянными глазами и с белыми натуральными усишками.

– Спасибо, – пискнула Мила, осторожно снимая с чужой ладони свой подарок.

– Вороном назови, – посоветовал кто-то из заднего ряда. Пронесся легкой рябью беззлобный смешок. Мила судорожно вздохнула и попыталась скрыть вспыхнувшее лицо.

– А это тебе, на долгую память. – Парень, оказывается, с Лидой еще не закончил. Он коснулся пальцев девушки чем-то холодным, и та инстинктивно отдернула руку. – Да не пугайся ты так.

– Не люблю прикосновений, – сердито пробормотала она и перевела взгляд на презент – брелок в виде Эйфелевой башни, весь усыпанный красными камушками. Алеша тряс его за цепочку, заставляя переливаться в солнечных лучах.

– Спасибо, у меня такой есть, – небрежно отстранилась Лида. – Их в Париже на каждом шагу втюхивают.

В Париже она никогда не была, но догадаться было не трудно.

– Точно, – согласился парень и не глядя вручил сувенир какой-то девчонке рядом. Та так и заверещала от счастья. – Бедные студенты торгуют, приходится брать.

– Анна Рейновна идет, – сказал кто-то, и все непроизвольно подтянулись.

Классной руководительницей десятого «А» оказалась женщина неопределенных лет с угловатой фигурой и мелкими чертами лица. Она быстро ходила, порывисто двигалась, по-птичьи вертела головой, пересчитывая учеников. Но за внешней суетливостью Лида сразу угадала железную хватку. И совсем успокоилась: в классах с такими учителями не бывает бардака.

– Рада вас видеть, дорогие. Совсем, совсем взрослые. Алеша, надумал к нам вернуться? Вот славно бы было.

– Нет, Анна Рейновна, – тряхнул каштановыми кудрями парень. – Просто соскучился. Позволите посидеть на паре уроков?

– Буду рада, – с чувством ответила классная. – Приходи когда захочешь. Ну что, на линейку становись?

Дурачась и толкаясь, все ринулись отвоевывать себе места в центре двора. Лида на ходу оглянулась: двое мажоров так и стояли у дуба, разговаривали, сблизив головы, но уже не улыбались и не дурачились. Впрочем, Лиде трудно было представить, чтобы недобрые темные губы Ворона изогнулись в легкомысленной улыбке. Сейчас его лицо и вовсе превратилось в маску скорби. Алексей заглядывал другу в глаза, хлопал по плечу – утешал, что ли?

«Да какие проблемы могут быть у этих богатеньких красавцев?»

Школа изнутри ей понравилась. Не такая просторная и современная, как прежняя, питерская, она уютно пахла ремонтом, вдоль стен протянулись бесчисленные стенды с рисунками, фотоработами, заметками о достижениях учащихся. И мраморная доска с фамилиями тех, кто погиб в Отечественную войну, в Афганистане, в Чечне. В общем, было немного как в музее, гулко и торжественно в коридорах, зато вполне по-домашнему в небольших классах.

Мила сразу привела Лиду за свою третью парту у окна и предложила выбрать место. Лида выбрала ближе к проходу, и, кажется, Мила была ей за это благодарна. Сев у окошка, эта солнечная девочка сразу обратила бледное лицо к высоко стоящему в небе солнцу, словно искала у него подпитки.

– Ну что, вспомнила? – Чужое дыхание щекотнуло Лидино ухо.

Оглянувшись, она убедилась, что два самых заметных парня в классе заняли парту сразу за ними. И резко мотнула головой.

После неизбежного урока Мира следующий был вроде как вводный. Классная скрупулезно припоминала каждому его слабые места, в ответ все клялись подтянуться. Потом еще два урока: английский и химия, но до занятий дело так и не дошло, говорили больше об учебниках и прочей ерунде. А потом оказалось, что старшим классам можно расходиться по домам, потому что в рекреационном зале и в столовой еще не закончен ремонт. И все галдящей толпой вывалили наружу.

Мила отправилась провожать новую подругу через парк, и еще до озера Лида узнала все ее сокровенные тайны, главной из которых была трагическая любовь к Марату Вельшину по прозвищу Ворон. Мила грустно полагала, что это навсегда, потому что несла это сладкое проклятие с пятого класса, и за все время не сумела найти ничего и никого, чтобы переключиться.

– Сочувствую, – вздохнула Лида.

– Ты, может, и сама в него влюбишься, – понурилась Мила. – Ворон – он такой. Затягивает чем-то.

– Перестанешь тогда со мной общаться? – Лида не посмела употребить непривычное для нее слово «дружить».

– Ой да прямо! В него половина класса влюблена, а я со всеми нормально общаюсь. Все равно ведь он никого не выделяет. Но тебя – может. Ты очень красивая, – серьезно и без грамма зависти произнесла Мила. – Но я это переживу, клянусь.

– А вообще он с кем встречается?

– С тетеньками, – хмыкнула Мила. – Ну, то есть с девицами далеко не школьного возраста. Они же наверняка не в курсе, что он только в десятом.

– А этот… друг его… Алексей? – И сердце как-то подозрительно скакнуло на этом невинном вопросе.

– Не знаю, – честно призналась Мила. – Он такой… вроде как всеобщий приятель. Любую может в кино позвать или в кафе, она навоображает себе – и никакого продолжения.

– И в него, конечно, влюблена вторая половина класса?

– Ясное дело, других-то вариантов нет.

Остальные парни в классе, общим числом пятнадцать, в самом деле не произвели на Лиду ни малейшего впечатления.

– У них еще игра есть, – продолжала вводить в курс дела Мила. – Какая-нибудь девчонка начнет виснуть, например, на Марате – Алеша тут же оказывает ей знаки внимания. Она не выдерживает и переключается – и все, оба ее игнорят. Ну, то есть, была такая игра, ведь теперь Санин не учится с нами. А жаль, было весело.

– С тобой тоже так играли?

– Да, было, – бледные губы Милы дрогнули в печальной улыбке. – Но ничего не вышло. Знаешь, я сама бы рада… но нет. Заклинило – и не переклинить.

– Да, ясно, – согласилась Лида, довольная уже тем, что подруга не требует ответных признаний. Потому что признаваться было не в чем.

На середине каменного мостика они расстались. Лида заторопилась домой, на ходу предвкушая, как порадует рассказом маму: школа хорошая, классная не вредная, одноклассники на первый взгляд кажутся адекватными. И этот город с его дивным парком ей почти уже нравится. Но про то, что у нее вроде как появилась подруга, Лида решила пока не говорить – слишком горьким был прежний многолетний опыт. Необходимо выждать хотя бы неделю.

А дома бушевал скандал. Лида услыхала еще с улицы: на одной тягучей ноте подвывал мальчишка, взбешенной совой ухала тетка. Девушка влетела в дом, трясясь от злости, готовая немедленно вытолкать родственницу взашей.

Вера сидела на диване, опершись на подушку, бледная, но с решительным выражением на лице.

«Да тетка ее даже в кресло до сих пор не пересадила!» – мысленно ахнула Лида. Утром она сама хотела это сделать, но мать отмахнулась, велев сосредоточиться на первом учебном дне.

– Уж верно люди говорят: не делай добра – не получишь зла, – вела свою партию тетка. – Вера, я потрясена тем, что ты перестала чуять в нас родную кровь. Славичек целый день плачет и жалуется на больную головку, его даже отпустили со школьной линейки. И это его первый день в школе!

– Что ты хочешь, Муза? – устало проговорила мать.

– Хочу напомнить тебе, Вера, что мы – родня твоя, а не наемная прислуга с довеском. Не хочу говорить плохого, но твоя дочь пугает Славу. Он не может спать с ней за стенкой. К тому же я, пардон, храплю, поскольку организм максимально изношен. Мальчик привык иметь свою комнату.

– Хватит! – с порога объявила Лида. – Занимайте весь второй этаж, я перееду вниз – и покончим на этом.

– Нет, так не пойдет, – встрепенулась Вера, кажется, ужасно довольная подоспевшей подмогой в лице дочери. – Ты тут Золушку из себя не изображай.

– Золушка как раз жила на чердаке, – хмыкнула Лида.

– Вот, даже у нее было отдельное жилье. В конце концов мы можем переделать чулан под жилую комнату, поставить перегородку или что-то в этом роде.

– Обязательно поставим, – заверила Лида. – А пока я просто поживу здесь с тобой.

Тетка громко ухнула и удалилась вверх по лестнице, волоча за собой распухшего от слез внука. Мальчишка с площадки второго этажа метнул на Лиду взгляд, полный пугливого отвращения.

– Сейчас отдышусь и начну переносить вещи, – сказала девушка, без сил бухаясь на диван в ногах у матери. – А то она их в окошко повышвыривает. И давай уже, мам, выползай из кровати, сколько можно валяться.

Они привычно играли с Верой в старую игру: будто та только из-за лени не встает с постели сама.

– Ну нет уж, сперва рассказ о новой школе, – заупрямилась мать, осторожно массируя затекшие от неудобного положения ноги и поясницу. – Иначе проваляюсь до вечера и потребую ужин в постель.

Лида пересилила себя, уняла злую дрожь в голосе и начала рассказывать, отыскивая в памяти те самые фразы, что так тщательно составляла по дороге домой. И внутренне ликовала, видя, как расцветает от ее рассказа Вера, как, широко распахнув глаза, взволнованно уточняет каждую положительную деталь: значит, учительница понравилась? И ребята? Третья парта у окна – романтическое местечко, верно?

Лида и сама не заметила, в какой момент сболтнула сдуру о двух парнях, которых невозможно не заметить. И конечно же мать торжественно продекламировала:

– Пора пришла – она влюбилась.

– Да ну тебя, мам! – вспыхнула Лида.

– Это не я, а Пушкин!

– Ну вас с Пушкиным, значит. Там в них и так все поголовно влюблены, а я не желаю быть в массовке.

– Забивай сразу обоих, с кем-то одним уж точно повезет, – со знанием дела кивнула Вера. – Слава богу, красавицей выросла.

– Все, мамуль, давай обедать!

И Лида понеслась инспектировать кухню. Тетка, надо отдать ей должное, приготовила борщ и котлеты, потушила в духовке овощи, да и переставила все на кухне куда более осмысленно и функционально. Так что до вечера девушка управилась со всеми делами: перетащила вниз свои носильные вещи и кресло-кровать, оставив прочую мебель в теткино владение.

Вера следила за переездом скорбными глазами. Но Лида в глубине души была довольна: хоть не придется теперь прислушиваться по ночам – спит ли мама, не вертится ли от боли на своей кровати. Как апогей всех трудов над новым спальным местом Лида повесила на гвоздик любимую картину – «Неизвестную» Крамского. Эта репродукция в самодельной пластиковой раме висела, по уверениям матери, еще над ее колыбелькой.

Ночью спалось плохо. Тяжело дышала во сне мать, ворочалась, искала положение для искореженных костей. Даже через потолок были слышны выводимые теткой рулады. Лида в сотый раз крутанулась на кровати – и вдруг вспомнила. Ну конечно, ведь они с Алешей учились в первом классе! Только тогда он был совсем мелкий, до слез застенчивый и еще не научился так великолепно улыбаться. Зато однажды здорово выручил Лиду… спас от первой в жизни двойки… или что-то в этом роде… Додумать не успела – провалилась в сон.