Читать книгу Книга воды - Елена Булганова - Страница 9

Они покинули территорию больницы и через четверть часа вошли в лесопарк. Каменистые тропы почти полностью покрылись опавшими листьями и сделались скользкими, как лед. Марат властно подсунул руку Лиды себе под локоть, а девушка даже не стала протестовать – так была погружена в свои мысли.

«Неужели это все правда? Листья опали и умерли, а я никогда не умру? Да разве такое возможно? Разве можно хоть на секунду поверить, что все, кого я знаю, начнут стареть и умирать, а я останусь такой, как сейчас? Нет, немыслимо, невозможно!»

– Эй, ты чего? – Марат больно сжал ее руку.

– Чего?

– Головой трясешь и стонешь на весь лес. До такой степени не нравится моя компания?

– Только о своей персоне и думаешь, – сердито обронила Лида. – Может, я вообще со странностями? Имею право.

– Да не вопрос. На здоровье. Но теперь я хоть понимаю, почему от тебя кто-то там в ужасе шарахался.

– Я такого не говорила.

– Не ты. Лешка рассказал.

Мгновенно ноги сделались ватными, сбилось дыхание. Парадоксы вечной жизни отступили в сторону.

– Что он тебе говорил? – Она сама не узнала свой голос.

По молчанию Вельшина можно было сообразить, что ему не хочется развивать тему и он жалеет о собственных словах. Пришлось ущипнуть его за руку, чтобы услышать ответ.

– Ну, рассказывал, как в первом классе мечтал с тобой затусить. Но ты ни с кем не шла на контакт. Странновато для первоклашки, да? Он говорил, другие ребята сторонились тебя, но только потому, что ты была вся такая из себя загадочная.

– И больше ничего не говорил? – Лиде страстно хотелось услышать хоть что-то еще.

– Нет вроде… А, когда его перевели в другую школу, он просил родителей отвозить его к прежней к концу занятий. На тебя позырить чтоб.

– И возили его?

– Ну, может, пару раз. Я не вдавался. Его спроси, если интересно.

– А когда стал старше, что же сам не приехал? – больше себя, чем Ворона, спросила Лида. – Я в той школе еще девять лет проучилась.

– Так перегорел, наверно, – с явной насмешкой изрек Марат. – Другие девчонки появились. Сами стали на него кидаться, я свидетель.

Лида примолкла, стараясь справиться со жгучим разочарованием. Нужно было срочно менять тему, и она спросила:

– Ты вообще куда меня завел? Этой дороги я не знаю.

– Самый короткий путь до твоего дома, между прочим, – хмыкнул Вельшин, а Лида содрогнулась от жутких воспоминаний. – Сейчас через поле выйдем к железной дороге. А ты, может, хотела еще погулять?

– Ну уж нет, спасибо, нагулялась. Домой!

Когда вышли на открытое пространство, слева от дороги показались развалины какого-то древнего строения, сложенного из золотистого камня. Марат повел ее через уцелевшую арку, наверно, собирался показать местную достопримечательность. Как будто Лиде сейчас было до этого дело! Из вежливости она промолчала, но вскрикнула от неожиданности, когда от остова стены беззвучно отделился мужчина в лохмотьях и преградил им путь.

Он был страшно худ, изможден, глубоко сидящие, словно вдавленные в череп глаза полыхали темной яростью. Марат немедленно шагнул вперед, оставляя девушку за спиной. Теперь Лида могла рассматривать бомжа из-за его плеча.

«Мне абсолютно нечего бояться, – словно шепнул ей в ухо какой-то новый самоуверенный голос. – Анна мне все объяснила. Пусть этот псих меня боится».

– А вот я тебя и поймал, – медленно протянул мужчина хриплым, словно заржавевшим от сырости голосом. – Теперь не выкрутишься. Что за мерзость на тебе надета?

Он ткнул грязным пальцем в грудь Марата. Тот не двинулся с места, лишь тяжело перевел дыхание.

– Слушайте, что вам надо? – вылезла на первый план новая бесстрашная Лида. – Уйдите с нашей дороги! Немедленно!

Мужчина лишь скользнул по ней взором, полным отвращения.

– Молчи, двуногое говорящее животное, – брезгливо обронил он. – Господь создал тебя не для того, чтоб ты своим смрадом отравляла все вокруг. Убирайся прочь. А вот с тобой я сегодня поговорю по-настоящему, – посулил он Марату. – Марш домой, живо! Сожги эти содомские одежды и жди моего возвращения. И не смей даже разговаривать с остальными, пока я не очищу тебя от этой мерзости.

Лида мало что понимала в происходящем, но чувствовала, как нарастает в душе страстное желание сделать так, чтобы мерзкий бомж заткнулся. Это же так просто. Всего лишь переключить на себя его гнев. И если Анна сказала правду…

– Хватит, замолчите! – возвысила она голос.

И тут Ворон словно пришел в себя. Обернулся к ней, бледный, с испариной на лбу, произнес скороговоркой:

– Иди домой, Лида. Перейдешь мост и по дорожке дуй к выходу из парка, не заблудишься.

– Не пойду без тебя!

– Нет, иди. Ну, пожалуйста! – Он слегка подтолкнул ее плечом.

И одновременно что-то вложил в руку, жесткое, прохладное на ощупь. Лида автоматически зажала неизвестный предмет в кулаке, совершенно не собираясь никуда уходить. Она жаждала расправы. Ей удалось поймать и сфокусировать на себе чужой яростный взгляд…

Человек вдруг тяжело задышал и потер руками грудь. Потом рухнул на четвереньки и стал похож на огромное раздавленное насекомое. Марат буквально вытолкнул Лиду из развалин:

– Иди! – И повернулся к мерзкому типу. – Что с тобой, отец?

«Отец?!» – девушка тихо ахнула. Этого просто не могло быть. А куда, позвольте, подевался надменный бизнесмен, воспитавший сынка-мажора себе под стать? Разом осознав весь ужас ситуации, она, не оглядываясь, ринулась прочь.

Лида остановилась уже за мостом, тяжело дыша. На развалины она не смела даже оглянуться. Кровь гулко пульсировала в висках, что-то тяжело шевелилось в груди, подпирало к горлу.

Вдруг она осознала, что только что сознательно планировала убить человека. Только за то, что он был ей противен и говорил мерзкие слова. Была к этому готова, зная, что заведомо останется вне всяких подозрений. Немыслимо – она ведь прежде не была жестокой. Злилась, конечно, часто, раздражалась по пустякам, но точно никому не желала смерти. Что же с ней случилось после разговора с Анной?

Сильная вибрация в правой руке заставила Лиду подпрыгнуть на месте и в недоумении уставиться на чужой мобильный телефон. Он мерно жужжал, на табло высветилась надпись: «Леха».

Лида вороватым движением нажала кнопку сброса. Теперь стало трудно дышать совсем по другому поводу. Через пару мгновений телефон зазвонил вновь.

– Алло, – замогильным шепотом ответила девушка.

– Что за чертовщина? – спросил в трубке такой знакомый голос. – Кто это? – И еще через секунду. – Лида, ты?

– Я, – кратко призналась она.

– Ну, привет. А Ворон где? В озере, что ли, купается?

– Нет.

– Можешь дать ему трубку?

– Не могу.

– Что-то случилось? – Кажется, Санин всерьез заволновался. – Ты можешь объяснить нормально?

– Могу, – согласилась Лида. – Марат провожал меня домой. А потом появился какой-то отморозок, вроде как его отец, и начал на нас орать. Марат успел сунуть мне телефон. Я не знаю зачем.

– Так, ты где сейчас? – Голос в трубке сделался жестким и сосредоточенным.

– Не могу точно сказать. Здесь какие-то развалины, деревянный мостик, а под ним маленький водопад.

– Я понял. Можешь подождать меня там? Я буду минут через десять максимум.

– Подожду, ладно.

Десяти минут едва хватило, чтобы взять себя в руки. Лида укрепила среди веток развесистого дуба небольшое зеркальце, заново собрала растрепавшиеся волосы в хвост и постаралась согнать с лица испуганное выражение. Отыскала возле моста ветхую скамейку села на нее и уставилась на воду строго-настрого запретив себе таращиться в нетерпении по сторонам.

Алеша возник бесшумно, оседлал край скамьи. И мягко спросил:

– Испугалась, да?

– Да не то чтобы… жалею, что не вызвала сразу полицию. – На самом деле она жалела совсем о другом. – Это же просто зверь какой-то… ничего человеческого. А Марат с ним остался…

Чужой телефон Лида все еще сжимала в руке, и Алеша осторожно, не коснувшись ее ладони, забрал его и спрятал в карман.

– Не дергайся так из-за этого. Тот тип действительно его отец.

– И что с того, что отец? Такой и убить может. Вот куда он утащил Марата?

Алексей сгорбился на своем конце скамейки с крайне удрученным видом. Потом спросил:

– Слыхала о сектантах?

– Ну, приходилось, конечно.

– Так вот, у нас тут в городской черте на острове обосновалась одна такая секта. Давно уже, лет десять назад. Разогнать их нельзя, они получили официальную регистрацию и все такое. Конечно, по закону они должны отправлять детей в школу. У нас сейчас таких учится человек пять, ты потом их заметишь: ходят в тряпье и не смеют глаз от пола поднять. Их в нашей столовке бесплатно кормят, потому что родителям работать вера запрещает.

– Но Марат ведь нормально выглядит, – перебила Лида. – А одевается просто суперски. Я, вообще, думала, что он из богатой семьи.

– Когда мы с ним подружились в пятом классе, он был точно таким, как другие бедолаги с острова. А насчет одежды – ну, моей матери иногда удается что-то презентовать ему на день рождения или на Новый год. Ворон чертовски гордый, но маму он обожает, на все согласен, лишь бы ее не огорчить. Вот только когда его папаша находит эти вещи, то рвет на кусочки и торжественно сжигает. А телефоны вообще крушит камнями.

– Да зачем же?

– Вера у них, видишь ли, такая: отказ от всех благ цивилизации. Едят только то, что сами вырастили, ходят в обносках. Просят милостыню на улицах и все отдают своему лидеру. А он хорошо устроился, сволочь! – сердито вскричал Санин.

– Но как Марат это терпит? – Лида едва не рыдала от сочувствия. – Он ведь почти взрослый, мог бы и сам прожить. Все лучше, чем среди таких уродов.

Алеша еще больше сгорбился, сжал кулаки:

– Да не может он уйти! У них, понимаешь, установка, что вся семья вроде как единый организм. То есть, если один согрешит, то отвечать должны все, даже новорожденные. Круговая порука. А у Ворона мать и двое младших. Отец их всех замордует, если Марат сбежит с острова. Им и так за него достается. Особенно сейчас, когда Ворон пошел в десятый. Обычно дети с острова только до девятого кое-как дотянут, а дальше экзамены просто не сдают.

– А как тогда его пустили в десятый?

– Директор школы лично в секту ходил и для внушительности кого-то из администрации города с собой таскал. Маратик ведь учится сказочно, на медаль идет. Ну, главари, то есть старейшины, согласились в порядке исключения дать ему доучиться, не ради Марата, конечно, а чтоб с городскими властями не собачиться. И теперь его отец злобствует вдвойне.

– И что же делать? – Лиду так и трясло от желания бежать и спасать.

– А что тут можно сделать?

«О, многое! Ты даже не представляешь, что могу в этой ситуации сделать я. Жаль, упустила момент. Нужно было его хотя бы хорошенько проучить».

Она больше не испытывала раскаяния из-за своего срыва, наоборот, жгучее сожаление об упущенной возможности.

– Марат придет завтра в школу?

– Вряд ли, – убитым голосом отозвался Алеша.

– Почему?

– А самой не догадаться? Выдерет его отец, вот почему! А потом запрет на сутки без еды.

Тут уж Лида не выдержала, вскочила на ноги и завопила на весь парк:

– И ты, его друг, так спокойно об этом говоришь?! Нужно что-то делать! Нужно бежать туда!

– Куда бежать-то? На остров не попасть. А даже если попадем, только хуже выйдет. Пойми, Марат там находится по собственной воле! Сбежит – всей семье не поздоровится.

– А если и других забрать? Могли бы снять квартиру, его мама нашла бы работу…

– Да не станет она работать, поверь мне. И с острова никуда не уйдет. Мать Вельшина – убежденная сектантка. Из всей семьи только Ворон плюет на эти игры.

У Лиды разом кончился запал, и она рухнула обратно на скамейку. В воцарившейся тишине стало слышно, как тихонько срываются с веток отжившие свое листья. И сонный шепот воды под мостом. И неровное дыхание Алеши. Он по-прежнему сидел на самом краю скамьи, смотрел в сторону, как будто ему не терпелось сорваться и уйти прочь.

– Скажи, а Марат бы огорчился, если бы его отец вдруг взял и умер? – спросила девушка.

– Что? – Алеша вздрогнул и сфокусировал на ней взгляд. – Ты что задумала, Лид?

– Да просто спрашиваю, интересно. Можно ли вообще любить таких родителей?

– Откуда мне знать? – после паузы ответил парень. – Этого, наверно, и сам Ворон не знает. А я его точно спрашивать не стану. Да, и вот еще: ты ведь понимаешь, что говорить об этом в школе никому не стоит, да?

– Да уж не совсем идиотка!

– Не обижайся. – Алеша вытянул руку и легонько коснулся кончиками пальцев ее плеча. – Просто даже Миле Журавке… особенно ей…

– А разве она не знает?

– Откуда? В классе, надеюсь, никто не в курсе, что Ворон связан с этой поганой сектой. И нужно, чтобы так все и оставалось.

– Ясно. Да, и скажи своему другу, что больше провожать меня не нужно. Это ведь ты его попросил, верно? Так вот, я все выяснила насчет тех людей.

– Интересно, что именно? – оживился Алексей.

– Ну, девушку я знала в детстве, мы были подружками во дворе, – скучным голосом завела прежнее вранье Лида. – Просто она старше, и я ее не сразу узнала. Теперь снова будем общаться. А парни, так это ее брат и бойфренд.

Санин покосился на нее скептически, кажется, не особо поверил.

– А что насчет того разговора?

– А, ерунда, просто парни помешаны на всяких квестах и ролевых играх. Идиоты перезрелые, – очень правдоподобно вздохнула Лида. – Скажешь Марату?

– Все не так просто, – задумчиво произнес Алеша. – Во-первых, я Вельшина ни о чем не просил. Просто рассказал ему, какие странные дела творятся вокруг новенькой, то есть тебя. И возможно, провожает он тебя совсем по другим причинам. Догадываешься, по каким?

– Но мне это не нужно! – разволновалась Лида. – Из-за Милы… и вообще.

– Понимаю. Только после сегодняшнего вообще все осложнилось. Может, Ворон и смотреть в твою сторону больше не станет. А если станет… ну, не знаю, нельзя его сейчас взять и отшить. Он подумает, что ты вроде как брезгуешь им.

Тут Лида снова вскочила на ноги:

– Да нет же! Как такое… я просто из-за Милы переживаю.

– Вот и разбирайся с ним сама, ладно? – неожиданно прохладным голосом оборвал ее Алексей. – Я, конечно, Ворону друг, но в его личные дела не суюсь. Как и он в мои. А сейчас могу проводить тебя до дома. Или это тебе тоже не нужно?

Лида почувствовала себя загнанной в ловушку. Ей нужно, еще как! Но сказать об этом никак невозможно, и она лишь постаралась как можно равнодушней пожать плечами.

– Как знаешь…

Алеша встал, потянулся и посмотрел на речку. Покачался задумчиво с носка на пятку. Потом вдруг снова плюхнулся на скамью и достал телефон, на этот раз свой, со словами:

– Прости, Лид, совсем забыл про одно важное дело. Вот же вылетело из головы. Да тут, вообще говоря, и провожать нечего, сразу за тем поворотом – выход из парка. Перейдешь дорогу и через пять минут будешь дома. Сориентируешься сама?

– Да конечно! Не вопрос. Ну, пока! – И Лида помчалась по дорожке, едва не воя в голос от унижения. Мысленно она клялась себе, что больше даже не взглянет на парня, когда-то спасшего ее от первой в жизни двойки.

Путь до дома занял куда больше времени, чем обещал Алексей. Обиженная, сбитая с толку, Лида, казалось, могла бы заблудиться и на абсолютно прямом отрезке пути. Она тыкалась в переулки, забредала в тупики и на дом свой вышла совершенно случайно. Ворвавшись в калитку, она быстро зашагала к двери, надеясь за привычными домашними делами забыть о потрясениях этого дня.

Дом встретил подозрительной тишиной. На кухне в миске печально плавала морковка, валялась на столе очищенная и уже потемневшая картофелина. И немедленно страх за мать смел все прочие огорчения. Лида бросилась в комнату.

Комната с занавешенными окнами тонула во мраке. Лишь древний торшер с ободранной бахромой слабо светился в углу.

Мать лежала лицом к стене, но заворочалась, услышав шаги дочери. По отечной бледности ее лица Лида поняла – дело худо.

– Мамуля, что?.. – ахнула она, приседая на корточки рядом с диваном.

Вера в спешном порядке отвоевывала у слабости позицию за позицией: она подсунула под спину подушку и растянула в улыбке бледные губы.

– Да ерунда, не дергайся. Застудилась на сквозняке, похоже, ко всем прочим радостям. Вот, взялась борщ варить, но пришлось срочно принимать горизонтальное положение.

– Я сейчас все сделаю.

– Спасибо, Лидуша. А что там наша тетя, не собирается вернуться на вахту?

– Тетка дезертировала. Меня к ней даже не пустили, по ее, кстати, просьбе. А врач смотрел на меня, как на убийцу.

– Да, не ждала я, что Муза сломается, – посетовала, комкая край одеяла, Вера. – Всегда была крепкой, как броненосец. Ладно, Лид, ты быстренько овощи в воду побросай и садись за уроки. А я попозже встану, жаркое сделаю и компот сварю.

– Лежи уж, сама управлюсь. – Лида рванула на кухню, пока мать не успела угадать по ее лицу, как она расстроена и напугана новым ухудшением.

Она уже дочистила картошку и разморозила в микроволновке мясо, как раздался требовательный звонок. Лида промчалась через двор, распахнула калитку и обнаружила за ней Анну. Девушка улыбалась и одновременно пытливо изучала Лидино лицо.

– Ничего, что без приглашения? Нужно поговорить.

– Конечно, проходите… то есть входи. – Лида ошалело попятилась в глубь двора. Она не ждала так быстро увидеть Анну вновь. Думала, у нее будет время, чтобы все взвесить, сочинить умные вопросы. Принять жутковатую правду о себе или же убедиться, что ее ловко дурачат.

Анна, похоже, церемониться не привыкла. Скинув на пороге плащ и туфли, она тут же прошла на кухню и с изумлением воззрилась на царящий там бардак. Готовка никогда не была Лидиной сильной стороной. Боясь что-то забыть и упустить, она заранее разложила на обеденном и хозяйственном столах все, что могло пригодиться для борща и жаркого. Места не хватило, пришлось задействовать и табуретки. Теперь она спешно пыталась освободить хоть одну, чтобы предложить ее гостье.

– Ты сегодня на хозяйстве? – бодро уточнила Анна. – Отлично, я помогу, обожаю готовить. А с мамой познакомишь?

– С мамой? – заколебалась Лида. – Ну, да, наверно. Если только она не спит, а то ей что-то нездоровится.

– О! – Подвижное выразительное лицо Анны огорченно вытянулось.

– Ну, честно говоря, она почти всегда теперь неважно себя чувствует, – выплеснула Лида то, о чем думала непрерывно, пока возилась с овощами.

– Лидок, кто там?! – долетел до них чуть взволнованный голос Веры. Прежняя жизнь не приучила мать и дочь к частым визитам.

– Пойдем, – вздохнула Лида. – И имей в виду – она тоже фанатка художников-передвижников.

Они вошли в комнату. Вера за это время сумела собраться с силами и сесть на своем ложе почти ровно, спустив искореженные ноги на коврик и задрапировав их покрывалом.

– Мам, знакомься, это моя новая подруга. Мы познакомились в парке. Анна занимается бегом, там у них целая группа энтузиастов. Вот, зовет присоединиться, – на одном дыхании выдала Лида.

– Обязательно сходи, – горячо поддержала Вера, впиваясь глазами в лицо Анны. – Когда такой отличный парк под боком, грех им не пользоваться. Рада познакомиться с вами, Анна. Если нужна какая-то особая экипировка, то скажите, мы все приобретем.

– Я тоже очень рада знакомству, Вера Львовна, – ласково произнесла Анна. – Лида много мне о вас рассказывала. Она очень вас любит.

Верины щеки слегка порозовели от удовольствия. А потом она все-таки не удержалась:

– Анечка, ваше лицо… это просто чудо какое-то. Но вам, конечно, не раз и не сто раз говорили то, что я намереваюсь сказать?

– Увы, в последнее время все реже, – шутливо насупилась Анна. – Зато сразу можно узнать культурного человека.

– А вы, часом, не родственница… нет сведений на этот счет?

– Да что вы, Вера Львовна, увы! Все мои дореволюционные родственники обретались в глухих деревнях, до Петербурга никто не добрался.

Лида не удержалась – хихикнула, прикинувшись, будто кашляет. Меньше всего Анна походила на деревенскую жительницу.

– Да уж, чудеса, – открыто любовалась гостьей Вера. – Вот так, не вставая с постели, словно в Третьяковке побывала. Вы ведь пообедаете с нами?

– Обязательно, – заверила Анна. – Я сейчас Лидуше помогу, а потом все вместе посидим и пообщаемся, ладно?

– Конечно. – Вера словно исцелялась на глазах, порозовели губы, исчезла болезненная муть из уголков глаз. Новая подруга дочери нравилась ей необыкновенно. А всего больше нравилось то, что они, наконец, появились, эти подруги.

На кухне Анна сразу взялась за овощи, резала их со скоростью света, не глядя. Глаз же она не отрывала от Лиды.

– Ну, ты как? Переварила мою историю? Знаешь, я решила не оставлять тебя одну, это ведь все-таки непростое известие, да? И вопросы наверняка накопились?

– Да уж, это точно, – согласилась Лида. Она не стала распространяться о том, что за прошедшие пару часов с ней случились потрясения и покруче. – Слушай, Анна, а как вы вообще меня нашли? Как догадались, кто я такая? Существует какой-то способ?

Анна мотнула головой:

– Нет, обычно у нас нет возможности распознать себе подобного. Разве что он сам себя выдаст. Ну, к примеру, выступит на ток-шоу с историей на тему: «Я живу на свете двести лет, а выгляжу на восемнадцать». Но таких идиотов среди вечников пока не случалось. Иногда по книжкам можно догадаться. Человек так описывает другую эпоху, с такими невероятными деталями, что сразу понимаешь – он из наших. С документами еще случаются накладки, не все достаточно быстро соображают, что необходимо менять паспорт хотя бы раз в столетие. Так что ты, возможно, первая из вечников, кого обнаружили до переломного возраста.

Слышать, что она – первая, было приятно. Лида просыпала картошку мимо кастрюли, ойкнула, бросилась сгребать ее с плиты.

– А насчет тебя вообще забавно получилось, – продолжала резать и рассказывать Анна. – Мы еще весной задумали с ребятами махнуть в северные страны, порыбачить. Валерка с Лазарем – фанаты хорошей рыбалки. На обратном пути недельку погостили в Питере у наших друзей.

– Таких же, как вы… то есть мы?

– Да нет, они обычные ребята, мы с ними на Красном море пару лет назад познакомились. Так вот, в Питере в новостях услышали, что в пригороде завелся маньяк, нападает на девушек. Обычно мы не вмешиваемся, но тут я настояла. Сняли здесь квартиру. А потом две недели я днем и ночью болталась по местному лесопарку, пока парни оттягивались в досуговом центре. И никто на меня даже не подумал нападать. Представляешь, какими комплексами я обзавелась? – Анна шутливо дернула себя за выпавший из прически темный локон. – Потом ребятам наскучило здесь торчать. Лазарь мигом завел нужное знакомство и узнал, что никакого маньяка больше-то и нет. Напал на девчонку-школьницу и умер от сердечного приступа, едва ее коснувшись. Как думаешь, что нам первым делом пришло в голову?

– Ну, я догадываюсь…

– Конечно, нам стало интересно. Выяснили твою фамилию, отыскали дом, установили наблюдение. Сразу поняли, что ты живешь первичной жизнью и ни о чем таком не догадываешься. Мы бы, скорее всего, и не стали тебя беспокоить, но… есть некоторые обстоятельства.

– Какие? – вздрогнула Лида.

Анна умолкла, прислушиваясь: со стороны лестницы слышались легкие, будто крадущиеся шаги, и через секунду на кухню заглянул Славик. Увидев рядом с ненавистной родственницей еще и незнакомку, ойкнул и умчался прочь, громко топая и натыкаясь на предметы мебели.

– Боится тебя? – понимающе спросила Анна.

– До обморока просто. Да если бы он один!

– Ну, нам всем это знакомо!

– Почему?! – Лида впилась в нее умоляющим взглядом. – Что во мне… в нас страшного? Так надоело… ведь всю жизнь…

Она тщетно боролась с подступающими слезами. Анна обняла, провела теплой рукой по волосам.

– Ничего ужасного в нас нет. За исключением того, что однажды мы все побывали на пороге смерти и стали, можно сказать, ее крестниками. Люди это чувствуют и порой реагируют очень бурно. Особенно те, кто боятся смерти.

– А разве мама, к примеру, не боится? Она ведь так больна. Но ей-то я ужаса не внушаю?

– Чего ж бояться, если она саму смерть умолила пощадить тебя? – хмыкнула Анна. – Да и вообще – чего бояться-то? А за маму свою не переживай. Она будет здорова. Мы уже все обсудили, даже клинику подходящую подобрали, в Нью-Йорке.

– Но это же безумно дорого! – запротестовала Лида. – Я только с утра со знакомым врачом об этом разговаривала. Он, правда, говорил об Израиле, но все одно… Даже если продам себя на органы, нужной суммы не набрать.