Читать книгу Пока любовь не разлучит нас - Елена Черникова - Страница 4

Главврач за столом в своём кабинете читает заявление Дочери Старика, которая спокойно сидит на диване, ожидая положительного решения: она хочет забрать отца из лечебницы домой.

Главврач. Боюсь, уважаемая, что мой ответ – отказать!.. Увы, отказ. Его нельзя забирать отсюда.

Дочь Старика. Но почему? Но… это мой отец!

Главврач. Не представляется возможным.

Дочь Старика. У меня есть деньги. Много. Достаточно. У него будет всё. Я буду возить его в театры…

Главврач. Это не требуется. Чужие роли его не интересуют.

Дочь Старика. Я куплю ему домашний кинотеатр. Подключу интернет. У него будет нормальная… виртуальная реальность!!! Я могу возить его в горы, на море, вы же сами сказали, что у него сильное сердце, ему и самолёты нипочём.

Главврач. Дорогуша, он путешествует иначе, не так, как вы.

Дочь Старика. Он будет путешествовать, сколько захочет. Я всё это теперь могу! Я жила в Испании, меня там бросил муж, но у меня теперь две квартиры, дочь, дача, кошка, собака, всё есть! Поймите, он дал мне жизнь, а я ещё не сказала ему спасибо. Ни разу. Дети никогда не говорят спасибо, я заметила.

Главврач. Вы наблюдательны.

Дочь Старика. Мне нужен отец! Мне! Нужен! Отец! Мой отец!!!

Главврач. Понимаю, понимаю.

Дочь Старика. Здесь не должно быть отказа, что-то не так. Что случилось? Зачем вам этот больной? Может, мне надо выкупить (насмешливо) его у вас?

Главврач. Не надо. Он экологически опасен.

Дочь Старика. Вы, кажется, издеваетесь надо мной? У вас тут экологическая полиция?

Главврач. Нет. Я вам помогаю.

Дочь Старика. Мне отец нужен, а не ваша помощь.

Главврач. Вы полагаете?

Дочь Старика. Прекратите!

Главврач. Присядьте, пожалуйста, зачем вы встали?

Дочь Старика. Так. Присела. Что ещё скажете? Я никак не ожидала такого упрямства! От вас! У вас, полагаю, достаточно клиентов? Или перебои пошли? Недопоставки? Общество перестало сводить граждан с ума? У нас негражданское общество?

Главврач. Ну что вы. Скажете тоже!

Дочь Старика. Так скажите вы! Ну хоть что-нибудь, что я смогла бы понять!

Главврач. Очень трудно. Но я попробую.

Дочь Старика. Перестаньте издеваться!

Главврач. Господь с вами. Какие у нас тут издевательства… Послушайте. Вы знаете, что такое любовь?

Дочь Старика. Я же просила!..

Главврач. Ну, так вот. Ваш отец любит одну даму. Она тоже здесь, тоже на коляске, у неё веер из перьев… Да-с. Они оба почти парализованы, почти не могут принимать пищу. Но они всегда вместе. Ну что вы так удивляетесь?

Дочь Старика. Ваше упорство безумно. Вы безумец? Ах, да, вы же мужчина!..

Главврач. Пожалуйста, пожалуйста… Так вот: они всегда вместе. У обоих – что просто поразительно при их диагнозах – сохранилась речь. Но их память… она сохранилась в такой своеобразной форме, что наука пока не комментирует. Мы изучаем эту пару, скоро будет международный консилиум. В беседке, где они коротают дни, где они путешествуют, диким виноградом прикрыты микрокамеры. Я вижу и слышу каждое их движение, каждое слово… Да сядьте вы, наконец!

Дочь Старика. Эти ваши камеры… Ваша камера! Слово-то: ка-ме-ра! Надзиратель! Я возьму хорошую сиделку.

Главврач. Никакие сиделки не смогут обеспечить этой паре оптимального ухода. Никогда вы не обеспечите науку новейшим материалом, какой черпаем мы сейчас.

Дочь Старика. Всё тут беззаконно!

Главврач. Разрешите напомнить: чтоб изменить закон, сначала надо пойти на беззаконие. Полистайте учебник истории.

Дочь Старика. Ну вы и фрукт… Хорошо, давайте мне обоих. У меня денег на десяток таких… туристов… хватит.

Главврач. Чего у вас хватит? Денег? Или, простите, конечно, ума? Да-а-с. Вот поэтому я и не могу отдать вам вашего отца. Он занят. Любовью. В наилучшем смысле этих слов.

Дочь Старика. (Задумчиво). А они знают, что вы нарушаете их… права человека?!

Главврач. (Смеётся). Нашлась! Европа! Ну, молодец!.. Слушайте. Однажды подул сильный ветер, листва затрепетала, и ваш отец внезапно заметил под потолком наш проводочек, неаккуратно выглянувший из-под винограда. Знаете, что он сказал даме в этот миг? Не знаете.

Дочь Старика. Не знаю! Что-нибудь виноградное…

Главврач. Он сказал: “Видите провод? Как бы я хотел, чтобы по нему бежало тонкое, как моя последняя энергия, белое электричество, сверкая розовым или чем-нибудь зеленым…”. А его прекрасная дама ответила: “О да, я вас понимаю. Очень! Или синим… Вы передали бы ваши воспоминания, и они были бы изданы отдельной книгой. Это была бы лучшая книга на свете! Вы столько видели, столько знаете! Ваши поразительные странствия!”.

Дочь Старика. Хорошо, я куплю аудиокнигу с сочинением Соломона «Песнь Песней». Надеюсь, она уже оцифрована. Буду включать им по утрам вместо будильника.

Главврач. …Батюшка ваш в ответ: “Дорогая! Как вы чувствуете меня! У нас с вами одинаковая скорость… Как томится без вас моя душа, когда я сплю! Душа ждет утра… Я научился просыпаться счастливым, потому что когда я жду утра, то жажду лишь встречи с вами, о, какое блаженство – искренне хотеть жить! Я посвятил бы эту книгу вам…»

Дочь Старика. Почему вы издеваетесь надо мной? Не надо издеваться над человеком, когда он уже разбит и плачет и… приехал. Приехала.

Главврач. О-о-о, надо! «…Жюльвернами становятся не все. Бывает, что тебя не берут в свой круг усталые феи – темы-долгожительницы, у которых все эти робинзоны, нэмо, афанасии никитины давно на побегушках, а ты – нелепый, как новорожденный с пушком на затылке. А пусти душу вперед, тело за ней пойдет…». Я знаю их диалоги наизусть, представьте себе.

Дочь Старика. Прекрасная память, доктор. Вы, видимо, великий человек. Но что же делать мне?!! У вас тут хорошая охрана? Кстати. Как вы храните записи их бесед?

Главврач. Хорошо храним, надёжно. Не только пленки, но и все расшифровки; бережём и изучаем каждое их слово, любое! А они, знаете, частенько переходят с французского на английский, немецкий, а временами он учит её ирландскому языку! Иногда – датскому и шведскому. Вы представляете – сколько у нас работы? А по-русски они любят иногда, как бы поточнее сказать, поврать.

Дочь Старика. Как поврать? Дикое слово. Такого слова не бывает, и мой отец никогда не врал. Он – академик. Он консультировал аналитическое управление…

Главврач. Поврать – это их личная абракадабра, коды, они пользуются пятыми-десятыми-пятнадцатыми значениями редких слов, чтобы доставить друг другу физиологическое удовольствие мгновенного разгадывания смысла. Это их наслаждение и хороший тон. Я не могу, уважаемая, не могу отдать вам вашего отца! Поймите. Он полностью принадлежит…

Дочь Старика. Науке? Консилиум?

Главврач. Другой женщине! Другой! Понимаете? Вы лично уже не нужны ему. Вы – прошлое, и очень далекое. Вас уже вырастили, выдали замуж, с вами все ясно. Даже ваш развод, столь драматичный для вас, ничто для него.

Дочь Старика. Для него я всегда была ничто. С этим надо покончить. Пока мы живы. Моя покойная мать…

Главврач. У вашего отца появилось настоящее, которого никогда – подчеркиваю! – никогда не было раньше. Он объездил весь мир, путешествовал полжизни, к чему-то стремился, достигал высот, но все это было устремлено к будущему, всё было ожиданием. И лишь теперь, когда он встретил эту женщину, и когда они абсолютно не зависят от прихотей плоти… Да что вы можете понять, сорокалетний ребенок, с вашей собакой, дочерью и квартирами и… И кошкой, я всё помню, кошкой, и не смотрите на меня как солдат на вошь.

Дочь Старика. У меня ещё канарейка…

Главврач. Прекрасно. Пусть ваша птичка свистит вашей кошке.

В окно влетел прозрачный лиловый камешек. Он упал на мягкий ковер у ног женщины. Она вздрогнула и подняла небольшой аметист.

Главврач. Это меня. Извините. (Смотрит на карманные часы). Звоните. Не забывайте… (Встаёт)

Дочь Старика. Подождите ещё секунду. Пожалуйста. Одна просьба: вы можете дать мне ваши расшифровки?.. А я вам – подписку о неразглашении великой научной тайны.

Главврач. Не язвите. Я подумаю. Там есть вещи, которые не для каждого. То есть – не для любой нервной системы. На неделе позвоните. Я решу. Верните мне аметист, пожалуйста, это наш условный сигнал с медсестрой. Так удобнее.

Дочь Старика машинально протягивает ему руку с аметистом. Врач еле заметно усмехается, кладёт камень в карман и откланивается. Она, оставшись в одиночестве, подходит к окну, смотрит в сад. Передразнивает величественную походку врача, потом по-детски «показывает нос» саду.