Читать книгу Пятьдесят свиданий с врагом - Елена Дженкинз - Страница 20

Руки тряслись, она не могла сдвинуться с места, и Тони первым не выдержал. Со злостью зачесал пальцами растрепанные волосы, отвернулся и направился к кушетке между стеллажами, исчезая в полумраке.

Джун быстро заморгала, избавляясь от подступившись слез, а потом застыла от внезапного воспоминания.

Камера!

О боже, камера ведь включена.

В ужасе Джун на подрагивающих ногах подошла к стене и… вздохнула с облегчением, потому что батарея села.

Пришлось снять камеру со штатива и тихонько, на цыпочках выбраться из библиотеки.

То, что случилось, напоминало приступ безумия. От одной мысли снова суставы начало крутить, как в горячке. Пришлось остановиться посреди коридора и глубоко вдохнуть, зажмурившись.

Тони отверг ее, но определенно точно хотел. Она в этом сейчас не сомневалась. А для начала и этого достаточно.

Джун вернулась к себе, поставила камеру на зарядку и легла спать рядом с Уитни, которая скрутилась котенком на самом краю. Она всегда так спала – едва не падая с кровати.

Как быть с тем, что миссис Паркер распускает слухи о Джун в местном обществе? Какого мнения о ней Крис? Что происходит с Мелани? Все эти вопросы утратили актуальность. В сознании осталось только одно: дыхание Тони и его шепот.

Я с ума от тебя схожу, Джун.

Она тоже сошла с ума. Потому что хотелось вернуться в библиотеку, к Тони, и сделать то, о чем он просил.

Хотелось опуститься перед ним на колени.

Она накрыла голову подушкой, но образ Тони никуда не делся. Его голос звучал в мыслях. Аромат Рождества впитался в кожу.

Джун провела пальцами по щекам, по губам – саднившим, впервые искусанным не ею самой – и улыбнулась.

– Господи, мне нравится Тони Андерсон, – ошарашенно прошептала она, зная, что соврала: он ей не нравился. Она его…

Джун задержала дыхание, пресекая мысль, и медленно выдохнула.

Она его ненавидела-наоборот.

– Джун! Джун!

Настойчивый стук в дверь и громкий голос Генри вырвали из нездорового, туманного сна. Она спустила ноги с кровати и побрела к двери, но потом резко остановилась: на ней был вчерашний костюм. Быстро набросив халат, Джун открыла дверь.

– Что случилось, Генри?

– Фрэнк требует, чтобы ты к нему немедленно зашла.

О миссис Паркер собирается говорить. Что ж…

– Хорошо, только переоденусь, – храбро кивнула она.

– В этом нет нужды. Фрэнк уезжает через полчаса в срочную командировку в Лондон, он очень просит, чтобы ты поторопилась.

– Ладно.

Уитни в комнате не было: настенные часы показывали 10:20. Придется позже позвонить, объяснить путаную правду об отношениях с Тони. Не хватало, чтобы Уитни оклеветала его перед своими родителями. Она может.

Джун потуже затянула пояс халата и пригладила всклокоченную копну волос. Внутри снова возродилось ядовитое, отвратительное воспоминание: миссис Паркер нажаловалась Фрэнку вчера. Теперь всем на свете будет известно, кто такая Джун Эвери.

Сбылось то, чего она так опасалась долгие годы. Придется уехать, чтобы не смотреть людям в глаза…

А с другой стороны, она и так собиралась перебраться в город на время учебы. Может, еще обойдется… Может, не все так плохо.

Войдя в кабинет Фрэнка, Джун просияла, увидев Тони.

Она с обожанием облизала его беглым взглядом и едва не споткнулась. В вырезе его футболки, на шее, красовалась отметина страстного поцелуя.

Не смей краснеть, приказала себе Джун. Взволнованно вцепилась в пояс халата и бодро поздоровалась:

– Доброе утро!

Но Тони не разделил ее радости. Он вскинул бровь и скептически уточнил:

– Хорошо выспалась?

– Да, прекрасно, – соврала она, и Тони ухмыльнулся. Снова ты лжешь, означало знакомое выражение лица.

Это задело, дернуло за нерв.

– Ну слава богу, вернулась старая-добрая Бэмби-Джун, а то вчера я испугался, не вселился ли в тебя чужой дух, – протянул Тони, и она по привычке уже собралась плюнуть ядом в ответ, когда в кабинет размашистым шагом вошел Фрэнк. Он был в замшевом дорожном костюме, который всегда надевал в дальние поездки.

– Доброе утро, Джун, – холодно поздоровался опекун. Он обошел массивный стол, открыл полку и бросил наверх какой-то конверт, а потом… достал видеокамеру.

Сердце остановилось.

Взгляд не отрывался от камеры, но потом переместился к конверту: что-то показалось знакомым… Он был разорван пополам. И склеен скотчем.

Джун затошнило. Она не могла ни пошевелиться, ни задать жизненно важный вопрос, но Фрэнк сам все объяснил:

– Тони отдал мне это письмо сегодня, и я не представляю, как у него хватило совести рыться в твоих вещах, Джун. Но слава богу, что он так поступил… И дело не в твоей матери. Не стану ничего тебе рассказывать, прочти сама. Возможно, это изменит твою жизнь… А теперь второй вопрос, – он кивнул на камеру и вперил осуждающий взгляд в Тони. – Как ты мне это объяснишь, сынок?

Тони молчал.

Опустошенная, Джун медленно повернула голову и увидела, как нахмурился ее враг. Предатель, подонок. Он все о ней узнал, рассказал Паркерам…

– Где ты взял письмо? – вымучила Джун и поймала ледяной взгляд.

– В мусорке. Ты не очень-то старательно оберегаешь свои тайны, Бэмби. Халатно с твоей стороны.

В мусорке… В мае! А отдал Фрэнку только этим утром.

Этим утром! После того, что было… И даже ни словом не обмолвился, не посоветовался…

– Я спросил тебя, Энтони Уильям, как ты это объяснишь?! – гаркнул Фрэнк, впервые на памяти Джун.

– А что именно тебе непонятно, отец? Я даже не знаю, о чем речь, – вежливо отбился от нападок Тони.

Фрэнк включил запись и промотал сразу на последние секунды, и Джун готова была сквозь землю провалиться. Но оказалось, что батарея села в тот момент, когда Тони предложил встать перед ним на колени. Она назвала его больным ублюдком, он бросился к ней… И все. Конец записи.

– Джун, он принуждал тебя к чему-либо? вчера или в другие дни? – спросил Фрэнк, негодуя. В карих глазах – ни привычного тепла, ни понимания.

Ответь она «да», и отец не простил бы Тони. Больше всего на свете Фрэнк не переносил, когда унижали тех, кто слабее.

Но она не могла соврать. Она слишком ценила эту семью, чтобы вносить разлад в отношения.

– Нет, – тихо, но уверенно ответила, и Фрэнк с облегчением выдохнул.

– Тони, твое поведение нельзя оправдать. То, как ты вел себя с Джун, все то, что ты ей говорил… Зачем ты травил ее, как какую-то… зверюшку?!

Побледневший, Тони неотрывно смотрел на камеру, которую сам же и подарил, и явно пытался сопоставить факты в голове. В его глазах сменялись сомнение, ярость и оно – презрение. То самое, которого не было ни вчера, ни в мае в день рождения Джун.

Презрение кислотой пролилось на ее сознание. Стало больно.

И в то же время в висках стучало: предатель, предатель.

Он ведь был в курсе, что нельзя рассказывать чужим людям правду. Джун могла засудить его за распространение личной информации, которая бросала тень на ее будущее.

Впрочем, здесь и сейчас страх перед общественным мнением померк в сравнении с горечью обиды.

Тони знал, как ей важно оставить прошлое в прошлом, она не раз его об этом просила, а он все равно не упустил шанса поставить ее на место. Напомнить, что она для него – никто. Ее просьбы и желания – пустые слова.

Она. Для него. Никто.

Даже сейчас.

Оглушающая, разрезающая пополам правда.

Наверное, если бы вчера в библиотеке Тони довел дело до конца, то Джун стала бы его маленькой грязной тайной, а не девушкой, которую он с гордостью брал бы на встречи с друзьями и на званые ужины.

Эта мысль прошила ледяными искрами насквозь, настолько циничной, но разумной она была.

– Откуда у тебя камера, отец? – наконец прозвучал жесткий вопрос, и Фрэнк раздраженно взмахнул рукой:

– А это имеет значение?

– Откуда у него камера? – нетерпеливо повторил Тони, обращаясь к Джун, и она тяжело сглотнула сухой глоткой. – Скажи, что ты понятия не имеешь, Бэмби.

Она не представляла, как оправдаться. Да и зачем? Тони ранил ее очень глубоко, и не было желания улаживать конфликт. Хотелось довести его до безысходности. Проверить мир на прочность. И разочароваться, когда чуда не произойдет.

Джун специально начала нервно тереть правое запястье и пролепетала:

– Я не знаю, как это вышло, Тони. Честное слово, глупая случайность. Я записала видео ради шутки, чтобы показать Уитни… Я не знала, что она отнесет камеру Фрэнку. Правда.

Джун не сомневалась, что в деле замешана Уитни. Конечно, кто же еще. Искательница справедливости, которая заехала по лицу Крису за то, что обидел ее кузена. А потом обидела кузена за то, что он распустил руки с Джун.

Уитни, наверное, утром случайно посмотрела запись. Может, с зарядки снять решила. А видео оборвалось на такой провокационной ноте, что только бессердечный человек не вступился бы за Джун.

Тони скривил губы, кисло ухмыльнувшись. Поверил, что она все подстроила. Естественно. Показать запись болтливой Уитни – то же самое, что показать всему миру.

Ну и пусть. По крайней мере, Тони не будет торжествовать, считая, что отравил малышке Бэмби существование. Вчера, прогоняя ее, он заявил, будто она победила. А сам уже тогда знал, что победила она только в битве, проиграв войну. Проиграв свою жизнь в этом городе.