Читать книгу Геония. Трилогия - Елена Долгова - Страница 57

Хиллориан собрал свои вещи и оставшиеся продукты, уложил рюкзак, расстелил на полу брезент и принялся за чистку пистолета, аккуратно раскладывая на ткани детали. Солнце повисло в зените, потоки тепла низвергались в долину. Аномалия притихла как ночной монстр, мирно спящий в полуденной тени.

Септимус с ностальгией припомнил Аналитика, тот любил ерничать, поглаживая на коленях знаменитый кротовый плед: «мальчики мои, осознав цель, предваряйте действие размышлением. Но размышлений этих не затягивайте. Раз засомневавшийся, да не расхлебает потом дерьма».

Полковник, в этот миг живая иллюстрация правоты Старика, отложил в сторону промасленную тряпку. Интересно, что творит сейчас запертый в тесноте колодца Стриж? Мечется, бесцельно бросаясь от стены к стене? Ждет помощи, до конца цепляясь за пустые надежды? На мгновение Хиллориану захотелось вернуться – вновь проползти горизонтальным лазом, отыскать вход в колодец, вытащить иллирианца, предложить ему мир и даже рассказать часть правды. Этот парень поймет правильно, наверняка должен понять. Инструкции Аналитика не запрещали подобного оборота – яростно возражала сама природа Хиллориана. Доверчивость – опасна, раскрывшийся – обречен.

Контейнер лежал неподалеку, на полу, у самой двери, его грани блестели под лучами солнца. Полковник закончил собирать пистолет, отправил на место последнюю деталь и убрал оружие в кобуру. На что там намекал Аналитик? Может, уничтожить контейнер, не открывая?

Хиллориан поднял куртку, встряхнул ее от пыли, одернул мешковатый капюшон за спиной. Мысль насчет ящика не отпускала.

Наблюдатель припомнил бескровные губы и тонкую улыбку Аналитика. «Слушайся реликтового пси-критерия, который дураки зовут совестью». Отличный совет, что делать, если совесть молчит?

Хиллориан выбрался из бункера, оперся о скалу, бесцельно заглянул в Воронку – в десяти метрах ниже желтел карниз следующего яруса, но дна как будто бы не было совсем.

«Может, стоит забыть о словах Аналитика, мало ли что сболтнула полумертвая груда плоти? – подумал он. – Вернусь в Порт-Калинус, сдам находку в Департамент, получу награду и отпуск. Буду жить если не счастливо, то хотя бы успешно».

Контейнер блестел ребристыми боками. «Обидно все же уничтожать его, не открывая. Надо же, рука не поднимается…».

Хиллориан запрокинув голову и посмотрел вверх. Южный горизонт снова наливался свинцовой мглой. Над самим кратером пустое небо, наоборот, отливало кобальтом. Над бездонной ямой Оркуса не только не парили птицы, там не было даже мух.

«Зачем я сам-то мухой вьюсь над этим ящиком, все вокруг да около. Сейчас открою, посмотрю, что там, потом закрою, и дело с концом. Ну давай, смелее, Септимус!».

Приняв такое решение, наблюдатель действовал точно и аккуратно. Он поднял ящик, тщательно осмотрел его, нашел тончайшую трещинку и поддел ее ножом.

Потрясенный до глубины души он смотрел в этот ящик. Смотрел еще и еще, словно не верил глазам своим… На небольшом квадрате дна, там, где пристало покоиться ключу к судьбе самого Хиллориана, там не лежало… ничего!

Полковник, убедившись, что это не галлюцинация, отшвырнул коробку – бесполезная железка с обиженным звоном покатилась по камням.

– Нет, ну только не это! Маразматик, сукин сын!

Тень мертвого Аналитика ехидно молчала, ничуть не потревоженная проклятьями.

Септимус Хиллориан дрожащими пальцами нащупал в кармане прощальное послание Старика, извлек черный квадратик; вытащил из сумки бесполезный, безнадежно мертвый уником, попав со второго раза, втолкнул квадратик в щель. О чудо! Машинка слабо, неуверенно, но заработала. По экрану поползли ленивые строчки. Полковнику на секунду показалось, что он вновь слышит хрипловатый, протяжный голос:

Здравствуй и прощай, сынок. Надеюсь, что у тебя хватило терпения не трогать раньше времени последнее завещание старика. Впрочем, вероятность того, что ты используешь чип не ко времени, ничтожно мала, и я благодарю Разум за то, что он послал мне такого пунктуального человека.

Хиллориан взвыл с досады. Уником хладнокровно продолжал:

А теперь ближе к делу. Я сказал тебе правду, Аномалия – это вторжение. Как-нибудь на досуге, если останешься жив, удели немного времени сочинениям некого Хэри Майера. Впрочем, как добросовестный наблюдатель, ты наверняка уже это сделал. Не стану повторяться. Скажу лишь – Майер, сам того не желая, сказал обывателям правду – мир «бестелесных» дышит, живет. Где он? Везде и нигде. Каков он? Бесплотен и неописуем. Чего он хочет? Спроси о чем-нибудь полегче. Может ли он хотеть вообще? Не знаю. Я твердо знаю лишь одно – двум мирам нет места под одним солнцем. Скрыть расчеты от Департамента оказалось сложнее, чем совершить их. И все же дело сделано, я нашел человек, чья ментальная сущность способна, истратив себя, восстановить барьер между нами и Теми. Не бойся, этот человек – не ты.

– А кто тогда?! – заорал Септимус, полностью теряя равновесие.

…Он не обладает ни твоими способностями, ни твоей отвагой. У него нет никаких достоинств. Зачем цепь случайностей и закономерностей и случайностей выбрала его, понятия не имею. Этот человек, безвестный, слабый и невольный спаситель человечества – Мюф Фалиан.

– Этот щенок, что ли?!

Да, да, Септимус, не удивляйся. К тому времени, как ты используешь-таки этот чип по назначению, проблема Большой Каленусийской Аномалии будет решена. Как? Надолго ли? Я не знаю. Тебе же, Септимус, я говорю – прощай и прими мою последнюю благодарность. Ты пришел в Аномалию, втайне мечтая отыскать способ улучшения природы человека. Ты хотел найти ключ, который дает доступ к преимуществу. К сожалению, такого ключа не существует. Вместе с тем, ты сделал все, что мог – доставил на место нашего маленького странника. Прости меня за ложь, правда была несовместна с твоей тайной мечтой. Надеюсь, ты примешь ситуацию достойно, и не натворишь ничего непоправимого.

Остаюсь с искренней приязнью, твой мертвый друг,

Элвис Миниор Лютиан, Аналитик.

Септимус выдернул чип из щели уникома.

– Будь ты проклят Разумом, мертвый урод! Ты использовал меня и выбросил – теперь я должен разгребать твое окаменевшее дерьмо!

Хиллориан замахнулся было, чтобы выбросить чип, но передумал и спрятал его в карман. «Если никакого артефакта здесь нет и в помине, что же я тогда нашел? Кто поместил пустой контейнер на дно колодца?»

Ответ сложился сам собой, Септимус хлопнул себя ладонью по лбу и захохотал: «Я искал нечто, в твердой уверенности, что оно существует. А раз искал, то и нашел. Неважно, что это. Я был обречен принять за ключ любой более-менее подходящий предмет. Например – вот этот…»

Септимус поднял с земли насквозь проржавевшую табличку:

7004 год. Наблюдатель Нуньес. Я скучал здесь. Станция R-735 – «Дохлая Вечность»

– Ах, скучал? Ну так и отправляйся в вечность!

Предсмертный автограф наблюдателя Нуньеса, весело кувыркаясь, отправился на дно. Полковник проводил его полет взглядом и подобрал лоскут брезента.

– А, может, ключ – это ты?!

Брезент, улетая в пропасть, захлопал потрепанным крылом.

– А ты, случайно, не ключ?!

Хиллориан наградил прицельным ударом растоптанного в лепешку кибера. Пластиковая лепёха упорно цеплялась за окаменевшую глину. Отправить ее в Воронку удалось лишь с четвертого пинка.

Черед «фальшивого» ключа наступил следом. Полковник, не жалея ног, наградил стальной ящик серией пинков. Последний удар послал корень зла прямиком на дно, тот описал широкую дугу и рухнул в таинственную глубину кратера.

– А ты?… А ты?…

Полковник орал ругательства, с наслаждением давая свободу бешенству. С оттенком изощренного цинизма он перечислял Разум, древних богов, покойного Аналитика, самого себя, брошенного в колодце Стрижа и недосягаемого сейчас Фантома.

Лишние продукты, части оборудования, секция сломанной мачты, увесистые булыжники, комья глины – все это сыпалось в раскрытое жерло Воронки Оркуса.

Конец амоку положил нелепый, косо торчащий из окаменевшей глины менгирчик. Попытка отправить его следом кончилась неудачей – полковник взвыл и наклонился к ушибленной ноге. Боль отпустила лишь через пару минут. Этого времени оказалось достаточно – Хиллориан наконец умолк, закашлявшись.

– Ты не просто солгал, Аналитик… Ты сделал хуже – ты превратил меня в истеричного дурака.

Шок, вызываемый неожиданным оборотом событий, не вечен. Септимусу хватило получаса, чтобы пережить поражение. В конце концов он откашлялся, вытер лоб, вздернул рюкзак на враз ссутулившиеся плечи, развернулся и шаркающей походкой пошел прочь – туда, где остались вбитые в обрыв крючья.

– Теперь еще подниматься в одиночку, без страховки…

Судьба играет человеком. Расшибленная о менгир нога заставила Хиллориана остановиться. Он нагнулся, прямо сквозь брезентовый ботинок ощупывая саднящий палец. Быть может поэтому полковник заметил длинную тень, которая косо наползала сзади…

– Стой!

Голос оказался весьма знакомым. Воскресший из небытия Стриж возник за спиной, Хиллориан вильнул в сторону, дернув плечами, сбросил рюкзак и пустился бежать, перепрыгивая через груды ржавого хлама.

– Стой, колонель!

Хиллориан, в несколько секунд преодолев дистанцию, ловко проскочил в черное отверстие каверны. Пуля пропела над головой, посыпалась каменная крошка. Полковник и не подумал надевать налобный фонарь – он рысцой бежал в полутьме, держась правой рукой за стену и считая повороты.

Стриж замешкался у входа, включая лампу. Септимус слышал мелодичный голос женщины и рокочущий бас луддита. «Они псионики и вдвоем отследят меня по ментальному отпечатку». Хиллориан, задыхаясь, натыкался на острые грани камня и груды мусора, на балки, целые и обвалившиеся, на живые, мягкие комочки «хмуриков». Мелкие зубы визгливых зверьков вонзались в толстый брезент ботинок.

– Будь ты проклят, Аналитик. Будь ты проклят.

Один раз полковник оказался в тупике, с маху налетел на груду глыб, отодвинув боль на самый краешек сознания, и ощупал сложенные камни – это оказалась гробница Дирка. Огни чужих фонарей мелькали совсем близко, он слышал голос Стрижа. Хиллориан нащупал в кармане оружие и осторожно попятился. Отблески чужого света позволили ему разглядеть развилку.

– Он где-то здесь. Я чувствую его пси.

– Эй, вылезайте, колонель. Я вас не трону, если выйдете сами.

Хиллориан подтянулся на пальцах и протолкнул себя в лаз под самым потолком. Фонарь на голове Дезета светил почти рядом с ботинками наблюдателя.

– Вы уверены, Джу, что он здесь? Наш прыткий друг как сквозь землю провалился.

– Я подойду поближе.

– Стойте на месте. Загнанная крыса опасна. Нужно проверить второй проход, скорее всего, он там.

Стриж отступил назад, свет его фонаря из яркой звезды превратился в тусклую точку. Полковник выждал, когда охотники уйдут, а потом мягко и ловко спрыгнул вниз из верхнего лаза вниз. Потом Хиллориан побежал, но не за Стрижом, а в противоположную сторону. В тупике он поспешно нацепил фонарь, и опустился на колени, лихорадочно шаря в толстом слое каменной крошки. Изодранные о камень руки обильно кровоточили – он не замечал глубоких царапин.

– Сейчас… Сейчас…

На миг Хиллориану показалось, будто тайник пуст. Полковник вскочил, паника едва не бросила его вслед за ушедшим иллирианцем.

– Тихо, тихо, Септимус… Ты не будешь торопиться.

Он принудил себя успокоиться, снова разгреб крошево камня, потом приник к земле, стараясь запустить руки поглубже в неподатливый слой.

Рукоять нашлась внезапно. Хиллориан аккуратно отгреб хлам в сторону и высвободил весь агрегат.

– Ну вот и все. Теперь – последний акт. Пяти, думаю, мне хватит.

Он поставил нониус на цифру «пять», беззвучно помолился силам, в который раньше не верил, и рванул рукоять.

В ту же секунду Септимус сам сорвался с места и, более не скрываясь, помчался к главному выходу. В минуты смертельной опасности слух его невероятно обострился. Он различал, как потрескивают балки, как в боковом коридоре насторожился Стриж. Слышал тихое дыхание сострадательницы, и широкие, уверенные шаги луддита. Свет, выплеснувшийся из боковой галереи, смешался со светом хиллориановой лампы.

– Стой, колонель!

Полковник только прибавил ходу. Стриж вынырнул из соседнего штрека внезапно. Противники столкнулись на бегу, более легкий иллирианец отлетел к стене. Что-то легонько ударило полковника по лодыжке, он не обратил на помеху внимания и тут же выстрелил на ходу, метя в огонек лампы.

Пуля ушла рикошетом, кажется, она все же задела иллирианца – тот не стрелял в ответ, фонарь Стрижа погас.

Полковник вылетел наружу. Яростные потоки солнца заливали чашу Воронки, Септимус бежал что было сил – бежал, не останавливаясь и не оглядываясь, уже не чувствуя погони за спиной, он поспешно миновал бункер, ненужный хлам, нужный, но брошенный в бегстве рюкзак. Хиллориан остановился лишь у самых крючьев для подъема наверх.

«Не стоило так торопиться, – подумал полковник, – У меня еще есть в запасе время. Эта штука не взорвется, она просто старый хлам. И я оставил мешок с вещами, надо вер…»

…Сначала в полной тишине дрогнули склоны. Грохот нескольких взрывов пришел мгновение спустя, карниз содрогнулся, Хиллориана смяло, швырнуло наземь, грубо протащило к самому краю, осыпало мелким, острым щебнем. Налетел горячий ветер, который нес мусор и запах взрыва. Тряхнуло на совесть – Септимус, обламывая ногти, вцепился в камни – воронка кратера угрожающе надвинулась, пылью засыпало глаза.

Потом он лежал, часто мигая, распластавшись на краю пропасти, щекой прижимаясь к окаменевшей глине. Слух на время исчез. В абсолютной тишине, медленно вращаясь, разлетались по сторонам обломки бункера. Участок стены вместе с входом в подземелье тяжело, даже как-то нехотя осел, лавина камня и мусора рухнула в пропасть. Горело все, что только могло гореть: обрывки парусины, иссохшая до костяной твердости растительность. Хиллориан замер в тоскливом восхищении – у него на глазах в звенящем безмолвии, словно пальцы гигантской, протянутой к небу руки, полыхали жарким пламенем менгиры. Густая черная сажа смешалась с рыжими языками.

Спустя малое время вернулись звуки. Хиллориан встал на четвереньки и рассмеялся – почва под ним плавно, но размашисто покачивалась, словно палуба судна. Он переждал тошноту и встал, огляделся и понял, что вход в шахты исчез начисто.

– Ну что, ребята, вы хорошо поработали – спасибо. Отрицательный результат – тоже результат.

Хиллориан не замечал, что продолжает мыслить вслух.

– Полностью согласен, что поступаю как подлец, но мой долг важнее ваших жизней. В чем долг, говорите? Ну, это не вашего ума дело.

Еще четверть часа полковник потратил на то, чтобы, перекатывая камни, достать засыпанный рюкзак. Затем он пошарил в карманах куртки, нашел смятую пачку с последней, поломанной сигаретой и щелкнул чудом уцелевшей зажигалкой.

– Чума на них на всех. Я где-то выронил чип Аналитика, впрочем, плевать.

Хиллориан сжал сигарету в зубах, вздернул рюкзак на плечи и размеренно зашагал прочь. Вскоре он в одиночку начал подъем, навсегда, как ему тогда казалось, покидая сердце Аномалии.