Читать книгу Мастер Миража. Вторая книга цикла «Геония» - Елена Долгова - Страница 8

– Подъем!

Марк вынырнул из пестрого водоворота сна. Узкий длинный барак с рядами трехъярусных коек тянулся в обе стороны – направо и налево. Когда-то давно его построили из настоящего дерева – со временем стены и потолок потемнели, следы первоначальной окраски съело время, и Беренгар теперь мог вдоволь любоваться потемневшим «антиквариатом».

– Вставай, придурок!

Пси-толчок несильно, но чувствительно коснулся его разума. Марк привычно и четко поставил барьер – атака соскользнула, опалив холодом, и все утихло.

Лин на самой нижней койке осторожно завозился, пытаясь оторвать от подушки тяжелую голову. Росс уже шел по узкому проходу, оставленному между рядом коек и внешней стеной барака.

– Подъем, павианы!

Кто-то вяло, вполголоса огрызался в ответ. К грязным выражениям в лагере давно привыкли, на них не обижались – староста Росс Леонард прославился как раз тем, что умел придавать унизительный оттенок словам из школьного учебника.

– Испражнения декоративной курицы! – процедил он.

Кто-то на третьем ярусе, в углу, истерически, взахлеб захохотал и тут же умолк, словно подавившись. Связываться с Россом побаивались. Он не любил ходить один. Вот и сейчас, сразу за спиной подтянутого, худощавого старосты маячили двое парней, первого звали Мановцев, имя второго ускользнуло из памяти Беренгара. Аура Мановцева ярко пылала, он даже не пытался ставить барьер. Второй подпевала, крепкий темноволосый парень, почти не «светился», зато его взгляд исподлобья не обещал ничего хорошего любителям подраться физически.

– Хватит спать, затычки.

Марк спрыгнул вниз, стараясь не задеть Лина, и принялся одеваться, в который раз удивляясь в душе – навалившись скопом, обитатели барака вполне могли бы расправиться с Россом, охрана почти наверняка не вмешалась бы. Почему староста до сих пор оставался у руля, не сказал бы, наверное, никто. Быть может, у придавленного несчастьем большинства не хватало на бунт душевных сил.

– Дурак ты, Росс. Мелкое, глупое, злое трепло, – пробормотал себе под нос Беренгар и аккуратно зашнуровал ботинки.

Неплотная дверь барака хлопала, болтаясь на расшатанных петлях. С плаца открывался удивительной красоты вид – плоская, как тарелка равнина уходила к самому горизонту. Чуть в стороне от лагеря, на ровном месте торчал из почвы скальный обломок. Солнце уже поднялось, его неправдоподобно огромный оранжевый диск завис, касаясь краем скалы.

Лаконичную красоту пейзажа портила разве что стальная паутина ограды. Вышки по периметру не стояли, аккуратные стандартные домики охраны маячили в стороне, собак в лагере не держали.

Беренгар хмыкнул при мысли о мнимой беспечности реабилитаторов – побеги случались редко. Утыканная датчиками ограда, при любой попытке прикоснуться или просто подойти вплотную, автоматически запускала генератор пси-шума. Жалкая попытка технически имитировать наводку сенса оказалась эффективной лишь против самих псиоников – неуязвимые норма-ментальные охранники корчились от смеха, глядя на мучения беспокойных или попросту неосторожных заключенных.

Беренгар никогда не прикасался к ограде.

Сейчас квадрат плотно утрамбованного плаца быстро заполняли разбуженные обитатели барака. Мертвая земля, вытоптанная бесчисленными шагами грубых ботинок, не давала даже пыли. Длинные утренние тени бритвенными порезами легли на мертвую почву.

Беренгар проворно поискал свободное место и присел на корточки, прильнув спиной к сухой дощатой стене барака. Лин безвольным комком рухнул рядом. Марка тревожило состояние приятеля – у Брукса-младшего воспалились веки, нестриженые черные волосы сосульками падали на лоб. Лин не убирал грязные пряди, он лишь безвольно щурился и кажется, изо всех сил боролся со рвотой.

– Эй, тебе плохо? Ты вчера поел?

– Не помню.

– Дать тебе воды?

Беренгар, не дожидаясь ответа, растолкал соседей и подошел к цистерне, тонкая струя теплой воды разбилась о дно фляжки. Он дождался, пока наполнится посудина, и вернулся на место – к счастью, оно осталось незанятым.

– Пей.

Брукс-младший осторожно отпил глоток и согнулся пополам – скрученный судорогой желудок не принимал влаги.

– Эй, охрана!

Ноль эмоций в ответ. Беренгар протолкался вперед, стараясь не касаться ограды.

– Бабку вашу за ноги, реабилитаторы!

Парень по ту сторону проволоки – высокий, меднобровый, в сером мундире Департамента, нехотя поднял прикрытую пси-шлемом голову. Держался он, однако, на почтительном расстоянии.

– Не ругайся, мутант, а то я сейчас включу глушилку.

Марк попытался расслабиться, и подавленная вспышка ненависти медленно отступила.

– Простите, сержант, я погорячился, беру свои слова обратно. У нас больной, ему нужна помощь врача. Пожалуйста…

– Все вы больны. Мутация – это болезнь.

– У него рвота, это серьезно… Сержант, не уходите!

Меднобровый решительно зашагал прочь. С полдороги он нехотя обернулся:

– Ладно, я пришлю кого-нибудь. Наш медик занят по горло, но, думаю, он выкроит полчаса, если его как следует попросить.

– Спасибо, – только и ответил ошарашенный Беренгар.

Он вернулся на свое место – к барачной стене. Брукс беспокойно дремал, уронив лицо на согнутые колени.

– Потерпи, до полудня к тебе придет доктор. Завтракать будешь?

Лин вяло качнул головой. В западной части периметра уже раздавали еду. Кибер-кормушка, пятясь, подъехала вплотную к периметру, сегмент ограды сдвинулся в сторону, задний люк машины открылся, обнажая считывающее устройство и лоток. Очередь продвигалась быстро, в устройство по очереди совали – кто левую руку, кто только палец. Уловив характерный образ, автомат выбрасывал прозрачный пакет с армейским пайком.

Из-за еды, к счастью, не дрались – ее хватало на всех. Драки вспыхивали ежечасно по другим причинам – из-за косого взгляда, резкого слова, за место в тени у стены, а то и просто по взаимному безмолвному желанию выпустить ар. В ход легко шли и кулаки, и пси-наводки.

Лин на этот раз к кормушке не пошел. Беренгар грязными ногтями содрал со своего пакета прозрачную оболочку и протянул другу галету.

– Хлеб хотя бы будешь?

– Нет.

Солнце поднялось уже высоко. Жара восточной равнины припекала накопитель. Марк краем уха услышал, как кто-то из новичков протянул сипловатым голосом:

– Ну, я и кретин…

– Почему? – переспросили его еще не утратившие любопытства.

– Неделю назад у нас в колледже сперли уником – все подумали правильно, то есть на меня, но я к тому времени уже загнал эту хреновину. Три раза таскали к судье района, я отпирался, свидетелей не нашли. Под это дело немного закосил от реабилитации, просто с досады пропустил свой срок. Теперь вот сижу здесь. Надо было сознаваться в краже – получил бы штраф и полгода тюряги, да и дело с концом. Там хотя бы есть душ и можно гулять по травке.

– Отыграй обратно.

– Поздно. Кто сюда попал, того или выносят в мешке, или вежливо приглашают на реабилитацию. Теперь вот сижу, как идиот, жду своей очереди.

Над воришкой-неудачником заржали. Марку Беренгару захотелось зажать уши. Беспомощный Лин спал, припав затылком к стене. Врач прибыл в лагерь только после полудня.

Стандарт-лекарь неполного статуса, если верить нашивкам на петлицах мундира, брезгливо сторонясь, пробирался сквозь ряды сидящих на земле псиоников. Все тот же меднобровый охранник в шлеме шагал рядом. Черный ствол излучателя без обиняков был направлен в толпу.

– Поймите меня правильно, коллега, – сетовал медик. – По большому счету я бессилен. Здесь нет ни душа, ни спортивной площадки, чтобы побегать. Вместо отхожего места – будка и яма в земле. Вы понимаете, чем все это обернется в ближайшее время?

Охранник с усталым равнодушием промолчал. Врач и не ждал ответа.

– Они болеют, а скоро начнут умирать. Тут перевалочный пункт, в нем положено держать не более сотни людей и не более двух дней – мы загнали сюда тысячу подростков и держим их неделями…

Охранник покачал головой:

– Мне плевать на мутантов, но у меня самого в служебном поселке двое ребятишек. Болезнь заразна?

– Сейчас узнаем.

Врач подошел вплотную, приподнял за подбородок и откинул назад изящную голову Лина. Покачал головой, прижал к грязной шее коробочку детектора. Щелкнула выдвижная игла.

– Я возьму у него анализ. Через час результат будет готов. Если подтвердится серьезная инфекция, лагерь и поселок поставят на карантин, будет скандал, сюда нагрянет бригада врачей из столицы.

– Но…

– Простите, коллега, но долг есть долг, с возможностью эпидемии шутки плохи. Если инфекция не подтвердится, я забираю парня в госпиталь Порт-Калинуса, здесь все останется как есть – разбирать такие крупные кучи навоза у меня нет полномочий.

Лин обмяк, пальцы тонкой руки мелко и неудержимо трясло. Беренгар достал относительно чистый носовой платок и осторожно вытер капельку крови, оставленную иглой.

– Потерпи, остался всего только час. При любом раскладе тебя скоро заберут отсюда.

Тень-силуэт наползла на лицо Брукса-младшего, Марк поднял голову. Прямо в его зрачки, в упор, не отводя пронзительных лучистых глаз псионика, смотрел староста Росс. Рядом угрюмо топтался Мановцев.

– Эй, Беренгар, ты должен отойти с нами в сторону.

Марк поднялся с колен так, чтобы не получилось внезапного удара в живот.

Росс ухмыльнулся уголком тонкого рта.

– Можешь не бояться, плебей, мы явились не для драки.

– А твой дядюшка разве засел в Сенате? Мне без разницы. Случалось, и плебеи жарили аристократов.

Аура Мановцева на этот раз ослепительно вспыхнула, Беренгар увидел сформировавшийся контур почти готовой пси-наводки. Марку на миг сделалось холодно, но тут же окатило волной сухого жара, страх испарился, исчез, Песня снова возникла ниоткуда – стройная смесь звуков, образов и ощущений, яркий и яростный сигнал к атаке.

Росс примирительно и одновременно угрожающе поднял грязную руку раскрытой ладонью вперед. Жест получился почти величественный.

– Тихо, вольные граждане, мирно и смирно. Будем надеяться, что мы всего лишь обменялись приветствиями. Ты мне нравишься, Беренгар, умеешь держать удар. Оставь дружка на пять минут, есть важное дело.

Марк вытер мокрые ладони о штаны и поправил безвольно упавшую голову Лина. Брукс-младший мелко и часто дышал, вязкая ниточка слюны стекала с приоткрытых губ прямо на одежду. Росс, брезгливо морщась, терпеливо ждал.

– Хватит. Пошли.

Они втроем, вместе с Мановцевым, растолкали плечами кучку любопытных. Подпевалы Росса, решив, что расправа отложена, разбрелись кто куда в поисках развлечений. Какой-то совсем зеленый четырнадцатилетка для смеху влез верхом на цистерну с водой.

Марк уходил за барак, затылком чувствуя любопытные взгляды. Компания устроилась в узком закутке между деревянной стеной и кипой бумажных мешков с одноразовым постельным бельем. Росс грязными пальцами взял Марка за пуговицу.

– При других обстоятельствах я стер бы тебя в порошок, плебей, радуйся, но ты мне очень нужен. Понимаешь, что произойдет, когда явится врач?

– Моего друга заберут в госпиталь. Остальное меня не волнует.

– Ты наивен. Давно в лагере сидишь?

– Уже неделю.

– Если у Заморыша ничего особенного не найдут, его заберут, но мы-то все останемся здесь до осени. Или пока не подохнем – многим не дотянуть до сезонных дождей.

– А если у Лина найдут инфекцию?

– Ты славно мыслишь, плебей. Если у Заморыша найдут заразу, нам всем конец.

– Почему?

– Лагерь посадят на карантин, отсюда никого не выпустят – ни сейчас, ни во время мокрого сезона. Территорию оцепят, мы все подохнем здесь, потом придут дезинфекторы и прокалят излучателями еще влажную землю.

– Ерунда. У Лина нет чумы, он просто доходяга от рождения.

– Для комиссии такие тонкости не имеют значения. Им даже выгодно найти у нас чуму и прикрыть это дерьмовое позорище – эпидемия все спишет. Иначе рано или поздно придется отчитываться за тех пятерых, которые сдохли с начала лета.

– Что?!

– Сразу видно, что ты тут только неделю. У нас время от времени умирают.

– Почему?

– Кое-кто получил слишком большую дозу пси-шума. Один чудак поймал дизентерию. Моро просто забили ногами – этот и вправду много о себе мнил и сцепился с охранником – с тем самым, с рыжим.

– Мне не говорили.

– Об этом не любят говорить – плохая примета.

Песня в душе Беренгара исчезла, звякнув напоследок рваной струной.

– А сам-то ты не боишься, Росс?

– В компании трусов кто-то должен оставаться смелым.

Мановцев подошел и встал рядом с Россом. Марк провел сухим языком по губам, попытался подавить внезапную жажду.

– Чего ты хочешь от меня?

– Сотрудничества. Мы решили завалить охрану.

– А что будет потом?

– Будет свобода и все такое.

– Вы оба психи – на нас начнут конфедеральную охоту.

– Республика Арбел нас прикроет. Смотаемся за северо-восточную границу. Это последний шанс, Беренгар, надо им воспользоваться.

Марк Где-то за периметром, в еще сохранившихся пучках травы надсадно и яростно трещали цикады. Беренгар только сейчас заметил, как ввалились за последние дни щеки Росса.

– Если дернемся, нас всех убьют – у тебя нет ни единого шанса, Росс.

– А если не дернемся – передохнем как плебеи, на коленях.

Марк на минуту зажмурился. «Я ничего не теряю и даже не рискую Лином – его все равно спасут». Он медленно наклонил голову, светлые, отросшие и выгоревшие на солнце пряди упали на лоб.

– Ладно, я согласен. С тобою много парней?

– Половина – самые боеспособные.

– Еще один вопрос – ты настоящий ивейдер?

Росс замешкался, борясь с желанием прихвастнуть.

– До лагеря я им не был, зато теперь собираюсь стать самым настоящим. А теперь слушай меня внимательно…

Мановцев тоже подошел поближе, они встали треугольником – в классической позе заговорщиков. Беренгар дослушал Росса до конца. Песня незаметно вернулась, но теперь в нее вплелись ритмы азарта и опасности…

Врач в шлеме явился с запозданием, только через два часа. Марк все это время сидел бок о бок с потерявшим сознание Лином. «Малышню» – тех, кому не исполнилось еще шестнадцати, заранее оттеснили назад, пришельцев встречали только люди Росса. Они терпеливо выждали, пока откроется проем в раздвижной ограде, пока жандармский лекарь и сотрудник Департамента углубятся в толпу. Пятеро охранников – обычное прикрытие – остановились за периметром с оружием наперевес.

Эти пятеро слишком поздно поняли, что происходит…

Марк цепко держал жандармского доктора – внезапно схваченный за шею пожилой человек мог только слабо отбиваться. Мановцев подсечкой сбил рыжего охранника с ног и мгновенно сорвал с него шлем. Щелкнул порванный ремень, человек ухватился за виски и попытался защититься от боевой наводки – бесполезно.

– Не сметь стрелять! – заорал Росс, обращаясь к охране, толпа заключенных уже рассеялась, насколько это позволяло тесное пространство плаца. – Не сметь стрелять, иначе мы прикончим врача!

Сержант из пятерки прикрытия подошел вплотную к ограде. Он казался совершенно спокойным – глаза равнодушно смотрели сквозь прозрачный лицевой щиток.

– Чего ты хочешь, урод?

– Раздвинь ограду, и мы уйдем. В паре километров отсюда оставим доктора, он нам не нужен. Вы должны просто раздвинуть ограду…

– Я не вижу причин соглашаться.

– Но мы убьем доктора!

– Убивайте, он из корпуса жандармерии, а не из Департамента, и не мой подчиненный. В конце концов, делай с ним что угодно – как только ты пошевелишься, мы откроем огонь.

Росс, казалось, опешил.

– Ты блефуешь, сержант, вы не бросите врача на произвол…

– А ты попробуй и увидишь.

Росс беспомощно оглянулся, поймал взгляд Марка, попытался отыскать поддержку. Беренгар чуть заметно развел руками:

– Они это могут.

Во взгляде Росса на миг появилась почти детская растерянность, но он довольно быстро собрался с духом, вызвав невольное восхищение Марка.

– Вы не рискнете врачом!

– А я рисковал и большим…

Марк уже знал, что сейчас произойдет. Разговор оборвался на полуслове. Сержант, похоже, не скомандовал стрелять, все произошло само собой и почти мгновенно. Беренгар видел, как росчерк излучателя полоснул по деревянной стене барака. Трещал огонь. Кто-то стрелял и обычными пулями – очередь стегнула толпу. Росс, умный и жесткий Росс, беспомощно отлетел и упал плашмя, опрокинутый навзничь сразу несколькими выстрелами. Пронзительный крик толпы ударил по нервам – загнанных в тесное пространство плаца расстреливали в упор. Многие бросились назад, пытаясь укрыться в бараке – очереди дырявили тонкие стенки насквозь.

– Ложитесь! – кричал Беренгар, но его не слышали.

Кто-то, видимо, метнулся на ненавистную ограду, генератор пси-шума сработал в тот же миг. Марк скорчился от боли и выпустил тощую шею доктора, тот крутанулся волчком и пополз в сторону, но недалеко – случайная очередь достала и его. Лин, к счастью, не пострадал – он все так же лежал навзничь, остановившиеся серые глаза безучастно смотрели в небо, кажется, он совсем не испытывал боли. Сам Марк дышал кое-как, пытаясь справиться с нестерпимым ужасом психического страдания, слезы градом катились по щекам. Выстрелы понемногу прекратились, но крик стоял нестерпимый.

– Помоги…

Беренгар услышал слабый зов, отполз сторону и приподнял обмякшего Росса. Кровавая грязь прилипла к бледной щеке псионика. Марк, как мог, отер лицо старосты и положил его затылок себе на колени. Недавняя ненависть к диктатору барака исчезла совершенно. Росс тихо стонал, две алые струйки крови стекали из углов рта по скошенному подбородку.

– Погоди, не умирай…

Псионик не ответил. Беренгар опустил безжизненную голову недавнего врага на окаменевшую глину.

– Росс, Росс, что же ты?

То ли пси-шум стал потише, то ли нервная система притерпелась – боль наводки почти исчезла, сменившись самой настоящей душевной болью. Марк отрешенно сел на землю плаца и безнадежно заплакал.

Он не смотрел по сторонам, ничего не видел, он только смутно чувствовал, что стрельба окончательно прекратилась. Кто-то отключил генератор, кто-то раздвинул злополучную ограду. Вокруг, поодаль, и далеко за периметром толпились ошарашенные случившимся люди. Женский голос что-то истерически кричал. Четко падали слова команд.

Потом все смешалось, будто уши Беренгара разом заткнули толстыми комками ваты…