Читать книгу Судный день - Елена Дорнбуш - Страница 9

В сложные 90-е годы тяжело было всем. Некоторым особенно тяжело. А для некоторых людей это время было, хоть волком вой или просто умирай с голоду. Тогда очень часто к нашему двору приходили люди и просили милостыню. Впрочем, не только к нашему, но к нам приходили чаще. Понимали, что батюшка просто не может отказать. «Возлюби ближнего, как самого себя…».

Был обычный летний день. Наша семья сидела за завтраком. Постучали в дверь. Мне мама сказала, чтобы бы я посмотрела, кто там. На пороге я увидела цыганку с ребенком лет десяти. В руках женщины сумка для подаяний. Она произнесла стандартную, уже привычную для меня фразу: «Деточка, дай, пожалуйста, на хлеб». Я спросила у мамы, что мы им можем дать. «Денег не дадим, у нас их нет. Дай им хлеба», – ответила она. Я так и сделала. Цыганка поблагодарила, взяла хлеб и пошла дальше.

Через 10 минут стук в дверь повторился. Мама сильно разнервничалась. Она подумала, что пришли просить милостыню по второму разу. Ведь были люди, которые действительно нуждались, а были попросту попрошайки. Они организовали прямо семейный подряд. Вначале один попросит милостыню, потом через некоторое время другой, потом третий. А потом в конце улицы встречались и рассматривали улов.

За дверью я увидела светловолосого голубоглазого мужчину лет сорока. На мой взгляд, он выглядел странно. На нищего он был не сильно похож. Но он старательно маскировался под нищего. Манжеты рукавов были расстегнуты, верхние две пуговицы тоже. Все это должно было создать впечатление неопрятности. Но рубашка и вся одежда в целом была хоть и не новой, но чистой. Но самое странное было то, что в руках у него не было сумки для подаяний. Вместо нее на руке висела атласная куртка-ветровка. Этого мужчину я никогда не видела в нашем районе.

Он тяжело дышал, как будто перед этим бежал. Он произнес стандартную просьбу: «Дайте, пожалуйста, хлеба». Я подумала, что хлеб только что отдала цыганке, но у нас, наверное, есть немного картофеля. И предложила ему эту еду. Он согласился, и я на кухне отсыпала ему в пакет килограмма два картошки.

На вопрос мамы я ответила, что вновь просят еды. Она, конечно, была не в восторге. Только что же поделились хлебом, тут опять. А в семье трое детей и самим не хватает.

Я отдала незнакомцу пакет с картофелем. Он поблагодарил и пошел дальше по улице. Меня же разобрало любопытство. Он не казался попрошайкой. Поэтому я решила за ним понаблюдать. Он не заходил больше ни в какие дворы, что само по себе было странно, а направился прямо к концу улицы. Там он одел свою ветровку и скрылся за поворотом. Я вернулась домой и сказала маме, что все это выглядело очень странно. Больше этого человека никогда не встречала. Иногда мне думается, что появление этого человека у нашего дома не было простой случайностью. Что это было для меня последним испытанием. Это был своеобразный тест на человечность. Ведь этот мужчина не выглядел опустившимся, вызывающим жалость, чтобы ему помочь. Он был не жалким, а странным. Но это должно, наоборот, отпугивать. Тем более, что наша семья только что дала хлеб женщине с ребенком. А тут здоровый сорокалетний мужчина. Но он пришел и попросил помощи, и я не могла ему отказать.

Последнее испытание перед чем? После посещения этого странного незнакомца мне стали сниться странные сны. Собственно, ради них и была написана эта книга. Эти сны были похожи на какой-то сериал. Они все объединены одним сюжетом, который развивался на моих глазах серия за серией, сон за сном.

Они снились нечасто, но резко выделялись из обычных снов. И даже не потому, что уж очень необычен их был сюжет. У меня было чувство, что я ДОЛЖНА видеть эти сны, хотя не было полной картины происходящего. Как в хорошем сериале, в котором режиссер и сценарист до конца держат интригу перед зрителем и невозможно предугадать, какой будет следующий ход сюжета.

Каждый раз я рассказывала о снах своим родителям. Они были не в недоумении. Отец успокаивал меня, что не стоит вообще на это обращать внимание. Хотя сюжет снов был полностью религиозным. Но мне казалось, что это предупреждение и обязательно нужно говорить об этом.

Мне не было страшно, но увиденное в этих снах наводило на размышления. В школе я не была такая, как все, из-за статуса моего отца. Мне приходилось держать рамки разрешенного и не разрешенного. Мне нельзя было делать то, что делали другие. Я должна была быть примером, так как наша семья рассматривалась окружающими чуть ли не под микроскопом. И малейший мой проступок был бы раздут чуть ли не до вселенской катастрофы. Но меня это абсолютно не угнетало. Жить правильно, нравственно для меня было также естественно, как дышать.

Не знаю, откуда это у меня, но при определенной концентрации, я могла наблюдать за собой со стороны, я видела себя как в зеркале. Как я сижу, что говорю, а порой, и что думаю. Такой самоконтроль дисциплинировал, приучал думать, прежде, чем что-то делать. В момент становления личности и выбора пути, ответы на многие вопросы, которые вставали передо мной, я находила путем размышлением над жизнью, чтением духовных книг и другой литературы.

Уже будучи взрослой, имея свою семью, детей, когда повседневные качели жизни укачивали все больше и больше, меня будто пронзало вопросом: «В чем смысл существования современного человечества?». Мне казалось, что я обязательно должна разобраться и дать ответ на этот вопрос. И с каждым годом это желание становилось все острее и острее. А все из-за того, что когда-то в отрочестве я увидела на пороге своего дома светловолосого голубоглазого незнакомца, просящего милостыню, после чего мне стали сниться эти удивительные сны. О них я расскажу чуть позже. А перед этим я хочу с вами, мой читатель, поразмышлять о смысле жизни. Почему? Во-первых, это интересно. Во-вторых, это неразрывно связано с моими снами.

«Постепенно над головой стало светлеть. Вот вновь появилась Луна. Целая Луна! Будто и не было этого ужасного столкновения. А планета-таран куда-то исчезла. Небо вновь стало голубым. Будто ничего и не случилось. Неужели привиделось? Нет! Я точно знала, что дальше будет…»