Читать книгу Судьбы. Миры Вселенной - Елена Эмануиловна Шмидт - Страница 2

Миланда.

Небольшой городок Гравиол утопал в буйной зелени деревьев, цветущих кустарников, причудливых кустов роз, выращенных при помощи магов. Маленькие уютные домики под черепичными крышами были выкрашены во всевозможные цвета радуги. Кто знал этот городок, называл его Леденцом, это было фактически вторым названием уютного городка и основным промыслом его жителей. Леденцы Гравиола раскупались нарасхват приезжающими торговцами и гостями, а жители свято хранили секрет изготовления своего необыкновенно вкусного лакомства. Лишь один дом выделялся из общего многообразия, он был выложен из хмурого, серого камня, напоминая маленькую, неприступную крепость. Здесь много десятилетий проживала семья потомственных магов, в каждом потомке обязательно проявлялся дар, то сильный, то слабый. Сейчас в доме жил только младший брат Густав со своей немногочисленной семьёй – двумя дочерьми и красавицей, по местным меркам, женой. Старший брат Брайн, унаследовавший от отца почти всё имущество, был очень сильным и одарённым магом. Уехав учиться в столицу, он там и остался, а младший, не блистающий такими талантами, остался жить в отцовском доме и продолжил начатое давным-давно дело дедов – улучшал «Гравиоловский леденец», да помогал страждущим.

Всё изменилось прошлой дождливой осенью, когда вернулся из столицы его старший брат со своей беременной женой. Брайн на тот момент был уже очень болен, и что только они не делали, чтобы помочь ему, ничего не помогало, он угасал от непонятной болезни с каждым днём. Вначале зимы, не успел и первый снежок лечь на крыши домов, его не стало. Через полгода от горя, так и не приняв смерть мужа, ушла при родах и его молодая жена. Новорожденная девочка осталась совсем одна в этом негостеприимном мире.

Сумерки медленно спускались на притихший городок, раскрашивая весёлые домики в мрачные, серые тона. Густав с супругой только сытно поужинали, и мужчина расслабленно растянулся в кресле, мечтая, наконец, отдохнуть после сложного рабочего дня. Его супруга – высокая, статная женщина с объёмной грудью, которую она, для пущей убедительности, ещё и приподнимала корсетом, к отдыху расположена не была. В голове Актидия лелеяла план и собиралась воплотить его в жизнь.

– Вот скажи-ка мне, Густав, а что ты планируешь делать с этой девчонкой? – приступила она к запланированной атаке на расслабленного мужа.

– Ты про Миланду? – он вопросительно взглянул на жену, не забыв скосить глаза на аппетитно приподнимающуюся из корсета плоть. – То есть как это что? Я же обещал Брайну, а потом уже и Кассандре, упокой Всесветлый их души, чтобы они не переживали, выращу как свою родную дочь, – он вздохнул, не эти мысли бродили сейчас в его голове, – обижать её не буду и любить, конечно, постараюсь.

– Посмотрите на него, какой заботливый, – пошла в активное наступление женщина, качая головой – любить он её будет, – передразнила она его, – а своих родных что? Забросишь?

Густав, ещё не растерявший благожелательный настрой, решил просто отмахнуться от насевшей супруги.

– Ну что ты, как всегда, сочиняешь? – взмолился он. – Как я могу забыть про своих родных кровинок? Актидия, дорогая, успокойся, что ты всё выдумываешь-то?

– Ничего я не выдумываю. Ты всегда будешь нести за неё больше ответственности, и отдавать ей самое лучшее. Знаю я эту твою ненормальную ответственность перед всеми, кроме нас. А мы с девочками будем у тебя на втором месте, – вытерла она платочком сухие глаза. – А ты не думал о том, что если бы Брайн был бы жив, то у нас не было бы даже дома?

– Актидия, ну хватит уже! – начал закипать Густав, – Брайн никогда бы не выгнал нас из отцовского дома!

– Нас? Может быть, и нет, а наших детей? Его бы дети не выгнали?

– А, так вот ты куда клонишь? – Густав вскочил с кресла. – Тебе, что и сейчас всего мало? Нет его! Нет! И жены его нет! Осталась эта кроха! Совсем одна! Что она тебе сделала, что ты её уже ненавидишь и меня жрёшь поедом? – он вцепился руками в свои рыжие волосы, и заревел как раненый медведь. Актидия отпрянула от него, поняв, что довела мужика. У обычно очень добродушного и спокойного мужчины сейчас между пальцами пробегали искры.

«Побегай, побегай, – злорадно подумала она, наблюдая за мужем, – а я всё равно своего добьюсь. Не будет этого отродья в этом доме». И взмахнув многочисленными юбками, она унеслась в другую часть дома, подальше от разъярённого мужа.

Густав, не желая сейчас видеть и слышать свою супругу, схватил трубку, которую он так и не закурил, и быстрым шагом покинул дом. Выскочив, как ошпаренный, за дверь, он даже не заметил на крыльце стройную, одетую во всё чёрное, фигуру незнакомой ему женщины.

Незнакомка, оказавшаяся случайной свидетельницей разыгравшейся сцены, приподняла вуаль и постучала тонкой тростью в массивную дверь. Вскоре дверь открыла Актидия и, увидев женщину, быстренько нацепила на лицо маску с названием скорбь.

– Ой, здравствуйте, – поприветствовала она посетительницу скорбным голосом, – вы, наверное, опять хотели бы видеть Кассандру? Но у нас такое горе, – запричитала она, – Кассандра, бедняжка, померла давеча, – но видя, что на неё никак не реагируют и не отвечают, она замолчала, ожидая, что ей скажут. Странно, но эта женщина сейчас пугала её до колик в животе.

– Я пройду, – сказала та, и отодвинула тростью Актидию с прохода. Зайдя в дом, она развернулась к ней.

– Я хочу забрать ребёнка, – резко произнесла незнакомка и увидела, как вспыхнули счастьем глаза хозяйки. – Принеси мне её одетую. И побыстрее, я жду. У тебя есть пять минут.

Через три минуты ей уже протягивали маленький свёрток и узелок с вещами. Открыв уголок, незнакомка убедилась, что получила то, что хотела. Не взяв протягиваемый ей узелок, она пристально посмотрела на Актидию своими нереально зелёными глазами, и Актидии захотелось сжаться в комочек.

– Дура ты! – наконец произнесла она. – Могла бы быть счастливой, подари ты ей хоть кроху своей любви. А так отдала счастье своими руками, – и слегка пожав плечами, словно недоумевая, как можно быть такой бестолковой, она вышла за дверь.

Легко сбежала с крыльца и быстрым шагом пошла от дома незадачливого мага Густава, а на крыльце осталась стоять Актидия, у которой тряслись руки, и сквозь туман, появившейся в голове, набатом звучал голос этой жуткой женщины: «Отдала счастье, отдала счастье, отдала счастье…».

На севере Королевства Арагон расположился городок Тариньол. С северной стороны его опоясывал массивный горный хребет, начинающийся продолжительным ущельем. За хребтом тянулась дурная слава гиблых, малопроходимых вершин с вечными снегами. С южной стороны протянулся огромный лиственный лес, прозванный Тариньольским с незапамятных времён нашими предками.

Уже очень давно существовала легенда, что когда-то первая ведьма здешних мест, одна выдержала битву с полчищами нечисти, прорывавшимися через границу бездны. Ведьму звали Тариньола. Она долго жила в этих местах, охраняя ущелье, лес и здешних жителей от порождений мрака. Обитатели небольших деревенек назвали её именем лес и горный хребет, а потом это название перетекло и к поселению контрабандистов, перетаскивающих контрабанду через горный кряж по тайным тропам из соседнего Королевства Модунов – могучих степных орков. Когда поселение разрослось и маленькому городку, что славился своими законами и не подчинялся королевским указам. Торговля шла бойко, городок становился всё больше, контрабанда пользовалась спросом, а все старания властей прикрыть эту лавочку успехом не увенчались. Городок был далеко от столицы, и здесь была своя власть. Вскоре рядом с городком поселился крестьянский люд, деньги от бойкой торговли контрабандой развивали и другие ремёсла.

Недалеко от городка, посреди Тариньольского леса, стоял большой капитальный, каменный дом, с высоким фундаментом, накрытый черепичной крышей. Сколько лет этому дому, никто из местных сторожил этих мест, не помнил, но выглядел он так, словно отстроили его не далее, как вчера.

В этом доме с незапамятных времён проживала семья ведьм. Уже никто и не помнил из-за чего, но повелось раз в год, в праздник Прославления земли и её даров проводить ритуал связывания Хранительницы и Тариньольской троицы, как называли в простонародье лес, горный хребет и город с его жителями. Тогда Хранительница целый год не забывала заботиться об этой местности.

Не было засухи, эпидемий и мора, горы не сотрясались от подземных толчков, и самое, наверное, главное, не выходили массово порождения бездны на поверхность, так как в ущелье была очень тонкая ткань границы между мирами. Ритуал этот из года в год проводили ведьмы, которые, делясь своей силой, могли задобрить потустороннюю жительницу. Жители платили за это почтением и благодарностью. Лично ведьмы от Хранительницы получали право пользования источниками силы.

Сейчас в доме проживала ведьма Магда и её двенадцать дочерей. Ведьма Магда была очень сильная и своенравная женщина. Если кто думал, что куча детей сделали её заботливой матерью, то он сильно ошибался на этот счёт. Она рожала своих девочек от очень сильных и красивых магов, надеясь, что дар и мощь передастся ребёнку. И почти всегда её надежды сбывались. Ведьмочки были очень одарённые и воспитывались в лучших школах ближайших королевств.

Вырастая, они разлетались по разным королевствам и городам и только один раз в год съезжались в отчий дом, чтобы помочь матери провести ежегодный ритуал. Постоянно в доме проживала лишь старшая дочь Беатрис и старая Феодотья, всю свою жизнь бывшая нянькой для новорожденных и подрастающих девочек, и уже практически ставшая членом огромной семьи. Сейчас, когда все выросли и разлетелись, огромный дом опустел, Феодотья осталась помощницей при ведьме. Они готовили настойки, собирали травы, Беатрис заговаривала болезни, помогала роженицам, наказывала пьющее и распускающее руки мужское население, в общем, старалась помочь всем, кто обращался с житейскими проблемами.

В тот день они с Феодотьей возвращались из леса, где заготавливали травы для настоек и отваров от простуды и другой хвори, подаренной жителям капризной матушкой природой, когда Беатрис заметила открывающийся портал.

– Мама? – удивилась она. – Порталом?

Обычно Магда приезжала дилижансом, она недолюбливала порталы, от которых у неё начинала кружиться голова, что страшно нервировало ведьму. Беатрис ускорила шаг и вскоре разглядела в руках у Магды маленький свёрток.

– Это ещё что? – и Беатрис побежала вперёд, предложив Феодотье одной потихоньку идти до дома. – Ребёнок? У мамы? – недоумевала ведьма. – Она же не хотела больше рожать?

Наконец, она добежала и с искренним удивлением уставилась на довольную мать.

– Ну что смотришь, дорогая. Давай здороваться, Беатрис, – усмехнулась Магда, глядя на ошеломлённую дочь.

– Ой, прости, я не ожидала, что ты приедешь. Здравствуй, мама, – опомнилась та, – проходи скорее в дом. Давай я тебе помогу.

– Ты что ты вокруг меня разквохталась, как курица, – рассмеялась старшая ведьма, – На вот тебе занятие, – и сунула ей в руки свёрток, – неси, давай.

– Ой, мама, это ещё одна наша сестрёнка? – спросила Беатрис, откидывая уголок свёртка и смотря на маленькое круглое личико спящей девочки. Неожиданно та проснулась и уставилась круглыми, как пуговки, глазами на Беатрис.

– Она проснулась, – засмеялась женщина, – как тебя зовут кроха?

– Милли, – ответила Магда, – её зовут Милли.

Пожалуй, с этого момента сердце Беатрис было похищено круглыми, серыми глазками – пуговками. Она что-то тихонько прошептала ребёнку, девочка загукала в ответ, и счастливая Беатрис, с нежностью прижимая свёрток к груди, поспешила в дом

– Ну вот, – усмехнулась Магда, – контакт налажен. Пожалуй, к вечеру ещё успею попасть на приём к оркам, – и, поздоровавшись, с подошедшей, наконец, к крыльцу Феодотьей, поднялась в дом.

Так Милли обрела любящую семью. Детство девочки было счастливым и беззаботным, самая маленькая в семье, как все считали, сестра, была всеобщей любимицей. Лишь Беатрис, безумно любя «свою пуговку», как она любила называть её, постоянно разглядывала кроху, и никак не могла найти никакого сходства с матерью.

И ещё, пеленая девочку, она несколько раз находила в пелёнках крохотные, рыжие пёрышки. Откуда они могли взяться у ребёнка, она понять никак не могла? На самом деле, ей очень хотелось, чтобы Милли была им чужой, и тогда бы она смогла удочерить девочку, но спросить у матери такое она не могла, боясь показаться бестактной, а мать ни разу не подтвердила, но и не опровергла тот факт, что Милли её сестра. Поэтому Беатрис звала маленькую Милли своей дочуркой, когда в доме никого не было, а так как все съезжались только раз в год, она иногда проговаривалась и при остальных, но никто на это не обращал особого внимания. Ну, зовёт и ладно. Магде тоже особо дела не было.

Чаще остальных в отчий дом проведать сестёр наведывалась только младшая Бианка. Она то и была для маленькой Милли настоящей сестрой. Приезжая из столицы, золотокудрая красавица Бианка привозила ей кучу гостинцев и платьев, тискала её и наряжала в привезённые из столицы наряды, рассказывала по секрету тайные истории, с заговорческим видом под страхом казни сообщала, что Беатрис с Феодотьей готовят на ужин. В общем, приезд Бианки был для крошки Милли всегда большим праздником.

День проходил за днём, лето сменяла капризная осень, тёплые зимы уступали место весёлой весне с её капелями, первой травкой и буйным цветением. Год бусиной нанизывался на год. Милли подросла и Беатрис с Феодотьей стали брать её в лес, показывая и рассказывая всё о травах, растениях и животных. Милли, как летний ветерок, носилась между деревьями.

– Смотрите, я птица, – махая ручками, кричала она. – Я лечу…

Беатрис смотрела на прыгающую между деревьев маленькую рыжеволосую девчушку и думала о том, кем же был её отец? Почему эта кроха каждый день изображает птицу? И всё чаще вспоминала о непонятно откуда взявшихся маленьких рыженьких перьях в пелёнках.

– Милли, детка, да кто же ты? – беспокоилось сердце приёмной матери. Ответ напрашивался сам собой, но Беатрис гнала его от себя, не желая верить. – Нет! Вряд ли. Такого просто не может быть. Их уже не осталось.

Когда Милли исполнилось десять лет, Беатрис уже была почти уверена в своих догадках. Но она молчала, а, чтобы спрятать Милли от чужих глаз, ведьма стала полоскать ей волосы отваром трав с луковой шелухой. Дело в том, что волосы Милли с каждым годом становились всё более заметными. Густые необыкновенно красивые шелковистые пряди все были разных цветов и оттенков. И этот разброс красок от ярко рыжего, до тёмного, почти чёрного цвета делал головку девочки очень заметной среди других детей. Отвар трав помогал скрашивать такой взрыв цвета волос на голове. Старая Феодотья всё видела, но преданно молчала, ничего не говоря и не спрашивая.

В это же время Беатрис пригласила для девочки учителя. Девочка была очень любознательна и словно губка впитывала новые знания. До этого Беатрис обучала её сама, но потом поняла, что не всё уже может рассказать и решила, что с учителем Милли узнает гораздо больше.

Прошло ещё четыре года. За это время сменилось ещё два преподавателя. Юное создание впитывало в себя всё, что могли дать учителя. Магическая школа ей не светила, у девушки абсолютно отсутствовал дар, а отправлять её в простой пансионат боялась по известной причине Беатрис.

Милли росла и постепенно превращалась в симпатичную юную девушку, ещё не утратившую подростковую угловатость. Лес манил её к себе, и она часами пропадала в его дебрях. Ведьма, поначалу ворчавшая, сколько можно гулять, в итоге махнула на неё рукой.

А Милли обожала лес. Его величественную красоту, запахи, присущие разным временам года, деревья были для неё, как старые знакомые, она любила с ними поболтать о том, о сём. Изредка встречающиеся животные, приводили её в восторг. Летом она могла долго бегать за зайцем, пытаясь его поймать, зимой приносила ему морковку. Но птицы были её слабостью. Она могла часами лежать на какой-нибудь полянке и наблюдать, как они парят в небе.

Иногда ей встречались жители близлежащих деревень, уже привыкшие к тому, что по лесу бродит одна из юных ведьм. Ведьм уважали и побаивались, поэтому девушка спокойно относилась к таким встречам. Могла даже поговорить с теми, кого знала. Лишь охотники не ходили в эту сторону леса, боясь случайно задеть собирающих травы женщин, и тогда, они точно знали, будут у них крупные проблемы. Магда была крута на расправу.

Этот летний день ничем не отличался от других. Милли с утра набрала трав, о которых её попросила Беатрис, и, нагулявшись по одной ей известной дороге, присела как всегда, передохнуть, да посмотреть на пернатых. Стояла полуденная жара и вскоре сон сморил её. Проснулась от чужого присутствия. Открыв глаза, увидела рядом с собой пожилую женщину. Та, присев на стоящий неподалеку пенёк, смотрела на спящую девушку. Милли, привстав, оглядела незнакомку. Белые, как снег, волосы, скрученные сзади в узелок, лицо покрытое сеточкой морщин, удивительно добрые, лучистые, какие-то молодые для её лет, серые глаза. И улыбка? Милли не понимала, откуда у неё чувство, что она её знает давным-давно. И эту улыбку уже видела не раз.

– Здравствуйте, – поздоровалась девушка, – я вот тут случайно заснула, – продолжила она, поднимаясь с земли и отряхивая платье от налипшей травы.

– Добрый день, дитя, – ответила незнакомка, приятным, мягким, и слегка тягучим голосом, – да такая жара так и манит прилечь. А я вот чуть-чуть заплутала в здешнем лесу. Приехала в гости к сестре, да пошла одна прогуляться, и вот результат.

– Ой, да вы не переживайте, – воскликнула Милли, – я этот лес как своих пять пальцев знаю. Выведу вас к деревне.

– Вот спасибо, доброе дитя. Как звать то тебя?

– Милли. А вас мне как величать?

– Да зови Клео, – ответила женщина, легко поднимаясь с пенька. – Так куда идти, проводница?

– Да вот сюда и пойдём, – показала на еле видимую тропинку Милли, – через час выйдем, – подхватив корзинку с травами, побежала вперёд.

Примерно через час они выходили из леса. По дороге Милли рассказала, смеясь, что она пока неправильная ведьма, совсем без дара, видимо на неё, тринадцатую, дара не хватило, но она всё равно учится определять травы, и знает какая от какой болезни и напасти. Ещё она пытается учить заговоры, но это пока без пользы. Вспомнила, что у неё на дне корзинки есть пирожки, уложенные туда заботливой Феодотьей, и радостно поделилась с женщиной. Выйдя из леса и показав, куда теперь идти Клео, собралась уже совсем бежать, как её лесная знакомая подошла к ней совсем близко.

– Спасибо тебе дочка, – промолвила она, и приложила палец к губам Милли, – не перебивай, послушай. Не кому не рассказывай о нашей встрече, а я исполню твою заветную мечту. Ты будешь летать, дорогая, не сразу, но дар проснётся, я помогу. Небо не зря манит тебя. Ничего не бойся, всё будет хорошо, – она приложила ладонь ко лбу ошарашенной девушки и что-то тихо зашептала. Яркий свет вырвался из её руки, и Милли потеряла сознание.

Пришла в себя минут через десять, лёжа на земле, а Клео и след простыл.

– Ну вот, что это сейчас было, а? – фыркнула она сама себе, вставая с земли и устремляясь к дому. Ноги не хотели слушаться и заплетались, и, споткнувшись на ровном месте, Милли полетела на землю.

– О, уже летаю, старушка не пошутила, – бурчала Милли, в очередной раз поднимаясь с земли. – Главное теперь не летать везде, – и потирая ушибленное колено, девушка поплелась к дому.

На крыльце, уперев руки в бока, грозным возмездием застыла Беатрис.

– И где это тебя, позволь уточнить, носило?

– Да вот летала, – показывая на колено, заявила Милли. – Пока сильно не взлетаю, не переживай.

Увидев припухшее колено, ведьма скомандовала, чтобы Милли скорей шла в дом, а сама, потирая переносицу, задумалась.

– Она всё так же летает в мечтах, – вздохнула она, – никак не вырастет и не поймёт, что ей это не дано.

На этом можно было бы и забыть об этом происшествии, но с тех пор девушка регулярно начала летать во сне. Она с каждым днём ощущала полёт всё реальней. Распахивались огромные крылья, воздух становился упругим, и каждый взмах поднимал её над землей всё выше и выше к самым облакам. Она просыпалась и лежала, пытаясь прийти в себя, уж больно реально шумел ветер в ушах, и проносились мимо неё облака. Один раз Милли всё же не выдержала и рассказала обо всём Беатрис, та почему-то как-то жалостливо посмотрела на неё, потом, правда, тут же рассмеялась и сказала, что это она всего лишь растёт.

Прошло года три. В очередной праздник Прославления земли и её даров, все сёстры собрались вместе в родительском доме проводить ритуал призыва Хранительницы. Милли вместе со всеми с раннего утра собирала нужные травы и цветы, связывая их в букеты. Два приглашенных с деревни мужика складывали из сухих дров круг на лесной поляне. В центре большого круга из дров, из свечей выставили малый. На пнях, по краю поляны, лежали высушенные травы. К ритуалу было всё подготовлено. В полночь, когда огромное ночное светило поднялось на усыпанное звездами небо, тринадцать ведьм, одетых в белоснежные платья, зажгли на поляне костры и свечи, бросили в огонь сухие травы, взяли в руки, заготовленные в этот день, букеты. Полилась в небо песнь на древнем языке предков, поплыли по кругу ведьмы, засветились таинственные руны по их телу, замерцали букеты голубоватым светом. Милли, как всегда, наблюдала за всеми приготовлениями сторонним наблюдателем. Она одиноко стояла в лесу. По поляне пополз дым, ведьмы перемещались по кругу всё быстрее и быстрее, песнопения участились. В голове у Милли вдруг что-то переключилось, зрение стало стремительно изменяться, обретая необыкновенную чёткость и ясность. От испуга девушка отшатнулась назад и, споткнувшись о торчащий из земли корень, с размаху села на пятую точку.

– О боги! – хотела крикнуть Милли, но вместо этого из горла вырвался какой-то клекот.

В сознание закрался испуг, девушка попыталась встать, повернулась и с ужасом увидела изменённое тело, огромные птичьи ноги были у неё вместо привычных своих. Сделав несколько неуверенных шагов, переваливаясь с непривычки с ноги на ногу, выбралась из одежды, и побежала в сторону поляны, а затем, тяжело взмахнув крыльями, оторвалась от земли. Молотя по воздуху, она поднималась всё выше и выше, и только ветер свистел в ушах, да воздух становился всё более плотным. Сколько прошло времени, она от страха не могла понять, только внезапно на горизонте показалась узкая полоска света. Милли поняла, что она летит всю ночь, но даже сейчас боялась опустить вниз глаза. Ей казалось, если она посмотрит вниз, то непременно рухнет. И как же теперь ей опуститься?

«О, мамочка, – пронеслось в её голове, – помоги мне, помоги, – просила она, – пожалуйста. Я не могу опуститься. Не могу», – она бы заплакала, если могла.

«Не бойся, – вдруг пронёсся в голове тихий голос, – не бойся летать, дочь, лети. Небо – это наш мир, он тебе поможет. Лети, любимое дитя. Посмотри на землю, она прекрасна, лети к ней, она встретит тебя. Ничего не бойся, всё будет хорошо».

«Мама? Это ты? Мама? Я слышу тебя?»

В ответ лишь ветер. Кто это? Милли с опаской взглянула вниз, дыхание перехватило. Под крылом простирался величественный лес, рассвет золотил вершины горного хребта. Она сделала круг и полетела назад, к дому. Подлетая, стала спускаться. Земля приближалась. Выставила вперёд лапы, зажмурилась и, ударившись об землю, перекувыркнулась от удара, через мгновение Милли стала человеком. Прячась между деревьями, добежала до одежды, быстро оделась и бросилась к дому. Беатрис не спала, сидела, ждала девушку.

– Милли, ну где, скажи на милость, тебя носит? – набросилась она на Милли. – Я места себе не находила. Вот, где ты была?

– Ну, прости, прости, пожалуйста, – заканючила Милли, – я уснула, сама не поняла, как.

– Что так уснула, что не слышала, как я тебя звала? – Беатрис недоверчиво смотрела на неё. Милли пожала плечами. – Ну, ладно, спать то ещё будешь?

– Конечно, буду, – активно закивала головой девушка, – можно уже пойду?

– Да иди уже, соня.

Милли убежала в комнату, разделась и быстренько легла в кровать. Сна не было ни в одном глазу.

«Говорить Беатрис или нет? – думала она. – А вдруг она не поверит и поднимет на смех? А вдруг больше не получиться?»

И Милли решила никому пока не говорить. Сон, наконец, сморил её, а во сне какая-то женщина с удивительно добрыми и любящими глазами, похожая на странную бабушку Клео из леса, обнимала её и гладила по голове.

С этого дня Милли стала летать, сначала неуверенно, боясь, но с каждым разом всё легче получалось перевоплотиться и взлететь. Небо продолжало манить к себе. Внутри бурлила неведомая ей энергия. Как об этом сказать Беатрис или Бианке она не представляла, но было и ещё одно, но. Что-то внутри неё противилось и не желало, чтобы кто-то об этом знал.

Месяца через три после праздника ей вновь приснился странный сон. Она стоит на высокой скале, и ветер развевает её волосы за спиной, играет платьем. Внизу простирается незнакомый мир, а её переполняет неведомая сила, она бурлит в ней, несётся потоком по венам. Она раскидывает руки в стороны и из ладоней бьёт в небо светящийся белый поток. Милли, вздрогнув, проснулась и долго лежала, уставившись в тёмный потолок. Но пришло утро и скрасило ночной сон, а дневные заботы совсем унесли его из головы.

Прошло несколько дней, и она совсем о нём забыла. Отправляясь, в очередной раз, в лес, теперь залазила в самый бурелом, раздевалась, чтобы вновь взлететь в небо и, мечтая о специальной зачарованной одежде, что меняется с человеком. О такой одежде как-то рассказывала зимним днём Бианка Беатрис, а Милли слушала, открыв рот. Взмыв в воздух, понеслась к горным вершинам, осматривать свои владения. Вволю налетавшись, уже собралась возвращаться назад, как вдруг заметила застрявшего в валежнике оленёнка. Спустилась вниз, перекинулась и, подобравшись к пострадавшему, увидела застрявшую между ветвей ногу.

– И вот как тебя угораздило? – спросила она у изнеможённого животного. – Вот что ты сюда полез? – ответом ей послужил печальный взгляд огромных карих глаз.

Измученный оленёнок тяжело дышал, его глаза то и дело покрывались какой- то мутной пеленой. Милли, пробравшись поближе, стала убирать ветки, стремясь как можно быстрее освободить его. Ветви как назло не желали поддаваться. Девушка уже вся изранилась об острые сучья.

– Ну, давай, маленький, давай, – бормотала она, подбадривая его и себя, – потерпи, ещё чуть-чуть.

Наконец, малыш был свободен, но, увы, на ногу встать он не мог. Твёрдые ветви повредили кость и сухожилие.

– Как же так? – не удержавшись, девушка заплакала. – Вот что теперь мне делать? Беатрис с Феодотьей далеко.

Она ревела уже навзрыд, размазывая по щекам грязные разводы.

«А ты сама, – прилетел тихий голос, – сама…», – как ветерок на грани восприятия.

– Что сама? – слёзы лились всё сильнее. – Я ничего не умею, – всхлипывала Милли, – я пустышка. Я не могу.

Она ревела бы и дальше, но внезапное ощущение того, что кому-то хуже было как ушат воды. Она посмотрела на детёныша. Он уже так устал от боли, что не реагировал на завывания девушки. Его шкурка мелко подрагивала, глаза закатывались.

– Эй, ты сошёл с ума? Не вздумай умирать! – закричала она, лихорадочно вспоминая, что знает.

Подскочив к оленёнку, Милли погладила ножку и начала шептать заклинание, что обычно шепчет Беатрис, когда лечит. Но ничего не происходило.

– Ну же, давай, – шептала она, – не сдавайся. О боги, ну как же тебе помочь?

Она снова положила на ножку, на этот раз две руки, закрыла глаза и, вдруг, вспомнила сон. Тогда внутри бурлили потоки энергии, и Милли, глубоко вздохнув, прислушалась к себе и с удивлением ощутила внутри себя что-то горячее. Она представила, что эта жара ползёт по рукам к ладоням, и ощутила, как нагрелись руки, потом ладони, и внезапно яркий свет вырвался из её ладошек. Свет лился и лился, а когда потух, у девушки закружилась голова, и она потеряла сознание. Когда пришла в себя, то увидела, что абсолютно здоровый оленёнок пасётся невдалеке.

Девушка с удивлением рассматривала свои руки. Обычные руки, ничего не изменилось, но у неё появилась дар. Милли раскинула руки и закружилась, смеясь. Она не пустышка, у неё есть своя частица богов – их магия! Слава им, что услышали её просьбы. Она может лечить! Вот удивятся Беатрис, Магда и сёстры. Она так и не начала называть Магду мамой, да та никогда и не настаивала. Милли лишь иногда называла Беатрис Ма и той страшно нравилось.

Она решила пока никому не говорить, научиться самой, а потом поразить их своим умением. Поэтому набрав книг по магии, штудировала их втихаря, чтобы никто не видел. Она определила, что владеет магией жизни и может при определённых знаниях лечить всё живое. Сидя ночами при свече, тихонько мечтала, что пойдёт в магическую школу, а потом будет лечить всех нуждающихся.

А пока летала над лесом и помогала всем, кого видела. Она уже научилась контролировать свою силу и не втыкаться носом, как это с ней происходило первое время.

Канул ещё год. На пороге стояло лето. Природа звенела и гудела на все лады, начиная от мелких насекомых и ручейков, бьющих прямо из-под земли, заканчивая крупными трубящими сохатыми, огромными медведями и дикими гривастыми волками, что старались никому не попадаться на глаза. Всё вокруг пело о зарождающей жизни, любви и нежности. Даже молодая листва на деревьях перешёптывалась в лесу между собой. Приближался праздник Прославления земли, и Милли готовила сёстрам и Магде сюрприз.

С утра она носилась над лесом в поисках кого-нибудь, кто нуждается в лечении. Но погода была ясная, и никто не желал страдать в такой день. Она уже отчаялась кого-либо найти, но вдруг её острый взгляд зацепился за лежащего навзничь мужчину. Она подлетела, и паря над ним, стала разглядывать, а вдруг он просто отдыхает? Но он лежал, не шевелясь, сжимая в руке меч, и не подавал никаких признаков жизни, по его щеке текла кровь, по-видимому, с раны на голове. На тёмной кожаной куртке расплывались пятна, и Миланда решилась подойти, но вспомнив, что будет раздета, сделав круг, понеслась за одеждой.

Последнее время девушка приноровилась гулять в простеньком платьице, которое ей подарила Бианка. Дело в том, что это платье не мялось, не при каких воздействиях. Милли скатывала его и фартук, всё же платье было жалко, и укладывала в холщовую сумку, и когда надо было, хватала сумку лапами и взлетела. Вот и сейчас, схватив сумку, понеслась назад. Подлетая, снизилась, бросила сумку на землю и, приземлившись рядом с кустарником, побежала одеваться. Через пару минут девушка приблизилась к лежащему мужчине, и только тут разглядела, насколько серьёзные раны на его теле. По всей спине они зияли рваными краями, на предплечье была содрана вся кожа с мясом и запёкшаяся кровь покрывала теперь большую площадь руки. На правой ноге чем-то острым было рассечено всё бедро. Милли испуганно смотрела, вздрагивая от ужаса, всё же она раньше никогда не видела такие увечья. Раны местами пытались затянуться, видно с регенерацией ран у этого человека проблем не было, но слишком быстро кровь покидала это тело.

«Смогу ли я помочь? – пронеслось в её голове. – Я никогда не пробовала лечить такое, но судя по виду его ранений, ему надо сейчас только слегка помочь, а дальше он справится и сам».

Присев рядом с раненым, она осторожно, с некоторой опаской, положила руки на его спину, закрыла глаза и потянулась к своему резерву. Сила точно ждала, когда про неё вспомнят, потекла по венам горячим жгучим потоком, загорелась огнем в груди, и рванула наружу через руки, вливаясь в обездвиженное тело. Милли выплеснула почти всё, остановившись лишь тогда, когда чёрные мушки начали прыгать перед глазами. Она откинулась на спину, облокотившись о близстоящее дерево, и стала ждать. Шли минуты, раны стали затягиваться активнее, кровотечение прекратилось. Через несколько часов, которые Милли просидела, практически не шевелясь, отдыхая и восстанавливая свои силы, раны местами стянулись, зарубцевались, местами покрылись запёкшейся коркой, но уже не пугали своим видом. Однако мужчина не шевелился и не приходил в сознание. Милли решила повернуть его и посмотреть, что с ним. Может спереди раны, которые не поддались её лечению? Мужчина был крупный, не толстый, мускулистые руки и ноги, широкие плечи. Он, судя по рукам, и лицу, залитому местами кровью, был не стар, коротко стриженные, как у наёмников чёрные волосы, ещё не коснулась седина. Милли рассматривала его теперь с заинтересованностью женщины, а не лекаря. «А вдруг он красив? – промелькнула шальная мысль в голове. – Дура! – тут же одёрнула она сама себя. – Ну, какая же ты дура! Он умирает, может быть, а у тебя в голове дурацкие мысли». Отведя глаза, она задержала взгляд, разглядывая меч. Сталь, почти чёрная, сияла, словно оружие только что начистили, будто и не бились недавно мечом. По лезвию ползли древние руны, Милли видела что-то подобное в старинной книге ведьм, которую берегли, как зеницу ока.

Потом снова перевела взгляд на раненого и решила попробовать его перевернуть. Он был тяжёлый, и Милли, кряхтя, осторожно, не спеша, поворачивала тело. Наконец он перекатился, и в тот же миг стальные пальцы впились в её запястье, а меч легко взлетев, словно ничего ни весил, оказался у её горла. На девушку смотрели тёмно-синие глаза, в которых бушевала тьма, из-за чего глаза казались почти чёрными.

– Ты кто? – прохрипел он.

У Милли от ужаса пересохло в горле и вместо ответа вырвалось невнятное шипение. До мужчины, наконец, дошло, кого он держит, и он убрал меч от горла, но не отпустил руку, продолжая рассматривать девушку. От острого взгляда Милли сначала побледнела, а потом её щёки запылали. Незнакомец оказался именно таким, каким она его себе и вообразила. Чёрные, низкие чётко очерченные брови, прямой нос, лёгкая щетина, и обветренные, но всё равно, какие-то чувственные губы, которые слегка кривились в усмешке. Девушка таращилась то ему в глаза, то на его губы. По её телу пробежала дрожь, почему-то стало горячо внизу живота. Грудь налилась, внутри полыхнуло жаром, а по мужской руке, той, что держала девушку, вдруг заклубились чёрные змейки тьмы. Милли с удивлением смотрела, как змейки доползли до её руки, а потом с радостью накинулись на неё. Она дёрнула руку, и мужчина её отпустил, но змейки остались на её руке, пробежали до плеча и всосались в кожу. Девушка подняла на раненого удивлённые глаза и встретила такой же недоумевающий взгляд.

–Так может, скажешь, кто ты? – спросил он на этот раз более спокойно. – Похитительница, – добавил он и попробовал улыбнуться.

– Милли, – прошептала девушка, продолжая пялиться на привлекательного мужчину.

– Рей, – представился раненый и со стоном откинулся на спину.

– Ой, – засуетилась девушка, – вам, конечно, ещё очень плохо, но самое страшное уже позади. Скоро станет полегче.

Она сорвалась с места и стала быстро рвать траву, потом сплела её и, скрутив, положила раненому под голову в виде небольшой подушки.

– Твоя работа? Я думал, что отправился на встречу к предкам, – прохрипел мужчина, попробовал прокашляться, но поморщился и загнал кашель вовнутрь. – Спасибо.

– Я рада, что мне удалось помочь. Я лишь недавно узнала, что могу лечить, правда пока мало, что умею, – она потёрла ладошки, не зная, чем бы ей занять их. Он смотрел на девушку, а она смущалась и краснела, не представляя, что же ей сказать и куда себя деть.

День стремился к своему завершению. Солнце уже коснулось верхушек деревьев и до Милли, наконец, дошло, что Беатрис уже ждёт её и переживает.

– Мне пора, – с сожалением произнесла она, – меня ждут дома. Я хотела бы ещё побыть с вами, но, увы, не могу.

– Я найду тебя, разноволоска.

– Ужас, – девушка схватилась за голову, пытаясь скрутить волосы в узел, – простите, я совсем про них забыла.

– Они очень красивые у тебя, я рад, что увидел их, – Рей улыбнулся ей, и Милли, не удержавшись, тоже улыбнулась в ответ.

– Рей, а можно поинтересоваться, что за чёрные змейки бегали у вас по рукам и перелезли на меня?

– Это моя магия и удивительно, что она приняла тебя, как будто в тебе тоже живёт тьма. Это странно. – Рей устал говорить и прикрыл глаза.

– Да нет, вряд ли, – Милли сосредоточенно потёрла переносицу, – откуда? Хотя я не знаю. Для меня последнее время много, что меняется. Так, что, наверно, всё возможно. Но уже поздно и меня, к сожалению, уже ждут дома. Я, наверно пойду, Рей, мне, правда, пора.

– Прощай, Милли, – прошептал маг. – Нет, до встречи.

Девушка посмотрела ещё раз на раненого, её сердце рвалось остаться, но она понимала, не надо, чтобы Беатрис знала, чем она занимается, и ещё раз взглянув на того, кто украл её сердце, она понеслась в лес, чтобы вскоре взлететь и, сделав круг над местом, где лежал мужчина, понестись домой.

Глава 2

Рей.

Он проводил взглядом удивительное создание, что послало ему само проведение, когда он уже практически распрощался с жизнью, после встречи с сошедшим с ума лепроидом. Мужчина ещё был очень слаб и, закрыв глаза, провалился в свои воспоминания.

Ему тогда было семнадцать лет. Он верил, что мир прекрасен, и солнце восходит только для него. Но страшная трагедия перевернула всю его жизнь, в одно мгновение он с сестрой Дианой лишился родителей. В тот день они возвращались с обозом с рынка, где выгодно продали весь собранный урожай пшеницы. Отец был владельцем крупного земельного надела, пожалованного ему канцлером за службу. Ранее был магом в личной гвардии правителя, но вспоминать об этом не любил. Он долгое время болел, его дар сильно ослаб, и он чуть не умер, но здоровый организм победил болезнь, а в доме появилось табу на магию. Бывший маг, окончивший школу магии, решил заняться земледелием, и это у него неплохо получалось. Из года в год он с наёмными работниками убирал хороший урожай с плодородных полей. На эти деньги жил с семьей, отстроил усадьбу, посадил сад. Сын родился, когда он только начал поправляться, и мужчина в нём души не чаял. Он был неплохой воин, отлично владел мечом и тренировал мальчика с детских лет. Сначала гонял его с деревянным мечом, потом подарил настоящий.

Рей, будучи маленьким, обожал свой деревянный меч. Он спал с ним, гулял с ним, носил на перевязи целыми днями, и на все предложения отложить его и отдохнуть, отвечал отрицательно. Мальчик с удовольствием тренировался с отцом, и к своим семнадцати годам неплохо владел оружием. Местные девчонки глаз отвести не могли от высокого, хорошо сложенного парня, и бегали подглядывать, как тот тренируется с отцом.

В тот день ничего не предвещало беды. Лошадки, чувствуя близость жилья, весело бежали вперёд по дороге, петляющей сквозь лес. Когда им дорогу перегородили вооружённые до зубов наёмники, никто даже помыслить не мог, что дальше начнётся бойня. Ни умение отца, ни охрана, нанятая охранять обоз, не послужили преградой для бандитов. Рей бился рядом с отцом, ловко орудуя мечом и клинком. Они, возможно, отбили бы нападение, но исход битвы решили лучники. Рей видел, как один за другим падают охранники, сраженные стрелами, а потом захрипел отец, пытаясь вырвать стрелу из горла, как подкосились его ноги, и он рухнул на колени.

Мать, увидев, как упал отец, соскочила с подводы, где пряталась вместе с Дианой, пока бились мужчины, и бросилась к упавшему отцу. Она почти добежала, но её рванул за волосы, смеясь, один из бандитов. От грубого рывка женщина резко остановилась, как будто налетела на стену, и упала. Рей, увидев, что мать попала в руки нападавших, усилил натиск и за несколько секунд расправился со своим противником, и бросился на помощь к женщине. В тот же миг в его грудь, зажужжав, воткнулась стрела. Пробежав ещё несколько метров, от жуткой боли в груди, стал заваливаться набок, как упал, уже не видел, сознание покинуло его.

Что тогда удержало его на земле, он не знал, но когда острая боль снова вернула его в этот бренный мир, Рей увидел Диану, её зарёванное опухшее от слёз лицо, измазанное в крови, которую она растирала руками по щекам. Девочка сидела, смотрела затравленным взглядом куда-то мимо него, и тихо подвывала, как волчонок.

Она рванула с подводы за матерью, хотя та, соскакивая, крикнула ей, чтобы она оставалась на месте, но перепуганный ребёнок всё равно бросился за ней следом. Слетев с подводы, она увидела, что творится на дороге. Несколько охранников ещё бились с нападавшими, Рей отражал нападение какого-то здорового детины с овечьей шкурой на плечах, а отец, лежа в пыли, руками держась за древко стрелы, пытался из последних сил выдернуть её из шеи. Везде была кровь, и страшная ругань неслась от раненых и сражающихся, от увиденного у девочки подкосились колени, и она юркнула за колесо подводы, продолжая, как завороженная, следить за ходом битвы. На её глазах какой-то огромный бугай бросился к бегущей матери, и дико гогоча, схватил её за косу. Не ожидающая такого женщина, от рывка стала заваливаться на спину, а мужик, оседлав её сверху, стал, хохоча, срывать с неё одежду. «Мама, мама…», – шептала испуганная Диана, во все глаза, наблюдая за происходящим, и не в силах поверить в то, что она видела. От страха её тело сотрясала крупная дрожь, но она никак не могла отвести взгляд от матери, которую начал избивать озверевший мужик, потому что хрупкая на вид женщина не желала поддаваться ему. К сражающейся на земле паре подошли ещё трое из нападавших, их противников сразили лучники и теперь они могли нецензурными криками и хохотом подбадривать насильника. От очередного сильного удара по лицу голова женщины дернулась, она обмякла, и огромный мужик, подняв ей ноги, стал со всей силы вбиваться в тело. За ним последовали остальные. Прервал это всё, по-видимому, главарь, рявкнув что нечего здесь прохлаждаться, время не пришло и, приказав добить всех, сам подошел и, достав клинок, оттянул женщине за волосы голову и чиркнул по горлу. Диана заорала, но вместо крика из груди вырвалось едва слышное сипение и, испугавшись, она юркнула в близлежащие кусты, уползая вглубь всё дальше и дальше от страшного места. Когда всё затихло, девочка решила вернуться, в глубине детского сознания всё же тлела искорка надежды, что мама всё же жива, не может же она её бросить, и Диана поползла назад. На дороге живых не было, она подбежала к матери, и на этот раз звериный вой потряс округу. Упав перед ней на колени, она детскими ручками поправляла на ней одежду, шепча, что теперь будет всё хорошо, потом вспомнила про отца и бросилась его искать. Переползая от одного убитого к другому, шептала им слова ободрения, пока не наткнулась на отца. Он так и умер с выражением непримиримости на лице, уставившись в небесную голубизну своими тёмно-синими глазами и держась рукой за стрелу, что торчала из горла, словно ещё рывок, и он будет свободен. Диана тихонько застонала и прилегла ему на грудь, рядом со второй, зажатой в кулак рукой, словно ждала, что он вот-вот очнётся и погладит девчушку, как обычно, ласково по головке, спрашивая: «Как дела, бельчонок?»

Полежав, поползла искать брата, надеясь, что вот он точно с ней поговорит и утешит, сказав, что мама с папой к ним вернуться. Недалеко она увидела обездвиженное тело брата, с торчащей из груди стрелой, и всё же поползла к нему с искрой последней надежды в груди, но увидев мраморно-белое лицо, замерла. Страшная боль резанула её по голове, и весь мир погрузился в серое безмолвие, где было тихо и спокойно, и не болело, разрываясь, сердце и не было страшно. А самое главное здесь были её родители, она это точно знала, и оставалось только подождать, когда они за ней придут. Она уселась, и стала ждала, смотря в серый туман, и тихонечко скулила, чтобы не было одиноко, и время шло быстрее. Звуки она слышала откуда-то издалека, как будто в ушах была вата, но так даже лучше, а то вдруг мама придёт, а она не услышит.

Этот взгляд и заставил взять Рея себя в руки и не провалиться снова в небытие.

– Диана, – прошептал через силу он, – Диана, где мама?

Он тогда ещё не знал, что женщину избили и изнасиловали несколько человек, а когда она потеряла сознание, перерезали горло, чтобы не было свидетелей. А Диана, спрятавшаяся в кустах, всё это видела, и её рассудок медленно уполз в темноту от ужаса реальности.

Рею пришлось выжить, несмотря на серьёзное ранение в грудь. Желание найти и отомстить придавало ему сил, и он, на чистом упрямстве переставляя ноги, шёл к их усадьбе. Ему надо было отвести Диану домой. А в голове билась мысль найти сволочей и убить, найти и убить. Он не обратил внимания, в какой момент по рукам заструились, перетекая и клубясь, сотканные из тьмы тоненькие «змейки».

Дойдя до усадьбы, передал безразличную ко всему Диану няньке, и вкратце рассказав, что случилось в дороге, упал, потеряв сознание.

На следующий день пришёл в себя, лёжа в постели с перевязанной грудью, случайно взглянул на руки и замер от удивления, увидев побежавших змеек. Они были сотканы из клубочков тьмы настолько плотной, что казались живыми и тянулись от предплечий, уплотняясь к запястьям. Рей, разглядывал их с интересом, понимая, что это в нём проснулась магия отца. Вернувшаяся сиделка застала парня за разглядыванием рук. Женщины, служившие при усадьбе, по очереди дежурили у постели молодого хозяина.

– Слава богам, Рей, вы пришли в себя! Как вы…?

– А что с Дианой? – перебил её Рей. – Как она?

– Диана…, – замялась сиделка, – с Дианой всё в порядке, но лучше я приглашу лекаря и он всё расскажет, – и, не дав больше ничего сказать Рею, она выскочила за дверь.

Через некоторое время в спальню заглянул лекарь. Лекарем при усадьбе служил старый мужчина, бывший полковым целителем в гарнизоне у отца, который во время прорыва нечисти из бездны, спас его при нападении на лазарет. После окончания службы Добран вместе с семьей перебрался к ним в усадьбу и устроился местным лекарем. Его дети росли рядом с Реем и Дианой, частенько засиживаясь за играми в его доме, и старый целитель относился к ним как к родным, остро переживая за их здоровье.

– Рей, мой мальчик, наконец-то, ты очнулся. Как ты себя чувствуешь? Ну и заставил ты нас попереживать. Ты потерял много крови и просто чудо, что ты дошёл.

–Дядя Добран, как Диана? – Рей приподнялся на локтях на кровати. – Сиделка убежала, ничего толком не сказав.

– Я тебе всё расскажу, мой мальчик, но сначала дай осмотреть твою рану, – лекарь подошел к Рею и, откинув одеяло, начал умело снимать повязку. – Понимаешь Рей, физически Диана вполне здорова, на ней нет никаких ран, синяков и ушибов, но всё произошедшее настолько не укладывалось у неё в головке, что бедная девочка просто отказалась принимать реальность, и закрылась в своём внутреннем мире. И теперь только время, забота и любовь смогут её оттуда вернуть. Я не готов сказать, сколько должно пройти времени для того, чтобы она опять возвратилась к нам.

– А лекарство? Есть ли лекарство, чтобы ей помочь? – В глазах Рея читалось искреннее беспокойство за сестру, единственного оставшегося у него близкого человека.

– Мне очень жаль, но такое лекарство ещё не изобрели. Можно было бы попробовать пригласить мага менталиста, чтобы он её нашёл и уговорил вернуться. Но ты же понимаешь, что нет никакой гарантии, что в ходе своего вмешательства он не навредит девочке, это же очень тонкая работа, я даже не слышал о специалистах такого уровня, уж в нашем королевстве так точно.

Проведя несколько дней в постели, Рей встал, хотя лекарь настаивал, что ему ещё очень рано вставать и направился нетвердой походкой к сестре. Войдя в её комнату, он застал Диану, сидящей в кресле лицом к открытому окну, так, что ему от двери был виден только её профиль.

– Диана! – позвал Рей. Девочка даже не повернулась. – Диана!

Подойдя к сестре, он наткнулся на пустой взгляд, смотрящей в никуда, Диана абсолютно не реагировала ни на какие его действия, оставаясь безучастной ко всему происходящему. В течение нескольких дней Рей приходил к ней и, помня совет лекаря, что сестру может вернуть только забота и любовь, проводил с Дианой столько времени, сколько позволяло его состояние. Время шло, но ничего не менялось, единственный близкий человечек всё так же был безразличен ко всему происходящему вокруг.

– Я найду для тебя лекарство, Диана, слышишь меня, обязательно найду, что бы мне этого не стоило, – он с силой сдавил подлокотник у кресла. – Если надо будет, буду искать хоть в другом мире, но я помогу тебе, обещаю, сестрёнка. Ты снова будешь счастливой, – и он вышел из её комнаты с твёрдой уверенностью, что хватит лежать.

Всё равно в душе у Рея бушевала тьма, подпитываемая ненавистью, и с каждым днем всё труднее было сидеть и ничего не делать, жажда мести требовала от него действий. Всё это время Рей думал, что надо сделать, чтобы найти и убить подонков, уничтоживших его семью. Результаты раздумий были неутешительны, он был слишком молод и неопытен. Чем сильнее он злился от собственной беспомощности, тем больше понимал, что ему надо что-то менять в жизни. Он всё больше мечтал о мести, жажда расправы занимала все его мысли, и чем больше он об этом думал, тем интенсивнее проступали узоры тьмы на его руках. Решение пришло неожиданно, он же маг, а значит, он должен научиться владеть своей силой, и тогда он один сможет отомстить всем, кто там был.

Как только Рей смог более-менее сносно держаться в седле, он тут же выехал в столицу Арагона, древний город магов и прорицателей Гардарию. Он отправился к старому другу отца, с которым погибший маг дружил со времен своей молодости. С тех пор, как отец ушёл со службы, его друг маг Федерико Финарио часто гостил в их усадьбе, приезжая на несколько дней отдохнуть и повидаться с другом.

Он до сих пор служил при дворе и преподавал в школе магии. Сына старого друга очень тепло встретили в столичном доме мага и, не ожидая, с какими тот приехал новостями, радушно пригласили в дом. Рей отказался от ужина и попросил мага уделить ему несколько минут для серьёзного разговора и, пройдя в кабинет, куда его пригласил Финарио, рассказал, что привело его к нему в дом. Выслушав, с какими новостями приехал парень, маг долго сидел нахмурившись.

– Рей, поверь мне очень больно и до глубины души жаль твоих родителей. Я искренне любил и уважал твоего отца Вистана, и всегда с огромной теплотой вспоминал такую хрупкую, но со стальным стержнем Юнону. Про Диану я до сих пор поверить не могу, и, естественно, постараюсь разузнать, чем ей можно помочь. То, что сделали это нелюди, конечно, ужасно и надеюсь, что боги накажут их. Но скажи мне, ты же не просто так приехал ко мне, и чем я могу тебе сейчас помочь? Насколько я понял, именно поэтому ты здесь, хотя выглядишь до отвратности плохо.

– Да, дядя Федерико, вы правы, – Рей от переживаний сцепил руки в замок и сжал их так, что хрустнули пальцы, – дело в том, что я сам хочу найти и покарать этих тварей. Я не сплю ночами от ненависти, что бурлит во мне. Помогите мне, пожалуйста, попасть в школу магии на боевой факультет, это всё что мне сейчас нужно, а я постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы закончить его.

– Я не против, Рей, но ты же понимаешь, что чтобы туда поступить, нужно владеть хоть какой-то магией, а у тебя её вроде бы не было? – он внимательно смотрел на парня, – Или что-то изменилось за эти дни.

– Да, кое-что изменилось. Я никогда раньше не видел, какой магией владеет мой отец, он никогда об этом не говорил, и даже слышать не хотел ничего об этом. Поэтому я не могу сказать, что у меня за магия. Это пока появляется независимо от моего желания, я только обратил внимание, что когда я злюсь, они становятся интенсивнее.

– Кто они, Рей? – Федерико с интересом смотрел на парня.

– Какие-то клубящиеся чёрные полоски по поверхности кожи рук.

– Показать сможешь? – Маг даже приподнялся с кресла, чтобы лучше видеть. Рей скинул куртку, закатал рукава на рубашке, и начал вспоминать тот злосчастный день. Снова заболела душа, а потом злость и ненависть затопили сознание, и потекли по рукам, клубясь и перетекая чёрные змеевидные нити. Они опоясывали руку, то вытекая, то снова пропадая под кожей.

– Довольно, Рей, успокойся, хватит. Я всё увидел. Ты призываешь тьму, мой мальчик, и это может быть очень большая сила и очень опасная. Скорее это наследие службы твоего отца, ведь твой отец был маг земли и портальщик. А у тебя внутри сейчас пока только бродит магия тьмы, насколько я понял, и ты прав, тебе надо срочно учиться владеть этой силой, без обучения может случиться беда, потому что, когда она из тебя выплеснется, ты не сможешь управлять ею.

– А о каком наследии службы отца вы сейчас сказали, дядя Финарио? Я что-то не совсем понял, что вы имели в виду, как его служба могла дать мне магию и забрать у него?

– А кто тебе сказал, что забрала? Это была официальная версия. На самом деле, когда твой отец заболел, они с матерью решили, что сполна отдали долг королевству, и теперь хотят просто спокойно жить. Вистан, наверно, только и выжил благодаря своей силе, но болезнь сильно опустошила его, и он наложил запрет даже на упоминания, что это сила существует в мире. Ты же знаешь, что у вас в усадьбе не пользовались магией совсем, хотя могли бы значительно облегчить себе жизнь, даже во время работы в поле.

– Мама говорила, что у отца была серьёзная болезнь из-за его магии, он чуть не умер, и потому они решили, что в нашем доме магии не бывать. А он, значит, мог биться тогда в лесу, когда на нас напали, не только мечом и клинком? – глаза Рея подозрительно заблестели и руки сжались в кулаки. – Тогда почему? Почему он не раскидал их, дядя Федерико? Как он мог допустить, чтобы случилось такое? – голос предательски задрожал, и Рей соскочив с кресла, подбежал к окну, пытаясь совладать со злостью, что волнами пробегала по его телу, пробуждая тьму.

– Успокойся, Рей, – маг неслышно подошёл к парню и положил руку на его плечо, – он, я думаю, и предположить не мог, что на деревьях засели лучники, если бы мы знали наперёд, что нас ждёт, жизнь была бы совсем иной, но я больше чем уверен, что он считал, что отобьёт нападавших. Не надо, Рей, винить отца, он был человек чести и слова, им надо гордиться. Ни его вина в том, что они с матерью погибли, подумай об этом прежде, чем в чём-то обвинять. А сейчас пойдём, я покажу тебе комнату, где ты сможешь отдохнуть с дороги, а я займусь твоим поступлением в школу. Мне надо внести твоё имя в список на завтрашний просмотр поступающих, мы замерим твой уровень дара и решим, сможешь ли ты учиться на боевика.

– Я должен дядя, понимаете должен туда поступить, – парень не на шутку распереживался, – иначе моя жизнь вообще потеряет смысл.

– Рей, – резко оборвал его Федерико, – чтобы я больше никогда не слышал от тебя таких слов. Жизнь – это самое ценное, что дано тебе богами, и надо всегда ценить то, что ты имеешь, и не забывай, что у тебя есть ещё Диана, о которой надо заботиться.

На следующий день Рей с раннего утра не мог найти себе места и бегал по комнате, ожидая пока проснутся обитатели дома. Наскоро позавтракав, кусок не хотел лезть в горло, Рей с Федерико отправились в школу магии королевства. Школа занимала несколько старинных зданий, стоящих в форме шестигранника. Когда-то давно её отстроил на свои деньги первый маг королевства Арагон. Это случилось после того как он вступил в битву с нечистью бездны, а наёмные маги, нанятые в помощь, испугавшись, развернулись и разбежались. Тогда королевство Арагон чуть не перестало существовать, это и подтолкнуло к открытию своей школы.

Рей на просмотр заходил последним, пока дождался своей очереди, чуть не поседел, противная дрожь пробегала по телу от переживаний. Но только переступил порог, сразу успокоился, уверовал в свои силы. Комиссия, состоящая из нескольких магов, полукругом сидели за столами, покрытыми какой-то чёрной слегка мерцающей тканью. В центре стоял постамент из белого халцедона, на верхней площадке которого стоял прозрачный шар, внутри которого парила золотая стрелка, исписанная белыми рунами.

Рею предложили расположить руки над шаром и попробовать активировать свой дар. Он тут же поднял руки над шаром, вначале ничего не происходило, но спустя время по рукам побежала тьма, руны на стрелке почернели, стрелка резко отклонилась, а внутри шара заклубились чёрные завихрения.

– Довольно! – воскликнул один из магов. – Довольно, молодой человек, вы были очень убедительны, – остальные закивали, переговариваясь между собой, – я думаю, что могу сказать за всех, вы приняты на боевой факультет. Если вам негде жить, то можете заселяться в общежитие сегодня, а завтра у вас уже начинаются занятия. По всем вопросам обращайтесь к старшему, закреплённому за вашей группой.

Так Рей поступил в школу магии, в которой проучился пять лет, ни на день не забывая, зачем он здесь и какова его цель, но закончить её он не успел, вмешалась капризная барышня судьба. За всё время учёбы, он как никто другой старался изучать теорию, тренировать своё тело и дар, и к концу обучения стал лучшим учеником на боевом факультете. Приближалась последняя практика, Рей сидел в библиотеке, изучая теорию магии тьмы пришельцев. Эту книгу он нашёл случайно, когда писал реферат по боевым искусствам жасаидов – таинственном племени пришельцев, исчезнувших много лет назад в горных ущельях на юге Арагона и использующих магию тьмы. И неожиданно на одной из последних страниц нашёл упоминание того, что магический шар с золотой, покрытой рунами стрелкой внутри может указать, где искать пропавших. Здесь же был описан ритуал открытия истинного места.

Рей чуть не подпрыгнул на стуле, он сломал себе голову, думая, как найти нападавших, мысли о мести ни на секунду не покидали его головы, а здесь такая удача. Недолго думая, он той же ночью решил проникнуть в зал, где на постаменте стоял шар. Что он будет делать, когда узнает, где подонки, убившие его родителей, и куда он эти знания применит, он пока не решил.

Дождавшись, когда все улягутся спать, он во второй половине ночи решил проникнуть в помещение через окно, открыв его при помощи руны открытия закрытых входов. Эту и ещё несколько других рун он нашёл и изучил сам, находя древние книги в запасниках школы. Он влез в помещение, активировал шар, и, начертав в воздухе руны поиска, начал всматриваться в клубящуюся тьму. Несколько минут ничего не происходило, лишь тьма, впитываясь в шар, окрашивала его всё в более чёрный цвет, потом замелькали улицы, дома и жители, и Рей, задрожав от ненависти, узнал несколько знакомых лиц. Осталось узнать город, но вот указатель и название города на нём – Тариньол, город контрабандистов.

Молодой маг так увлёкся, что не заметил, как открылась дверь и несколько преподавателей зашли в зал. За то, что Рей без разрешения проник в закрытое помещение, но что ещё хуже, воспользовался магическим артефактом, который трогать запрещалось, его отстранили от занятий и поставили вопрос об отчислении. Финарио вообще отказался с ним разговаривать, высказав ему, что он от него вообще такого не ожидал.

Его отправили в комнату, ждать окончательного решения совета, где он и просидел до обеда, то злясь, что его никто не хочет понять, даже Финарио, который наверняка знал об этом свойстве артефакта, но не сказал ни слова, когда Рей ему рассказывал о своих попытках найти какой-либо источник для обнаружения пропавших. То отчаянно надеясь, что всё наладится и его, наказав, всё же оставят в школе магии.

А потом, не выдержав ожидания и прекрасно понимая, что от того, что уйдёт только усугубит своё положение, всё равно на чувстве какого-то упрямства отправился в город.

Дошёл до небольшой таверны, на вывеске которой был нарисован щекастый мужичок с ярко красным носом, высоко поднимающий огромную кружку с надписью: «У Васятки», и внезапно решил выпить, что раньше с ним никогда не происходило. Зашёл в уютный чистенький зал, огляделся и сел в самом углу, заказал себе кружку пинтальи, выпив которую не почувствовал абсолютно ничего, кроме всё того же раздражения разъедающего душу, посидел, и желая заглушить внутреннюю боль, решил выпить ещё одну. После третьей голова слегка закружилась, предметы стали раздваиваться, разбегаясь в разные стороны, проблемы почти ушли, а голова, наконец, стала лёгкой и беззаботной. Он уже захотел заказать четвёртую кружку, но напротив него уселась женщина, закутанная в чёрный плащ с капюшоном, несмотря на то, что на улице было тепло. Откинула капюшон, и у Рея от увиденного перехватило дыхание, на него смотрели огромные тёмные омуты прекрасных глаз. Иссиня-чёрные, как воронье крыло, волосы мягкими, словно шёлк, волнами струились вдоль лица и пропадали под плащом, белоснежная кожа, аккуратный прямой нос, чувственно пухлые яркие губы. Она смотрела прямо на него, не отрываясь, а он чувствовал, как внутри поднимается некая сила, словно узнаёт сидящую перед ним женщину, и желание обладать ею вдруг затопило его.

– И что, всё так плохо? – участливо спросила она. Голос был необычайно нежным, каким-то воркующим.

– Проблемы, – прохрипел Рей и сам не узнал свой голос.

– Нельзя решить? – Рей молчал, продолжая во все глаза смотреть на неё. – Хотя, если честно, у меня тоже, похоже, проблема, – вздохнула она и подпёрла рукой щёку, – и, наверно, решу я её не скоро, – лицо прекрасной незнакомки сделалось таким несчастным, что Рей тут же решился проникнуться проблемами прекрасной женщины.

– Я не смогу вам помочь? – всё же выдавил он из себя всё тем же незнакомым хрипом.

– Чем? – она подняла на него свои удивительные по красоте глаза. – У меня погиб мой слуга.... Нет, наверное, не так, скорее мой помощник и мне очень грустно и одиноко. Всё-таки привыкаешь к тем, кто всегда рядом с тобой и есть на кого положиться… – она снова помолчала, а Рей смотрел на неё, не отрывая глаз, и даже дышать старался через раз, боясь, что она исчезнет также неожиданно, как и появилась. – Знаешь, мы познакомились с ним, когда он искал убийц своей девушки, я ему помогла, и он в благодарность согласился помогать мне в моих делах.

– Вы помогли найти убийц? – Рей, забыв про всё, приподнялся со стула, опираясь кулаками об стол, хмель моментально выветрился из его головы. – Вы? И найти убийц?

– Ой, я наверно сильно много болтаю, – женщина улыбнулась, – но мне показалось, что ты так на него похож, что я, увидев тебя, не выдержала и подошла. И да, отвечая на твой вопрос, я могу помочь, – кивнула она магу, – что, тоже есть, кого искать?

– К сожалению, – ответил молодой человек. – Хотя я сегодня и узнал, где они, но, увы, мне это ничем сейчас не поможет. А как бы мне хотелось добраться до них.

– Но если я помогу тебе, то ты тогда тоже должен будешь помочь мне, ты же понимаешь, что мы с тобой будем заниматься не совсем правомерными действиями. Ты же не поздороваться их ищешь? – у женщины вдруг исчезла с лица наивность, и её место заняла холодная расчётливость. Рей поразился метаморфозам, произошедшими с внешностью незнакомки.

– Что я должен буду делать в качестве вашего помощника? – молодой маг бросился с головой в омут прекрасных глаз, решив одним разом отрубить всё, что связывало его со школой и больше не вспоминать про место, где разбились его надежды.

– Ну, для начала принести мне клятву верности, – она кокетливо улыбнулась ему, вновь став наивной простушкой, – не побоишься?

– И чем меня может испугать прекрасная женщина? – Рей шутливо склонил голову в поклоне. – Моё сердце уже готово служить вам. Тем более вы пообещали исполнить мою мечту.

– Ты точно уверен? Просто пути назад потом не будет, подумай ещё раз. Я же не могу помогать тебе, если не уверена, что ты потом не предашь меня. И жить тебе после всего придётся далеко отсюда.

Но у Рея в голове была пинталья, а она категорически отказывалась думать под пристальным взглядом тёмных женских глаз, и он всё для себя решив, снисходительно улыбнулся.

– Я не меняю своих решений, а уехать подальше отсюда, наверно, действительно то, что мне сейчас нужно. Так что я готов, – выпалил он на одном дыхании.

– Ну что, тогда пойдём, – она легко встала, усмехнулась, глядя как поднявшийся из-за стола Рей, качнулся, стараясь удержать равновесие, – нам недалеко.

Они вышли за дверь, и женщина лёгкой летящей походкой поспешила вперёд, Рей, качаясь, отправился за ней. Они дошли до ближайшего тупика, незнакомка взмахнула рукой и перед глазами ошеломлённого Рея заклубилась тьма, ластясь как кошка, к женщине, затем закрутилась воронкой, внутри которой, разрывая пространство, шипя, и по краям искрясь, открылся портал. Рей никогда раньше не видел таких порталов, портальщики открывали порталы какие-то белёсые внутри. «Кто же ты?» – мелькнула здравая мысль в его голове, но он тут же отогнал её. Незнакомка шагнула вперёд, приглашая молодого мужчину за собой в кромешную тьму.

Они вышли на опушке леса, вокруг звенело, набирающее силу лето, воздух был какой-то необычайно лёгкий, и казалось, тёк в грудь сам собой. Рей дышал полной грудью, и не мог надышаться, понимая, как он соскучился по природе.

Последний раз он был на практике почти полгода назад, когда они перемещались на западную границу королевства, откуда поступили данные о прорыве каких-то странных животных, похожих на чёрных собак, но очень крупных, учинивших переполох в трёх поселениях. Очевидцы убеждали, что был портал, но на месте ничего не нашли, лишь Рей почувствовал отголоски магии тьмы. Таких зверей уже видели в разных концах королевства, они нападали на жителей, но как-то выборочно, чаще в их зубы попадали богатые и деятельные, поговаривали, что подчиняются они самой Тьме, её нередко видели при нападениях. Поймать, а тем более убить такого пса, не удалось никому, как бы быстро не реагировали маги.

– Ну что, ещё не передумал? – снова спросила она, улыбаясь и смотря на парня, развязывая и скидывая на землю свой плащ. Рей с восхищением смотрел на стройное тело женщины в облегающем, как вторая кожа, тёмно-сером мерцающем платье, покидать её никакого желания не было, сейчас он был готов поклясться, что будет приклонённым у её ног всю свою жизнь.

– Нет, – опять с трудом прохрипел он. Голос словно издевался над ним, отказываясь служить в нужные моменты.

– То есть, ты готов всю жизнь служить мне, пока я не отпущу тебя? Не предавать, а в случае чего защищать меня ценой своей жизни, и если понадобиться умереть. И ты знаешь, что если ты предашь меня, то клятва убьёт тебя? – она вопросительно смотрела на молодого мужчину, который уже умирал от сладкой дрожи, что пронизывала его с головы до ног жгучим желанием прикоснуться к этому невероятно сексуальному телу. Мозг Рея плавно перетекал в другую плоскость и уже мало что соображал.

– Да, – всё что смог произнести он, – я клянусь.

– Клятва кровью, – проворковала она, мягко улыбаясь, прекрасно осознавая какой эффект она производит на молодых неопытных мужчин.

Подойдя к нему поближе, достала странный чёрный клинок, испещренный многочисленными рунами, если бы молодой маг хоть чуть-чуть соображал, может он бы насторожился, но Рей плыл на волнах желания. Он протянул руку и она, быстро, словно, не давая ему опомниться, начертала в воздухе руну кровавой клятвы, и резанула его ладонь. Он даже не поморщился, лишь стоял и наблюдал, как красные капли, стекающие с ладони, жадно впитывает тьма, снова окутавшая женщину.

– Ну, вот и всё, – произнесла она всё таким же нежным певучим голосом, – теперь ты мой слуга. И для начала давай отправимся туда, где ты теперь будешь жить.

– Я что-то не понял. А вы будете жить не там? Я думал, вы всегда будете рядом, – Рей даже как будто поник расстроившись.

– О, нет, – рассмеялась она, необычайно довольная его реакцией, – я не всегда живу там, я люблю бывать в разных местах, а у тебя будет другая задача.

Она резко развернулась, от столь быстрого движения юбки колоколом взметнулись вокруг ног, и стремительно пошла вперёд. Рей поспешил следом, ещё не отдавая себе отчет, во что он только что влип.

– Ты будешь сопровождать меня, когда будет требоваться, – на ходу проговорила она, нежность исчезла из голоса, и в нём появились приказные нотки, – твою проблему мы решим завтра, а заодно я покажу и расскажу тебе, зачем мне слуга.

Рея вдруг резануло по уху слово слуга, но смотря на прямую спину с волной длинных шелковистых волос, и плавный изгиб бёдер, он снова забыл обо всём на свете, желая только, чтобы она сегодня не уходила так быстро и, успокаивая разбушевавшееся в голове сомнения, тем, что всё равно он будет рядом. За всё время, проведённое рядом с этой женщиной, он ни разу не вспомнил о брошенной школе магии, о Финарио, который сейчас бегал по городу, разыскивая его, потому что еле уговорил совет не отчислять, а оставить под его личную ответственность столь талантливого и перспективного молодого мага.

Они дошли до какого-то одинокого холма, стоящего недалеко от леса, словно кто-то специально насыпал его и, обойдя его, Рей увидел расщелину. Внутри холм оказался из скальной породы, разломанной чьей-то причудливой силой надвое. Маг почувствовал, как от расщелины потянуло холодом и первозданной магией. «Ничего себе, – пронеслось в его голове, – да тут никак природный источник силы». Женщина остановилась напротив расщелины и достала артефакт, начертила им руну вскрытия пространства, и снова призвала тьму, активируя портал. А Рей стоял и любовался, как играючи, она открывала проход, и тьма каждый раз заигрывала с ней словно не магия это, а живое существо.

– Ну, идём, – махнула женщина ему рукой, – не стесняйся, это теперь будет твой дом.

И, шагнув в чернильное пространство, пропала в нём. Рей, тяжело вздохнув и попрощавшись про себя с прошлой жизнью, нырнул, как в омут головой, вслед за ней.

Чужой мир встретил его приближающимся вечером, кругом царила тишина и покой, огромные деревья обступили одноэтажные постройки, стоящие по кругу наподобие крепости. Внезапная темнота опустилась на землю и Рей мало, что успел рассмотреть, отметил только, что дома были высокие, поэтому они поднимались к нужной им двери по ступенькам. За несколько секунд окружающий мир погрузился практически в кромешную тьму, пугая своей нереальной тишиной. Щёлкнув пальцами, так и не представившаяся Рею незнакомка, зажгла светляк, так между собой маги называли светящиеся энергетические шары, которые подвешивали в воздухе, чаще для освещения, но иногда и отгоняли ими мелкую нечисть, хотя яркими шарами можно было пугать и животных, и людей.

Подойдя к двери, женщина рванула её на себя, но дверь, покрытая сверху каким-то странным блестящим и в темноте светящимся металлическим веществом, не думала открываться.

– Агард, не дури, это я, открой сейчас же, – крикнула она.

За дверью раздался свист, и металл вдруг потёк на пол, собираясь в лужу и перетекая под дверью вовнутрь. Дверь распахнулась, и перед глазами удивлённого Рея, на пороге застыл, мягко говоря, странный мужчина. Высокого роста, одетый в какой-то балахон, напоминающий серый халат, под которым трудно было определить какого он телосложения, он ещё и перевязался поверх фартуком, словно, на ночь глядя, затеял крупную уборку. Его лицо напоминало раздутую маску, узенькие глазки – щёлки недобро смотрели из-под опухших надбровных дуг, огромный нос торчал на половину лица, нависая над ярко багровыми, какими-то вывороченными губами. Завершали картину уши, торчащие как праздничные крендельки, строго перпендикулярно к голове. Рей под страхом смерти не узнал бы расу представшего перед ним мужчины, хотя он досконально изучил их все, во всяком случае, он так думал, пока не увидел эту особь.

– Фу, Агард, – воскликнула женщина, наморщив свой идеальный носик, – на кого ты похож?! – отодвинув его в сторону, она прошла в дом, Рей остался на пороге, не зная заходить ему или нет.

– Проходи уже, – буркнул ему Агард.

– Что ты опять с собой сделал, смотреть противно, – она покачала головой, обходя мужчину по кругу.

– А раньше нравился, – ухмыльнулся он, – и вообще-то я не ждал гостей.

У Рея от фразы, что он ей нравился, внутри вдруг вспыхнула необъяснимая злоба на этого, как он про себя окрестил урода, и он сжал кулаки, что не укрылось от цепкого взгляда хозяина дома. Тот понимающе покачал головой. В это время к ногам Агарда подкатилась металлическая бляшка, что красовалась на двери, и вдруг радостно захрюкав полезла по штанине наверх.

– Бляш, – мужчина наклонился и странный зверёк, похожий на светло-серебристую ласку через минуту уже сидел на его руках, – ты охранял дверь? – зверёк снова то ли зашипев, то ли замурчав, покивал головой, подлезая под руку и заставляя себя гладить. – Ты мой охранник, – весело рассмеялся Агард, – правильно охраняй меня от всяких праздно шастающих туда-сюда.

– Хватит, Агард, надоел! Я сюда пришла не нытьё твоё слушать, – разозлилась женщина. – Этот парень будет вместо Бьорна, научи и покажи ему всё.

– О! Очередной эксперимент? Могу даже не спрашивать, как его зовут, всё равно его скоро здесь не будет, – мужчина пошёл и уселся в кресло, взяв в руки какую-то тетрадь, и стал сосредоточено туда смотреть, всем своим видом демонстрируя, что ему нет до них никакого дела.

– Я что-то не понял…, – начал было Рей, но женщина так и не сказавшая Рею, как её зовут нетерпеливым взмахом попросила его замолчать.

– Агард, я тебя хотела спросить, ты случайно не забыл о своей семье? – женщина уже не говорила, а шипела.

– Что ты хочешь, Лейла?

– Я не Лейла, болван, что трудно запомнить, что я Тьма! – она со злости топнула ногой, – что ты, как идиот, начинаешь всё сначала? Возьми парня и сделай так, как я сказала. Всё! – она пулей пронеслась мимо ошеломлённого Рея и вылетела, хлопнув дверью, на улицу.

В комнате повисла тишина. «Тьма! Как же я сразу не понял, что это она? – в сотый раз вопрошал у себя Рей. – Как можно было не сопоставить тьму, вившуюся вокруг неё, порталы, что она строит, даже клинок. Пять лет учёбы ничего мне не дали, влип как придурок необученный. Прав был Финарио, что не верил в меня». Он стоял посреди комнаты с каким-то ошарашенным видом, не представляя, что делать дальше, для чего он здесь и как из всего этого выбираться.

– А никак не выберешься, – вдруг донесся до него насмешливый голос, – влип, как муха в липкую пасту, и чем больше дёргаешься, тем больше тонешь.

Рей посмотрел на говорившего, противный мужик сидел, вольготно раскинувшись в кресле, и с усмешкой, похожей на оскал из-за раздутых губ, смотрел на него. От увиденного у Рея внутри начала подниматься неконтролируемая злость, под конец этого злосчастного дня ему ещё не хватало вот этого, который будет над ним издеваться. Тьма откликнулась мгновенно, потекла в ладони, привычной тяжестью наполняя правую руку мечом, а левую кнутом. Чёрный меч, сверкнув первозданными рунами, описал круг, словно был пушинкой, и упёрся концом в пол. Кнут змеясь, как живой, шевелился по полу, мечтая взлететь и щёлкнуть обидчика.

– Ух ты, как страшно, – произнёс странный мужик, нисколько не испугавшись, – и давно играешь с тьмой?

– Не твоё дело! – рявкнул Рей, злость всё ещё бушевала в нём.

– Ну не моё, так не моё, – вздохнул Агард и снова уткнулся в свою тетрадь.

А Рею пришлось стоять и смотреть на него, понимая, что он опять попал в ужасно глупую ситуацию, и этот мужик ни в чём перед ним не виноват, это вроде он сейчас свалился ему на голову, спутав его планы на вечер и возможно завтрашний день. И этот поганый день, наверно, никогда не закончиться и продолжит испытывать его на прочность. Успокаивая силу, он рассеял меч и кнут, и, постояв, решил всё же перешагнуть через своё я.

– Извини, – через силу извинился он.

– Агард, – поднял он на него свои глаза щёлки, – меня зовут Агард.

– Рей, – облегчённо вздохнул парень, благодаря богов, что этот мужчина не оказался злопамятным. Агард легко поднялся с кресла.

– Ну что пошли устраивать тебя на ночлег. Покажу где переночевать, а потом уже сам выберешь себе один из пустующих домов, – скороговоркой проговорил Агард, направляясь к одной из трёх дверей.

– А сейчас нельзя, ну до какого-нибудь дома? – Рей поспешил за ним следом.

– Не-а, нельзя, – Агард прошёл по коридору и остановился у одной из дверей, – ну, во-первых, не все они готовы к моментальному заселению, если только дом Бьорна, сам завтра всё увидишь, а во- вторых на улицу ночью лучше не соваться, – он толкнул дверь и она легко открывшись, явила перед глазами маленькую комнату с застеленной кроватью, столиком и стулом, и скромной вешалкой на стене. – Заселяйся, – показав рукой на хоромы, предложил Агард.

– А, – начал было Рей.

– В конце коридора, если ты про это, – перебил его Агард, – ты же, надеюсь, про туалет?

– Ну да, – кивнул парень, всё более удивляясь Агарду.

– Душ тоже там. Выходи завтра часов в семь, поговорим, – и он, легко развернувшись, зашагал назад.

А Рей, приняв душ, вытерся полотенцем, что было аккуратно повешено на спинке стула в его комнатке, пришёл обратно в своё крошечное убежище, потоптался и, не зная, чем себя занять, решил лечь спать. Но сон, посмеявшись над ним, сбежал и отправился по своим делам, а Рей остался лежать, уткнувшись взглядом в чернильный потолок, и думать, как же так получилось, что сейчас в его жизни всё гораздо хуже, чем было вчера, а ведь началось всё с той самой первой кружки пинтальи. А может и раньше, когда он нашёл ту старинную книгу. Он так долго решал эту дилемму, что сон не выдержал и вернулся к нему, и Рей, так и не разобравшись с чего всё началось, крепко заснул.